Забери меня отсюда

Глава 25 Флюгер

Лицо у Кёнвальда было спокойным, взгляд – сосредоточенным и самую малость разочарованным, движения – плавными. Так, словно он последние лет сто проходил через ад на ежедневной основе и выстрел в спину от совершенно постороннего человека воспринимал в порядке вещей. Предательством больше, предательством меньше – ну, подумаешь, велика беда…

А Тину трясло. Да так сильно, что зуб на зуб не попадал и никак не получалось распрямить судорожно сведённые пальцы. На щеках саднили царапины от её собственных ногтей – не заметила, как сама себе навредила, пытаясь запихнуть обратно рвущийся наружу крик.

«Это могло случиться со мной, – думала она, глядя на мужчину, безвольно обвисшего на перилах и бормочущего себе под нос одно и то же. – Не сейчас, конечно, но лет через пять или шесть…»

Тина видела как наяву – затянувшуюся депрессию, осточертевшую работу, бесконечное холодное болото, пустой дом… И понимала, что, если кто-то направлял сель из мелких, бытовых, занудных бед, если кто-то и впрямь дирижировал этим адом, в своё время увеличивая нажим и подбрасывая нужные мысли, – она могла бы и сломаться. И оказаться тем самым человеком, который покорно выстрелит в незнакомца, потому что «так сказал он», а потом тихо сойдёт с ума.

– Не смотри, – мягко попросил Кённа и нежно провёл пальцем от её виска к губам. – Ты другая. Я насмотрелся на людей. И, поверь, те, кто предпочитает жевать копчёную курицу перед телевизором, очень сильно отличаются от тех, кто однажды устаёт от собственной жизни, выходит из дома, садится в первую попавшуюся попутку…

– И пропадает без вести? – мрачно пошутила она и мысленно похвалила себя за то, что зубы почти не клацают.

– …автостопом путешествует вокруг света, возвращается и пишет бестселлер, – невозмутимо закончил Кёнвальд и легонько поцеловал её над бровью, заставляя склонять голову. – Ты молодец. Хорошая девочка, Тина Мэйнард, так держать. Постарайся продолжать в таком же духе ещё хотя бы полчаса, а потом можно выпить горячего молока в компании Уиллоу, помыть голову и лечь спать. А завтра воскресенье, выходной, – не надо никуда торопиться.

Тина вздохнула, улыбнулась.

«Кажется, отпустило».

– Ты мысли читаешь?

– Всего лишь жизненный опыт, – усмехнулся он. И повернулся к хозяину дома. – А теперь посмотрим, что с тобой такое случилось, бедняга Ларри Вуд.

Кённа прищёлкнул пальцами, зажигая колдовские огни, но на сей раз не два, по одному над каждым плечом, а шесть. Сгустки синего пламени разлетелись по углам помещения, а те, что покрупнее, перекрыли дверь и лестницу. Освещение разительно изменилось – стало холодным, почти режущим глаз, как в фильмах ужасов про безумных хирургов. Звуки теперь увязали в воздухе – все, кроме тех, что исходили от самого Кёнвальда. Тина не слышала собственного дыхания и голоса, зато шелест одежды речного колдуна и тихий стук подошв о паркет казались оглушительными.

– Ларри Вуд, усни.

Приказ был умиротворяющим, ласковым. Мужчина наверху перестал вздрагивать и трясти головой; когда Кёнвальд поднялся к нему, он сполз по балясинам и распластался на полу, в шаге от лестничного пролёта.

– Бедолага, нелегко тебе пришлось, – выдохнул Кённа свистяще, прикасаясь к его лицу. Затем прикрыл глаза и замер, точно разглядывая нечто, видимое только ему. – Вон какой чёрный шлейф тянется… Кто-то хорошо над тобой поработал: увольнение – это ещё цветочки были, а потом жена ушла, в тот же год родители умерли, и у тебя самого на обследовании нашли кое-что неприятное. Впрочем, ты тут сам виноват, нечего было шляться по массажным салонам. Под конец ещё какие-то долги вылезли, из банка стали названивать, и тут навязчиво начинает сниться некто, предлагающий решение всех проблем. А ты слишком мало читал, чтобы представлять, какая расплата последует за исполнением одной маленькой странной просьбы. – Он раскрыл глаза, пылающие сейчас невыносимо; от взгляда, кажется, могли остаться ожоги на коже. – Родителей, конечно, не вернуть, да и со своей Грейс тебе надо разобраться самостоятельно, однако остальное поправить можно.

