Забери меня отсюда

Глава 9 Информационный шум

Городская библиотека оставалась единственным официальным учреждением в Лоундейле, которое практически не охранялось. Из года в год мэр торжественно обещал поменять в стареньком двухэтажном здании окна, двери и установить сигнализацию, но всякий раз находились дела поважнее, и финансирование незаметно перетекало туда. Пирс хмыкал и вспоминал восточную пословицу: «Читатели не воруют, а воры не читают». И добавлял глубокомысленно: «Значит, нам беспокоиться не о чем».

То ли криминальная общественность Лоундейла не подозревала о существовании библиотеки, то ли и впрямь уважала печатное слово, но до сих пор из хранилища не пропал ни один том.

Ключи от входа хранились у четырёх человек – у трёх сотрудников и у старенькой уборщицы-китаянки. Поговаривали, что пятый был у директора библиотеки – двоюродного племянника мэра. Но в это мало кто верил: за девять лет на более чем почётной должности молодой амбициозный политик даже не появился в библиотеке, предпочитая разъезжать по конференциям, встречам и тренингам; правда, выделять средства на обновление и поддержку фондов он не забывал в отличие от прежнего руководителя, а потому каждую весну, аккурат ко дню рождения, удостаивался поздравления на третьей странице в «Болтушкиных сплетнях» – с благодарностью от подчинённых.

Итак, заветные ключи были всего у четырёх человек; Пирс накануне предупредил, что заедет в больницу и задержится, а уборщица приходила исключительно по средам. И тем не менее в понедельник утром, примерно за сорок минут до официального начала рабочего дня, Тина с удивлением обнаружила, что дверь приоткрыта.

Сердце пропустило удар.

Из тёмных глубин подсознания полезли версии, одна другой абсурдней: Доу, крысы, обнаглевший вконец Кёнвальд, грабители-библиофилы?..

– А, привет, Тин-Тин, – раздался высокий женский голос, стоило Тине осторожно переступить порог. – О, ты похудела за выходные!

– Аманда, – с облегчением выдохнула Тина. Никогда ещё сонное, но живое лицо напарницы не вызывало у неё таких тёплых чувств. – Да… тренировками увлеклась. А ты рано что-то, во всех смыслах.

– Ну, конечно, я имела полное право поправлять свою пострадавшую психику до вторника… Но целыми днями напролёт быть с маленьким – невыносимо, знаешь ли, – легко созналась она в уклонении от материнского долга, налегая грудью на стойку; синтетическое малиновое кружево блузки выразительно заскрипело. – И рассказывай, что тут произошло, пока меня не было. А то сплетни ходят одна краше другой: то ли ты умерла, то ли убила кого-то, то ли тебя оклеветали, то ли оклеветала ты – «Много шума из ничего» отдыхает, бедняга Шекспир от зависти грызёт край гроба.

– Скорее Лавкрафт или Клайв Баркер, – вырвалось у Тины.

Аманда вопросительно выгнула щипаные брови:

– Объяснишь? Я не завтракала, так что не откажусь от чашки кофе. Твои любимые шахматисты придут ещё нескоро, времени у нас предостаточно. Только вот чайник… – Она выразительно покосилась на подсобку.

По хребту пробежал холодок; пригрезился залитый водой пол – ярко, как наяву.

– Сделаю, – пообещала Тина – в кои-то веки без всякой задней мысли, без крохотной, но гадкой занозы в душе: «А почему именно я?»

Впрочем, пауза для размышлений пришлась весьма кстати. Отмеряя кофе, лаванду, ванильный сахар и соль, Тина мысленно выстраивала упрощённую, официальную версию событий. С серийным убийцей Джеком Доу – но без крыс и теней; с чудесным спасением в реке – но без Кёнвальда; без аромата фиалок и горечи ив, без откровенных прикосновений, без жути в пекарне Кирков… Без умопомрачительных снов, которые сперва выгнали её на выматывающую пробежку, затем подвигли на капитальную уборку, а когда сил уже не осталось никаких – усадили в кресло с «Историей безумия» Фуко.

Просто чтобы не вспоминать.

