Забери меня отсюда

Глава 26 Тёмная сторона

Тина настолько растерялась, что едва не пропустила обед – с головой ушла в размышления, руки заняла сортировкой карточек. Аманда вернулась в третьем часу, оценила обстановку и решительно скрестила руки на груди:

– Не знаю, что у тебя произошло, Тин-Тин, но марш в кафе. Только обмороков на рабочем месте мне не хватало. Пока не съешь кебаб с каким-нибудь жутко полезным салатом – не возвращайся.

На улице от свежего воздуха голова прояснилась. Сперва Тина набрала номер Уиллоу, но телефон был отключён. «Ну да, у неё же экзамены, – появилась первая разумная мысль за добрых два часа. – Логично». Детектив Йорк тоже не ответил, но вскоре прислал лаконичное сообщение: «Занят, конфискую взрывчатку через 20 мин.».

– Наверное, на спецоперации мобильник брать с собой не положено, – вздохнула Тина, застёгивая рюкзак.

Без союзников было неуютно, с одной стороны; с другой – она чувствовала себя виноватой за то, что Пирса больше надёжным союзником не считала, хотя только неделю назад ходила с ним вместе к тому же мистеру Барри домой.

Присоветованный Амандой кебаб и впрямь оказался выше всяких похвал. По остроте он напомнил пресловутый соус, ставший настоящим испытанием для вкусовых рецепторов Кёнвальда. Сил прибавилось, кровь прилила к щекам и, вероятно, к мозгам, потому что Тина догадалась наконец залезть в интернет и пробить «Тёмную сторону». Выяснилось, что такой бар и впрямь существует – и да, там подают крафтовое пиво, он открылся недавно, буквально неделю назад, и потому после шести вечера до конца месяца действуют скидки, а при заказе от четырёх больших кружек тёмного нефильтрованного даже обещают тарелку копчёной рыбы бесплатно.

– Вы паникёрша, мисс Мэйнард, – голосом детектива Йорка обругала Тина своё отражение в витрине магазина и, успокоенная, вернулась на работу.

Там её ожидало сразу два приятных сюрприза.

Во-первых, Аманда закончила за неё сортировку.

Во-вторых, в библиотеку заглянула мисс Рошетт с гостинцем из «Чёрной воды».

– Алистер Оливейра передаёт вам лично, – вручила она ей коробку с яблочным пирогом, источавшим такой божественный запах, что равнодушным не остался никто. Мистер Фогг замер с рукой, поднятой над шахматной доской, словно позабыл, как ходить конём; Аманда с тоской посмотрела на коробку, ощупывая врезающийся в бока пояс. – Его младшенький на удивление хорошо сдаёт экзамены, и Алистер почему-то уверен, что это ваша заслуга.

– Скорее уж Уиллоу, – улыбнулась Тина. – Это она безжалостно гоняет его по всем предметам.

– О, милую барышню тоже не забывают, поверьте, столько бесплатных обедов в «Чёрной воде» не получаю даже я, – серьёзно покивала мисс Рошетт. – Однако если вас, мисс Мэйнард, тяготит этот подарок, его можно разделить на двоих или на троих.

– Да не особенно тяготит…

Мисс Рошетт рассмеялась:

– Это замечательно. Только я ведь не философствую, а напрашиваюсь на чашку чая в служебном помещении.

– Тогда я вскипячу воду, – пообещала Тина.

Аманда вступила в жестокую битву с искушением и вдрызг проиграла: переложила почти четверть пирога к себе на блюдце со словами «Это для второго маленького» и ушла пить кофе за стол к Фоггу с Корнуоллом.

– Предпочитает компанию мужчин? – понимающе сощурилась мисс Рошетт.

Возможность немножко сострить насчёт пристрастий начальницы и напарницы в одном лице была замечательная, но победила правда.

– Нет, здесь просто чайник близко, – указала Тина в сторону электрического «тьюлипа», купленного взамен взорвавшегося. – После того случая она не сидит на нашей кухне.

