Змея и Крылья Ночи

Глава

24

Мы с Райном уже несколько дней не ходили в человеческие районы, поэтому, когда Мише затаилась в своей комнате, работая над каким-то новым заклинанием, мы воспользовались возможностью вернуться. Я ожидала, что, учитывая наше отсутствие, в округе будет полно вампиров, рассматривающих его как место охоты. Но вместо этого мы с Райном разобрались только с двумя очень пьяными вампирами, пытавшимися отобрать пару детей, а потом бесцельно бродили по пустым улицам.

— Хм, — сказал Райн после часа бесплодных блужданий. — Может быть, мы создали себе очень грозную репутацию, сами того не ожидая.

— Даже более ужасающую, чем мы думали, — сказала я. — Мы слишком хорошо делаем свою работу.

Мои щеки напряглись. Я была так довольна, что долго не замечала, как Райн смотрит на меня.

Моя улыбка исчезла, и он рассмеялся.

— А вот и она.

— Что? — огрызнулась я.

— Только что ты выглядела очень довольной собой.

Я пожала плечами.

Отлично. Я была довольна собой.

— Мы могли бы пойти в западный квартал, — предложила я.

— Ммм… — Он засунул руки в карманы пальто и огляделся вокруг, как будто внезапно осознав, где мы находимся.

— Это соглашение?

— У меня есть идея получше.

Он пошел по соседней улице, оставив меня посреди дороги.

— Куда ты идешь? — позвала я его.

Он оглянулся через плечо, прищурив глаза.

— Я хочу выпить. Ты идешь?

— Ты хочешь сказать, что ты, человек, приходишь в этот район почти каждую ночь, закалываешь всех бедных вампирских ублюдков, которые попадаются тебе на пути, становишься таинственным спасителем невинных человеческих граждан, и все же, несмотря на то, что ты провела здесь почти половину своей гребаной жизни, ты никогда не общалась с этими людьми? Никогда не ходила в паб? Ни разу не поздоровалась с кем-нибудь из тех, кого спасла? Вообще ничего из этого?

Он сказал это так, будто это смешно, и это меня обидело.

— Я была здесь не для этого. — Я пристально на него взглянула. Эффекта от взгляда практически не было, ибо Райн был намного выше меня и шел так быстро, что мне приходилось неловко бежать на полусогнутых ногах, чтобы не отстать от него. — Мы здесь не для этого.

— О, перестань, принцесса. Мы так много работали, что уже некого убивать.

— Тогда мы должны вернуться в Лунный дворец.

— Я не хочу возвращаться в Лунный дворец. Я хочу самое дерьмовое пиво в городе. Я хочу пенистое, кислое, ссаное пиво. И место, где его можно получить, находится менее чем в квартале отсюда. Ах-ха! — Его лицо засветилось, и он ткнул пальцем через дорогу, когда мы завернули за угол, указывая на шаткую, полусгнившую деревянную вывеску, на которой, похоже, когда-то было написано «У САНДРЫ», но теперь больше походило на «У СА ДРЫ».

— Это место, — сказал он, направляясь к нему, — находится здесь уже почти сто лет, и…

— Подожди.

Я схватила его за руку как раз в тот момент, когда он собирался открыть дверь. Движение было намного грубее, чем я планировала, слабая тень вырвалась из кончиков моих пальцев, мои ногти впились в кожу его пальто.

Он остановился, нахмурив брови, и посмотрел вниз на мою сжатую в кулак руку. Затем на мое лицо. Его выражение изменилось… смягчилось.

— Что случилось, Орайя?

— Я…

Я даже не знала, как ответить на этот вопрос. Я отпустила его, сцепив руки перед собой, чтобы он не видел, как они дрожат.

Я выровняла свой голос.

— В этом здании полно людей.

— Да. Что в этом такого?

И ты создан для того чтобы убивать их.

И если ты потеряешь контроль, я не знаю, смогу ли я остановить тебя в одиночку.

