Забери меня отсюда

Глава 17 Охота на охотника

Пока альянс, урезанный ровно вполовину, добрался до основания холма, стемнело окончательно. Зато вместе с темнотой явился ветер, холодноватый для лета, но воистину живительный: дышать стало легче, а одежда прекратила липнуть к телу.

В супермаркете слева от моста пришлось сделать остановку и закупить провиант для кошек; ритуальное действо, которое повторялось несколько раз в неделю, сейчас подействовало не хуже успокоительного. Пусть кипел где-то незримый бой детективов с серийными убийцами, унывали и куксились на дне речном великие колдуны, шныряли в подворотнях потусторонние тени, а ивы по-девичьи плакались на берегу, кое-что оставалось неизменным – кошки хотели жрать.

– А это нам, – заявил Маркос, выгружая на ленту замороженную куриную тушку. – Чего? Я сам заработал, между прочим. Велик вчера починил парню из старшего класса, он честно заплатил.

Судя по нежному взгляду Уиллоу, этот бройлер в пакете помог Маркосу заработать больше репутационных очков, чем всё до этого, вместе взятое. Вверх по холму она поднималась вприпрыжку, лихо размахивая ивовым прутом, а в саду протараторила: «Я-вот-прямо-щас-уже!» – и скрылась во мраке, явно держа курс на запах розмарина и тимьяна.

В спокойной обстановке, в толпе сытых довольных кошек, Тина вновь прокрутила в памяти события прошедшего вечера.

Проклюнулись вопросы, далеко не все приятные.

– Слушай… – позвала она Маркоса, сосредоточенно разделывающего курицу под ленивыми взглядами прайда. – Ты ведь с близкого расстояния следил за нами, да? – Он яростно кивнул, так, что простенький кожаный шнурок с костяным амулетом едва не свалился с головы. – Ты не обратил внимания, после моего разговора с Йорком кто-то ещё в библиотеке звонил?

Мальчишка задумался. Движения ножа, взмывающего над замороженным бройлером, стали более экономными.

– Тётка эта белобрысая звонила, ну, миссис Биггл, но она тихо говорила, я не разобрал ничего. Мисс Рошетт читала, Пирса я не видел, он у себя заперся. Всё. А, ещё один коп мимо проезжал, – спохватился он. – Ну это прям перед тем, как ты к белобрысой села в джип.

– Понятно, – протянула Тина, заглядывая в холодильник. Он был трагически пуст, если не считать шести пакетов молока, но молоко к курятине не подходило. – Я вот о чём подумала. Не обязательно ведь меня сдал кто-то из библиотеки. Это могли быть и коллеги Долорес Харди – да и она сама тоже. Или Йорк кому-то сболтнул лишнее, он же говорил, что мистика мистикой, а записи с камер наблюдения в участке удалил кто-то свой.

Маркос не нашёлся, что ответить. Зато Уиллоу почти сразу сообразила, стоило только ей появиться на кухне со здоровенным пучком пряных трав и по второму кругу выслушать Тинины размышления.

– Йорк – коп, а это диагноз, – припечатала девчонка, промывая зелень под струёй холодной воды. По кухне разнёсся аромат смятых стеблей тимьяна, розмарина, базилика и шалфея – всего того, что вообще-то росло в саду исключительно ради украшения пейзажа. – Он будет держать рот на замке, тем более – если уже своих заподозрил. Ты не заметила, когда он с тобой разговаривал, то в офисе это делал?

Тина напрягла память.

«Вроде бы там птицы чирикали… или нет?»

– Вряд ли у себя в кабинете, у него там окон нет, стены толстые, полно железа – связи почти нет, а я его слышала хорошо, – наконец ответила она. – Звуки были вроде уличные, но Йорк говорил про отчёты, значит, далеко от участка не уходил. Скорее всего, в машине сидел, – осенило её. – И он обращался к кому-то, кажется, к некоему Роллинсу.

– Ну вот этот Роллинс разве что мог нас сдать, если слух у него как у кролика. Потому что Йорк наверняка говорил в сторону и голос понижал, он ведь не совсем дебил, – заключила Уиллоу, встряхивая зелень и хищно нависая над порубленной курицей. – Что тут у нас? Перец чили? Круто, будет острая курица в травах. В духовку её, в духовку…

– А Долорес Харди? Нет, погоди. – Тина нахмурилась. – Если бы тень следила за ней, то она бы за ней и увязалась, а не к библиотеке ехала.

– Бинго, – согласилась Уиллоу, запихивая форму с порубленной курицей в духовку. – Поэтому я и говорю: у нас проблемы. Либо в библиотеке стоит прослушка, либо кто-то слишком много болтает. А с претендентами негусто: ты, я, Маркос, блондинка Биггл или Пирс.