– Ах, вот оно что…

Прозвучал ответ нейтрально. Однако совесть почему-то зашевелилась, и подумалось вдруг, что Кёнвальд умеет быть жестоким. Да, в тот раз обошлось без ожогов, кожа только покраснела немного, но ведь Аманда уже ходила беременная, и если бы стресс оказался слишком сильным… И вспомнился случай с кофейным аппаратом, о котором рассказывал Алистер Оливейра: какой-то пьяный ублюдок приставал к женщине, распускал руки, и аппарат плюнул кипятком. Тогда эта история никак не увязывалась с рекой, но сейчас всё встало на свои места.

«Река есть река, – пронеслась мысль. – Кёнвальд, конечно, добрый, но иногда… иногда люди тонут».

Что делать с таким выводом, было решительно непонятно.

– Всё в порядке, моя милая?

– Да, спасибо, – откликнулась Тина. И поспешила спрятать неестественность тона за нагромождением информации: – Всё хорошо, только вот про Доу опять слухи ходят, что он в городе. Говорят, он на днях попал под камеры наблюдения. И сны снятся дурацкие: белые камни, проклятия… Камни мне уже мерещатся повсюду, даже на задворках собственного дома, – пошутила она неловко.

– Понимаю, – склонила голову мисс Рошетт. – Всё оказалось гораздо сложнее, чем думалось поначалу… А вообще я тут к вам посоветоваться пришла, мисс Мэйнард, – добавила вдруг она.

В голове тут же звякнул тревожный звоночек.

Мисс Рошетт, конечно, была частью альянса. Но состояла не в авангарде, скорее прикрывала с тыла. Всегда спокойная, улыбчивая, светлая… Сейчас же глаза у неё помутнели по-старчески, а морщины обозначились резче; да и в целом выражение лица стало более беспомощным, словно у сильно подслеповатого человека.

«Она обеспокоена? – осознала внезапно Тина и пригляделась повнимательнее. – Да, и плохо спала, похоже. Но всё равно в первую очередь спрашивает, всё ли в порядке у меня».

Сердце сжалось.

– Что у вас стряслось?

– Ничего особенного, я просто в замешательстве, – пригубила чай мисс Рошетт. Пирог на её тарелке так и оставался нетронутым. – Видите ли, я прекрасно понимаю, что возраст у меня уже не тот, крысиные войны – не для моего слабого сердца. С другой стороны, я не могу не замечать, что происходит с вами, мисс Мэйнард, с Уиллоу, с Маркосом… Мистера Пирса я встречала на той неделе, он совсем сдал, бедолага. Я начала думать, что могу сделать сама. Не загоняя себя в больницу, но и не оставляя вас, так скажем, на передовой.

Тина едва не поперхнулась чаем от неожиданности, но потом уголки губ у неё дрогнули.

«Вот как. У нас даже ассоциации сходятся».

– Достаточно уже того, что вы есть. Если бы не вы, альянса бы вообще не было – Уиллоу бы не познакомилась с Маркосом, я бы не пришла в «Чёрную воду» и не вытянула Кённу на разговор. Ну, поначалу это был не совсем разговор, конечно, да и сейчас он частенько несёт пургу… – закончила она несколько смущённо.

Мисс Рошетт скрипуче, по-старчески рассмеялась.

– Вижу, вижу, дела у вас ладятся. Что же до меня, то я по натуре не могу долго прятаться за чужими спинами. И я решила поступить по-своему. Помните, я упоминала, что дружна с тёщей одного офицера полиции? Так вот, в последнее время я обновила эту дружбу и зачастила в гости к Келли. А там, слово за слово, разговорилась и с самим Эдвардом. Потихоньку увела разговоры в сторону расследования. Доу и его исчезновение, вы понимаете, да?

Тина кивнула.

– Безобидное любопытство дружелюбной пожилой леди.

– Именно. Только ведь голова у меня довольно ясная для моего возраста, мисс Мэйнард, хотя иногда может казаться иначе. – Выцветшие глаза мисс Рошетт на секунду напомнили тусклую от времени, но по-прежнему прочную сталь. – И я стала замечать, что нашими задушевными беседами дирижирую отнюдь не я. Скажите, мисс Мэйнард, вы могли бы мне устроить приватную встречу с Реджинальдом Йорком? – вдруг резко переменила она тему.

– Конечно.