Не оборачиваясь, он сделал пальцем движение, каким подманивают совсем детей или любопытных кошек. Внизу распахнулась дверь, и через неё, вальяжно покачиваясь, вылетел пузатый графин с водой. Кённа поймал его, перехватил поудобнее и аккуратно, тонкой струйкой принялся лить жидкость на висок Ларри Вуду, хозяину дома.

И в оглушительной тишине Тина различила, что вода шептала.

Беги, беги, река; бежит вода – уходит боль, хвороба; бежит вода – уходит злоба, и зависть, и всякая беда. Беги, беги, река…

Когда кувшин опустел, Кёнвальд выпрямился, потянулся – и грохнул его об стену. Стекляшки беззвучно брызнули в стороны, поскакали по ступенькам.

– Это не часть заклинания, просто настроение отвратительное, – пояснил он, искоса посмотрев на замершую Тину. Затем повёл рукой, гася огни, и слышимость с освещением вернулись в норму. – Что-то ещё хочешь спросить, пока мы не ушли?

Она прикусила губу на секунду. Спросить хотелось о многом, только вот сформулировать хотя бы одну фразу никак не получалось.

– А… а Ларри Вуд оклемается?

– Кто знает, тут уже всё зависит от него, – пожал плечами Кённа. – Связь с тенями я разорвал, лишнее из памяти стёр, здоровье поправил – остальное в его руках.

Тина рассеянно кивнула; потом взгляд зацепился за телефон – трубка так и висела, покачиваясь на проводе.

– Кому ты собирался звонить? Не в службу такси же на самом деле. И не родственникам…

Кённа облокотился на перила, ухмыляясь. Выражение лица у него стало откровенно хулиганским.

– Сама подумай, кто у нас подойдёт на роль моего старшего братца и примчится по первому зову посреди ночи, какую бы чушь я ни сказал? Реджинальд Йорк, разумеется, не обрадовался бы, но тут уже ничего не поделаешь. Раз связался с потусторонними силами – придётся терпеть некоторые неудобства.

У Тины вырвался смешок – совершенно неуместный после всего, что произошло, и не приносящий облегчения. Она прислонилась к стене, потёрла виски, пытаясь вернуть относительную бодрость, но глаза сами закрывались, и бесплатный кинотеатр подсознания безостановочно крутил в беспорядке разрозненные кадры последних часов. Кладбище, висельное дерево, пустой дом; мужчина в халате и тапочках на самом верху лестницы – в руках ружьё, глаза чёрные и потерянные…

«Мне просто надо поспать, – поняла она, бросив взгляд на часы на руке. – Половина пятого… А я отнюдь не полуночница».

– Долгая выдалась ночь, – вздохнул Кённа в унисон с её мыслями и потянулся на ходу. Футболка задралась, открывая полосу белой кожи над поясом джинсов. – Извини, что втянул тебя. Наверное, я знал, чем всё закончится, и подспудно мне хотелось, чтобы рядом был кто-то живой. Но хуже уже не будет, думаю. Так что сейчас я верну тебя домой, и ты сможешь наконец отдохнуть.

Внутри у Тины грянули фанфары: наконец-то сон, покой, отдых!

– Хорошо, – покорно согласилась она. И добавила для очистки совести: – А Маккой? Ты упоминал их вроде бы… Сегодня на них взглянешь?

– Что ждало сто пятьдесят лет, подождёт и ещё один день, – отмахнулся Кённа и взял её под локоть, утягивая к выходу.

– Ты ведь не пойдёшь один?