«Аманда или Пирс», – готова была уточнить Тина, но задумалась. И вспомнила совершенно отчётливо, как Йорк говорил: «Прослушка под стойкой, наружное наблюдение. Когда Доу наконец устал терпеть и пригласил вас на свидание, Роллинс подкинул микрофон вам в рюкзак».

Полноватый, курносый, флегматичный; завсегдатай «Чёрной воды»; словоохотливый информатор мисс Рошетт; бессменный напарник детектива Йорка, помогавший ему всё то время, пока он безуспешно гонялся за Доу; тот, кто остался с трупом Доу на берегу в ту роковую ночь…

– Детектив Роллинс, – хрипло выдохнула Тина. – Ставлю на него. Может, это совпадение, но он везде, куда ни ткни пальцем.

Она быстро перечислила вслух свои аргументы; внимали ей молча и внимательно, все, даже кошки. Уиллоу присела на корточки, гипнотизируя взглядом курицу в духовке.

– Убедительно, – сказала наконец. – Но это не объясняет, почему тётка с тенью внутри шпионила за вами от библиотеки. Понимаешь, проблема в том, что предатель не обязательно один. Это как подлый вопрос на выпускном тесте: отметить можно несколько вариантов.

– И?

– Подождём. Посмотрим, на кого нападут следующим, на тебя или на Йорка. Да, и чуть не забыла: метила та баба не в него, а в тебя.

Повисло неудобное молчание – и длилось до тех пор, пока Тине не явилась светлая мысль перетащить чёрно-белый телевизор с чердака на кухонный подоконник. Под задорное бормотание рекламы и новостей сразу стало повеселее. О том, чтобы отправить Уиллоу и Маркоса по домам – одних, в темноте, – и речи уже не шло.

Дом-с-репутацией, возведённый на холме, где когда-то стояли оборонительные сооружения, вновь превратился в крепость.

В половине двенадцатого, выдернув из постелей и хозяйку, и гостей – Маркос тоже оказался ранней пташкой, сон его свалил до десяти вечера, – заявился детектив Йорк.

– Ну и работёнку вы мне подкинули, – устало заявил он с порога. Лицо у него было такое серое, что шутить на эту тему как-то расхотелось. – Поздравляю, мисс Мэйнард, с вашей подачи я написал самый идиотский отчёт в истории: я вроде как ехал домой со службы, почему в другой район – догадайтесь сами, а потом совершенно случайно увидел на обочине мёртвую женщину с ножом в руке. Неделю как мёртвую.

Тина зябко обхватила себя руками. Уиллоу, как раз доковылявшая до второго лестничного пролёта, шарахнулась назад, в темноту, захватывая заодно и сонного Маркоса, который явно с трудом понимал, что к чему.

«И правильно. Детектив думает, что мы одни».

– Доу.

– Я тоже вспомнил этого красавца, – кивнул Йорк. – Ну, больше от нас трупы не убегут, я вам гарантирую, капитан Маккой взяла дело под личный контроль. Но я хотел показать вам кое-что другое.

И он передал Тине уже знакомую папку с распечатками. На первой же странице красовалась косматая женщина с апатичным лицом.

– Это она? Та, которая напала с ножом?

– В точку, наблюдательная вы моя, – оскалился Йорк. – Пэйдж Филлипс, тридцать шесть лет, до прошлого месяца – редактор в «Деловом еженедельнике». Подборку оставьте себе, я снял копию. Доброй ночи.

Он развернулся и размашисто пошёл через сад. Тина выскочила на крыльцо, под ивы.

– Погодите! Спасибо за информацию… Вы ведь не собираетесь предпринимать ничего рискованного?

Детектив остановился на полпути к калитке, почти теряясь во тьме под старыми деревьями. Лицо его превратилось в бледное пятно с двумя чёрными провалами на месте глаз.

– Рисковать вообще-то моя работа, мисс Мэйнард.

Вскоре хлопнула дверца автомобиля и заурчал двигатель.

Тина запоздало сообразила, что изложить свои соображения насчёт Роллинса так и не успела и пообещала себе это сделать при следующей встрече.

«Надеюсь, я не опоздаю». Сон после этого навалился почти сразу, однако неприятный, поверхностный. Мерещилось постоянно лицо тридцатишестилетней редакторши – старушечье, словно флюсом перекошенное. Тина ворочалась с боку на бок, сбивая простыни в ком, сгоняла кошек с кровати; под утро привиделось что-то аморфное и жуткое, накатывающее со всех сторон, и крик застрял в горле, а мышцы одеревенели…

На лоб легла прохладная ладонь.

Бесформенный кошмар откатился, исчез, оставив по себе только частое, сорванное дыхание. А ласковая рука задержалась: убрала со лба налипшие пряди, отёрла пот с висков, одёрнула ночную сорочку… Сквозь забытьё, как сквозь толщу воды, Тина смутно ощущала не то прикосновения, не то поцелуи – плечо, беззащитно открытая шея, губы.

