Змея и Крылья Ночи

Глава

48

Мы с Райном слишком хорошо знали, как бороться друг с другом. Мы знали сильные и слабые стороны и привычки друг друга. Я знала не только, когда он двинется, но и как он ответит, когда я это сделаю. Каждый выпад был результатом полудюжины расчетов, основанных на врожденном знании друг друга, которое мы накопили за последние месяцы.

Это было порочно. Развратно. Использовать эту близость, чтобы убить друг друга.

Мне было интересно, думал ли он о том же. Не было его обычной дикой радости. Никаких язвительных комментариев или полуулыбок. Никакого удовлетворения в его ударах. Когда я в первый раз проткнула его кожу, я вздрогнула, как будто это была моя собственная кожа. И в свою очередь, когда он в первый раз пролил мою кровь, он отпрянул назад, словно пытаясь остановиться.

Тем не менее, наш танец продолжался. Толпа вопила от удовольствия при каждом столкновении стали. Я их почти не слышала. Моя кровь билась в ушах, ревя.

Это было мучительно. Мучительно. Я хотела, чтобы мне было больно везде, чтобы не чувствовать боль в сердце.

Когда я словно в танце приблизилась к нему, я прошипела:

— Ты сдерживаешься.

Ты сдерживаешься, сказала я, принимая его в свое тело. Я знала, что он тоже об этом думает.

— Ты тоже, — сказал он.

Было ли это то, что я должна была сделать? Прижаться к нему изо всех сил, чтобы заставить его сделать то же самое со мной?

— Ты сказал, что мы это сделаем, — прошипела я, выхватив свое оружие. — Так сделаем это, черт возьми.

Его взгляд ожесточился так, что у меня по позвоночнику пробежал холодок.

— Как пожелаешь, — сказал он.

И когда он набросился на меня в этот раз, он использовал свой Астерис.

Он устал, и это значительно ослабило его магию, но она все еще была смертоносной. Я задохнулась и пошатнулась. Я заблокировала его меч, но вспышка черно-белого света разорвала мою кожу, оставив на ней кровь и ожоги. Наивно было удивляться, что он с такой готовностью принял мой вызов.

Я попросила его не сдерживаться, и он это сделал.

Страх — это совокупность физических реакций, сказала я себе.

Страх — это учащенное сердцебиение, учащенное дыхание и потные ладони. Страх — это путь к гневу, а гнев — это путь к власти.

Когда я смотрела в глаза Райна и представляла, как его кровь впитывается в эту проклятую грязь, страх, проникавший в мои легкие, был непреодолим. Но все это тоже была сила.

Когда я сделала выпад в этот раз, Ночной огонь окружил меня.

Что-то сломалось между нами. Все эти хрупкие маленькие удары, эти осторожные танцы блоков и уклонений, разбились вдребезги. Мы бросились друг на друга, жаждая крови.

Астерис пылал над каждым ударом Райна, а Ночной Огонь пылал в моем. Каждый раз, когда мы сходились, две магии вспыхивали и разлетались вокруг друг друга, тьма и свет разрывали друг друга на куски. Его магия хлестала по моей коже, оставляя ее сырой и кровоточащей. Моя магия полыхала на его, обжигая его обнаженную плоть.

Больше не было ни томительных взглядов, ни колебаний. Только жестокая эффективность.

Я всегда восхищалась мастерством Райна как воина. Он владел мечом так, как художник владеет кистью, каждый мазок был упражнением в грации и красоте. Теперь это восхищало меня, изящество его инстинктов и движений, все эти новые аспекты его жестокости, видимые только как цель. Возможно, я смогу оценить каждый мазок смерти только тогда, когда сама стану холстом.

Я больше не видела и не слышала толпу. Ночной огонь распространялся по песку так же тихо и неотвратимо, как медленное шествие смерти. Райн ослабил хватку своей магии, и каждый всплеск Астериса охватывал всю арену.

Я встретилась с его глазами сквозь пламя. Они казались такими красными здесь, в окружении холодного сине-белого цвета моей магии и фиолетово-черного его. В них я увидела лишь мрачную решимость. Конечно. У него было все, за что можно бороться. Люди, полагающиеся на него. Люди, которых он должен был спасти. Все, что мы построили вместе, было лишь препятствием на этом пути.

