Забери меня отсюда

Глава 21 Забота

Когда жизнь с хохотом засаживает несчастной жертве тортом в лицо – в лучших традициях «Роба и Боба», то реагируют все по-разному. Кто-то ошеломлённо замирает, промаргивая ресницами дырки в клоунской маске из крема, кто-то кричит и носится кругами, кто-то утирается скатертью и идёт искать виноватых. Тина подозревала, что лично на неё больше всего повлияли два фактора: ежеутренние пробежки и пять лет наедине с библиотечными фондами, и потому в любой непонятной ситуации она либо убегала, либо начинала сортировать впечатления.

Сейчас на ней – в переносном смысле, разумеется, – гирей висел озадаченный, мягко говоря, Кённа, а потому разбегаться было особенно некуда.

– Да, это он, – подвинула Тина к себе газетную вырезку и вперила взор в фотографию. – Вон, стоит в обнимку с Кристин Хангер, а справа от него, во втором ряду, – Доу. Вот эта потрёпанная тётка с заросшим каре – та самая, которая на видео засветилась. Все подозреваемые на месте… Кён?

Он поднялся с каменным лицом.

– Мне надо пройтись.

– Ну уж нет! – От испуга Тина ухватилась за него обеими руками и, кажется, оставила ему на плечах неслабые синяки. – Нет! Сиди здесь, чтоб я тебя видела… Нет, пойдём в зал, я тебе дам книжку, почитаешь. А я пока позвоню Йорку и кое-что уточню. Идёт?

– Зачем?

Вопрос был резонный, и вразумительный ответ на него никак не придумывался. Однако Тина подспудно чувствовала, что если позволит сейчас Кёнвальду исчезнуть, то больше его никогда не увидит, и потому не позволила ни тени сомнения проскользнуть в голосе.

– Потому что ты мне нужен, – с жаром сказала она и обняла его. Сначала ей показалось, что его сердце не бьётся, но затем пошёл слабый отклик, становившийся всё сильнее; удары резонировали, и ритм постепенно выравнивался. – Не бросай меня сейчас, ладно? Побудь рядом. И вообще, ты наша козырная карта. Не надо показывать этому фальшивому хозяину, что ты его узнал, надо сначала провести разведку. Доверь это детективу Йорку. Он бесстрашный, безрассудный, и у него есть доступ к полицейской базе, а это в нашей ситуации – то, что надо. Ну?

Губы у Кённы порозовели и – она проверила это поцелуем – потеплели.

– Ты права, конечно. Один раз меня уже подловили… – Кёнвальд посмотрел на свои обожжённые руки. – Больше этого не повторится. А почитать… Дай чего-нибудь с картинками, – усмехнулся он кривовато.

Вместо ответа Тина ухватила его за руку и потащила в зал.

– О, Тин-Тин, я не заметила, как ты вернулась, – сказала Аманда, не поднимая глаз от стойки. – Очень вовремя, тут гора работы, а я, знаешь ли, не тысячерукая богиня Гуаньинь. Так что давай, отрабатывай премию, и… Твою ж… О-о… Кхм…

Она наконец оторвалась от листания журнальчика и увидела Кёнвальда, несколько выбитого из колеи, однако производящего сногсшибательное впечатление своими запредельными синими глазищами, импозантной сединой и, что уж греха таить, на редкость безвкусной футболкой с кляксой в форме лисы и подписью: «Всю власть хвостатым!»

«Надо потом спросить, где он берёт этот хтонический ужас», – пообещала себе Тина. А вслух пояснила, добивая Аманду, и так лишённую дара речи:

– Это мой парень. Он пока посидит тут, у нас планы на вечер.

– О-о-окей, – протянула Аманда. И сделала страшное лицо, мол, ты ещё выложишь мне подробности. – О-о-окей. Может, ему, э-э, чаю?