— Я не стану подвергать их риску, чтобы ты мог выпить немного помойного пива, — холодно сказала я.

Он издал короткий смешок.

— Я хочу пива, а не крови. Кроме того, зачем мне охотиться, если мы с тобой провели последние полторы недели, убивая всех, кто только этим и занимался?

Так чертовски пренебрежительно.

— Все не так просто.

— Почему, черт возьми, нет?

— Потому что если мы поместим кого-то вроде тебя в битком набитую людьми комнату, возможно, ты потеряешь контроль, — сплюнула я. — Я знаю, как выглядит жажда крови, Райн.

Мгновенная волна чего-то, что я не могла расшифровать, чего-то, что почти, почти напоминало сострадание, промелькнула на его лице, но затем снова сменилась весельем.

— Ты беспокоишься о моем самоконтроле? Как мило. — Он наклонился достаточно близко, чтобы я почувствовала, как его слова проскользнули по моей щеке. Я не знала, почему я не сдвинулась с места.

— У меня достаточно самоконтроля, Орайя, — пробормотал он. — Не беспокойся обо мне.

Мурашки побежали по моей шее.

И все же дрожь, прокатившаяся по моему телу, не была знакомой дрожью страха. Это, по крайней мере, была физическая реакция, которую я умела контролировать. Но это… это испугало меня. Моим инстинктивным желанием было не отступить, а притянуть его ближе. Я замерла. Мое тело не знало, как реагировать на это, потянувшись к страху и найдя что-то совсем другое, что-то гораздо более опасное.

Спустя, казалось бы, долгое мгновение, а может быть, всего лишь секунду или две, я отошла, бросив на него взгляд.

— Это не имеет значения. Кроме того, что, если они узнают, кто ты?

— Если я не буду ослепительно ухмыляться, они ничего не узнают.

— Нет, — шипела я. — Это глупая идея.

Морщинка между его бровями углубилась, а затем исчезла, когда он хитро ухмыльнулся.

— Ох. Я понял.

Я моргнула, уже обиженная тем, что он собирался сказать дальше.

Ухмылка переросла в оскал.

— Ты напугана. Ты боишься кучки людей.

— Нет, не боюсь. — Я сказала это слишком громко и слишком быстро, чтобы подтвердить его подозрения.

Мне не было страшно. Испуг — не то слово. Это было просто… неправильно. Мое место было здесь, в укрытии, а не там, с ними. Может, в моей крови и была человеческая кровь, но я давно отказалась от этой части себя. Райн, похоже, был уверен, что сможет выдать себя за одного из них, но, черт возьми, я не знала, смогу ли я.

— Почему ты так нервничаешь? — спросил он. — Ты, черт возьми, тоже человек.

Я нахмурилась.

— Не совсем.

Он скорчил гримасу.

— Сиськи Иксы. Хотел бы я посмотреть на твое выражение лица. Я рад, что ты так гордишься своим наследием.

Прежде чем я успела остановить его, он распахнул дверь паба и затащил меня внутрь.

ПАБ НАХОДИЛСЯ в подвале, и шаткая лестница прямо в дверях привела нас вниз, в тусклую толчею. Люди сидели за шатающимися деревянными столами на шатающихся деревянных табуретах, тесно прислонившись друг к другу и непринужденно болтая за игрой в карты или попивая медовухи из своих кружек. Стены были сделаны из камня и глины, крошечные окна наверху открывали вид на улицы. Фонари вдоль стен заливали все помещение теплым оранжевым светом. В центре паба находилась квадратная стойка, за которой бармен наливал напитки и подносил еду ожидающим посетителям. В воздухе витал неповторимый аромат, в котором смешивались пиво, пот и хлеб.

Внутри было темно и многолюдно. Я задавалась вопросом, значительно ли оживились дела с тех пор, как мы с Райном снова начали патрулировать улицы, потому что мне казалось немыслимым, чтобы столько людей чувствовали себя комфортно на улице после наступления темноты, когда в этих тенях таилась такая опасность. А может, им просто было все равно. Эти люди даже не выглядели испуганными.