Он посмотрел в упор, выдохнул, улыбнулся:

– О, обо мне так давно не пытались заботиться, что я даже теряюсь и не знаю, как себя вести. Нет, Тина Мэйнард, я навещу своих вассалов, когда пожелаю: может, сегодня, а может, через неделю. Если захочу, сделаю это один, но твоя компания, не скрою, изрядно скрасила мне ночь. И вероятно, спасла от пули в голову… Хотя умирать от пули в моём возрасте несолидно, поэтому я бы непременно выкрутился. Так что премного благодарю, но, пожалуйста, оставь это душное беспокойство. – И он щёлкнул её легонько по лбу, смягчая слова. – Ты слишком хороша для него.

– Как скажешь, – ответила она, подсознательно чувствуя, что в этот конкретный момент согласится с чем угодно, если её отпустят поспать. – Но всё-таки дай мне знать, когда навестишь Элизу Маккой.

– Обязательно – если это окажется она, – подозрительно легко пообещал Кёнвальд. – Потому что вон тот бедолага носит фамилию Вуд, но, как ни прискорбно, имеет прямое отношение к Блэксмитам.

Они уже стояли в дверях, когда Ларри Вуд неожиданно очнулся. Он сел, держась за голову, и вдруг заплакал – навзрыд, как ребёнок.

– Я не виноват, – сквозь всхлипы выталкивал он из себя слова. – Не виноват. Флюгер смотрит туда, куда дует ветер. Понимаешь? Флюгер смотрит туда, куда дует ветер…

Тина запнулась на пороге. Кённа подтолкнул её в спину:

– Иди. Он сейчас как пьяный. К утру протрезвеет и придёт в норму. Не думай об этом.

Сил отвечать уже не было, поэтому Тина покорно кивнула. И уже в полёте, позволив взять себя на руки и склонив голову к Кёнвальду на плечо, она вспомнила утреннюю записку – и невольно улыбнулась.

– Что смешного? Уже спишь? – спросил колдун и щекотно дунул ей в затылок.

– Не сплю. Просто подумала, что ты сдержал обещание. Мы занимались очень интересными делами… а ночь вышла незабываемая… в твоём стиле.

Кённа ругнулся, помянув Холмы и Корону, и остаток пути рассказывал о том, какие ещё способы совместного времяпрепровождения он знает. Тина честно вслушивалась, но не различала ни слова – всё слилось в один приятный убаюкивающий звук, похожий на течение реки или на ветер в ветвях деревьев.

Добрались до дома-с-репутацией они уже в шестом часу, когда окончательно и бесповоротно рассвело; в какой-то момент, ещё в полёте, померещилось внизу, на улицах, бодрое треньканье велосипедного звонка, и Тина подумала про Уиллоу. Но девчонка нашлась в гостиной, перед работающим телевизором. Она сладко спала на диване, завернувшись с головой в плед и обложившись

кошками. Беспечно забытое на журнальном столике мороженое растаяло, и в пластиковом ведёрке плескалась белая бурда с резким запахом ванили, которой даже прожорливый мэйнардский прайд побрезговал. Тина совершенно не запомнила, как сначала добралась до душа, а потом до кровати, но искренне надеялась, что хотя бы сама это сделала. Однако тонкая шёлковая сорочка, отделанная кружевом, надетая вместо привычных шорт с футболкой, и аккуратно заплетённая на ночь коса не оставляли ни малейших сомнений в том, что Кёнвальд всё-таки дал напоследок волю своим дурным наклонностям.

Впрочем, в этот конкретный раз она его нисколько не осуждала. Выспаться нормально ей не удалось.

Около восьми утра в дверь требовательно затрезвонили. Раз, другой; потом, подарив несколько секунд блаженной тишины, вдавили кнопку звонка до упора. Тина на одной силе воли вытряхнула себя из кровати, завернулась в одеяло и побрела на звук. На первом этаже она нос к носу столкнулась с рекордно растрёпанной и злой Уиллоу, которая целенаправленно тащилась куда-то с Королевой под мышкой.

– Ты куда… – Зевок не позволил нормально закончить фразу.