– Значит, твой поклонник оказался маньяком, попытался убить тебя – неудачно, умер сам, а потом его тело пропало из морга, – подытожила Аманда задумчиво. – Что-то я себя даже немного чувствую виноватой.

– Почему? – машинально переспросила Тина и улыбнулась, чтобы вопрос сошёл за шутку.

Лаванды в кофе оказалось многовато; язык холодило терпким привкусом.

– Потому что сватала тебя уроду, – ответила Аманда неожиданно прямо. – А ведь есть простая истина: нельзя ходить на свидание от скуки, назло или с тем, кому ты не доверяешь.

– Звучит как цитата из сборника афоризмов.

– Хоть раз послушай человека, который старше, умнее и опытнее тебя, – поджала Аманда губы. – И завтра я принесу шокер. И только попробуй без него высунуться из дома, хоть даже на свою дурацкую пробежку.

Тина растерялась.

– О… спасибо. А у тебя шокер откуда?

– Дон купил, – поморщилась она. – У нас вообще много чего дома лежит, потому что Дон обычно выигрывает дела и не всем это нравится. А тебе защита сейчас точно не помешает.

«Только от той дряни вряд ли спасёт электроток».

– Вряд ли Доу рискнёт вернуться, если он вообще жив. Думаю, что он правда умер, а труп выкрали хулиганы… У всех ведь разное представление о хороших шутках.

Лицо у Аманды стало страдальческим, как на средневековых гравюрах с инквизиторами и еретиками. Тина рефлекторно ощупала стул под собой, убеждаясь, что он не превратился в горку промасленных дров.

– Всегда считала, что, пока женщина не родит, мозгов у неё не прибавится. Вот ты – прямо эталонный пример, хоть сейчас вызывай свидетелей и заноси в анналы, – проворчала Аманда. Но прозвучало это не обидно, как обычно, а слегка наигранно, словно чушь она несла исключительно по привычке, пока её внимание было сконцентрировано на чём-то совершенно ином. – Трупы ради шутки не воруют, тем более вскрытые, на это не у каждого медика выдержки хватит. А уж пакостить под носом у Элизы Маккой…

Картина мира поколебалась – к счастью, пока с небольшой амплитудой.

– Погоди. Откуда ты знаешь про капитана Маккой?

– Оттуда же, откуда знаю всех прокуроров, судей и мэра, хотя с последним предпочла бы не знакомиться, – фыркнула она и демонстративно подняла чашку с кофе, оттопырив мизинчик. – Дон очень ценит связи, а его мать – настоящая светская львица… ну, была, пока её не погребло под пелёнками и подгузниками. В общем, поверь мне на слово, полицейский участок под началом Маккой – не вертеп, куда любой бродяга в два счёта влезет, а укреплённая цитадель. Нет, Тин-Тин, кто-то очень постарался, чтобы выкрасть Доу, живого или мёртвого. И, кроме того… – Аманда задумчиво сощурилась. – Этот псих никогда не приезжал в одиночку, с ним всегда торчала женщина, седоватая такая, клокастая. И ещё я однажды видела его в городе с каким-то скользким хлыщом в дорогущем костюме-тройке.

В груди образовался холодный комок.

Если все прочие рассуждения, несмотря на их кажущуюся разумность, были сущей трескотнёй – никто не похищал мертвеца, он ушёл сам, вот невероятная истина, – то это стало неприятным откровением. Сообщники Доу, прежде умозрительные, обрели плоть и кровь. В случайные, ничего не значащие знакомства твари, ожившей после нескольких часов в морге, с удалённым сердцем и выскобленной брюшиной, верилось с трудом.

– Ты уверена?

– Насчёт костюма? Ну да, у Дона есть похожий, только в коричневых тонах, а у хлыща был тёмно-серый, мокрый асфальт или вроде того, – прищурилась Аманда. – Стоит он – как моя полугодовая зарплата, уж поверь, у меня глаз намётан. И насчёт приятелей Доу я уверена – рассудок вполне ясный, до маразма ещё лет сорок. Так что не вздумай отказываться от шокера… Кстати, а куда Пирс запропастился? Уже десятый час, а тишина – и даже никакого капустного амбре.

