Забери меня отсюда

Глава 10 Рыцарь и гробовщик

В пять вечера Тина стояла перед полицейским участком – не то что преисполненная энтузиазма, а ровным счётом наоборот. От охотничьего азарта остался один пшик: Пирсу не удалось выйти на книгу, потому что владелец – «вздорный старикашка», согласно пометкам в рабочей тетради, – сбрасывал звонки, а после двадцатой попытки и вовсе, кажется, отключил телефон. Аманду оживление в библиотеке только раздражало: обед она затянула почти до двух часов, а когда вернулась, то заявила, что завтра-де выйдет во второй половине дня:

– Поработаешь за меня, Тин-Тин. Я же сегодня за тебя отсижу!

«Ага, минут сорок».

С трудом подавив желание съязвить что-нибудь насчёт альтернативной математики, Тина улыбнулась и вслух ответила, что, разумеется, это будет в высшей степени справедливо. Конфликт угас, толком и не разгоревшись, но горло теперь саднило – то ли от несостоявшегося крика, то ли от несуществующего дыма, который, как известно, порой заводится и без огня – если трение слишком сильное.

Из «Чёрной воды» доносились дразнящие запахи кофе и пиццы, а старенький телевизор внутри транслировал немой фильм ужасов; тени в гротескных плащах разбегались по стенам, блики света рассыпались по стеклу витрины. Тина зацепилась взглядом – да так и замерла.

«Итак, встреча с колдуном, про которого снятся эротические сны, или допрос в полицейском участке?» – подумалось внезапно, и её бросило в жар.

– Налево пойдёшь – коня потеряешь, – пробормотала она. – Направо пойдёшь – себя потеряешь… Как-то так себе выбор.

Но тут дверь кофейни натужно распахнулась, и оттуда показались согбенная спина и рыжий затылок. Спина чертыхнулась знакомым голосом и посетовала на всю улицу:

– И как я это всё одна донесу?!

Тина проглотила смешок.

«Наверное, судьба».

– Вам помочь, офицер О’Райли? – вкрадчиво поинтересовалась она, когда Пэгги еле-еле выгреблась задом наперёд из «Чёрной воды» с плоской коробкой, источающей аромат пепперони, двумя объёмистыми пакетами с выпечкой и картонкой, в которой уместилось целых шесть стаканов кофе против положенных четырёх.

– Буду очень благодарна, с меня потом пончик в знак благодарности, – последовал невозмутимый ответ. – Я видела тебя в окно, но, честно, думала, что Кид быстрее затащит тебя в участок, чем я расплачусь за всё это… ага, спасибо, – искренне обрадовалась Пэг, когда Тина забрала картонку с кофе. – Чего ты топталась на пороге? Неохота вспоминать опять всю эту дрянь, да?

Жаловаться на Аманду, рассказывать о фиаско с владельцем «Легенд и сказок Лоундейла» и уж тем более вываливать на здравомыслящего человека ведро несвежей мистики Тине совершенно не хотелось, и она неопределённо пожала плечами:

– Что-то вроде того.

– Не переживай, долго мы тебя мучить не станем, – сочувственно пообещала Пэг, поудобнее перехватывая пакеты, и почесала наискосок через дорогу, даже не глядя по сторонам. – Капитан Маккой хочет немного с тобой поболтать, потом мы с Кидом уточним кое-какие детали для протокола, ты подпишешь бумажки, и я отвезу тебя домой. Кофе и сладости прилагаются. Звучит не так уж плохо, ага?

– Ага, – рассеянно согласилась Тина, снова оглядываясь на «Чёрную воду».

Там, в глубине зала, люди превращались в условные силуэты, почти неотличимые друг от друга.

«Интересно, а мисс Рошетт там? – пронеслось в голове. – А… Кённа? Не может же он спокойно читать свои кровавые детективчики после того, что произошло… Или может?»