– Это хорошо, даже замечательно, – кивнула она в такт собственным словам. – Потому что я думаю… Нет, я уверена, что Эдвард, этот милый молодой человек, зачем-то пытается запутать меня и откровенно лжёт. А ещё он слишком часто расспрашивает о вас, мисс Мэйнард.

Тина нахмурилась. Имя показалось знакомым.

– Эдвард?

– Детектив Эдвард Роллинс. Напарник детектива Йорка.

Наверное, Тина ожидала чего-то подобного – ещё с тех самых пор, как пыталась самостоятельно вычислить «крысу» в своём окружении, колеблясь между Амандой и Пирсом… и втайне продолжая надеяться, что шпионом окажется кто-то третий, посторонний.

Сейчас кандидатура детектива Роллинса казалась как нельзя более убедительной. Во-первых, это он остался сторожить тело Доу на берегу, а затем транспортировал его в морг; во‑вторых, не зря же капитан Маккой спрашивала о нём.

«Только бы это оказался Роллинс», – загадала про себя Тина, а вслух сказала:

– Я устрою так, чтобы вы поговорили с Йорком.

– Спасибо, – улыбнулась мисс Рошетт. – Вы сняли мне груз с души. Однако я бы, разумеется, предпочла, чтобы всё это оказалось большим недоразумением, а Эдвард всего лишь проявил излишнюю бдительность, когда заметил моё любопытство.

Тина откинулась в кресле:

– Похоже на тост.

Мисс Рошетт в ответ молча подняла свою чашку. Остаток дня пролетел в мгновение ока. Как всегда в понедельник, посетителей было немного: запойные читатели не спешили возвращать книги сразу после выходных, откладывая приземлённые бытовые формальности в долгий ящик. Корнуолл с Фоггом завершили свою шахматную битву пораньше, причём последний выглядел понуро – то ли был расстроен шестью проигрышами кряду, то ли просто скверно себя чувствовал.

Собираться Тина начала заранее: сложила вещи в сумку, проверила телефон напоследок – не перезвонила ли Уиллоу, не проявился ли Йорк. Но журнал входящих вызовов так и остался пустым.

– На свидание торопишься? – кисло поинтересовалась Аманда.

Чисто теоретически она шутила, но прозвучало это упрёком.

– В яблочко, – с похоронной серьёзностью ответила Тина, стараясь не рассмеяться. – Встречаюсь сразу с двумя кавалерами в «Тёмной стороне», знаешь такое злачное местечко?

– Ой, да ну тебя с твоими шуточками! – обиделась она.

Настолько, что даже подвезти не предложила.

«Больно-то надо».

Небо к вечеру опять заволокло, и сумерки сгустились раньше обычного. Такси на вызов приехало почти сразу; за рулём был мужчина, худощавый, седой и темнокожий. И в отличие от своей братии не любитель потрепать языком: за всю дорогу сказал ровно две фразы – «Садитесь» и «Если можно, без сдачи, мэм».

Когда Тина выскочила из машины, уже накрапывал дождь – мелкий, холодный, противный. С этой стороны небольшой парк, где Аманда, по её словам, частенько гуляла по выходным с ребёнком, окружал металлический забор – частые прутья, массивные поперечные перекладины, острые навершия-пики. Кусты разросшегося шиповника тянули колючие лапы через решётку – то ли милостыню просили, нагло хватая зазевавшихся прохожих за одежду, то ли просто хулиганили. На другой стороне в ряд выстроились два магазина с бытовой химией, автосервис, якобы круглосуточная прачечная и зоомаркет, все с наглухо закрытыми жалюзи. Чуть дальше, на углу, словно на страже между полупромышленной зоной и относительно респектабельным жилым кварталом, завлекательно перемигивался красными и синими огнями на вывеске бар «Тёмная сторона».

– Вот туда-то мне и нужно, – пробормотала Тина себе под нос и снова сверилась с телефоном: ни Уиллоу, ни Йорк пока не откликнулись.

Пирса поблизости видно не было, как, впрочем, и зловещих фургонов с логотипом «Перевозок Брайта». На стоянке у бара кривовато припарковалась легковушка с открытым верхом, чуть поодаль стоял мощный, несколько старомодный мотоцикл-чоппер, за ним – новенький седан, из-под лобового стекла которого грустный плюшевый медведь следил за тротуаром.