Его следующий удар будет смертельным.

Райн был намного больше меня, намного сильнее. Я была быстрее, но ненамного и не тогда, когда его крылья были расправлены. Теперь он расправил их, чтобы броситься на меня. Я не могла среагировать достаточно быстро.

По моему телу прокатилась боль, когда его меч рассек мне руку.

Я отпрянула, задыхаясь и удивляясь, что осталась жива.

Челюсть Райна была сжата, глаза холодны.

Почему меня удивило, что он так на меня смотрит? Почему мне было больно? Не должно. Я сказала ему сражаться. Я была человеческой девушкой, которую он знал несколько месяцев. Другом, да. Но друзей не существует в таком месте, как это.

Он снова набросился на меня.

Я видела, как моя жизнь пронеслась перед моими глазами. Моя короткая, жалкая жизнь. Каждый мертвый человек, которого я не успела спасти. Тело Иланы, не более чем клочья плоти. Едва ли осталось что-то, чтобы сгореть.

Тебе не обязательно быть такой, Орайя.

Она сказала мне это однажды.

Я видела смерть, идущую за мной, на острие клинка Райна, в сосредоточенной решимости его взгляда.

Она была права. А я нет. Я могла бы сделать себя лучше.

Удар Райна должен был стать моей смертью. Я уже стояла на краю пропасти.

Но что-то осталось внутри меня. Я собрала все, что у меня было. Выпустила рев ярости. Не на Райна, а на мир, который поместил нас обоих сюда.

Мне не нужно было думать. Не нужно было видеть. Я сражалась только на инстинктах, нанося удар за ударом, встречая жесткое сопротивление, мягкое сопротивление, встречая боль Астериса, ожог Ночного огня. Встречаясь с кожаными доспехами.

И наконец, встреча с плотью. Плоть Райна.

Я застыла с острием клинка у его груди, какой-то далекий инстинкт кричал: «ОСТАНОВИСЬ».

Толпа визжала от восторга.

Райн был подо мной. Ночной огонь окружал нас. Волдыри выступили на его коже, как увядшие розы. Я осознавала мучительную боль от каждого вздоха, каждого движения.

Он тоже дрожал. Я оставила раны, наполненные ядом, по всему его торсу, плечам, рукам, даже одну на щеке. Из тех ран, которые он нанес мне, тоже текла кровь, и очень сильно. Когда я навалилась на него, прижав его к земле, его кровь и моя смешались — последние мазки его картины, красные и черные.

Мой клинок был у его груди. Его рука крепко схватила меня за запястье. Его губы скривились в ухмылке.

И он прошептал:

— А вот и она.

В тот же миг я поняла, что он делал.

Он заманивал меня, как заманивал человека на пиру все эти месяцы назад. Он боролся со мной так сильно, чтобы заставить меня сопротивляться с такой же силой.

Я сказала себе, что сделаю это.

Мне нужно было действовать. Есть люди, которым нужно помочь. Власть, которую нужно получить. Я не могла сделать ничего из этого, будучи человеком, постоянно борющимся за выживание.

Струйка крови выступила на кончике моего клинка. Моя рука дрожала.

— Покончи с этим, принцесса, — прошептал Райн.

Покончи с опасностью, страхом и насилием.

Покончи с этим, покончи с этим, покончи с этим…

Нет. Я не могу. Я бы не смогла.

Но рука Райна сжалась.

Смотри в глаза, когда будешь вставлять клинок, — прошептал голос Винсента.

Нет. Я зажмурила глаза. Мне казалось, что я отстраняюсь.

Но, может быть, Райн дернул мое запястье. Может, он вогнал клинок в собственную грудь.

Или, возможно, мое вампирское сердце все-таки выиграло битву.

Потому что я почувствовала, как лезвие скользит, скользит, скользит. Почувствовала, как разошлась грудная кость. Почувствовала, как рвется мышца. Я почувствовала, как лезвие вошло в мое собственное сердце, как оно вошло в сердце Райна.

Толпа разразилась дикими, ликующими воплями. Тепло окутало мои руки. Вес подо мной ослаб.

Я открыла глаза.

Я победила.

Райн был мертв.