– Кофе, – с неповторимым апломбом воспитанного фейри-оборванца приказал Кёнвальд через плечо. – Только, ради Холмов, не сублимированный. Покрепче, с двумя кубиками сахара, на обезжиренном молоке.

Целую секунду Тина была уверена, что в ответ прозвучит что-нибудь до боли знакомое, вроде «тут вам не ресторан». Однако Аманда заворожённо кивнула, облизала Кённу взглядом и поцокала каблуками к кофемашине.

– У нас обезжиренного молока в холодильнике не водилось сроду, – шепнула Тина, шмыгнув за стеллаж с журналами.

Кённа прищёлкнул пальцами и откинулся на спинку стула, запрокинув голову под болезненным углом.

– Внизу, на дверце. Осторожнее, оно открытое.

Заглядывая в холодильник, Тина подумала, что в жизни тысячелетнего колдуна определённо есть свои преимущества.

Через какое-то время беспокойство за Кёнвальда отступило. Во-первых, он больше не порывался исчезнуть, ни слова не сказав; во‑вторых, ему действительно пришлись по вкусу и кофе, и старые иллюстрированные журналы «Дневник путешественника» – сейчас он листал уже выпуски второго послевоенного десятилетия, потихоньку продвигаясь к настоящему. Внимание Аманды тоже удалось усыпить – уклончивыми обещаниями непременно рассказать всё позднее, тихими жалобами на бардак в полицейском участке и монотонной работой. Тина чувствовала себя гребцом на утлой лодчонке, лавирующим между Сциллой и Харибдой.

Спустя час или около того она рискнула набрать номер Йорка.

– Мисс Мэйнард, вы меня сегодня решили уничтожить, да? – хриплым шёпотом ответил детектив после десятого гудка.

– Только не говорите, что вы в засаде сидели. Это клише.

– Я не скажу вам, где я сижу, потому что это чертовски неудобно, – хмыкнула трубка. – Итак?

Тина хотела выложить всё про Чейза Ривера, мистера Мизери и прочие дивные открытия, совершённые после полудня, однако вспомнила о прослушке и прикусила язык.

– Заходите в гости после шести, – попросила она невозмутимо. – Запасной ключ под резиновой уткой справа от порога. Если дома будет Уиллоу, скажите ей, что я разрешила.

На том конце воцарилась подозрительная тишина.

– Это всё?

– Разумеется, нет! Кошек не вздумайте гладить, они не любят посторонних мужчин. Особенно Геката.

Йорк нажал на отбой. Кёнвальд, который, без сомнения, слышал весь разговор, ухмыльнулся поверх журнала.

– Значит, не любят посторонних?

– Ты слишком прекрасен, а потому являешься редчайшим исключением, – подтвердила Тина с гробовой серьёзностью.

Аманда за стойкой раскашлялась.

Пирс до конца рабочего дня так в библиотеке и не появился. Зато из запертой реставраторской повалила невероятная вонь. Источник удалось обнаружить не сразу, тем более что он оказался не один – в разных ящиках стола и даже в шкафу для «пациентов» в твёрдых обложках лежали нетронутые коробки с едой. Аманда остервенело покидала их в чёрный мешок для мусора и выволокла на улицу, в урну.

Кёнвальд, воспользовавшись случаем, заглянул в тёмную комнату и пальцем начертал на стене пару знаков, похожих на маленькое раздавленное насекомое и на кривоватую спираль соответственно.

– Вот и посмотрим… – пробормотал он себе под нос. И добавил уже громче: – Значит, у тебя нынче гости?

– Ну да, – кивнула Тина. – Но готовить мне страшно лень. И поэтому мы позвоним Оливейре и закажем у него две большие пиццы. Ты какую хочешь?

– С маслинами.

– Кто бы сомневался…

Однако игривое настроение как ветром сдуло, стоило им распрощаться с Амандой – «Нет, нас не надо подвозить, мы с огромным удовольствием прогуляемся» – и пройтись немного по улице. Между лопаток словно хлестнули мокрой грязной тряпкой; Тина заозиралась, сглотнула и машинально прижалась боком к Кённе.