Девчонка ответила осоловелым взглядом, особенно смешным оттого, что она явно пыталась казаться угрожающей.

– За топором. Видела у тебя в подвале, – сообщила она доверительно и действительно побрела по направлению к подсобке.

Во имя сохранения жизни неведомого гостя Тина ускорила шаг.

За дверью обнаружился Йорк. От немедленной расправы его спасло только то, что вид у него, мягко говоря, был помятый.

– Я с новостями, – с ходу заявил детектив, предупреждающе поднимая руки. – Хотел отловить вас на пробежке, мисс Мэйнард, но вы её сегодня пропустили, поэтому я…

– Саботировала.

– Что?

– Я её саботировала, – рассеянно отозвалась Тина, пытаясь собраться с мыслями. – Извините, плохо соображаю. Заснула в пять утра, ночь была очень бурная.

В этот момент одеяло подло поползло с плеча, и Йорку представился уникальный шанс оценить и полупрозрачный чёрный шёлк с кружевной отделкой, и фиалки, вплетённые в косу.

– О. Я вижу.

– Не в этом смысле.

– Тогда сочувствую.

В глубине дома что-то загремело. Тина мысленно загадала, чтобы это всего лишь куролесили кошки, а не Уиллоу потрошила ящик с инструментами, и поправила одеяло. Было зябко; вожделенный сон с каждой секундой отдалялся всё сильнее. Ветер дул по-прежнему северный, и тучи по небу неслись кудлатые, неуютные…

– Проходите, я вам предложу кофе, – вздохнула она. – На двух условиях.

Йорк с такой готовностью кивнул, что его стало жалко.

– Слушаю.

– Первое: вы его готовите сами, и вообще, холодильник в вашем распоряжении, ибо я временно недееспособна, – снова зевнула Тина, щёлкая задвижками. – Второе: вы не заостряете внимание на моём неподобающем внешнем виде, ибо я…

– Временно недееспособны, понял, – охотно подхватил Йорк. И хмыкнул, скосив взгляд. – Кстати, шикарные ноги, мисс Мэйнард, мои комплименты.

Она честно хотела сострить в ответ, но не успела: в голову детективу прилетела диванная подушка. Следом за снарядом в дверях показалась Уиллоу в старых Тининых шортах и клетчатой рубашке.

– А я всё Кёнвальду расскажу, – посулила девчонка угрюмым, но вполне бодрым голосом. Судя по влажным волосам, вместо топора в подвале она отыскала ящик с косметикой в ванной и умылась. – Я катастрофически проспала, чудовищно просто. Если меня уволят, я пойду устраиваться к вам в участок, – ткнула она Йорку в грудь, проходя мимо, и улыбнулась через плечо. – Кем-нибудь. Кстати, вы по делу? Или просто с утра захотелось пополнить статистику по домогательствам?

Йорк подобрал подушку и уставился на неё с такой тоской, что стало ясно: он дома тоже не ночевал.

– По делу.

– Ага, значит, мне потом всё расскажете. – Уиллоу влезла в кроссовки, опять-таки не свои, и присела, завязывая шнурки. Глянула снизу вверх: – Я одолжу велик? Очень надо!

– Бери, – великодушно разрешила Тина.

К ней в голову начали закрадываться сомнения, что утренние сны досмотреть не получится.

Между тем на чужой кухне детектив хозяйничал, как на своей, и можно было позволить себе ещё несколько минут покоя в коконе из одеяла. По телу растекалось тепло, мучительное и сладостное одновременно; голова сама опускалась к столу, и лакированная деревянная поверхность отнюдь не казалась жёсткой, особенно если подложить согнутую руку, вовсе нет…

А потом бодряще запахло свежезаваренным кофе – и ещё почему-то поджаренным беконом, чесноком и омлетом.

– Что за? – вскинулась Тина с опозданием, разлепляя глаза.