– Его укусила крыса, – чистосердечно призналась Тина, всё ещё погружённая в размышления.

Аманда подавилась кофе.

Следующие сорок минут ушли на пространные рассуждения о помойках, дератизации и о лживых политиках, которые-де не в состоянии обеспечить порядок в городе. Дискуссия предсказуемо скатилась к образу Пёстрого Флейтиста в мировой литературе и плавно завершилась с появлением Корнуолла и Фогга. Тина вздохнула с облегчением: она могла сказать пару слов о Крысолове, ссылаясь на фон Арнима, Брентано и Браунинга, но на этом её познания благополучно заканчивались. В то время как Аманда, потягивая через трубочку приторный остывший кофе, щебетала что-то о крестовых походах, о чуме, о хореомании – и на границе между гениальностью и паранойей заново разрабатывала версию появления легенды, убедительную, как ложь.

– Запиши потом всё это, – шепнула Тина, выбираясь из-за стойки; Фогг стоял у шкафа, протирая очки рукавом, и всем своим видом показывал, что ему есть что сказать. – А то рассуждений вполне хватит на докторскую по литературе. Или даже по культурологии.

Аманда только отмахнулась:

– Если б я защищала докторскую всякий раз, когда увлекалась чем-то новым, то мне уже некуда было бы складывать регалии. Но пускай столичные профессора спят спокойно – я не настолько тщеславна.

Фогг принёс обнадёживающие новости. Заговорщически оглядываясь то на Аманду, которая подкрашивала ноготь прямо за стойкой, то на своего партнёра по шахматам, он сообщил, что племянница нешуточно заинтересовалась объявлениями и собирается провести небольшое расследование.

– Пара мыслишек у неё есть, мисс Мэйнард, – поведал он громким шёпотом. – Вроде был один сотрудник, одинокий мужчина, он в том году помер. Так вот, объявлениями он и заведовал, эргхм. Ну, и как помер – камней больше не было.

Параллели с историей Доу напрашивались сами собой. Тина ощутила лёгкое головокружение; померещился на мгновение недобрый пристальный взгляд – оттуда, снаружи, с улицы, где солнечный свет льётся сквозь кленовую зелень и слышится дребезжание велосипедного звонка…

«Это просто совпадение».

– Думаете, объявления размещал он?

Вопрос прозвучал с такой страстью, что Фогг смутился.

– Эргхм… Может, я ваш телефон Долли передам? Она сама тогда позвонит и скажет, что через меня-то передавать.

– Вы очень добры, мистер Фогг, – улыбнулась Тина, устыдившись порыва. – Большое спасибо за участие.

– Я-то что, – смутился он.

Номер мобильного Фогг старательно переписал – и тут же отправил племяннице сообщение. Затем ещё раз отвесил старомодную любезность, прижав шляпу к груди, и отправился в угол у окна, где Корнуолл уже нетерпеливо постукивал ферзём по доске.

– Нашла нового поклонника, когда старый только-только остыл? – хихикнула Аманда, заглядывая через плечо в экран телефона. – Я слышала, что у него внук примерно твой ровесник… – В её голосе проскользнули знакомые ревнивые нотки.

«Полуправда убедительнее любого вранья, – пронеслась мысль в голове; фраза была почему-то знакомой – то ли прямая цитата из классики, то ли наблюдение, повторенное в стольких романах, что оно стало банальностью. – И уж точно полуправда не настолько заманчива, как таинственное умолчание».

– Да так, нашла кое-что забавное в подборке «Болтушкиных сплетен», – ответила она рассеянно, как будто задумавшись. – А у него племянница как раз там работает. Если всё получится – я тебе расскажу, честное слово.

– Ну, если так… – разочарованно протянула Аманда, и в этот момент телефон Тины разразился навязчивой трелью. «Неужели племянница Фогга? Так быстро?» – пронеслось в голове.

Номер на экране был незнаком. Телефон трезвонил всё громче, настырнее, синтетическая мелодия ввинчивалась в уши, причиняя почти физический дискомфорт. Корпус сделался тяжёлым и скользким, как покрытый водорослями камень с речного дна.