Затолкав поглубже очередное «не нравится мне всё это», Тина решительно пересекла дорогу и толкнула двери «Тёмной стороны».

Бар изнутри выглядел симпатично, хотя и несколько агрессивно: асимметрично скошенный потолок; стойка, отделанная металлом и стеклом; высокие хромированные стулья с красными кожаными сиденьями; столы, больше похожие на каркасы от детских кубиков, и кресла-мешки… Музыка играла негромкая, незнакомая, вроде как модная: ритмичное тц-тц-тц вперемешку со вздохами и обрывистыми фразами на разных языках. Флегматичный бармен, наполовину спрятавшись в полумраке, за бочкой, развешивал пивные кружки по крюкам на стене. В дальнем углу зала дремала, положив ноги на стол и обняв ноутбук, девушка с ярко-розовыми волосами и пластиковым от обилия косметики лицом. На экране, развёрнутом к залу, транслировали матч по регби, правда, без звука.

Тина хотела было уже звонить Пирсу, когда заметила его – за дальним концом стойки, сгорбленного до такой степени, что нос почти что касался пивного бокала.

– Привет. – Тина подсела к нему, машинально делая знак бариста, чтоб подошёл. – Долго ждал? Как ты вообще себя чувствуешь-то? После болезни?

Помедлив, Пирс повернул к ней лицо, и она едва не закричала: на щеке у него красовались два свежих ожога, какие получаются, если тушить сигарету о кожу.

– Вот дурочка, – тихо выговорил он с интонацией мучительного облегчения. – Зачем ты явилась? Такое… название вспомнил, уж ты-то должна была догадаться, а?

По спине у неё точно склизкая льдинка скатилась.

– Я не понимаю, о чём ты. Давай выйдем на улицу, тут не слышно ничего толком.

Перед ней на стойку легло меню – абсолютно пустой лист в чёрной траурной рамке.

– Сначала сделайте заказ, мэм. В честь открытия – для вас всё бесплатно.

Тина похолодела. Этот голос слишком часто мерещился ей на зыбкой границе между сном и явью, чтобы не узнать его сейчас. Мысленно досчитав до десяти, она подняла взгляд.

Доу скалился с другой стороны стойки. Костюм бармена с длинным фартуком шёл ему необыкновенно.

Первым порывом было заорать; вторым – сжать жемчужину на шее и опять-таки заорать, но только что-нибудь осмысленное, например: «Кённа, твою мать, на помощь, убивают!»

Тина глубоко вздохнула – и сдержалась. И с самообладанием, какого сама от себя не ожидала, ответила:

– Двойной эспрессо, пожалуйста. Сахар не надо.

Доу небрежно смахнул меню со стойки, шлёпнул по ней ладонями; девчонка с розовыми волосами в дальнем углу даже не пошевелилась, и пришло запоздалое осознание, что она не кажется пластиковой, а такая и есть.

«Манекен. Мы с Пирсом тут единственные живые люди».

– Значит, кофе нет? – уточнила она спокойно, используя отсрочку, чтобы оглядеться.

«Он мог ограничиться Пирсом, но зачем-то вытянул меня. И именно сюда. Не подловил на улице, не поймал во время пробежки… Нет, заманил в бар. В закрытое пространство. Зачем?»

– А ты наглая, – белозубо усмехнулся Доу. – Я таких люблю. Вы живучие.

От его слов повеяло затхлым холодком склепа. А Тина поняла наконец, что ещё напрягало её в этом баре с самого начала: тут не пахло едой и напитками, вообще. Зато тянуло знакомым душком сладковатой, раскисшей газеты, как в доме Ларри Вуда и раньше, при появлении мистера Мизери.

Резкие, асимметричные скосы потолка; столы-кубики; наглухо задраенные окна… Взгляд блуждал по помещению – и не выхватывал ничего необычного настолько, чтобы зацепиться.

«Может, пора звать на помощь?»

– Я не наглая, мне просто деваться некуда, – честно объяснила Тина. – Я, предположим, убегу, а Пирса куда девать? На ваше попечение я его не оставлю, извините.

Доу гоготнул.

– Да пусть валит, мне не жалко. – Он облокотился на блестящую столешницу. – Только ты и я, долгий горячий вечерок. Как тебе мой план, м-м?