– Извините, мисс Мэйнард, соблазн был слишком велик, и я воспользовался вашим плачевным состоянием, – с каменной серьёзностью ответил Йорк, возя лопаткой по сковороде. Омлет он делал воистину королевский, судя по количеству скорлупок и полностью опустошённой упаковке от бекона. – Но у меня со вчерашних трёх дня во рту перебывала только пара глотков чертовски поганого эспрессо. Жрать хочется до одурения. Одно радует: жертвы были ненапрасными.

Кошки сбежались на запах и пока с вожделением пялились на сковороду издали, не рискуя подходить. Геката, как самая смелая, рискнула войти на кухню, выгибая спину и встопорщив шерсть; прайд явно воспринимал детектива как угрозу, однако в прямую конфронтацию вступать не рисковал. Что было весьма благоразумно с их стороны: заметив поползновения в сторону продуктов, Йорк сдёрнул с пояса полотенце, повязанное вместо фартука, и продемонстрировал готовность применить его, если понадобится.

«Какие у меня умные звери».

– Условие третье: посуду потом тоже помоете самостоятельно, – дополнила Тина договор, сонно следя за кошачьими манёврами. – И питомцев моих не обижайте, я их не для того наглыми воспитывала, чтобы посторонний мужчина заявился и привил им хорошие манеры… Так что у вас с новостями?

– Ничего хорошего, – ответил детектив, сваливая монструозный омлет на огромную сервировочную тарелку для торта. – У мистера Ривера прошла вечеринка. Успешно прошла. Судя по списку гостей и по тому, насколько вовремя они приезжали, он уже фактически как минимум второй человек в городе. Если не первый.

Это было как ведро холодной воды за шиворот.

– Вы не шутите?

Йорк состроил лицо чурбана.

– У копов нет чувства юмора, мэм. – И продолжил уже нормально: – Шутил, если бы! Сам мэр, его племянничек, начальница управления по налогам и сборам, глава земельно-кадастровой службы… Разве что никто из наших не засветился, я прямо зауважал капитана Маккой – баба со стальными яйцами. Ну, а кроме сильных мира сего, там швали хватало, причём лица знакомые. Я насчитал четверых бывших сотрудников «Перевозок Брайта», которые официально свалили из города больше двух лет назад. А вот это я вам даже покажу, вы оцените.

Героическим усилием оторвавшись от омлета, он достал из сумки небольшой планшет, судя по виду, побывавший в пользовании пятилетнего ребёнка или пугливого варвара, включил под аккомпанемент ругательств и сунул Тине под нос.

Видео было отвратительного качества – явно снятое с чего-то вроде регистратора, причём установленного в крайне неудобном месте. Камера смотрела снизу вверх, из куста гортензии, и пропорции были слегка искажены. Но главные действующие лица опознавались без проблем.

…в кадре были ворота – медные, ажурные, бессмысленно дорогие. Вот через них проехал длинный чёрный автомобиль с откидным верхом, и промелькнула изящная женская головка вполоборота, почти закрытая огромной шляпкой. Прошла неспешно под локоток немолодая пара – он в безупречном белом деловом костюме, она в бледно-голубом коктейльном платье; её колье и его запонки сверкали издали даже в тусклом свете пасмурного дня. Подкатила ещё одна машина…

– А вот теперь смотрите внимательнее, – дохнул чесноком Йорк, наклоняясь над ней и тяжело опираясь одной рукой на стол. – Вот сюда, – постучал он пальцем по нижнему правому углу планшета.

Мог бы и не говорить – следующего гостя она ни за что бы не пропустила.

Он был одет не в привычный рабочий комбинезон, а в узкие пижонские брюки, классические туфли с острыми носами и чёрную рубашку навыпуск. Отросшие волосы, зачёсанные от висков вверх и назад, и массивный серебряный перстень на левой руке придавали ему демонический лоск, преображали почти до неузнаваемости. Но Тина узнала его тотчас же: по кошачьему прищуру, по хищному профилю, по нечеловеческой манере двигаться.

Джек Доу.

– Так нечестно, – хрипло прошептала она, глядя, как Доу вальяжно пересекает экран планшета, останавливается уже у самого края, здороваясь с кем-то за руку, белозубо скалится. – Он же не может… средь бела дня…

Йорк милосердно забрал планшет, одним глазом продолжая поглядывать на видео.