Это так… так дико отличалось от того, где я бывала раньше. Я провела немного времени в вампирских пабах во внутреннем городе, недолго и не более чем из глупого подросткового любопытства. Там было много грязи и разврата, но все были намного сдержаннее, даже в муках похоти. Вампиры вели себя так, словно каждая эмоция, каждый импульс требуют немного больше времени, чтобы достичь поверхности их кожи. Но люди? Люди обнажали все. Они были громкими, выразительными и непримиримыми.

Это поразило меня и сбило с толку. Моя человечность была причиной того, что я всю жизнь провела в тусклом свете. Для этих людей она была причиной того, что они горели ярче.

Это было так совершенно чуждо, что я была уверена, что все остановятся и уставятся на нас, как только мы переступим порог.

Но этого не произошло.

Я взглянула на Райна, рука переместилась на рукоять моего клинка, ожидая признаков жажды крови. Когда столько потных людей собралось в таком маленьком пространстве, запах крови должен быть просто ошеломляющим. Но его нос даже не дернулся.

Я была настроена скептически, когда он сказал, что может выдать себя за человека. Между вампирами и людьми было гораздо больше различий, чем зубы и крылья — все в них было разным. Вампиры двигались как хищники, с бесшумной грацией и расчетливым изяществом. А у Райна, хоть он и был необычным вампиром, все это было в избытке.

Пока он… не перестал этого делать.

Как только мы вошли в паб, Райн… изменился. Изменилось то, как он стоял, став немного более расслабленным и накрененным. Изменилась его походка, шаги стали более размашистыми. Изменилось выражение его лица: хищная неподвижность сменилась непринужденной легкостью. Все в его манере держаться стало немного грубее, немного менее утонченным.

И точно так же Райн стал человеком. Да, очень высоким человеком, человеком, с которым никто не захотел бы иметь дело, но человеком.

Он дернул подбородком в сторону задней части комнаты, взял меня за руку и повел к маленькой незанятой кабинке в углу. Затем он объявил, что собирается принести нам самое дерьмовое пиво, какое только есть в этом месте, и ушел, прежде чем я успела сказать что-нибудь еще.

Я с благоговением наблюдала за ним, когда он пробивался сквозь толпу. Все было безупречно, начиная с того, как он мягко касался плеч людей, чтобы убрать их с дороги, и заканчивая полукивком в знак приветствия, которым он поприветствовал хозяина, и громоздкой размашистой походкой обратно к столу с пивом в руке.

Он поставил передо мной большую стеклянную кружку со сколами, полную пенистой грязно-коричневой жидкости, затем взял свою и опустился на стул рядом со мной. Место, где мы сидели, представляло собой небольшой полукруг с шатающимся столиком в центре. Всё это занимало примерно три четверти пространства. Он прислонился к стене, раскинув руки и ноги, запрокинул голову назад и сделал несколько больших глотков своего напитка.

— Чертовски ужасно, — ласково сказал он, хлопнув кружкой по столу. — И это так превосходно.

— Впечатляет, — сказала я.

— Спасибо. У меня было много практики в употреблении ужасного алкоголя.

— Не это. — Я широким жестом обвела его сверху вниз… — Это.

Его бровь дернулась.

— А так же, я много тренировал свое тело. Не думал, что ты заметишь.

Я насмешливо хмыкнула, затем наклонилась ближе.

— Ты очень хороший актер, вот что я имею в виду. Ты выглядишь очень…

— По-человечески.

— Да.

Он пожал плечами и сделал еще один глоток.

— Логично.

Я прищурила глаза, глядя на него.

— Может быть, я была права, когда не доверяла тебе с самого начала. У тебя так много разных версий себя.

— Но все же это я. — Теперь настала его очередь одарить меня таким взглядом, который выделял меня на общем фоне… — Между тем, ты выглядишь так, будто кто-то засунул тебя в загон со стаей львов. Ты действительно держишь руку на клинке?