– Кённа… – выдохнула она, полуосознанно пытаясь удержать этот призрак.

И снова рухнула в сон, как в омут, теперь уже до утра.

Около половины пятого её разбудил шум: Уиллоу, полностью одетая, кралась по лестнице, пытаясь на ходу расчесаться, и уронила щётку вниз, аж до первого этажа. Тина высунулась из спальни, так ничего не поняла и пошлёпала к перилам.

– Извини, – виновато прошептала девчонка снизу, из прохладного полумрака холла. – Спи, рано ещё. Я вернусь, хочу только газеты развезти… И отцу вот завтрак приготовить.

– Отцу?.. – переспросила Тина растерянно, соображая, какой нынче день недели.

Выходило, что суббота.

– Он на работу устроился, в кои-то веки. Надо его побаловать, в смысле поддержать, как подобает благодарной дщери. Ну, до встречи!

Утром, как известно, лишний час отдыха идёт за три. Но у измученного стрессами организма было своё мнение на сей счёт, и в следующий раз Тина проснулась в восемь, бессовестно пропустив еженедельную субботнюю большую пробежку, и пришлось ограничиться обычным маршрутом. Уиллоу уже вернулась и окопалась на кухне, колдуя над мукой и молоком; кошки отирались там же, рассчитывая на поживу.

Весь же остальной город, похоже, спал – не стрекотали газонокосилки, молчали радиоприёмники, и даже вездесущие собаковладельцы выгуливали своих питомцев на удивление тихо, деликатно позёвывая в кулак. Под ясным небом, на ветру бежалось легко; ускорялся ток крови по венам, пока всё тело не прониклось горячей пульсацией. В какой-то момент мысли растворились в ней – осталось только движение, только потрясающее чувство настоящего времени, бесконечного мига «сейчас»… Но некоторые образы оставляли занозы в сознании, сбивая с ритма.

Крысы у мусорного бака.

Непроглядная чернота реки вдали, под ивами.

…кладбище.

«Там был белый памятник, – подумала вдруг Тина, рефлекторно вглядываясь в то место, где рано или поздно находили последнее пристанище почти все жители Лоундейла. – Белая каменная стела. Где она?»

На том месте, где раньше стояло надгробие, почудилась яма, полная крови.

Тина моргнула, и иллюзия рассеялась: там всего-навсего рос куст барбариса с тёмно-красными листьями.

Пробежка затянулась на час. За это время Уиллоу успела напечь тонких дырчатых блинчиков: в часть из них она завернула остатки вчерашнего куриного мяса и поджарила на сковороде, а другие пересыпала сахаром.

– Уловки нищеты! – с гордостью провозгласила она за завтраком. – Когда на тебе с девяти лет висит домашнее хозяйство, волей-неволей учишься из двух яиц делать три разных блюда.

Маркос пробурчал что-то насчёт того, что тоже круто готовит. Тина вспомнила о спрятанных на голодный день рыбных консервах в подвале и пяти килограммах риса в буфете – и благоразумно промолчала, дабы не портить себе репутацию взрослой самостоятельной женщины.

После завтрака мыли посуду – споро, в шесть рук. Потом Уиллоу приспичило помочь с уборкой, но убиралась в итоге одна Тина, а двое бессовестных подростков закопались в книжном шкафу Эстебана Мэйнарда и пропали без вести. Кошки были в восторге; гости им явно понравились. За окном тем временем до неприличия распогодилось: солнце сияло изо всех сил, перистые облака можно было для открыток фотографировать, а температура уверенно подбиралась к отметке в двадцать пять градусов.

Телефон зазвонил в разгар попыток домыть пол в кухне и одновременно не пустить Альвильду в ведро с мыльной водой. Номер высветился незнакомый.

«Из полиции? Или Долорес Харди звонит с домашнего?»

Тина кое-как отёрла руки о джинсовые шорты и нажала на зелёную трубку.

– Алло.

– Это Рюноске Гримгроув, – произнёс голос с приятным акцентом. – Прошу прощения за вторжение в личную жизнь, к тому же в такой дивный выходной день. Однако мне срочно нужна твоя помощь, Тина. Твоя – и тех, кого только ты можешь привести.

Она замерла. В горле мгновенно пересохло.

– Что-то с Йорком?

С другого конца провода долетел невесёлый смешок.

– Угадала. Сегодня я пришёл на работу и обнаружил, что сердце Джека Доу пропало. Камеры на сей раз не выключались. А в морг спускался, кроме меня самого, только один человек.

Ноги ослабели; стул очень вовремя ткнулся под колени. Секунду в голове царила пустота, гулкая и бессмысленная, как ночью в школьном спортивном зале. А затем точно свет вспыхнул; паника отступила, и вариантов развития сюжета, по большей части подсказанных Эдгаром По и Уилки Коллинзом, сразу стало слишком много, а приятных среди них не было ни одной.