– Знаешь, у тебя сейчас очень интересное выражение лица, – задумчиво произнесла Пэгги О’Райли. – Даже не представляю, как его поточней описать и не схлопотать за это по морде.

– Эй, я не какая-то там неуравновешенная маньячка, – искренне возмутилась Тина.

– Само собой разумеется, но сломанный нос старины Йорка и твой мастерский удар войдёт в анналы. Точнее, уже вошёл.

Крыть было нечем.

По сравнению с прошлым разом участок практически опустел. Не хлопали двери, не трезвонили телефоны, сигаретный дым пополам с кофейным паром не застилал коридоры и лестницы. Пэг быстро раздала половину своих покупок, сунувшись по пути в два кабинета, а потом остановилась перед поцарапанной железной дверью.

– Ну, вот, владения капитана Маккой. Секундочку… – Петли пронзительно заскрипели, как в фильме ужасов. – Кэп, мисс Мэйнард доставлена в целости и сохранности. Что? – Ответ прозвучал неразборчиво. – Окей… – Пэгги обернулась в растерянности. – Давненько меня так прямо не посылали, со вчерашнего дня, что ли. Ну, удачи.

После ободряющего хлопка по плечу Тина чувствовала себя как на пороге драконьей пещеры. А вошла – и неожиданно очутилась в рыцарской келье.

Комната очень редко рассказывает правду о том, кем является её хозяин, зато как на духу выкладывает, кем бы он хотел стать. Необработанная штукатурка, узкие металлические шкафы под потолок, по правую руку на стене – репродукция средневековой гравюры с мучениками и львами, по левую – меч с чернёной рукоятью и ножны.

– Наградное, – сухо, точно кашлянула, пояснила капитан. – Прошу. – И по-мужски широкая ладонь указала на кресло.

Элиза Маккой сидела спиной к окну; жалюзи были опущены, но наполовину открыты, и вечерний свет контрастными полосами расчерчивал её силуэт и ложился на пол, вплотную подбираясь к порогу. Светло-серый деловой костюм из плотной ткани, чёрная рубашка с воротником-стойкой, узкий светлый галстук, больше похожий на ленту; короткая графичная стрижка, седина, бугристый шрам на виске, аккуратные зелёные серьги – то ли крест, то ли четырёхлистный клевер…

Безусловно, Пэгги О’Райли сильно напоминала свою тётку, капитана полиции, но это было сходство шкодливого уличного пацана и чёрно-белой фотографии деда-героя в городском музее. И то, что Маккой не носила формы, только усиливало контраст.

– Не знала, что сейчас ещё награждают именными клинками, – запоздало нашлась с ответом Тина, усаживаясь в кресло.

Оно оказалось ненамного удобнее «железной девы», но ёрзать и жаловаться под строгим взглядом хотелось меньше всего.

– Для меня это также стало сюрпризом в своё время, – так же сухо и неприветливо кивнула капитан Маккой. – Но не скажу, что неприятным. С одной стороны, конечно, орденом удобнее хвастаться на ежегодном приёме в особняке мэра. С другой… Посеребрённый «бастард» – весьма пикантный аксессуар при вечернем платье да на случай зомби-апокалипсиса куда более полезный. Ну же, улыбнитесь, мисс Мэйнард, я ведь пытаюсь шутить.

Тина недоверчиво всмотрелась в её лицо – и не без труда различила в контрастном свете пару лишних лучиков морщин у глаз и слегка приподнятые уголки губ.

«Надо же, действительно».

– Зачем вы пригласили меня? Я думала, сбором показаний занимается офицер О’Райли.

Элиза Маккой опустила взгляд и пробарабанила пальцами по столу.

– С некоторых пор – да. Тем не менее мне хотелось бы задать несколько вопросов. Скажите, мисс Мэйнард, вам не показалось странным в тот вечер поведение детектива Йорка?

– За исключением ужасной манеры водить машину и того, что он легко списал со счетов мою жизнь, чтобы поймать маньяка? – ангельским, не раз отработанным на Аманде голосом уточнила Тина.