Я отдернула пальцы от рукояти у бедра и положила руки на стол.

— Нет.

— Ты в безопасности, Орайя. Расслабься.

Это могло прозвучать пренебрежительно, но его голос был неожиданно нежным.

Ты в безопасности. Я не могла вспомнить, когда эти слова были сказаны мне в последний раз. В конце концов, это никогда не было правдой. И, как ни странно, несмотря на то, что эти люди были гораздо менее опасны, чем хищники, которые окружали меня каждый день, здесь я чувствовала себя более незащищенной, чем когда-либо.

Я окинула взглядом комнату.

— Ты раньше приходил в такие места? Когда ты был…

— Человеком? Да. Часто. — Его взгляд скользнул по комнате. — Хотя тогда они выглядели совсем по-другому. Прошло много времени.

— Сколько времени?

Пауза.

— Несколько сотен лет.

Он сказал это очень непринужденно, но я знала эту паузу. Это была такая же пауза, которую я сделала, когда он спросил меня, как долго я приходила в человеческие районы. Он точно знал, сколько прошло лет, дней, минут.

— Но я все равно регулярно прихожу в такие места. Иногда вампиры меня немного изматывают.

— Ты скучаешь по этому? По человеческой жизни?

Только после того, как вопрос покинул мои губы, я поняла, как странно и интимно он прозвучал. Я думала, он не ответит. Он молчал, наблюдая за смеющимися и пьющими посетителями.

— Я скучаю по солнцу, — сказал он наконец.

И на мгновение на его лице появилось то же выражение, что и тогда, когда я возвращалась в апартаменте на рассвете и заставала его смотрящим в окно, уже после того, как свет разъедал его кожу.

Я не знала, почему мне захотелось отмахнуться от этого неудобного вопроса, как будто я нащупала рану. Я сделала глоток пива. Густая горечь заполнила мой рот. Я скорчила гримасу, и Райн рассмеялся.

— Фу. Это отвратительно.

— Отвратительно и потрясающе.

— Просто отвратительно.

— У тебя нет вкуса, принцесса.

Я хихикнула, хотя мне это и не свойственно. Возможно, он был прав, потому что я сделала еще один глоток.

— Мише, вероятно, тоже когда-то была человеком, — заметила я.

Теплая улыбка скривила уголок его рта.

— Это вполне очевидно, не так ли?

— Я не встречала другого вампира, похожего на нее.

— Я тоже.

— Это ты был тем, кто…

Тепло исчезло с лица Райна.

— Нет, — сказал он, достаточно резко, чтобы прервать остаток вопроса и любое дальнейшее продолжение этой темы, затем сделал длинный глоток.

Я наблюдала за ним пристальнее, чем позволяла себе.

Райн сказал мне, что хотел заключить со мной союз, потому что ему было любопытно узнать меня. И мне было неприятно признавать это даже самой себе, но он тоже был мне интересен. Прошло много времени с тех пор, как я обнаружила, что хочу узнать о ком-то больше, даже если это было только потому, что он был таким загадочным.

Он поставил свой уже почти пустой бокал и затем мы сидели в тишине, наблюдая за посетителями.

В конце концов я спросила:

— Почему ты пошел на «Кеджари»?

Такой очевидный вопрос, и все же никто из нас никогда не задавал его друг другу. Казалось, как только мы вошли в Лунный дворец, внешний мир и обстоятельства, которые привели нас туда, перестали существовать.

— От меня зависят жизни многих людей, а у Обращенных ришан из трущоб не так много возможностей. — Он покачал головой. — Никогда не давай обещаний на смертном одре, Орайя. Оно всегда укусит тебя за задницу.

Обращенные ришанцы из трущоб. Я всегда была настолько сосредоточена на страданиях людей в Доме Ночи, что легко забывала, что вампиры тоже здесь страдают. Я думала, что большинство приходит на Кеджари ради славы, но, возможно, на самом деле всех нас подталкивает отчаяние.

— Семья? — спросила я.