– Исчезло одно только сердце? Или вместе с контейнером?

– С контейнером, – ответил Гримгроув после запинки. Голос его звучал теперь несколько иначе, без скрытого напряжения, зато с любопытством. – Почему ты спрашиваешь?

– Потому что если бы это был замаскировавшийся Доу, то он не стал бы тащить бесполезную коробку и забрал бы только свои потроха, – сказала Тина, с усилием прижимая пальцы к вискам, чтобы выдавить призрак головной боли. – Ты пытался дозвониться до Йорка?

– Телефон у него отключён.

– А полицейская рация?

– Она в служебной машине, а Реджи, к величайшему моему сожалению, приехал не на ней, а своей древней развалюхе. Служебную машину легко было бы отследить, однако её на выходные взял детектив Роллинс, у него дежурство в эти выходные, – пояснил Гримгроув. Он выдохнул в трубку, словно захлёбываясь, и голос у него стал выше, а акцент ярче: – Я понимаю твои подозрения и готов ответить на любые вопросы. Но, клянусь, Тина, я обеспокоен именно потому, что сам ничего толком не знаю: Реджи ещё вчера днём утверждал, что в субботу собирается отоспаться, а потом вместе со мной пойти в больницу. И я понятия не имею, что за двенадцать часов перевернулось в его чёртовой лохматой башке… Прошу прощения.

В самом начале разговора ещё маячила на горизонте гаденькая мысль, что патанатом в лучшем случае чего-то не договаривает, а в худшем – находится под влиянием теней и заманивает в ловушку. Но то, как Гримгроув произносил имя своего друга, и то, как он сорвался в конце, – в этом было слишком много настоящего, того, что нельзя подделать.

Тина хорошо знала, как звучат отчаяние и усталость.

Рюноске Гримгроув, как всякий сильный человек, хорошо прятал их; и, как всякий действительно загнанный в угол человек, не мог спрятать до конца.

– Я помогу, чем сумею, – пообещала она тихо. – И расспрашиваю я тебя не потому, что не верю, мне просто надо понять, от чего отталкиваться в поисках.

В трубку нервно рассмеялись:

– Тебе следовало избрать другую стезю. И я даже знаю, какую именно.

Разговор продлился ещё минуты четыре, не дольше. Выяснить удалось немного, но картина складывалась откровенно дурацкая, абсурдная и потому тревожная.

Детектив Йорк явился в участок прямо с утра, в гражданской одежде, приехал на личном автомобиле. Сперва зашёл в свой кабинет, пробыл там, по словам дежурного, совсем недолго, затем воспользовался личным кодом и открыл запечатанный сейф, где хранились запасные ключи – в том числе и от морга. Спокойно спустился в подвал – дежурный ничего не заподозрил, потому что Йорк часто проводил время у приятеля-патанатома, – и вышел обратно через четверть часа. Вернул ключи в сейф, сел в машину, уехал, и больше его не видели. Телефон молчал.

Из морга не пропало ничего, кроме сердца в контейнере, – ни единой записи или улики.

– Будь это кто угодно другой, рапорт бы уже лежал на столе капитана Маккой, – завершил рассказ Гримгроув. – Но это Реджинальд. Я не верю, что он мог пойти на преступление ради выгоды, но совершить трагическую глупость – увы, вполне в его духе. И я боюсь, что обычному человеку не под силу одолеть то существо, с которым он имел неосторожность связаться.

– Поэтому ты обратился ко мне.

– Не к тебе, – мягко поправил он её. – Ты ведь понимаешь это.

И повесил трубку.

Фиалки, которые на удивление терпеливо пережили бурный вечер, благоухали в стакане на подоконнике; внизу, в прихожей, на дне сумки всё ещё перекатывались неровные речные жемчужины; работал в гостиной чёрно-белый телевизор.

И это были далеко не все следы Кёнвальда в доме-с-репутацией.

Самые глубокие отметины остались под рёбрами, в районе сердца: прозрачная холодная вода словно бы текла насквозь, из бесконечности в бесконечность, превращая Тину из человека – в берега, обнимающие реку, сдерживающие её, придающие форму и смысл.

– У тебя сейчас такое потерянное лицо, – сказала Уиллоу серьёзно, останавливаясь в дверях. За плечом у неё маячил Маркос с индейской раскраской от пыли на щеках. – Я слышала, как телефон звонил.

– Детектив Йорк забрал из участка сердце Доу и уехал в неизвестном направлении. Сомневаюсь, что ради того, чтоб вернуть пропажу владельцу.

– П… прекрасно, – слегка запнувшись, точно собиралась произнести нечто иное, выдохнула девчонка. Обернулась на Маркоса: – Эй, у вас что, эпидемия, что ли? Болезнь, передающаяся от мужика к мужику?