– Тс-с, не подавай виду. – Он натянул капюшон до самого носа и странно сгорбился. – Видимо, тот кудрявый хлыщ с дипломатом под мышкой успел на тебя наябедничать. За тобой выслали эскорт.

У неё в горле пересохло.

– Что, и тебя не побоялись?

– Я спрятал свою сущность, – оскалился Кённа. – Обожаю подлые ходы.

Некоторое время они плелись по людным улицам. Гаденькое ощущение пристального внимания постепенно усиливалось. Какое-то время Тина держалась стойко, даже пиццу по телефону заказала недрогнувшим голосом, но затем дискомфорт моральный перешёл в физический – начался нестерпимый зуд.

– Они что, излучают что-то в эфир? – еле слышно простонала она, почёсывая загривок. – Вот твари…

Кёнвальд свистяще выдохнул.

– Терпи. Это теперь у тебя надолго.

– В каком смысле?

– У тебя меняется восприятие мира, – пояснил он рассеянно, явно следя параллельно за чем-то ещё. – Увы, необратимо. Во все времена самым простым способом получить какую-никакую колдовскую силу было переспать с могущественным колдуном.

Тина прокрутила мысленно его слова, потом вспомнила вуайеристские замечания – и аж поперхнулась.

– То есть? Мы же ещё не… Или ты уже?

– Я не понимаю, о чём ты… – начал было Кённа, но тут запнулся на ровном месте и едва не пропахал своим великолепным носом асфальт. – Нет! – в ужасе обернулся он. – Слушай, я, конечно… Но не до такой же степени!

Некоторое время они пялились друг на друга с одинаково дурацкими, как подозревала Тина, выражениями, а затем расхохотались – так же синхронно. Обманутое мнимой беспечностью, нечто тёмное и гадкое заинтересованно приблизилось, и неприятные ощущения сразу усилились. Кённа быстро умолк и потянул Тину в подворотню.

– Всё, хватит, – шепнул он. – Хорошего понемножку. Я не мог понять, сколько их там, но теперь убедился – тварь одна. До темноты тянуть нет смысла, незачем давать ей преимущество.

– И что теперь?

– Держись рядом и ничего не бойся.

В чистеньком, кукольном Лоундейле хватало и таких мест – грязных, обшарпанных. За углом круглосуточного супермаркета располагалось нечто вроде гаражей или ангаров; там парковались трейлеры на пару часов после того, как их разгружали, а ещё чуть дальше, между двумя глухими стенами, торчал под одним-единственным рассохшимся вязом мусорный контейнер для неперерабатываемых отходов. Кёнвальд уверенно прошагал мимо шофёров, курящих на заднем крыльце супермаркета, и направился к переполненной помойке.

«Будь я тенью – наверняка бы уже заподозрила, что меня заманивают, – подумала Тина. – Или они все как Доу? После вскрытия, с вынутым мозгом?»

Один из шофёров, постарше, проводил их долгим взглядом; другой даже не дёрнулся – залип в своём мобильнике.

Свет заходящего солнца померк.

За мусорным контейнером предсказуемо обнаружился тупик, где пованивало гнилыми овощами. Кёнвальд прошёл почти до самого конца и толкнул Тину к стене.

– А теперь делаем алиби – за каким лисом нам понадобилось переться сюда. Давай, – шепнул он в губы. – Помоги мне усыпить бдительность этой твари.

Тина от избытка ощущений не придумала ничего умнее, чем положить ему руку на поясницу – и медленно спустить ниже.

Кённа выдохнул прерывисто, причём, кажется, нисколько не притворяясь.

– А мы так не забудем, зачем сюда пришли?

– Нам напомнят… ммм… – пообещал он и прикусил её за нижнюю губу.