— В каком-то смысле. И я исчерпал все другие возможности. Присоединение к этому гребаному варварскому зрелищу не стояло на первом месте в моем списке того, что я хотел бы сделать со своей жалкой бесконечной жизнью. — Его рот искривился в кривой улыбке. — Я бы даже не был здесь, если бы Мише не заставила меня участвовать в этом.

Мои брови вскинулись.

Он усмехнулся и взял еще одну кружку.

— Посмотри на это лицо. Ты думала, что я как ты там говоришь? Дикий, который обратил Мише, возил ее по Обитрэйсу несколько сотен лет, а потом притащил бедную, невинную солнечную крошку через полмира на кровожадный турнир Кеджари, так?

— Да, — сказала я без колебаний. — Абсолютно.

— Эта чертова девчонка. — Он покачал головой. — Нет, это все была ее идея. И она знала, что я никогда не позволю ей сделать это в одиночку.

Я пыталась сопоставить эту информацию с той версией Мише, которую я знала. Пыталась представить себе девушку, которая расставляла цветы по всему апартаменту и хихикала всякий раз, когда кто-нибудь издавал звук, смутно напоминающий метеоризм, тащившую Райна на Кеджари.

В последние недели я много раз задавалась вопросом, почему они оба здесь. Они явно глубоко любили друг друга и ни один из них, я была уверена, не хотел бы причинить боль другому. Но, с другой стороны, не было ничего необычного в том, что близкие друзья вступали вместе, если их интересы совпадали. Два шанса на победу лучше, чем один.

— Тогда… почему она здесь? — спросила я.

— Потому что она — манипулятор, — ворчал он, как бы про себя.

— Манипулятор?

— Точно. Как и кое-кто другой, кого я знаю. Пытается напоить меня, чтобы появилась возможность задавать всякие любопытные вопросы. — Он отпил и бросил на меня настороженный взгляд. Он отодвинул кружку, и с каждой секундой молчания я все больше удивлялась.

— А теперь, — сказал он, — ты ждешь, что я спрошу, зачем ты это делаешь.

— Немного, — признала я.

Человек в Кеджари? Любому было бы любопытно.

— Я не стану этого делать. Я уже знаю.

Мои брови поднялись.

— Ты знаешь?

— Признаюсь, что раньше я задавался вопросом. Я думал: «Зачем этому человеку ставить себя в такое положение, когда ее окружают хищники? Почти неминуемая смерть? — Он ухмыльнулся. — Или, точнее, «Зачем Винсенту ставить ее в такое положение?» Легко, гадюка. — Он поднял руки в ответ на мой взгляд. — Я знаю. Но мне было интересно многое. Например, почему ты вообще здесь оказалась? Ты взрослый человек. Винсент явно не держит тебя буквально взаперти. Почему ты осталась в Доме Ночи, вместо того чтобы пересечь Море костей и отправиться на человеческие земли, где ты могла бы жить настоящей жизнью?

Настоящая жизнь. Сказал так, как будто моя жизнь не была настоящей.

По правде говоря, мне даже в голову не приходило, что можно покинуть Дом Ночи — покинуть Винсента. Лишь однажды, когда мне было семнадцать лет, я задумалась об этом. Илана подняла эту идею. Это было вскоре после… после. Те дни были сплошным пятном горя и боли. Но я до сих пор помню, как она выглядела в тот день — такая нехарактерно серьезная, такая обеспокоенная. Она взяла мое лицо в свои грубые руки, притянула меня так близко, что я почувствовала запах сигарного дыма от ее дыхания, и посмотрела прямо мне в глаза.

— Ты не должна так жить, любовь моя, — сказала она. — Я сделала этот выбор, а ты — нет. Ты можешь выбрать другую жизнь, в другом мире, где ты будешь просто человеком.

Я лишь безучастно смотрела на нее, прежде чем отвернуться.

Эта мысль была непостижима. Где еще я могла существовать, кроме Дома Ночи?

— Я не хочу уходить, — сказала я.