Капитан же точно не заметила сарказма:

– Да.

Тон не подразумевал возражений. Пришлось задумываться по-настоящему – и заново прогонять в памяти события того вечера, когда состоялось самое неудачное свидание в истории Лоундейла. Опять зазвучала в ушах издевательская фраза про синий чулок с выводком кошек…

Свет в прорезях жалюзи покраснел. Потянуло табачным дымом – наверно, снаружи кто-то курил под кондиционером.

– Нет, – сдалась Тина. – Ничего необычного. Разве что… Тогда мне показалось, что детектив Йорк злился на меня из-за несчастного случая с Джеком Доу, потому что хотел заполучить убийцу своей жены именно живым.

– Вы утверждаете, что это несчастный случай?

Незажжённая лампа на столе вдруг тихо чпокнула – точь-в-точь как у Оливейры в кофейне. Маккой, нахмурившись, подвинула её к себе, разглядывая, а Тина невольно заозиралась, высматривая среди полосатых теней силуэт человека в капюшоне. Но комната по-прежнему казалась пустой – никого постороннего, а воздух пах только табаком и сырой штукатуркой.

Никаких фиалок и речной воды.

– Он полез в воду, не удержался на ногах и, по-моему, ударился головой о камень, – не моргнув глазом, ответила Тина.

«И ни словом не соврала, между прочим».

– На берег Джек Доу выбрался самостоятельно?

А вот это было уже опасно.

– Рекой вынесло.

Неудобный вопрос, дурацкий ответ… Взгляд капитана Маккой стал острым, как скальпель нейрохирурга, но Тина выдержала его с достоинством, даже голову в плечи не вжала, пусть и хотелось.

– Мисс Мэйнард, скажите без утайки: детектив Йорк что-нибудь делал с телом предположительно погибшего Джека Доу на берегу?

Тина опешила. Ассоциации появились мгновенно, причём исключительно дурацкие; львы, пожирающие мучеников на репродукции, косились как-то уж слишком понимающе. Смысла за вопросом не просматривалось никакого – с точки зрения нормального человека, разумеется.

«Чего она от меня добивается?»

– Йорк вообще не подходил к нему, – наконец ответила Тина, осторожно подбирая слова. – Он помогал мне выбраться из реки, а трупом занимался его напарник.

– Детектив Эдвард Роллинс?

– Наверное.

– Хорошо… – Капитан Маккой точно задумалась. Затем достала из стола тоненькую пластиковую папку и вынула из неё несколько фотографий. – Внимательно посмотрите на этих людей. Вы кого-нибудь узнаёте?

Карточек было семь – две женщины, пятеро мужчин. Одно фото Тина отложила сразу, уверенно опознав в горбоносом красавце с кошачьим прищуром Доу, только на пару лет моложе. Среднего возраста круглощёкая брюнетка в джинсовом комбинезоне не вызывала никаких ассоциаций, пепельная блондинка с запущенным каре – тоже. Взгляд зацепился за старика с удивительно породистым лицом, точно у какого-нибудь средневекового кардинала на парадном портрете, и родинкой на скуле, но только из-за необычной внешности; такой типаж всегда кажется располагающим, словно бы давно знакомым, даже если встречаешь человека в первый раз. Двое других мужчин выглядели почти что братьями – темноволосые, угрюмые, смуглые, оба – в синих рубашках с логотипом «ПБ» на нагрудных карманах.

«Ага, значит, они работали в «Перевозках Брайта», – запоздало сообразила Тина. – Курьеры, наверное».

О своих догадках она честно сообщила, добавив, что ни одного из людей на фотографиях никогда прежде не встречала. И только последний мужчина казался смутно знакомым – светло-русые волосы, зачёсанные на правую сторону, чисто выбритое узкое лицо, серые глаза… На карточке он был запечатлён в сером деловом костюме – по пояс, вполоборота, точно его сняли украдкой на приёме для провинциальной газеты.