Поцелуй всё меньше походил на спектакль для заинтересованных зрителей. Ноги у Тины стали подгибаться, а умные мысли – со свистом вылетать, не задерживаясь. И только неприятное ощущение давящего, грязного, липкого внимания не позволяло окончательно забыться. Ход времени замедлился, исказился… Тень приблизилась – рывком. Пискнули где-то рядом крысы.

А дальше всё развивалось слишком быстро, чтобы осознавать что-либо.

«Ой, мамочка!»

Хлынула крысиная волна. Кёнвальд исчез – и вновь появился у помойного контейнера с сияющим клинком наперевес. Неприятное чувство у Тины тяжестью скопилось в кончиках пальцев, почему-то именно левой руки.

Клинок поднялся – и опустился.

Тина рефлекторно отмахнулась от крыс, сбрасывая тяжесть с кромки ногтей.

Крыс некрасиво расплющило.

– Неплохо для первого раза, – похвалил Кённа, не оборачиваясь. – Иди сюда, посмотришь на мою добычу. Ну, смелее, я их ещё не вскрывал.

Последняя фраза прозвучала до жути многообещающе.

В последний раз обернувшись на раздавленных крыс – внутри они оказались чёрными и липкими, быстро обращающимися в ничто даже на скудном закатном солнце, – Тина подошла ближе. Против ожиданий, жертвами колдуна стали сразу двое: отдалённо знакомая кудлатая блондинка в синем комбинезоне конвульсивно дёргалась и хрипела; голова у неё болталась на одном шматке кожи, а развороченные рёбра торчали наружу. Вторым был тот самый нелюбопытный шофёр, рассечённый наискосок, от плеча до бедра.

Оба они, впрочем, угрожающе пучили глаза и помирать явно не собирались.

Тина некоторое время смотрела то на них, то на Кённу, раздумывая, какой вопрос задать первым. Затем решилась:

– Я что, э-э… колдовала?

– Какое там колдовство, – отмахнулся он. – До первого случайно превращённого в свинью соседа можешь не беспокоиться. Лучше подумай вот о чём. Я ведь был прав: нас преследовала только эта дамочка, – невежливо пнул он блондинку. Та издала змеиное горловое шипение и затихла только после второго тычка, явно подкреплённого чем-то незримым. – Но вот их двое. О чём это говорит?

Тина честно попыталась сообразить, куда он клонит, но потом сдалась. Голова трещала; мистических переживаний для одного дня было многовато.

– Понятия не имею. Но пиццу нам привезут уже через двадцать минут.

– Успеем… А говорит это о том, что у них союзники на каждом углу. И прячутся они достаточно хорошо, чтобы я их не замечал.

Тина похолодела.

Вид располовиненного шофёра, вращающего глазами, не так пугал, как перспектива узнать внезапно, например, что прыщавый кассир в супермаркете, регулярно предлагающий ей клубничную жвачку на сдачу, на самом деле такая же тварь.

– И что, вообще ничего нельзя сделать?

– Ну, если загнать их в реку хотя бы по щиколотку, когда я буду на месте и в полной силе… – всерьёз задумался Кённа. – Жаль, они слишком осторожны, даже на берег не выходят. А ведь было бы удобно: достать всех разом и очистить город от мерзости. Мой друг часовщик справился с этим за одну ночь, но ему к тому же помогали трое других – фонарщик, проводник и ключник. Я бы мог управиться за несколько часов.

– Так, может, устроим наводнение? – предложила Тина.

Он рассмеялся:

– Любишь ты соседей, я вижу. Нет, слишком сложно и рискованно: надо было бы, во‑первых, разрушить чёрные мосты, все до единого, а во‑вторых, не сойти мне с ума. Учитывая, что белые камни растасканы по всему городу… – Он резко оборвал себя. Потом улыбнулся, фальшиво и беспечно: – Не бери это в голову. Я найду выход. А ты пока ступай к супермаркету, я догоню тебя через минуту… – Кудлатая блондинка пошевелилась и зашипела. Кённа поправился: – Через две минуты. Иди, не бойся, я за тобой присматриваю одним глазком.