Стойка, хромированные стулья, подсветка по периметру…

Сердце колотилось в горле. Все силы уходили на то, чтобы руки не дрожали.

«Здесь что-то должно быть. Должно».

– Пирс, иди, – попросила Тина. Он не пошевелился. – Иди, я сказала! – Она повысила голос. – Всё будет хорошо, я обещаю.

Его трясло; на кончике носа у него повисла капля.

– Ты такая врушка, Тина Мэйнард, – оскалился Доу.

– Я сама себя пугаю, – ответила Тина, не покривив душой, и толкнула Пирса в плечо. – Ну?

Он наконец-то соскочил со стула, едва не навернувшись; затем на несколько секунд застыл, покачиваясь из стороны в сторону, и побрёл к выходу. И, когда он потянул на себя дверь и в искусственное освещение бара вклинись лучи солнца, пробившиеся сквозь просвет в тучах, Тина заметила.

Камни. Тёмно-красные неровные камни – с обеих сторон от двери, над дверью, на подоконнике, под каждым столом…

«Вот оно! – Ситуация была патовая, но от понимания, что вот они, планы Доу, как на ладони, изрядно полегчало. Даже тремор унялся. – Вот оно! Ну конечно, осквернённые камни… Получается, что Кёнвальду сюда нельзя. Надо выбраться наружу. Всего лишь».

Всего лишь.

Сейчас это казалось практически невозможным.

За Пирсом захлопнулась дверь; можно было, конечно, надеяться на то, что он дозвонится до Уиллоу или хотя бы до Маркоса с его загадочным ножом, но Тина понимала даже слишком отчётливо: нет, не в этом состоянии. Только не после сеанса пыток и целого дня наедине с маньяком; лучшее, на что можно рассчитывать, – кто-то из сердобольных прохожих вызовет Пирсу «Скорую». И если врачи, которые приедут на вызов, сумеют из бессвязного бормотания выудить название модного бара, если передадут информацию в полицию вовремя, если в участке отреагируют на сигнал…

«Слишком долго».

У неё нет ни двух часов, ни часа, ни даже сорока минут – в лучшем случае полчаса, пока Доу не наскучит игра в бармена и наслаждение собственным всемогуществом. А дальше… Тот, кто, ещё будучи обычным человеком, не один год охотился и убивал, получая от этого удовольствие, вряд ли изменится, слившись с тенью.

«Надо его отвлечь, – размышляла Тина сосредоточенно. Думать и решать приходилось так быстро, что времени бояться просто не оставалось. – Надо выиграть время, чтобы найти выход. Но как? Разговорить? На что может клюнуть нарцисс-садист? Спросить его, что он собирается делать? Нет, не пойдёт – можно спровоцировать. Похвалить костюм? Намекнуть, что я знаю о его хозяине? Или…»

…наверное, так себя чувствует новичок в казино, вынужденный поставить всё, что имеет, на зеро.

– Я вот что заметила. Ты очень отличаешься от других, – произнесла Тина, уставившись Доу на точку между бровями: в глаза смотреть слишком жутко, взгляд отвести – показать свою слабость. – Я имею в виду тени и одержимых тенями.

Мучительно долгое мгновение тянулось и тянулось, а потом она, как наяву, услышала щелчок, с которым у Доу что-то переключилось в голове.

Сработал триггер.

– Бинго! – откликнулся Джек Доу с теми особенными модуляциями в голосе, с которыми люди обычно произносят малознакомые, но «престижные» слова. – Бинго, детка. А знаешь почему?

– Нет.

Тина покачала головой, а внутренне возликовала:

«Получилось!»

От адреналина чувства обострились; боковое зрение вылавливало детали, которых она раньше и взглянув в упор не могла различить.

Неустойчивость столов; тесная, довольно неудобная одежда самого Доу, ограничивающая движения; громоздкая пирамида из кружек на конце стойки; полный пивной бокал Пирса…

– Потому что я хуже их. Как ты сказала, тени? Я их зову «тупари». Потому что тупые. – И он опять загоготал, опершись на стойку полусогнутыми руками. Тину обдало его дыханием; она внутренне сжалась, готовясь ощутить зловоние, но почувствовала только душноватый запах отсыревшей бумаги. – Они, знаешь, как паразиты. Подселяются и долбят, долбят в башку, типа ни в чём себе не отказывай. Назови корову коровой, заткни хлебало жирному умнику…

До дверей – двенадцать метров. Стометровку Тина бегает за одиннадцать с половиной секунд, но первые тридцать метров, она знает, самые медленные. И стул высокий. И сумка на боку неудобная.