«Жилет, а поверх пиджак! – осенило вдруг Тину. – Аманда же говорила про какого-то щёголя в дизайнерской тройке».

Сердце зачастило.

– Этого где-то видела, – вслух произнесла она, понимая, что вряд ли сумела скрыть заинтересованность от внимательного взгляда Элизы Маккой. – Возможно, он приходил в библиотеку, хотя сомневаюсь… А можно, я сниму его на телефон? Вдруг потом вспомню, где мы встречались и встречались ли вообще.

– Возьмите фотографию, только особенно её не светите, – разрешила капитан великодушно и внезапно подалась вперёд, переплетая пальцы замком. – Мы предполагаем, мисс Мэйнард, что у Джека Доу могли быть сообщники. Возможно, среди влиятельных людей… или даже в полиции.

– Вы серьёзно? – вырвался глупый вопрос.

Элиза Маккой пожала плечами.

– Вероятно. Как иначе объяснить исчезновение тела?

Тину бросило в жар.

«Она же видела съёмки с камеры – видела, что Джек Доу ушёл на своих двоих. Так зачем?..»

Версии бурлили в голове, как ведьмино варево. От вполне вменяемых – капитан не хочет разглашать тайны следствия или казаться чокнутой, излагая сказочки о зомби, – до параноидальных.

«Меня испытывают? А если… если она заодно с Доу и прощупывает почву?»

– Вы в порядке, мисс Мэйнард? – донёсся, точно издали, голос.

– Нет, – предельно откровенно откликнулась Тина. – Вы меня напугали до чёртиков.

– Сожалею, иногда приходится. Офицер О’Райли сейчас за вами поднимется, – добавила капитан Маккой и потянулась к телефонной трубке. – Вы можете подождать в коридоре. Там есть стулья. Благодарю за сотрудничество, мисс Мэйнард, и рассчитываю на ваше благоразумие.

– А также сознательность и бдительность? – не удержалась Тина, припомнив телефонный разговор.

Губы у Элизы Маккой дрогнули, а взгляд потеплел – градуса этак на три.

– Именно. Мой телефон вы теперь знаете, так что не стесняйтесь обращаться за помощью. И почаще смотрите по сторонам. Нередко людей спасает старая добрая паранойя. – И она постучала пальцем по шраму на виске, что можно было истолковать двояко. – Шучу, мисс Мэйнард. Ну же, улыбнитесь.

Тина не просто улыбнулась – беззвучно расхохоталась, но только в коридоре, когда замок за спиной щёлкнул. Выпрямилась, отбрасывая волосы с лица, расстегнула верх блузки, чтоб дышалось полегче, и лишь потом заметила, что перед кабинетом Маккой она не одна.

Точнее, сначала почувствовала одуряющий запах одеколона.

Йорк поджидал её в полной боеготовности – рукава форменной бледно-зелёной рубашки демонстративно закатаны, чтоб внушительные бицепсы было виднее, именная бляха приколота к жилету, воротничок без единого пятна, щетина сбрита начисто, причём, судя по кровоточащей царапине на челюсти, пару минут назад. Светлый образ примерного копа несколько портили синяки под глазами и изрядно распухший нос.

Детектив открыл рот, закрыл, снова открыл… и выдал фразу, явно отличающуюся от заготовленной:

– У нашего Робокэпа что, проснулось чувство юмора? Прямо не верится. Я думал, она только лазерами из глаз стрелять умеет. – Подумал и добавил: – Замораживающими.

– Вы тоже умеете удивить, – сощурилась Тина, немного обидевшись за капитана Маккой, первую и единственную леди-рыцаря Лоундейла. – Только не говорите, что вы брились в общественном туалете только ради того, чтобы произвести на меня впечатление, детектив.

Йорка это, впрочем, не смутило.