– Вот она, сила психосоматики, – пробормотала Тина, с трудом удерживая мобильник. Аманда покосилась на неё с подозрением:

– Отвечать-то будешь?

– А?.. Да, конечно.

Она пробралась за стеллажи, вглубь помещения, где на полках теснились неактуальные, а потому практически бесполезные энциклопедии и словари. Телефон в какой-то момент умолк, а потом заверещал с новой силой. Тина мысленно влепила себе оплеуху за трусость – и ткнула в зелёную кнопку.

– Алло?

– Мисс Мэйнард? – сухо поинтересовался бесполый низкий голос.

– Да, это я.

– С вами говорит капитан Маккой, полиция Лоундейла, – представился голос.

У Тины отлегло от сердца; пожалуй, никогда прежде она не чувствовала такого облегчения из-за звонков от стражей правопорядка.

«Собственно, до сих пор они меня и не баловали вниманием».

– Чем могу помочь?

– Это по поводу дела Джека Доу. Им теперь занимаются детектив Мёрфи и офицер О’Райли, и вам надлежит явиться сегодня в половине шестого в участок для дачи показаний. Не знаю, чем вы так проняли Пэгги, – неожиданно смягчился голос, точно суровая капитан Маккой там, на другом конце провода, улыбнулась. – Но она впервые была так настойчива, чтобы вас передали именно ей – или хотя бы Киду Мёрфи.

«Так он был детективом», – ахнула про себя Тина, вспомнив громилу-негра, который вёз её по коридорам полиции прямо в офисном кресле. Ей очень хотелось спросить, почему отстранили Йорка, но она вовремя прикусила язык.

– Буду рада содействовать расследованию, капитан Маккой.

– Благодарю за гражданскую сознательность, мисс Мэйнард, – произнёс голос. И добавил веско: – Мы и в дальнейшем рассчитываем на вашу сознательность, бдительность и благоразумие. Особенно – на бдительность и благоразумие.

В трубке послышались гудки.

«Ага, – подумала Тина, спиной откинувшись на пыльные стеллажи. – Похоже, это была попытка объясниться иносказательно. Вот только что мне такое сообщили?»

Аманда не пришла в восторг от известия, что-де напарница вынуждена будет уйти пораньше, однако недовольство своё оставила при себе. Правда, на том период невиданного добродушия и закончился: ещё в полдвенадцатого Тина, к собственному удивлению, осталась в библиотеке совершенно одна – вот синяя крокодиловая сумка и тёмные очки ещё лежат в подсобке, а через пять минут их уже и след простыл.

– Она передавала, что уходит на обед пораньше, а вернётся немного позже. Привет, Тин-Тин, – послышалось вдруг вкрадчивое, когда Тина, стоя у микроволновки, размышляла, сейчас разогреть сэндвич или чуть позже.

Пирс обнаружился тут же, у входа в реставраторскую, – непривычно сумрачный, в растянутых классических брюках и относительно свежей рубашке, с внушительной коробкой капусты в руках. Волосы выглядели несколько более неопрятными, чем обычно, – не благородные смоляные кудри с проседью, а кое-как прочёсанная пакля.

– Иногда мне кажется, что я работаю в окружении призраков, которые способны просачиваться сквозь стены.

– Ну ты даёшь! – Пирс расхохотался от неожиданности, и тень, омрачавшая его лицо, растаяла. – Дело не в нас с Амандой, уж поверь. Просто ты – единственный человек, который уходит в библиотечные карточки с головой, как в детектив.

– Чаще – как в триллер, – вздохнула Тина и всё-таки сунула сэндвич в микроволновку – после коробочек Пирса там надолго задерживался густой капустный дух, намертво прилипающий к любой еде. – Как там твой укус?

– Не мой, а крысиный, – снова помрачнел Пирс. – Знаешь, на удивление хорошо. Я морально приготовился к тому, чтобы ночами не спать и каждый час менять пропитанные гноем повязки… Но обошлось. Когда милая медсестра сняла с меня сегодня бинты, мы вдвоём едва нашли следы от укуса. Три точки, два пятнышка – как будто ничего и не было. Дьявольщина какая-то.