Он хлопнул её по руке, увернувшись от прикосновения, и боком протиснулся на кухню; сел за стол и принялся молча перебирать газеты, которые Уиллоу не смогла доставить с утра.

– Не язви, – попросила Тина. – Я и так не знаю, что делать.

«Только свар внутри команды нам не хватало».

– Ага, ага. Вру, у Йорка ещё более запущенная стадия: у него даже ножа нет.

– Он взрослый брутальный мужчина, который регулярно посещает спортзал и имеет бицепсы больше средних. Это примерно равняется двум умозрительным волшебным ножам, – улыбнулась Тина и исподтишка подмигнула Маркосу. Тот фыркнул и глубже закопался в газеты. – А ещё у него полицейский жетон, то есть практически карт-бланш на совершение смелых, но глупых поступков… Скажи лучше, ты сможешь найти Йорка? Как тогда?

Уиллоу пожала плечами, подсаживаясь за стол.

– Ну, если ты раздобудешь какую-нибудь его личную вещь – то никаких проблем.

Тина потянулась за телефоном, чтобы перезвонить Гримгроуву, но тут Маркос хмыкнул, тыкая пальцем в предпоследнюю страницу «Делового еженедельника».

– Не надо никого искать. Так и думал, что это не чей-то прикол.

В жирной чёрной рамке – за такую платили вдвое – красовалась лаконичная надпись:

«Сердце, свежее. Отдам в плохие руки».

И там же, ниже, более мелким шрифтом:

«Пер. Брайа, 9, с. д.».

– Перевозки Брайта, в девять, сего дня, – мгновенно расшифровала Уиллоу. – Вечером, наверное. Идиот.

– Сейчас четыре, – встрял Маркос воинственно. – Что делаем?

Глаза у Уиллоу, всегда такой рассудительной, вспыхнули азартом. Тина в кои-то веки почувствовала себя единственной взрослой в компании подростков – коей, собственно, и являлась.

– Обедаем, – сказала она строго. – И домываем пол. Вряд ли Йорк будет весь день куковать на развалинах, а за пять часов можно даже государственный переворот совершить. Или сделать домашнее задание, не говоря уже о проведении спасательной операции.

…У неё была одна неприятная догадка, которую она вслух не высказала, приберегая на потом.

Объявление появилось в утренней субботней газете. То есть заказали его как минимум в среду. Во-первых, это означало, что уже накануне, во время встречи с журналисткой, Йорк собирался предпринять чудовищную глупость, но даже не намекнул. Во-вторых, если версия насчёт гнездовья теней в редакции была близкой к истине, то у Доу в распоряжении оказалась почти целая неделя, чтобы подготовиться к убийству.

Например, установить слежку заранее. Или привлечь сообщников, способных беспрепятственно разгуливать днём, при свете солнца. Или…

Или прощупать возможности детектива.

«Таким ли случайным было вчерашнее нападение?» План был прост до невозможности: спуститься к реке, дозваться Кёнвальда и честно изложить ему ситуацию, а дальше надеяться на его совестливость. Но, как известно, идеальные построения имеют исчезающе мало шансов на воплощение в жизнь.

Кённа не отзывался.

Не работали ни угрозы, ни ласковые посулы. Обещать свидание, правда, Тина отказалась наотрез, это было дело принципа и по большому счёту честности: превращать личные отношения в торговые означало удешевлять их.

– Ладно, – протянула Уиллоу разочарованно. – Ладно… – повторила она уже задумчиво. – Судя по всему, никого нет дома, все ушли в гости. В смысле Кёнвальд же не всеведущий и не вездесущий. Если он где-то шляется по городу невидимкой, то наши вопли, скорее всего, не слышит. Другое дело, если нырнуть в омут и попробовать докричаться оттуда.

Маркос без слов начал расшнуровывать кроссовки.

Тине резко подурнело.

– Куда? – дёрнула его за шиворот она. – Вода ледяная. Пневмонию ещё никто не отменял. К тому же там течение, ты что, хочешь стать молодым дубком на берегу? – Мальчишка непонимающе моргнул; видимо, Уиллоу ничего не рассказывала ему об утопленниках Кёнвальда. – Никакого экстрима для несовершеннолетних. Есть же другие варианты?

Уиллоу задумалась.

– Ну, можно оставить что-то типа записки на холодильнике. В смысле я девочкам шепну, а они ему передадут, когда он вернётся. Вообще Кённа надолго не исчезает, он та ещё амфибия. Погреется где-нибудь на солнышке – и опять бульк в воду.

– Ты его неплохо знаешь, похоже.

В голосе проскользнула ревность; не заметить её было практически невозможно сколько-нибудь разумному человеку.