– Бинго. А ещё я переоделся в свежую рубашку и одолжил у Кида его вонючку, – подтвердил он и принюхался к собственному воротнику. Скривился: – По-моему, перестарался, ну да ладно. Вы не откажетесь прогуляться со мной, мисс Мэйнард, пока по наши души не явилась Катастрофа? Если вы ещё сердитесь, могу встать на колени.

– Уржаться, – серьёзно ответила Тина. – А не много ли чести для жалкого синего чулка со стаей кошек? И я, конечно, могу ошибаться, но дело передали детективу Мёрфи и офицеру О’Райли.

Тщетная попытка – легче усовестить слетевший с тормозов скорый поезд. Йорк воровато оглянулся, убеждаясь, что в коридоре свидетелей нет, и наклонился к ней, ткнув себе пальцем в подбородок:

– Ладно, бейте сюда, и закончим с этим. Я рад бы поуговаривать вас ещё немного, но, честное слово, времени нет, на меня повесили это чёртово дело о контрабанде взрывчатки, и я зашиваюсь. Пэг страшно трясётся за вашу задницу и вряд ли пустит вас к Гримгроуву. А мне бы очень хотелось, чтоб вы с ним перебросились парой слов для всеобщей пользы.

И он зажмурился, словно и вправду ожидал удара.

Ситуация была феноменально неловкая. Причём в самом прямом смысле. Наверное, недели две назад Тина бы страшно смутилась только оттого, что мужчина – симпатичный, надо сказать, если не считать расквашенного носа, – склоняется над ней, тяжело дыша, и умоляет пойти с ним. Но Кёнвальд изменил слишком многое – в том числе её представления о личном пространстве, о флирте и о мужчинах в целом.

А уж Доу…

Настоящий, чистый страх перед близкой смертью хорошо прочищает мозги – если есть что прочищать. И учит отличать важное от неважного. Предложение Йорка явилось на редкость своевременно, как по заказу.

«Мне нужны любые сведения, которые помогут избавиться от Доу».

К тому же сейчас она чувствовала себя немного виноватой за тот удар. И вместо того чтобы воспользоваться подарком судьбы и хорошим хуком повторно отомстить за унижение – осторожно провела пальцем вдоль свежей царапины.

– У вас здесь кровь, детектив, – сказала Тина доверительно. Он часто заморгал от неожиданности. – Поаккуратнее в следующий раз с бритвой.

Йорк просиял:

– Это значит, что вы согласны? – И, не дожидаясь ответа, он достал из кармана пачку малиновых стикеров и начал черкать что-то на верхнем.

«Прости, Пэгги».

– Это значит, что я с удовольствием зайду сказать «спасибо» человеку, который вырезал Доу сердце.

Детектив прилепил записку на дверь Маккой, обернулся и смерил Тину особенно неприятным, цепким и профессиональным взглядом.

– Честно говоря, я ещё полдня назад думал, что вам страшно не повезло с Доу, мисс Мэйнард. А теперь мне начинает казаться, что, наоборот, это он облажался.

Со стикера ехидно пялилась лупоглазая рожица с высунутым языком. А чуть пониже плясали неровные буквы: «Утрись, Катастрофа, твоя девочка в логове …» – и дальше стояла совсем уж непонятная закорючка, похожая скорее на иероглиф или пиктограмму.

Чтобы добраться до «царства мёртвых», пришлось сначала подняться на два этажа, выйти на тёмную потайную лестницу – и спуститься до самого конца. Под участком, если верить планам эвакуации на случай пожара, предусмотрительно развешенным во всех ключевых точках, размещалось два бункера. Повыше и поменьше, самый натуральный подвал – архив; пониже – старое бомбоубежище, отведённое под морг и место работы единственного на два полицейских отделения судмедэксперта.