– Мне тоже больше по нраву старые добрые фильмы ужасов. Ну, знаете, где ожившие мертвецы пускают слюну и бормочут про мозги, а выстрел правильным калибром упокоевает их грешные души. Кровь, кишки и честная дохлятина, а не вот этот гламурный изврат. Но что имеем, то имеем. – И он отключил планшет. – Я, конечно, продолжу собирать доказательства и свидетельства, но вот что потом делать… Будь это просто высокопоставленные ублюдки, я бы положился на Робокэпа, она эту мразь умеет к ногтю прижимать. Но сомневаюсь, что даже она сумеет прищучить такого врага.

Тина зябко закуталась в одеяло, натягивая его почти до носа, и вовсе не потому, что хотела спать.

«Мы так… чудовищно уязвимы», – подумала она, поджимая босые ноги.

– Вся надежда на Кёнвальда.

– Вот-вот, – мрачно поддакнул детектив, возвращаясь к своему омлету. – Поэтому я ещё минут десять пользуюсь вашим гостеприимством, а потом иду к реке, буду орать в зарослях, как дебил. Надеюсь, ваш мокрый парень дома, мисс Мэйнард.

– Скорее всего. У него тоже была бурная ночка.

– Тоже не в том смысле? – усмехнулся Йорк. – Удалось что-то выяснить про камни?

Тина хотела было пересказать события последних двенадцати часов, но вспомнила предупреждение самого детектива – «не верить никому» – и прикусила язык.

– Немного, – уклончиво ответила она. – По крайней мере, мы знаем, что некоторые камни теням не достались, так что какое-то время у нас ещё есть.

Взгляд у Йорка стал острым, неприятным.

– Это хорошо, мисс Мэйнард. Потому что я, конечно, не расшифровывал ещё записи, но кое-что слышал своими ушами. «Закончим дело к новой луне», – вот что Доу сказал Чейзу Риверу. Надеюсь, этот ублюдок просто слишком самоуверен и врёт боссу… – Он сгрузил тарелку и сковороду в раковину, включил воду, плюхнул на губку почти полбутылки средства. – А вы что собираетесь делать, кстати?

Тина здраво оценила свои силы и честно ответила:

– Сегодня – предаваться сладострастному, разнузданному, безнравственному сну, как только вы предоставите мне такую возможность, разумеется.

Детектив с уважением вздёрнул брови:

– О, сразу видно образованную женщину. Эмми говорила: вали уже на работу, чудовище.

– Увы, – развела она руками. – Место чудовища в том доме давно занято.

– Кёнвальд?

– Уиллоу.

Свою угрозу Тина выполнила и завалилась спать, едва прикрыв за Йорком дверь. Легла, смутно надеясь увидеть что-то пророческое или, по крайней мере, структурирующее хаос в голове, однако сразу провалилась в беспамятство, в серый туман. Проснулась далеко за полдень от надрывного воя Королевы, которую никто не удосужился покормить. В гостиной царил уютный бардак; Уиллоу и Маркос, очевидно решившие свои разногласия, плечом к плечу резались в старенькую приставку, присоединённую к телевизору. На вопрос, как они вообще попали в закрытый дом, девчонка только плечами пожала и пробурчала что-то себе под нос. В оправданиях определённо фигурировали слова «подоконник», «кухня», «оставили открытым» и «сама разрешила». Маркос благоразумно молчал.

– Я впустила к себе толпу варваров. Мой дом будет разрушен, – закатила глаза Тина.

Начитанная Уиллоу только отмахнулась:

– Да ладно жаловаться, это естественные цивилизационные процессы. И где нам собираться? Не у меня же.

– В «Чёрной воде»?

– Тогда меня отец работать заставляет, – неохотно ответил Маркос. – То принеси, это доставь… А у меня экзамены вообще-то.

Тина выразительно посмотрела на приставку. Уиллоу молитвенно сложила руки в замок:

– Ну ещё пять минуточек!