– Пришлось в своё время пообщаться, – фыркнула Уиллоу и заговорщически округлила глаза. – Ничего, наверстаешь. Вы идите вперёд, я вас догоню.

– Куда? – спросил Маркос недоверчиво, заново завязывая шнурки.

– К развалинам «Перевозок», – ответила за неё Тина. – Будем действовать на опережение. Днём у нас преимущество. Если повезёт – перехватим Йорка ещё до того, как стемнеет… Хотя нет, ждите здесь оба. Я скоро вернусь.

Она оставила Маркоса на мосту, пока Уиллоу лазала по ивовым зарослям, а сама бегом возвратилась домой. Там вихрем пронеслась по дому, ворвалась на чердак, открыла один сундук, другой – и только в комоде обнаружила то, что искала.

– Что это? – весело поинтересовалась Уиллоу, в позе йога восседая на перилах моста.

В одной руке у неё было мороженое, поперёк узлом завёрнутых ног – длинный и прочный ивовый посох.

– Потом покажу. Хотя надеюсь, что не придётся, – одними краешками губ улыбнулась Тина, поудобнее перехватывая под мышкой увесистый продолговатый свёрток. – Сюда бы капитана Маккой с её наградным мечом… Но чего нет, того нет.

– Зато у меня есть нож, – сказал Маркос на удивление спокойно, без обычной своей вызывающей бравады. – И я смогу его использовать. Наверное.

Тина едва не рассмеялась.

«Несовершеннолетняя колдунья, трус с волшебным ножом, который пока никто не видел, и я. Чудесный спасательный отряд… Интересно, у нас шансы хотя бы пятьдесят на пятьдесят?»

Логика подсказывала, что нет.

Но там, где должен был появиться страх, кипело нечто иное.

То, что толкнуло Эстебана Мэйнарда в ряды первых добровольцев, когда война только началась, и помогло пережить ему все ужасы тридцатилетней бойни. То, что дало Эффи Мэйнард смелость уехать в Китай и основать там маленькую торговую империю, а её племянницу Селестину звало в море – увы, на погибель.

…То, что позволило остановить безликую тень в цилиндре одним ударом, когда она склонилась над Маркосом.

Тина ясно ощущала, что эта сила – отнюдь не иллюзия, она реальна… и надеялась, что её будет довольно.

К развалинам «Перевозок Брайта» альянс прибыл первым.

– На поле боя у нас было бы преимущество, – сощурилась Уиллоу, закидывая посох за плечи, как завзятая хулиганка – биту. – Но с крысами засады и ловушки – не лучший метод.

Тина была с ней согласна. К тому же она не представляла, где тут устроить засаду, если только не в подвале разрушенного здания, а там крысы явно имели превосходство.

– Нам надо не на драку нарваться, а спугнуть их заранее.

– Тогда садимся на виду? – полувопросительно произнёс Маркос, сунув руки в карманы и набычившись.

Одет он был по-летнему: шорты защитного цвета, чёрная майка с бароном Субботой, дырявые кеды. Где там можно спрятать нож, не прибегая к экстремальным методам, представлялось с трудом.

– Здесь всё на виду, – ответила Тина задумчиво, слегка ослабляя завязки на свёртке. – Надеюсь, у врага снайперов нет.

– Зачем им стрелять? Они же людей обычно живьём жрут, – оптимистично хмыкнула Уиллоу. И добавила уже более серьёзно: – Не переживайте, я сейчас пройдусь по периметру и расставлю сторожей. Если кто-то приблизится, мне сообщат. – И она извлекла из кармана горсть ивовых листьев.

Был шестой час; тени начали удлиняться. Тина с Маркосом уселись на самом видном месте – на куске поваленной стены прямо перед разрушенным зданием. Разговор не клеился, потому что каждый по-своему приглядывал за окрестностями и прислушивался к тишине. Изредка доносился издали гул мотора – основная дорога начиналась в сотне метров от «Перевозок», а сюда дотягивался только жалкий аппендикс, по которому после закрытия конторы вообще никто не ездил, кажется.

«Насколько я успела узнать Йорка, хладнокровно терпеть посторонних в разгар операции – не в его стиле, – крутилось в голове. – Только бы он пришёл раньше Доу».

Уиллоу как сквозь землю провалилась.

Когда маленькая стрелка часов стала подбираться к семёрке, со стороны трассы послышался надрывный рыкающий чих – или чихающий рык, в котором с трудом опознавался звук работающего двигателя. Тина переглянулась с Маркосом; тот отчего-то прижал руку к груди.

«Началось?»

Интуиция не подвела.

Через десять минут из зарослей на отшибе донёсся подозрительный шорох, потом отчётливо прозвучало грязное ругательство. Телефон завибрировал.

С номера Йорка пришло красноречивое сообщение:

«Вы рехнулись? Валите оттуда».

Маркос бесцеремонно заглянул в мобильный, а потом показал кустам средний палец.