Задворки магазина Тина миновала на деревянных, не сгибающихся толком ногах. Второй шофёр всё так же курил на ступеньке; ни исчезновения приятеля, ни появления явно пришибленной чем-то девушки он не заметил.

«Людям нет дела даже друг до друга, – подумалось вдруг. – Что уж говорить о тенях…»

Ждать у стеклянных дверей супермаркета в одиночестве было невыносимо. Она помялась немного, зачем-то достала телефон – разряженный, конечно, как всегда к концу дня. Из магазина вышла нагруженная пакетами женщина с дочкой лет двенадцати, узнала Тину, вежливо поздоровалась и поблагодарила за помощь с выбором книжек. Криво остриженная девчонка робко улыбнулась и пискнула из-за материного плеча, что «Милли классная, спасибо».

«Джилл Мёрфи, все пять историй, прошлая или позапрошлая неделя, – вспомнила Тина. – Боже, как летит время».

Она вошла в залитый белым светом торговый зал и бездумно пробежалась мимо полок. Пластиковая корзинка быстро наполнилась доверху, но вот чем… в сознании это не отложилось. Расплатившись карточкой и машинально отметив, что сумма вписывается в бюджет на месяц, Тина вывалилась на улицу с двумя пакетами.

– Давай помогу. – Кёнвальд появился ниоткуда и выхватил один из них, безошибочно выбрав самый тяжёлый. – О, не знал, что ты любишь сушёную морскую капусту и жгучий перец.

С трудом возвратившись в реальность, она заглянула в пакет и едва сдержала ругательство: среди упаковок молока, которое при таком количестве кошек всегда можно было использовать рационально, и безусловно нужных вещей вроде туалетной бумаги, спагетти и консервов разного вида притулилось восемь пачек прессованных водорослей и шесть пакетиков чили.

– Ну, у меня есть рис… К рису всё идёт, – с сомнением протянула она.

Кёнвальд вздёрнул бровь, затем открыл рот, но так ничего и не сказал.

Тина подумала, что это и есть главный показатель внутреннего благородства. Ещё на подходе к дому-с-репутацией стало ясно, что репутация его изрядно подмочена.

Во-первых, были распахнуты все окна на первом этаже. Во-вторых, из них лилась громкая музыка и доносились подозрительные вопли, периодически перемежающиеся гоготом. В-третьих, перед калиткой был крайне неаккуратно припаркован древний кабриолет канареечно-жёлтого цвета с брезентовой крышей-гармошкой, а на запущенном газоне валялись, слившись в любовных объятиях, два брошенных впопыхах велосипеда, один другого страшнее.

Чуть сглаживала впечатление мисс Рошетт в безупречно белом костюме, с блестящими шпильками в волосах, попивающая какао в кресле-качалке у порога.

– Внутри несколько шумно, – сообщила она, блаженно прикрывая глаза на мгновение. – А тут в самый раз.

– Что там происходит? – обречённо спросила Тина.

– Детектив Йорк и дети поспорили, у кого лучше музыкальный вкус, – улыбнулась мисс Рошетт. Вокруг глаз разбежались лучики-морщинки. – А вы, молодой человек, полагаю, тот самый волшебник Кёнвальд? Наслышана, наслышана.

Он шагнул к креслу и, непринуждённо склонившись, поцеловал ей руку.

– Мы уже встречались, Мари-Франсуаза, – произнёс он, лукаво подмигнув. – Шестьдесят с чем-то лет назад, на мосту у почтового отделения. Я тогда был без ума от полосатых жилеток и беретов.

Глаза у мисс Рошетт недоумённо округлились… а потом она рассмеялась:

– Тот смешной юноша, который рассказал мне о гонках и посоветовал бросить мужа! Ох, конечно, я помню! Но как?..

– Я тоже помню – всех вас, – ответил Кёнвальд бесхитростно, помогая ей подняться из кресла. – Путешествия пошли тебе на пользу. Ты светишься.