– Вы бы хоть кошек тогда покормили. И не сорили вокруг… Боже, я ещё замуж не вышла, а чувствую себя так, будто у меня уже двое детей!

Они заржали, как жеребята; сопротивляться сияющему обаянию дурости было невозможно. Да Тина и не собиралась: сейчас, в этом хаосе, дом словно ожил, а проклятие старого хозяина реки, действительное или мнимое, отступило. Воскресенье пролетело незаметно, понедельник подкрался беззвучно – и цапнул когтистой лапой: покойся с миром, птичка, ты своё отпела.

После всего, что произошло, возвращаться на работу не хотелось. Более того, рутинные действия – пробежка, гимнастика, возня с ключами у заедающих дверей библиотеки – отдавали сюрреализмом. Казалось, что настоящая жизнь осталась там, в ошеломительном вчера, а сегодня непонятно с чьей подачи началась бессмысленная имитация. Аманда опять опоздала и потому до самого обеда то ли ворчала, то ли оправдывалась, живописуя капризы «маленького» и собственные заскоки с вождением.

– Представляешь, я сегодня утром полтора часа каталась по городу, – пожаловалась она. – Просто по улицам, без всякой цели, бензин жгла. Слушала аудиокниги, конечно, потом новости… Глупо ужасно, но перестать не могу. Это такое, знаешь, время чисто для себя, когда тебя никто не дёргает… Но ты-то не поймёшь, конечно, у тебя проблем нет.

Тут Тина чуть не рассмеялась ей в лицо, чем рисковала расстроить их только-только наладившиеся отношения.

«Ну да, конечно, – хотелось ей сказать и саркастически выгнуть бровь, словно актриса в немом кино. – Совершенно никаких проблем, не считая того, что надвигается конец света в миниатюре, мой персональный маньяк расхаживает по светским раутам, а моего несостоявшегося любовника вот-вот убьют. Ах, да, а я сама, скорее всего, проклята».

Усилием воли она сдержалась; отношения устояли, а Аманда усвистела на обед на час раньше.

Пирс не явился вовсе. И впору бы заволноваться, но к полудню он позвонил. Голос у него был нормальный, сиплый, но вполне бодрый.

– Как там мои пациенты? – с лёту спросил Пирс, и Тина мысленно перевела дыхание: всё с ним в порядке, если в первую очередь он интересуется книгами. – Ты извини, что я пропал в такой ответственный момент, но у меня сначала зубы, потом грипп, а когда температура под сорок – к стоматологу не пойдёшь… Так в мастерской у меня всё в порядке? Я ушёл и забыл одну книгу убрать в сейф, такую небольшую, издание пятнадцатого года, бумага рыхловатая, переплёт голубой, матерчатый.

Тина для очистки совести заглянула в реставраторскую, потом вернулась к оставленной на столе трубке.

– Нет, всё нормально. Уборщица, кажется, туда не заходила, так что всё лежит как было. Влажность в норме, температура 17 градусов, свет не зажигали.

– Вот и хорошо, – с явным облечением ответил он. Пошуршал чем-то бумажным, переложил трубку от одного уха к другому – шум улицы в одно время стал громче, потом опять затих. – Завтра выйду, наверное, хотя врач уговаривает меня посидеть дома ещё недельку. Сама-то как?

Мистер Фогг слишком громко стукнул шахматной фигуркой по доске и расхохотался. Мистер Корнуолл выругался. Тина шутливо погрозила пальцем им обоим, потом указала на табличку: «Просьба соблюдать тишину» – и продолжила разговор уже на полтона ниже, чтоб не подавать дурной пример.

– Вроде ничего. Аманда опять меня кинула, похоже, часа на два, так что обедать я иду позже. В остальном тихо. Вот, отчёт доделала на той неделе, кое-какие фонды переставила, произвела перепись книг из восемнадцатой секции, ну, где недостача была, что-то нашла, а что-то нет.

Он помолчал, явно ожидая продолжения, а потом спросил:

– А с остальным как? Я имею в виду камни и речного духа. Есть новости?