После этого телефон дёргался, уже не переставая. Тина демонстративно, чтоб издали было видно, сунула его в рюкзак, а сама поудобнее переложила свёрток на колени, полностью снимая завязки.

– Как думаешь, когда у него терпение кончится? – шепнул Маркос. Льняные локоны вились у его лица, и он чем-то напоминал сейчас пакостных херувимчиков со старинных открыток. – Спорим, что через десять минут? На один обед.

У неё вырвался смешок.

– Я бы поспорила, что раньше, но неприлично обдирать молодёжь. – И она кивнула в сторону кустов, из которых как раз выдирался детектив.

Выражение лица у него было, мягко говоря, недоброе.

– У вас совсем крыша поехала, мисс Мэйнард? – рявкнул он ещё на подходе. – Сказал же, свалите отсюда! И что это за коротышка-недоросток, а? Его родители вообще в курсе?

У мальчишки отчётливо напряглась жилка на виске, а глаза нехорошо потемнели. Детектив умудрился за какие-то тридцать секунд отдавить аж две больные мозоли.

«А возможно, и три», – пронеслось в голове.

– Дяденька, а, дяденька, – широко улыбаясь, позвал Маркос и развернулся, свешивая одну ногу со стены. – Отдайте мне сердце, а? У меня очень-очень плохие руки.

Йорк припомнил вслух пару таких слов, которые при детях вообще-то не употребляют, и уставился исподлобья, выразительно положив руку на поясную сумку.

– Почему несовершеннолетний шпингалет в курсе всего этого дерьма?

– Потому что у него гораздо больше шансов выйти живым и невредимым из схватки, – спокойно парировала Тина, осторожно притягивая к себе мальчишку за плечо, чтоб удержать от опрометчивых действий. – Детектив Йорк, вы ведь пообещали не совершать необдуманных поступков. Пока ещё не поздно вернуть сердце на место.

Он побагровел.

– Послушайте, мисс Мэйнард, если вы испоганите мой единственный шанс поймать этого ублюдка, то…

– То вы что? – спросила она, повышая голос. – Вы вообще хоть понимаете, с чем связались? Вот ваш друг Рюноске, видимо, хорошо понимает, потому что, пока вы тут в одинокого волка играете, он прикрывает вашу прекрасную задницу от начальства. И с ума сходит от беспокойства.

Йорк несколько стушевался и отвёл взгляд.

– У него есть и более серьёзные поводы для волнения.

– Вот и не добавляйте, – мягко попросила Тина, чувствуя, что ещё немного – и победа за ней. – Знаете, у меня прекрасная идея. Сейчас все вместе мы сядем в вашу ужасную машину, её, кстати, за квартал слышно, поедем в «Чёрную воду» и там…

Слова присохли к нёбу, когда между зарослями и развалинами на широком асфальтовом поле заброшенной стоянки она заметила того, кого предпочла бы вовсе не видеть.

– Поздно, – пробормотал Маркос, спрыгивая со стены, и притиснул руку к груди. – Доу здесь.

Он был практически таким же, как в тот роковой вечер, – высокий, прекрасно сложенный мужчина в тёмно-синем рабочем комбинезоне с нашивкой «Перевозки Брайта» и в мятой клетчатой рубашке. Только орлиный профиль ещё более заострился, делаясь откровенно хищным, ногти удлинились и почернели, а глаза даже издали сияли, как два бледных болотных огня.

Джек Доу растянул губы, обнажая ряд великолепных белых зубов.

– Я пришёл забрать кое-что своё, – сказал он тихо, и его голос отдался низкой вибрацией в костях. – Иногда хорошо быть непунктуальным, э?

Йорк словно остолбенел. Ещё мгновение назад он готов был растерзать любого, а теперь весь пыл испарился. На висках выступили бисеринки пота, рот открывался и закрывался, но не доносилось ни звука.

«Впрочем, слова здесь явно лишние».

– Маркос, назад! – отрывисто приказала Тина, соскальзывая со стены, и отбросила бесполезные уже тряпки.

Доу стоял неподвижно, словно насмехаясь.

Без резких движений, как учил дед, Тина вскинула приклад к плечу, прицелилась и нажала на спуск.

От грохота заложило уши, плечо едва из сустава не выбило, а мир перед глазами дрогнул.

Доу покачнулся, но устоял. Он расправил замятый воротник, оттянул его и заглянул под рубаху. Снова оскалился:

– Мёртвым тоже быть хорошо.

Зато Йорк наконец-то очухался – испугался, вспылил, удивился, и всё это одновременно, в одном бешеном взгляде:

– Какого чёрта?!

– У меня есть разрешение и охотничья лицензия, – хладнокровно парировала Тина, краем глаза продолжая следить за Доу, который сдвинулся с места и плавно, слегка враскачку, шагнул вперёд. – Дед настоял. Правда, в зайцев и кабанов я стрелять не могу – жалко.