Значит – три секунды.

– …короче, будь хуже. Бойцовая собака должна знать, кто хозяин, ну? У кого рука твёрдая. Вякнула – на строгач и по морде. Тупари такие же. Гундосят на ухо про боль, смерть, хероту всю эту? Ну покажи им, что такое смерть. Выбери, уведи, разрежь, разложи, пока тебя тошнить не перестанет, а они не заткнутся. Они же ведь жрут тебя, ну, человечинку любят. Значит, не будь человеком.

Надо обрушить пирамиду бокалов. Опрокинуть ближний столик… а лучше и следующий тоже. Дёрнуть на себя дверь.

Четыре секунды?

– Получается, что не тень тебя поглотила, а наоборот?

– Да-а-а… Шикарное ощущение. – Он вытянул руку, согнул её в локте пару раз, сжал пальцы, любуясь работой мышц. – Я сначала подох. И знаешь, что там после смерти? А ничего. Муть. Потом всё как в тумане, силы есть, а докопаться до них никак, как будто изнутри самого себя скребёшься наружу… Чего, на пивко потянуло?

Доу до сих пор качеств гениального спринтера не проявлял. И вообще тормозил. Соображал туго. Был зациклен на себе. Действовал скорее самоуверенно. Инстинктивно, не размышляя.

Значит?..

– Хочется пить, а кофе мне не светит, – ответила Тина, стараясь звучать естественно, и придвинула бокал к себе. – Ты давно поймал Пирса?

– Вчера вечером, – снова облокотился Доу на стойку и осклабился. – Крепкий орешек, чего. Шёл по улице, типа бормотал под нос, все решили – пьяный. А я сразу просёк: он с тупарём перетирает. Уговаривает его заткнуться. Я думал, слабак, быстро его раскручу… Но нет. Угрохал всю ночь. Пришлось потом по-простому… Эти стариканы, знаешь ли, не умеют терпеть боль. – И он изобразил, как выпускает дым, а потом вдавливает невидимую сигарету в стойку.

Тина с трудом удержалась оттого, чтобы не впечатать ему бокал с пивом в морду прямо сейчас.

– Зачем тебе я? – спросила она прямо. – Из-за Кёнвальда? Выманить его?

Доу поморщился; на его хищном лице эта детская гримаса выглядела по-дурацки, но была первым человеческим, а не инфернальным выражением за весь вечер. Словно приоткрылась дверца, на миллиметр, и в узкую щель робко проглянула уязвимость.

«У меня получится. Должно получиться».

– Не, тот белобрысый дрищ – добыча Ривера. Он босс, я не лезу, у меня свои… интересы. – И он ощупал Тину взглядом. – Ты меня кинула. Но я тогда был, как это говорится, недоделанный. Вот сейчас мы с тобой наши делишки и закончим.

Он наклонился к ней снова, уже откровенно провоцируя, – опёрся обеими руками на стойку, навис, далеко подаваясь вперёд.

«Корпус наклонён, центр тяжести сместился, – машинально просчитала Тина. – Из такой позы быстро не стартанёшь. Пора».

Коротким, экономным, сто тысяч раз прокрученным в голове жестом она плеснула Доу прокисшее пиво в лицо. Он, конечно, хорохорился и строил из себя демона, но кое-что человеческое в нём осталось.

Брезгливость.

Он отпрянул, зажмурившись.

Тина соскочила со стула – секунда. Рванула со всех ног к выходу; швырнула пустым бокалом в пирамиду из кружек – и Доу, толком не проморгавшись, инстинктивно обернулся к источнику шума.

Опрокинула стол на ходу; мимо второго промахнулась.

«Ну и чёрт с ним».

В спину неслась ругань. Доу нельзя было убить; он стал сильнее любого человека… но даже он не мог быстро перемахнуть через стойку, залитую пивом, в длинном барменском фартуке.