— После того, как я понаблюдал за тобой, я это увидел. Ты вообще не считаешь себя человеком, не так ли? Так зачем тебе уходить, чтобы жить с ними?

Мне совсем не понравился этот тон.

— Здесь есть проблемы, которые нужно решать. Я не убегаю от этого. Это мой дом. Может быть, это дом, который меня ненавидит, но это мой дом.

Это королевство было частью меня, и я, хотело оно того или нет, была его частью. Я была дочерью его короля, по крови или нет. Кости моих родителей были похоронены в этой стране. Не важно, сколько раз Дом Ночи ранил мою кожу или мое сердце, я останусь. Как и все люди, жившие здесь у которых не было другого выбора, кроме как жить здесь, останутся.

Здесь было мое место. Именно здесь. А не в чужой человеческой стране, расположенной в полумире отсюда.

Райн осмотрел меня, на его лице появилось задумчивое выражение. Это был не первый раз, когда я видела такой взгляд, и каждый раз мне становилось не по себе. Как будто он сбрасывал фасад на несколько редких, спокойных мгновений и показывал, насколько сильно он анализирует окружающий мир, обычно скрытый под жестокостью и развязностью.

Мне не особенно нравилось быть объектом такого анализа.

— У тебя стальные яйца, принцесса, — сказал он. — Отдаю тебе должное. — Затем он наклонился через стол — такой маленький по сравнению с его телосложением, что даже это легкое движение поставило его прямо передо мной.

— Вот еще одна тайна, которую я никогда не понимал в тебе. Винсент.

Я отпрянула назад, уже защищаясь, каждый мускул напрягся при одном только упоминании его имени.

— Ты просто человеческая девушка, — продолжил Райн. — И Король Ночнорожденных, известный как холодный, безжалостный ублюдок, просто… испытывает минутное сострадание и решает взять тебя к себе? Почему?

Его брови нахмурились, а глаза искали мое лицо, как будто он действительно искал ответ на этот вопрос и как будто он уже беспокоился от моего имени о том, каким может быть этот ответ. Я уловила что-то в этом выражении, слабый отблеск чего-то странно знакомого, который исчез через несколько секунд.

— Конечно, — продолжил он, — я знаю, что некоторые вампиры испытывают тягу к человеческому сексу, но…

— Винсент — мой отец, — вклинилась я, испытывая отвращение.

— Точно. По крайней мере, если бы он трахал тебя, я мог бы это понять. Но по всем признакам, включая твою реакцию, это не так. Так что…

Если бы я не была так обижена, я бы нашла немного забавным, что у Райна были точно такие же мысли обо мне и Винсенте, как у меня о нем и Мише.

— Мише — твоя семья, даже если она не твоей крови. Тебе не должно быть так трудно это понять.

— Я понимаю. Я просто не думал, что наш очень великий и могущественный божественный король это понимает.

— Потому что ты так хорошо его знаешь. — Насмехалась я над ним. — Конечно, ты плохо о нем думаешь. Ты же ришанец. Он сверг ваш народ с трона.

— Я уверен, что две дюжины членов его большой семьи, которых он казнил, чтобы занять этот трон, тоже чувствуют некоторую приверженность к семейным узам.

О, ради бога. Как будто каждому королю вампиров не приходилось убивать, чтобы получить эту власть. Это не было приятно, но это была реальность.

— А скольких людей собираешься убить ты, чтобы выполнить те «обязанности», о которых ты говорил? — Я ухмыльнулась, жестом указывая на себя. — И ты все равно приютил человеческого бродягу, не так ли?

Он допил последнее пиво.

— Орайя, в тебе нет ничего бродячего. Я думаю, ты точно знаешь, куда идешь, даже когда думаешь, что не знаешь.

Я уже собиралась спросить его, что именно это должно было означать…

Но тут пол содрогнулся от резкого толчка, и толпа резко втянула воздух, когда раздался взрыв, достаточно громкий, чтобы заставить мир содрогнуться.