– Хороших – нет, – честно ответила Тина. – Пока ищем вассалов, может, убережём остатки первого моста… – И она прикусила язык.

Рекомендации Йорка, поначалу казавшиеся ей бесчестными по отношению к друзьям, снова не дали договорить.

«Похоже, паранойя заразна».

– Первый мост? Вассалы? – Голос Пирса звучал встревоженно. – Тин-Тин, надеюсь, ты никуда не влезла? Что я пропустил?

– Не так уж много, – соврала она, стараясь не звучать очевидно виноватой. – Потом как-нибудь расскажу. Говорят, Доу опять видели в городе.

Пирс ругнулся в сторону, длинно выдохнул сквозь зубы.

– Тин-Тин, я тебя только умоляю, не ходи одна. И да, дети за компанию не считаются, даже если Оливейра-младший будет опять рассуждать о ноже… Да, кстати, я чего звонил-то, – спохватился он. – Мистер Барри ко мне обращался. Говорит, что перебирал вещи и нашёл дедовы записи, нечто вроде черновиков для книги. И там некоторые истории записаны более подробно. Он пересказал мне, но я мало что понял, если честно. Вот, например, «очистить камни» – это что значит? Это может быть зацепкой?

Сердце у Тины замерло – а потом забилось втрое быстрее. Наверное, и кровь отлила от лица, потому что мистер Фогг, посматривавший в сторону стойки после сделанного ему замечания, вдруг испугался и привстал:

– Мисс Мэйнард, с вами всё в порядке?

Она выдавила из себя улыбку, затем ответила, прикрывая трубку ладонью:

– Да, вполне, душно просто – голова закружилась. – И, отступив к краю стойки, присела на стул так, что почти спряталась за расписанием. – Пирс, извини, отвлеклась. Так что там с мистером Барри?

Он ответил не сразу.

– Слушай, если ты свободна, можем сегодня с ним встретиться. Мы с ним всё равно собирались немного выпить в баре «Тёмная сторона», знаешь, где это?

Тина нахмурилась. Название было совершенно незнакомым.

– Нет. В первый раз слышу.

– Тогда не бери в голову. Новый бар, крафтовые сорта тёмного нефильтрованного, скидки в честь открытия, – хмыкнул Пирс. – В общем, не для девочек. Это за старым парком, недалеко от того места, где Аманда живёт. Я так подумал, может, ты сегодня туда подъедешь? До угла парка, а я тебя встречу. Мистеру Барри я перезвоню и попрошу принести записи прямо туда. Встреча на нейтральной территории, там людно… Ну как? Только, умоляю, не ходи пешком, такси возьми. Я лучше за тебя заплачу, чем буду волноваться. Идёт?

– Идёт, – согласилась Тина, свободной рукой делая пометки на бумажке с клейким краем. – Тогда до встречи, скажем, в полседьмого.

Трубку она повесила с тем трудноопределимым чувством, которое посещало её крайне редко. В последний раз – лет десять назад, когда в дедово отсутствие в дверь позвонила женщина, торгующая косметикой, спросила, можно ли воспользоваться туалетом и предложила несколько пробников парфюма в подарок. А через час Тина обнаружила себя на кухне в окружении коробочек и с изрядно полегчавшим кошельком.

Коробочки она, впрочем, прикончила в том же году, все до единой, включая жуткие духи с нотами ладана и бензина и ярко-зелёные тени.

«Может, это наш шанс? – думала Тина, перекладывая на стойке книги. – Если камни можно очистить и человеку это по силам… Нет, Кённа бы, наверное, знал… А если Пирс понял что-то неправильно?»

Взгляд у неё зацепился за что-то, и она похолодела, не успев даже понять, на что, собственно, смотрит. А когда поняла, руки покрылись мурашками, хотя в библиотеке было душно, почти жарко.

…В одном из томов читатель забыл закладку – тоненькую металлическую фигурку-пластинку на ленточке, маленькую золотистую птицу. И сейчас она покачивалась на сквозняке, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону.

Как флюгер.