– Или просто рана не была такой глубокой, как померещилось с испуга, – с сомнением предположила Тина, вспомнив, как он с трудом доковылял до такси. – В любом случае береги себя.

– И ты тоже.

Внезапно в глубине библиотеки раздался жутковатый шум – такой, словно через проход между стеллажами прокатилась ржавая бочка из листового железа, внутри которой колыхалась болотная жижа. Расслышали его все – и рассеянный Пирс, и глуховатый Фогг, и Корнуолл; на пороге библиотеки замер одутловатый мужчина с тощим сердитым мальчиком, видимо, сыном – лица у них были искажены то ли страхом, то ли отвращением. Несостоявшиеся посетители развернулись и вылетели на улицу, сверкая подмётками.

– Скатертью дорога, верно, Тин-Тин? – хмыкнул Пирс, проводив их взглядом. – Человека, который по-настоящему любит книги, не напугает какая-то там чертовщина в библиотеке, а трусу я не выдал бы даже «Третий ежегодный альманах поэтов Лоундейла».

– У нас есть поэты?

– Есть. Но не в этом альманахе, увы.

Заручившись рыцарской поддержкой крепкого для своих лет Корнуолла, вооружённого тяжёлым зонтом, Тина со шваброй наперевес исследовала все дальние закоулки, но не нашла ничего подозрительного. Только на дальней стене, обращённой к саду на заднем дворе, в самом тёмном и глухом углу обнаружились концентрические круги плесени – скользкой, пышной, бархатистой на вид. Пришлось снова звонить в клининговую службу и заказывать комплексную обработку помещения. Беглый осмотр книг с ближайших полок, к счастью, показал, что фонды не пострадали – пыли хватало, разумеется, но страницы оставались сухими и совершенно чистыми.

«Может, Кёнвальд?» – заскреблась вялая надежда.

Но тщетно. Он не напомнил о себе – ни взглядом, от которого становилось то жарко, то холодно, ни запахом дурманных лесных фиалок, утопающих во мхах.

– Струсил, – пробормотала Тина зло, разматывая плёнку на раскисшем за несколько часов бутерброде. – Ведёт себя как стыдливая дева после развратной ночи в клубе.

– Кто и с кем? – Уиллоу резко навалилась на стойку, появляясь из ниоткуда. Следом в библиотеку неторопливо вплыла мисс Рошетт в умопомрачительной шляпке и с корзиной для пикника, прикрытой салфеткой. – Я что-то пропустила?

– Много чего, – вздохнула Тина, раздумывая, что из субботних приключений оставить при себе, а что – донести до широкой общественности. – Я была на свидании с Кёном.

Глаза Уиллоу вспыхнули, как свечки.

– И как?

– Примерно так же, как с Джеком Доу.

– Доу же тебя чуть не угробил, – непонимающе нахмурилась она. – Хотя вообще ему простительно, он ведь серийный убийца… А что Кёнвальд натворил?

– Я бы тоже послушала, мисс Мэйнард, – присоединилась к светской беседе мисс Рошетт, веско поставив между двумя стопками карточек свою корзину. – За ланчем. Судя по плачевному состоянию вашей провизии, – она многозначительно покосилась на размазанный бутерброд в ошмётках плёнки, – вы не откажетесь от дегустации нового фирменного блюда из «Чёрной воды» с наилучшими пожеланиями от Оливейры.

«Новое фирменное блюдо» оказалось эталонным кулинарным хаосом: крупно нарезанные овощи, маринованные и свежие, с соломкой из жареной говядины и салатными листьями четырёх видов – и всё это было щедро приправлено острым мексиканским соусом и завёрнуто в тончайшую поджаристую кукурузную лепёшку.

В волшебной коробке мисс Рошетт нашлись четыре такие лепёшки – неслыханная, оглушительная щедрость.

– У меня такое чувство, будто я года два не ела нормально, – промычала Тина, не в силах оторваться от своей порции. Пирс, который от угощения отказался, теперь посматривал издали с завистью, но хранил верность печёной капусте. – Или даже дольше.