– Ну, от бомбоубежища там много чего ещё осталось. Вы только представьте, мисс Мэйнард, – вещал Йорк, размахивая руками для усиления эффекта. – В одной комнате – холодильник для трупов, камера для органов, как положено. А в другой – склад консервов. Телятина, фасоль в томатном соусе и прочая ерунда. Время от времени это добро инспектируют, банки с истекающим сроком годности раздают по рукам, а в хранилище закупают новые. Ну как, вы бы рискнули закусить заливным из языка, которое лежало по соседству с несвежими утопленниками?

Тина вспомнила урну с прахом прапрадеда, Эстебана Мэйнарда, который уже в солидном возрасте пережил войну, все тридцать лет, на всех фронтах побывал, а умер через пару месяцев после подписания мира. Урна стояла в застеклённом шкафу в гостиной, окружённая частоколом тонких восковых свечей, а полкой выше красовалась хрустальная «лодочка», где бабушка хранила по старой привычке карамель в пёстрых фантиках. Отец иногда рассказывал, как в детстве охотился за конфетами, неизменно добавляя в финале: «Вот поэтому и не получилось привить мне почтение к предкам».

Карамельки в цветных обёртках изредка всплывали в самых ранних Тининых воспоминаниях, однако она не могла сказать с уверенностью, были ли это те самые похоронные сласти.

– Не люблю заливное, – ответила она с запозданием. – Но я бы не отказалась от чашки чая.

– О, этого добра у Гримгроува полно, – хмыкнул Йорк, притормаживая на последних ступенях. – Обеспечим. Добро пожаловать в мертвецкую.

Лестница упёрлась в вымощенное голубым кафелем помещение, «вертушку» пропускного пункта и массивную дверь. Камера под потолком явно работала – красноватый мерцающий огонёк напоминал единственный глаз циклопа, неустанно следящего за входом.

«Микроскопического, – уточнила про себя Тина. – И механического».

Температура внизу упала градусов на шесть по сравнению с верхними помещениями. Пар изо рта не вырывался, но пальцы стали гнуться хуже, и ногти казались синеватыми. Почти половину эффекта, разумеется, создавали холодное освещение и кафель, гулкий и голый, но уютнее от этой мысли не становилось; идея спуститься в морг уже не виделась такой удачной, как поначалу. Йорк явно часто сюда наведывался и потому замогильную атмосферу переносил намного лучше – не ёжился, не ускорял шаг, чтоб согреться. Правда, рукава рубашки раскатал до запястий почти сразу – и то, скорее всего, для соблюдения приличий.

– Скажите «сыр», мисс Мэйнард, нас снимают, – ткнул он большим пальцем через плечо, в сторону камеры, и толкнул металлическую вертушку.

– Доу здесь попал под прицел объектива? – Тина прошла следом.

– Угу. И на выходе тоже. – Йорк нахмурился, вслепую набирая код на двери. – Записи исчезли – у кого-то оказались длинные руки, которые и до архива дотянулись. Но я готов поклясться, что видел, как вскрытый труп, шатаясь, спускался по ступенькам и плёлся к воротам. И полдесятка человек вместе со мной, включая Робокэпа, то есть, пардон, капитана Маккой.

Замок пискнул.

Морг встретил их жизнерадостно – ароматом крепкого чёрного чая с бергамотом и тостов с клубничным джемом. Холод голубой плитки несколько смягчался янтарным светом большой лампы-тарелки, низко опущенной над журнальным столом, вокруг которого грудились кресла, закиданные ковриками и шалями.

В одном из них и обнаружился хозяин подземелья – в белом халате поверх рокерской футболки и в бандане; чёрные как смоль волосы собраны в высокий самурайский «хвост», длиннющие ноги вытянуты на полкомнаты и скрещены в щиколотках.

– Добро пожаловать, – с несильным картавым акцентом дружелюбно поздоровался он и, отставив чашку с чаем, поднялся навстречу. – Я Рюноске Гримгроув, занимаюсь мертвецами по будням здесь и живыми – по выходным в кабинете на улице Южного Фронта, практикую иглоукалывание.