– Чего не могу сказать о вашем вкусе, юноша. Что за странный зверь у вас на футболке? Смею заверить, что лисы выглядят несколько иначе. Например, у них только четыре лапы…

Пикируясь подобным образом, они вошли в дом. Тина помедлила; она остановила кресло-качалку, положив ладонь на колеблющийся подлокотник. В мыслях царил сумбур. Кённа рядом с мисс Рошетт выглядел удивительно гармонично; то, что этих двоих, оказывается, связывали воспоминания, отзывалось в душе странным теплом… и горечью.

«Когда-нибудь и я так постарею. А он останется молодым».

Думать об этом не хотелось.

Тина перешагнула порог, закрыла дверь и оставила дурацкие страхи снаружи.

«В конце концов, нам пока надо хотя бы выжить».

Йорк, видимо, решил выступить в поддержку клуба по-дурацки одетых людей, где уже состояли Уиллоу с её кислотными футболками и шортами, держащимися на честном слове, и Кённа со своей коллекцией идиотских принтов. В свободное от работы и бесплодной охоты на маньяков время детектив, оказывается, носил мешковатые застиранные джинсы и аляповатые гавайские рубашки. В сочетании с мощными бицепсами и покрасневшим от криков лицом это производило мощное впечатление, подобное выставке кубистов, перенесённой в позднее Средневековье.

Тина досчитала до пяти и ткнула пальцем в главный источник шума и бардака.

– Кто. Притащил. Сюда. Это? – чётко и раздельно спросила она, указывая на старенькую переносную стереосистему, орущую на подоконнике на четыре писклявых голоса разом.

– Он, – быстро сдала Уиллоу детектива. И добавила с гордостью: – А диск мой. Раритет! Таких уже лет пятнадцать не купишь!

– И хвала небесам, – тихо заметила мисс Рошетт в сторону.

Следующие пять минут фальцет-квартет с раритетного диска даже несколько померк по сравнению с тем, что творилось в действительности. Уиллоу проникновенно защищала своих кумиров, Маркос горячо её поддерживал, Йорк пытался поставить на место «наглых сосунков, ничего не понимающих в музыке», а Тина – заткнуть всех, включая стереосистему, но, избалованная библиотечной тишиной, никак не могла перекричать гам. Ситуацию разрулила мисс Рошетт: она выдернула шнур из розетки, потом воскликнула:

– Моё сердце! – и, добившись относительного затишья, продолжила уже спокойным голосом: – Моё сердце требует джаза, а оно уже немолодое, его желания следует уважать. Юноша, не будете ли вы так любезны?..

Кёнвальд, конечно, был.

Когда адскую стереосистему вернули в машину детектива, а с чердака на подоконник перекочевал дедов ещё граммофон с коллекцией пластинок, когда забулькала кофемашина, подпевая Нине Симон, а Маркос наконец-то вспомнил, что приехал он не порожняком, а с двумя заказанными пиццами – тогда наконец воцарился мир.

– Так, а что мы празднуем? – спохватилась Уиллоу, когда коробки из «Чёрной воды» опустели. – Да к тому же в такой идиотской компании. Не, к копам я почти привыкла, так что я не на вас намекаю, детектив, – добавила она и выразительно уставилась на Кённу.

Тот жестом фокусника извлёк из пакета с покупками коробку пирожных и предположил:

– Понятия не имею. Спрашивай у неё, – кивнул он на Тину. – Может, то, что я сегодня трижды стал убийцей, а один раз едва не заделался самоубийцей? Ты только не спеши радоваться, Ива, у меня ещё всё впереди.

Эта была неудачная шутка – из тех, после которых устанавливается гробовая тишина, двое сверлят друг друга глазами, а все остальные непонимающе переглядываются. Тина кашлянула и на правах хозяйки дома поинтересовалась:

– Уиллоу, я не настаиваю, но, возможно, пора уже закопать топор войны?