– А в людей, значит, можете? – рыкнул Йорк и вытащил из кобуры пистолет.

– Он и не человек, – одними губами улыбнулась Тина и сбросила рюкзак с плеча. У неё было шесть патронов двенадцатого калибра – и никакой уверенности, что она сумеет выстрелить хотя бы трижды. Плечо ныло, как от удара кочергой. – Вы серьёзно думали, что справитесь с ним одним только крошечным служебным пистолетиком?

Детектив взглянул на Доу – рана на груди у него затягивалась, зарастала, и даже края дырки в комбинезоне тянулись друг к другу – и коротко взвыл. Сунул бесполезный пистолет обратно в кобуру, отобрал у Тины ружьё и патроны, поставил приклад на согнутое бедро, быстро вогнал один патрон в зарядное отверстие.

– Не в первый раз, да?

– Заткнитесь, мисс Мэйнард.

Она целилась в корпус, потому что здраво оценивала свои возможности. Йорк – в голову, и попал он с первого же выстрела.

Доу медленно, с резиновой гибкостью откинулся назад; башка у него была наполовину разворочена, но кости уже срастались снова, и кровь, как живая, ползла вверх по комбинезону, втекая обратно в рану.

Маркос дышал мелко и часто, приняв защитную позицию. В правой руке его, побелевшей до синевы, был зажат изящный белый нож, скорее ритуальный, чем боевой.

Доу скалился.

– Стреляйте по зубам, детектив, – резко попросила Тина. – Бесит.

Йорк посмотрел на неё почти опасливо.

«Пять патронов, – напомнила себе она. – Пять патронов, а потом эта немёртвая мерзость доберётся до нас».

Опустевшие руки гудели от иллюзорного ощущения тяжести и металлической прохлады ружья. Не слишком жизнеутверждающая мысль – «Нам конец» – уже маячила на периферии, когда обстановка радикально переменилась ещё раз.

Они внезапно оказались посреди рощи – печальной ивовой рощи; шелестели текучие, тонкие ветви, трепетали серебристо-зелёные листья, пахло сыростью и горьковатой корой. Обгорелые развалины «Перевозок Брайта» терялись за деревьями. Свободным остался лишь небольшой пятачок, часть заброшенной стоянки.

Доу, целёхонький, выпрямился и огляделся. На его потусторонне-притягательном лице промелькнуло выражение растерянности.

– Что за?..

Уиллоу выступила из-за переплетения ветвей. В нелепой кислотно-оранжевой майке и в обрезанных джинсовых бриджах, тонкая и угловатая, она нисколько не походила ни на ведьму, ни на фею. Но на челе у неё был венец из ивовых ветвей и листьев, в руках – посох, а глаза светились уверенной силой.

– Исчезни, – приказала Ива, наставляя посох на Доу.

И Доу закричал.

Ибо десятки побегов проклюнулись из земли, стремительно вытянулись – и пронзили его. Руки, ноги, корпус… Побег, проткнувший шею насквозь, развернул нежные листья, и ещё один пророс через желтоватый, точно кошачий, глаз.

Крик стал вибрирующим; он точно раздирал барабанные перепонки.

Вокруг запястий и щиколоток Доу вспыхнули и закрутились тёмные кольца, сотканные из незнакомых символов. Уиллоу отшатнулась, заслоняясь посохом. Из подлеска, опутывающего развалины, хлынула крысиная волна, слитная, жуткая, – и потекла, потекла сквозь ивы, огибая лишь крохотный островок, где Маркос с почерневшими от напряжения глазами стоял с костяным ножом на изготовку.

Ивы плеснули ветвями – по ним словно дрожь прошла.

Вскрикнула Уиллоу; рассыпался её венец.

Налетел ураган, призрачный, свирепый, и разметал всё – и рощу, и крыс. И Доу тоже исчез, оставив после себя только обожжённый участок на стоянке.

Всё стихло.

Уиллоу сидела на асфальте, обняв иссохшую палку, и мелко дрожала.

– Мы, это… – Йорк кашлянул, прочищая горло, и опустил дуло ружья. – Мы победили?

– Нет, – честно призналась девчонка, глядя исподлобья. – Оно… То есть он сбежал. Ему помогли. И хорошо, потому что я выдохлась… Это плохая новость.

Тина облизнула пересохшие губы.

Теперь, когда ивы исчезли, развалины и заброшенная стоянка выглядели ещё более мёртвыми, пустынными.

– А что, есть и хорошая?

Уиллоу улыбнулась; губы у неё растрескались до крови.

– Есть. Девочки сказали, что он вернулся. Помощь идёт.

И только тогда Тина позволила себе в изнеможении сползти, приваливаясь спиной к остаткам разрушенной стены.