– Тина Мэйнард, – осторожно пожала Тина протянутую руку, сильную, но довольно изящную; роста судмедэксперт был воистину великаньего, метра под два, а за счёт худощавого сложения казался ещё более долговязым. – Наслышана… И часто у вас пациенты сбегают, доктор Гримгроув?

Он шелестяще рассмеялся, щуря и без того узкие азиатские глаза.

– Здесь я, спасибо вывертам бюрократической машины, офицер Гримгроув, а в своём частном кабинете – доктор Рю, так услуги лучше продаются. Поэтому ко мне лучше на «ты» и по имени… Нет, к счастью, раньше такого не случалось. На практике в столице нам рассказывали, как иногда люди впадали в летаргический сон, а в себя приходили уже в морге, но это байки. Лично я знаю только об одной такой счастливице. Собственно, на ней я и женился, – улыбнулся он и снова указал на кресло. – Не стесняйся, Тина. Или Йорк уже тебя запугал? О, это он занимается самореализацией за твой

счёт. – И Гримгроув, не слушая возражений, усадил её в мягчайшее кресло и вручил чашку с чаем. – Помню, когда он только поступил на службу, то страшно боялся крови и мертвецов.

Детектив расхаживал от стены к стене, умело делая вид, что понятия не имеет, о ком вообще речь. Выдавали его только пламенеющие уши. Тина прикусила губами краешек чашки, чтоб не расхохотаться.

– Наверное, он вас… тебя тогда редко навещал?

– Часто, – возразил Гримгроув, усаживаясь напротив. – Против собственной воли – с делами ему не везло. К слову, мертвецы – довольно редкие клиенты у меня, ужасы работы судмедэксперта изрядно преувеличены. Большую часть времени я провожу не в морге, за вскрытиями, а в лаборатории, она, кстати, за соседней дверью. Исследую образцы тканей, вожусь с уликами. Да и Лоундейл – городок спокойный, поэтому даже жертвы семейных скандалов ко мне приходят чаще на своих ногах, чтобы зафиксировать побои, чем приезжают на каталке. Правда, был недавно один неприятный случай с темнокожей женщиной на седьмом месяце, зря она вернулась к своему любовнику…

Рюноске Гримгроув говорил размеренно и мягко, точно убаюкивая. Даже страшное слово «труп» в его устах звучало безлико и безобидно, как «вещь», а сколько бы раз он ни произнёс «кровь», при взгляде на банку с клубничным джемом мысли дрейфовали в сторону лета и детства. И не верилось, что здесь, в тиши и покое старого бомбоубежища, могло произойти нечто необъяснимое и дурное.

«Но ведь произошло», – подумала Тина, смыкая пальцы вокруг тёплого фарфора.

И только сейчас становилось ясно, насколько это было необъяснимо.

Доу не просто очнулся, огляделся по сторонам и нырнул в кусты. Он умудрился открыть по крайней мере три двери. Сперва – из морга в лабораторию, затем – из лаборатории в кабинет, а напоследок – бронированную, с кодовым замком, чтоб только на лестницу попасть. Поднялся по ступеням, прошёл насквозь весь участок, не встретив никого – впрочем, как раз это-то и неудивительно, посреди ночи; не потревожив сигнализацию, он выбрался наружу – и скрылся в переплетении улиц, так никем и не узнанный.

По спине пробежал холодок.

– Рюноске, скажи, – произнесла Тина, кажется перебив его, но он не обиделся – умолк на полуслове, слушая. – У кого ещё есть ключи и коды от морга?

Судмедэксперт сделал маленький глоток из своей чашки, щурясь в пространство. Потом вздохнул:

– Такой хороший чай, а никто не ценит, беда… Код вписан в памятку со служебными телефонами, раздобыть его – дело нехитрое. Ключи есть у меня и у капитана Маккой, но ей я верю даже больше, чем себе. А, ещё запасные хранятся в опечатанном сейфе, их уже проверили.