Девчонка насупилась, скрещивая руки на животе. Видно было, что она сама уже пожалела, что начала это, но сдавать назад отказывалась – из чистого упрямства.

– А он тебе не поведал, наш правильный сладкий зайчик, почему я вообще топор наточила, нет? – спросила она вызывающе. – Ну тогда я сама скажу, чего уже терять. Кёнвальд предложил мне укокошить моего папашу. И даже вызвался сделать это сам и немедленно. А мне тогда было, на минуточку, десять лет.

Детектив Йорк поперхнулся своим капучино и раскашлялся. Маркос широко распахнул глаза. Мисс Рошетт промахнулась и насыпала сахар мимо чашки.

Кёнвальд и бровью не повёл.

– Может, расскажешь тогда, почему я это предложил? Заодно расскажи, сколько швов тебе наложили в больнице и почему тебе нельзя биться упрямой башкой о твёрдые предметы, даже когда очень хочется. Кто вытащил тебя с того света – можешь не говорить, так уж и быть.

– Слушай, ты, я тебя хоть раз о чём-то…

Тина поняла, что у неё снова пухнет голова от избытка впечатлений. Причём на сей раз без вмешательства теней.

«Будто у нас новых проблем мало, чтобы старые обиды из могил выкапывать».

– Хватит, – попросила она тихо. На удивление, на сей раз все, кто надо, услышал. Уиллоу замолкла на половине слова. – Мне казалось, вы помирились… Я нисколько не умаляю твоё право дуться на Кённу хоть всю жизнь, просто напомню кое о чём. Твоего отца я видела на днях, он жив и здоров. И мы тоже живы, но если мы продолжим собачиться по любому поводу – долго это не продлится. За последние две недели меня чуть не убили четыре раза. Из них два – сегодня. Знаете, как это называется? Прогрессия. И она мне не нравится. Мне чертовски страшно, настолько, что я готова ползарплаты спустить на патроны к дедушкиному ружью, хотя знаю уже, что не больно-то огнестрельное оружие помогает против теней. И я… – Она запнулась, начисто забыв, о чём хотела сказать. – О господи, как же мне всё это надоело… В буфете был аспирин, в деревянной такой шкатулке. Уиллоу, две таблетки. Пожалуйста.

Тина скрестила на столе руки и уткнулась в них лбом. В затылок точно шурупы ввинчивали.

«Ну вот, докатилась, – подумала она, слушая, как в полнейшем молчании Уиллоу роется в ящичке для лекарств. – Как Аманда. Шантажирую людей своим здоровьем… С другой стороны, у меня-то правда голова болит… А если и у Аманды тоже? И про маленького вдруг правда?»

– Держи, – робко произнесла девчонка, ставя перед ней стакан с водой и таблетки. – И, ну… Извини, в общем. И, Кённа… Тоже извини, короче, – добавила она скороговоркой.

Он усмехнулся, закладывая руки за голову.

– И я прошу прощения за резкость. Кстати, Реджинальд Йорк, объясни-ка ей потом на досуге, как единственный взрослый и трезвый мужчина в её жизни, что когда некто говорит: «Я убью этого ублюдка», он не всегда идёт на уголовное преступление.

– Ну, по статистике… – задумался было Йорк. Потом мотнул головой, хлопнул себя по щекам. – Бред какой, почему сам-то не объяснишь?

Кёнвальд посмотрел на него… очень ласково посмотрел.

– Потому что мне одиннадцать лет. Потому что мне тысяча лет. Потому что я грёбанный засранец и вообще река. И да, у меня тоже иногда болит голова и просто лень.

– Самокритично, – пробормотал детектив.

Тина чувствовала себя сапёром, который обезвредил мину, самоотверженно подорвав её. Но, хотя обстановку ещё штормило, основное напряжение спало. Кёнвальд проигнорировал щедро рассыпанный перед ним аспирин, зато всыпал в кофе целые три ложки сахара. Выпил половину, очень по-человечески помассировал виски – и начал рассказывать.