– Когда Оливейра впервые угостил меня своим фирменным кофе, мне показалось, что я вообще никогда не пила кофе, – снисходительно заметила мисс Рошетт. Она умудрялась откусывать от лепёшки, не пачкая губы соусом, и со стороны это выглядело как волшебство. – Впрочем, так оно и есть, если вспомнить, как давно у меня начались проблемы с сердцем.

– Вот у кого Кёнвальду надо поучиться галантности – у Оливейры, – вздохнула Уиллоу. Она со своей лепёшкой уже расправилась, но выглядела так, точно запросто могла бы съесть ещё три такие же. – А то цветы, глюки, домогательства… Он ничего не понимает в ухаживаниях.

– Совершенно верно, – чопорно кивнула мисс Рошетт. – Крепкий сладкий кофе с утра, когда так хочется спать, вкусный обед, когда ты голодна, и чашка мятного чаю на ночь, когда хочется согреться в саду, близ зарослей жасмина, – и вот девица уже влюблена по уши. А он что натворил?

Тина усмехнулась, припоминая.

– Нахамил мне, очаровал моих кошек и разорил холодильник – для начала.

– Тоже неплохо получилось, – вставила Уиллоу авторитетно. – Особенно с кошками.

Остальная часть истории на юмор не тянула, поэтому Тина понизила голос, чтобы Фогг с Корнуоллом не услышали ничего лишнего. Пирс подобрался поближе; на свою беду – рассказ о тенях в доме Кирков впечатлил его до тошноты.

– Надеюсь, что крыса, которая меня цапнула, была просто крысой, – выдохнул он, отчётливо зеленея.

– Всякое может быть, – откликнулась мисс Рошетт философски. – Рекомендую вам в ближайшее время держать свою тёмную сторону под строгим контролем. Если верить тому, что сказал Кёнвальд, то, чем бы ни были эти крысы, люди сильные и чистые им не по зубам.

– О, ну, спасибо, успокоила – тогда у меня нет шансов, – едко отозвался Пирс. – Тин-Тин, это всё? Он наотрез отказался откровенничать, и вы мирно расстались на пороге?

Мучительную секунду Тина размышляла, стоит ли рассказывать нечто настолько личное, а потом собралась с силами и решительно соврала:

– Да… – и быстро добавила, маскируя заминку: – Но мне действительно интересно, откуда он взялся. Думаю, это пролило бы свет на то, что творится в городе. Ты знаешь Кёнвальда дольше, – обернулась она к Уиллоу. – Он никогда не пробалтывался о своём прошлом?

Уиллоу пожала плечами.

– Треплется он действительно много. Но если задуматься, то очень скоро станет ясно, что ничего особо важного Кёнвальд не говорит. Точнее, он рассказал уйму всего крайне важного для меня, а вот насчёт себя – ноль целых одна сотая. Даже про то, что он колдун, я слышу впервые… – Уиллоу сощурилась. – Хотя это какая-то страшно знакомая история.

– Может, местная легенда или сказка? – предположила мисс Рошетт, отодвигая опустевшую коробку из-под оливейровских деликатесов. – Мы в библиотеке – так почему бы не провести небольшое расследование?

Меньше через минуту стол был расчищен от крошек и чашек – и завален книгами. По краям высились дозорные башни из фольклорных справочников – сложных, а потому мало востребованных; перед мисс Рошетт громоздились друг на друга волшебные лирические поэмы разных лет – от классических до послевоенных; Уиллоу обложилась разномастными сборниками сказок – детскими, в ярких обложках, традиционными обзорными изданиями, этнографическими трудами…

– Не знала, что у нас столько всего о фейри и духах, – поёжилась Тина, созерцая книжные горы; ей пришлось вернуться за стойку, потому что Аманда не торопилась возвращаться с обеда, а библиотека после случая с взорвавшимся чайником и широко разлетевшимися слухами о серийном убийце стала популярным местечком. – Особенно среди старых книг. Такое чувство, что раньше эту волшебную братию можно было скопом за каждым поворотом встретить – они стадами бродили.