Йорк невозмутимо подсел к Тине – на ручку кресла, перегнулся, цапнул со стола тост с джемом и захрустел, роняя крошки. Гримгроув слегка поморщился, но ничего не сказал.

– На записях было чётко видно, как наш добрый доктор уходит последним, запирает всё за собой, – невнятно пояснил детектив. – Потом дежурный активировал сигнализацию. Потом был небольшой сбой электроснабжения, включился генератор, камеры засбоили, но вскоре заработали снова. И вот тогда двери уже были открыты, и холодильник в морге тоже, а Доу пялился в объектив. Всё это заняло минуты полторы, не больше. Ну, а потом он торжественно свалил в ночь, оставив нам на память свои потроха, и я как-то не особо осуждаю старину Джефферсона за то, что он носа не высунул из комнаты с мониторами, похерив все инструкции. Такие дела, мисс Мэйнард. Я вот не представляю, как всё это объяснить, а вы?

Тина тоже не могла – с человеческой точки зрения. Но ведь существовали и другие…

Она помнила Кёнвальда и то, как взбунтовалась река, помнила полёт над городом, злобных карликов в пекарне, бешеных крыс на развалинах «Перевозок Брайта»…

– Почему вы ко мне обратились? – прямо спросила она.

Йорк отвёл взгляд, а Гримгроув по-восточному нейтрально улыбнулся:

– Но ведь всё началось с тебя. Ты справилась с Тварью Лоундейла и предоставила мне свежий труп, который за полчаса превратился в двухнедельный. Когда ошибки накапливаются, нужно вернуться к изначальному коду, а если тайны захлёстывают с головой, следует обратиться к истоку, где вода почище и помельче.

Тина заколебалась.

«Из меня вытягивают показания, – пронеслось в голове. – Правду – ту, которой бы не добилась Пэгги О’Райли».

Мысль отнюдь не успокаивала, но и не злила. В какой-то степени детектив имел право знать, с чем столкнулся, хотя бы для того, чтобы в следующий раз вовремя убраться с дороги. Джек Доу ведь не делил людей на гражданских и военных, то есть на непричастных тайнам – и посвящённых; напротив, он, похоже, с наибольшим удовольствием убивал тех, кто не мог ему противопоставить ничего.

…чай был терпкий, плотный, с ощутимым привкусом орехов и чернослива, с запахом дыма. Тина подумала, что с удовольствием попробовала бы его снова – в этой же компании, но в другое время и в другом месте.

«В конце концов, мне не обязательно рассказывать о Кёнвальде всё».

– Рюноске, детектив Йорк… – Язык едва слушался. – А вы верите в мистику? В чудеса?

Гримгроув оживился, и глаза у него заблестели.

– О! – воздел он палец. – Очень интересный вопрос. Одну минуту.

Он скрылся в лаборатории. Йорк понимающе хмыкнул и принялся расчищать журнальный столик, сгружая чашки и чайник прямо на пол подальше, у стены. Гримгроув не задержался – вернулся почти сразу же с небольшим белым ящиком, от которого ощутимо несло холодом. Поставил на стол, щёлкнул цифрами на кодовом замке… Крышка отскочила, как на пружинке.

Внутри лежало человеческое сердце – тёмное, влажно блестящее.

Тину замутило. Как во сне, она протянула руку, точно хотела коснуться его – против воли, как под гипнозом.

«Что я делаю?»

За секунду до прикосновения сердце точно пошло рябью – и забилось.

Йорк выругался и вскочил, шаря по карманам; особо удивлённым он не выглядел, словно внутренне был к этому готов. Гримгроув захлопнул крышку и положил руку сверху, окончательно запечатывая.

– Возвращаясь к вопросу… Думаю, да, я верю в чудеса.

Его голос долетал точно из-под воды. Тина часто моргала и не могла отвести взор от белой коробки. А в ушах продолжало звучать: Тумм, тумм, тумм…