Четыре, три, два, один шаг – и Тина рванула на себя дверь.

После сладковатой духоты «Тёмной стороны» улица оглушила – холодком, живой сыростью, ароматом дикого шиповника, голубым небом в разрывах туч, урчанием автомобильных двигателей. Асфальт толкнулся в подошвы ботинок, подгоняя: быстрей, ещё быстрей.

Она пересекла стоянку, затем свернула прочь от парка, от затемнённой полуиндустриальной зоны – неработающего автосервиса, задраенных наглухо жалюзи, погашенных огней. Побежала что есть мочи туда, где бурлила жизнь, где ездили машины, люди отдыхали после работы в кофейнях… Впереди показалось такси, и Тина замахала руками:

– Эй! Остановитесь! Пожалуйста!

Автомобиль просвистел мимо; зато боковым зрением она уловила, как из дверей «Тёмной стороны» вываливается что-то хищное, смутно антропоморфное, и несётся к дороге длинными звериными прыжками.

«Доу».

Тина ускорилась, хотя знала – долго в таком ритме она не выдержит.

«Может, бросить сумку?»

Мимо просвистела ещё одна машина, на сей раз обогнав сзади. А до обитаемых мест, до людных улиц было ужасающе далеко, невыносимо, невозможно. В боку начинало колоть – пока совсем немного, и бежать это не мешало, но скоро… Из-за поворота вырулила здоровенная машина с серебристым бампером, и Тина в отчаянии бросилась едва ли не наперерез. Взревел двигатель, заверещал клаксон, и водитель лишь в последний момент крутанул руль и сумел объехать её. Но не остановился, как можно было ожидать, а, наоборот, газанул.

Послышался удар, глухой и одновременно гулкий.

Словно в замедленной съёмке Тина увидела, как шипастый бампер врезается Доу в живот, как тело в нелепом барменском костюме подбрасывает вверх, на капот, как оно скатывается на асфальт и падает мешком – только когтистые руки взмывают вверх, точно пытаясь за воздух ухватиться.

«Повезло?» – пронеслось в голове.

Внедорожник проехал вперёд, потом с налёту развернулся прямо по тротуару – и снова, теперь уже явно целенаправленно, втрамбовал Доу в дорожное полотно. А Тина смотрела на ярко-алую краску кузова, на старомодно круглые фары и шипованный серебристый бампер – и не верила своим глазам.

Ровно до тех пор, пока автомобиль не остановился рядом с ней и Аманда не рявкнула через опущенное стекло:

– Дура, залезай!

Трясущимися руками Тина рванула на себя дверцу и буквально вползла в салон, забилась между детским креслом и пакетом с садовыми принадлежностями, сжалась в комок.

– Так и знала, что я кого-то собью, – пробормотала Аманда и переключила скорость. Внедорожник недовольно рыкнул, но рванул вперёд довольно резко. Вскоре позади остались и «Тёмная сторона», и поворот. Замелькали по обочинам светлые окна; появились праздно разгуливающие горожане. – Но мне и в голову не могло прийти, что это окажется тот самый Доу. Зрение у меня стопроцентное, и на память я не жалуюсь… Это ведь был он?

– Д-да, – кивнула Тина.

Теперь, когда главная опасность миновала, зуб на зуб не попадал – так сильно трясло.

Судя по живописно перекосившемуся лицу Аманды, она хотела сказать многое, благо качественное гуманитарное образование и богатый литературный опыт позволяли сделать это, не стесняясь в средствах и не повторяясь. Однако она ограничилась лаконичным:

– Чудненько. Только химер из Лавкрафта, По и современной, прости за выражение, фантастической беллетристики мне и не хватало. Ты там как, живая?

Сил на внятный ответ у Тины не хватило, и она просто кивнула. Сейчас – впервые за пять лет и искренне, всем своим натренированным пробежками сердцем – она любила Аманду. В конце концов, вряд ли какая-то ещё молодая мать в Лоундейле могла бы за несколько секунд не только поверить в восставшего мертвеца, но ещё и садистски переехать его новеньким внедорожником.

С точки зрения Тины, Доу полностью заслужил Аманду – во всём блеске её невыносимого характера.