– Да-да. Дома выпил пива со старичком клураканом, который ещё твоих родителей знал, на улице вежливо поздоровался с зажиточным лепреконом. Подцепил в баре златокудрую красотку в зелёном платье, но вовремя заметил у неё вороньи перья в причёске – распознал баван ши, сделал ноги. В саду еле отбился от стайки пикси, но угодил прямо в длинные руки броллахан – тут-то и смерть пришла, – поддакнул Пирс, выглянув из мастерской. – Но бомбардировок эти дивные могущественные существа не пережили… Как-то нелогично, Тин-Тин. Думаю, что просто после войны сказки были ни к чему, вот их и стало меньше по сравнению с прошлым веком. Ну как, откопали что-нибудь?

– Не-а, – разочарованно откликнулась Уиллоу. – Даже примерно похожего нет. Одни келпи, мерроу и корриган, никаких тебе колдунов на выстрел от реки. Хотя… Вот, смотри, есть какая-то сказка про древний волшебный тис, который рос у омута, – нахмурилась она и зачитала сосредоточенно: – «Тис этот помнил времена, когда владения его простирались на восток – до восхода солнца, на запад – до заката, на север – до ледяных равнин, а на юг – до самого моря. И было ему предсказано, что смерть свою он примет от воды»… бла-бла-бла… Не, не то. Какие-то злобные фейри, тонущие мальчики, которых надо спасать, и благородная жертва.

– А вот баллада о юноше, который жил у реки и полюбил девушку с серебряными волосами, облачённую в зелёное платье наизнанку, – подхватила мисс Рошетт. – Правда, кончается дело тем, что девушка оказывается коварной келпи, принявшей человеческий облик, и юноша расторгает помолвку. А потом забивает возлюбленную железной мотыгой и сбрасывает в реку… О времена, о нравы, – вздохнула она. – На месте этой бедняжки я бы вернулась и хорошенько вразумила бы дурака – копытом по лбу.

– На Кёнвальда не похоже, – подытожила Тина; тут вошёл новый посетитель, старичок, обожающий кровищу и детективы, и ей пришлось отвлечься.

В следующий час она прослушала уйму историй: о селки – о морских девах, облачённых в тюленьи шкуры; о драках, являющихся беспечным женщинам в образе деревянного блюда тонкой работы; о речных невестах корриган, падких на мужскую красоту; о глейстингах, что передвигаются на козлиных ногах по воде, как по суше; о мерроу, чьи мужчины настолько же уродливы, насколько прекрасны женщины… Но ни слова о колдунах.

Информации было слишком много; новые сведения словно сливались в монотонный шум, бесполезный и даже утомительный. «Возможно, – крутилось у Тины в голове, – если прочитать все сказки, они сложатся в одну историю, непротиворечивую и подробную… Историю целого мира. Но где взять столько времени?»

Она чувствовала, что захлёбывается.

– Нет, я знала, что Кёнвальд – тварь самого редкого вида, – раздражённо буркнула Уиллоу, отпихнув от себя очередной сборник сказок без всякого почтения. – Но не в буквальном же смысле! Его надо в Красную книгу занести и кормить сиропом с ложечки.

– А почему сиропом? – опешила Тина от неожиданности и рассмеялась.

Но Пирсу отчего-то было не смешно. Он выскочил из реставраторской прямо с очередным реанимируемым фотоальбомом в охапке и едва не сшиб стойку.

– Повтори, что ты сказала! – выпалил он.

Уиллоу немного стушевалась.

– Кёнвальд – редкая тварь…

– Нет, дальше!

– Ну, надо записать его в Красную книгу и кормить…

– Вот! – торжествующе воздел Пирс альбом к потолку, словно языческий жрец – подношение богам. – Вот оно! Я вспомнил, где видел историю о колдунах и о реке! «Легенды и сказки Лоундейла», красная матерчатая обложка, издание шестьдесят первого года, тираж – триста экземпляров, владелец… владельца посмотрю в карточке. Но это точно оно!

Тина ощутила лёгкое головокружение. Шум отодвинулся, усталость откатилась, как морская волна, первобытный фольклорный хаос начал упорядочиваться.

«Попался, Кённа».