С самого начала, когда ему пришла в голову идея выманить хозяина реки и отобрать его силу.

Некоторые части истории были внове даже для Тины. Остальные вообще слушали как впервые, и если мисс Рошетт воспринимала всё философски, то на Уиллоу смотреть было больно – так явно она то терзалась чувством вины, то ужасалась, проникаясь безысходностью положения. Когда Кёнвальд дошёл до фразы «и тогда она размазала армию крыс одним жестом и в некотором роде стала моей ученицей, что делает ситуацию вдвойне пикантной», Йорк, не обращая ни на кого внимания, достал из кармана пачку сигарет, зажигалку – и закурил.

«Мы ему совсем нервы испортим. И здоровье, – ощутила Тина укол совести. – Мало было Доу».

– Поправь меня, если я ошибаюсь, парень, – с неожиданной для него деликатностью заговорил детектив, когда Кённа умолк. – Но у тебя есть враг твоей породы, в общем, у которого ты отжал реку. И это было тысячу лет назад?

– Примерно так.

– Тогда у меня плохие новости. Если перефразировать, у тебя есть враг, который тысячу лет копал тебе персональную, учитывающую все твои индивидуальные особенности яму. И вероятность того, что он сам в неё навернётся, – примерно такая же, как если бы сейчас в эту дверь вошла Эмми и сказала, что она за йогуртом отлучалась.

Кёнвальд растянул губы в ухмылке, глядя исподлобья.

– А ведь я вполне могу это устроить, Реджинальд Йорк.

– Не сомневаюсь, – кивнул он. – В общем-то, одна надежда на то, что ты, чёртов колдун, умеешь договариваться со статистикой. Но как человек, который все шишки собрал на свой чугунный лоб, могу посоветовать пару вещей. Первое: будь осторожен и не доверяй никому, включая собственную интуицию. Второе: от помощи таки не отказывайся, задействуй все связи.

Выражение лица у Кёнвальда стало мучительным, словно он мысленно пытался примириться с неким ужасно неприятным решением.

– Хорошо, – кивнул он наконец. – Я отправлю весточку учителю. Если кто здесь и поможет, то только он. Энну ветра носят не пойми где, а Господин флейт, багряных закатов и цветущих лугов прекрасно справляется там, где нужно кого-то быстро уничтожить, но хитрые многоходовки и коварные враги – не его конёк. Да и Форест надолго оставлять без внимания не стоит, тени только этого и ждут.

– Ну, тебе видней, – хмыкнул Йорк, выпуская дым в потолок. – Но пока опускать руки и отдавать инициативу неприятелю – худшее, что можно сделать. Так что мы тоже будем копать. Я установлю слежку за этим Чейзом Ривером – как я понял, ваша колдовская братия на обычных людей не особо внимание обращает, так что дело может и выгореть. Заодно подниму по архиву случаи вандализма, где фигурируют белые камни, скажем, лет за двадцать пять. Залезу в долги, Пэг будет в восторге… – добавил он тише. – Она меня давно мечтает затащить на какую-нибудь чёртову мелодраму.

– А я попытаюсь выяснить, куда могли подеваться белые камни. Своими путями, – добавил Кённа. И вдруг улыбнулся – светло и холодно, точно вышла из-за облака ясная луна: – Спасибо. Давненько обо мне… не заботились.

Йорк закряхтел, отвёл взгляд, зачем-то смял недокуренную сигарету.

– Вообще я просто хочу дотянуться до Твари Лоундейла.

Но ему не поверил, кажется, никто, даже снисходительная к человеческим слабостям мисс Рошетт.

Тина спрятала улыбку в чашке с кофе.

«Альянс наносит ответный удар, да?»

В этот момент казалось, что всё непременно закончится хорошо – просто не может быть иначе.

…Пирсу за вечер позвонили дважды. В первый раз он сбросил звонок. Во второй его телефон был отключён.