Я вернулась, чтобы сжечь его дом

Глава 32

— … люди разбегаются. Уже вторую неделю без дела сидим, все чаны перепроверили, старые запасы перебрали, двор заново промазали глиной. Краску закупили на огромные деньги, а шелка нет! Даже искусная хозяйка без риса кашу не сварит! Мастерам я, конечно, довольствие плачу, но остальные сидят без еды и монет. А скоро вода в реке зазеленеет, прокраска хуже будет, — сыпал и сыпал жалобами приказчик красильной мастерской.

Нет шелка — нет работы, нет работы — нет ни доходов, ни жалования. И что же мне делать? Ведь я не могла вынуть шелк-сырец из воздуха.

— Кто-нибудь приходил в мастерскую с угрозами? Может, устраивал драки или рабочих избивал? — спросил Дин Ган, воин, на которого мы временно возложили обязанности главы охраны.

— Нет-нет, — замахал руками приказчик. — Пусть бы кто попробовал! Может, так и лучше было бы. Люди так истосковались по работе, что в охотку бы поколотили любого, кто сунется.

Я устало вздохнула, выпрямила спину и сказала:

— Рабочим давать рис и овощи стоимостью в треть от их дневного жалования. Не их вина, что нет работы. Мастерам платить как обычно.

— Так ведь убыток…

— Семья Ли покроет его, — уже в который раз пообещала я. И тут мне вспомнилось кое-что из прошлого: — Чтобы не кормить людей задаром, предлагаю брать заказы со стороны. Выберите самые маленькие чаны и красьте тот шелк, что вам принесут. За соответствующую плату, разумеется.

Усатый щекастый дядечка заметно растерялся:

— Но ведь… так ведь… это же урон для чести господина правого министра. Чтобы красильня под его началом красила чужой шелк, да еще и за плату.

— Это будет не под началом правого министра. Отгороди часть двора, перенеси туда небольшие чаны и принимай заказы с другого входа. Моему отцу с прибылей будешь платить аренду за землю и чаны, возмещать стоимость краски и кормить людей. Остаток пойдет в твой карман. Когда привезут наш шелк, продолжишь там работать на себя. Но если это помешает нашей мастерской, ты сразу же прекратишь красить на заказ. Это редкая возможность начать свое небольшое дело.

Приказчик застыл, прикидывая вероятные доходы и убытки, а потом быстро-быстро закивал:

— Да, госпожа Ли. Так и сделаю, так и сделаю! Шелк господина Ли для меня всегда будет на первом месте!

Он отвесил несколько поклонов и чуть ли не вприпрыжку выбежал из лавки. Я же потянулась, чтобы размять затекшую спину, Лили принесла крепкий бодрящий чай и поставила миску с ореховым печеньем.

Когда я собиралась к Большому медведю Хо, то предполагала обсудить дела с самим Хо, посмотреть бумаги и приободрить приказчиков, которые искали помощи. Но, как оказалось, им нужно не внимание — им нужно решение! А порой разрешение, так как опытные торговцы зачастую и сами знали, что делать, но не осмеливались без дозволения господ.

После беседы со вторым приказчиком детям Хо пришлось закрыть лавку для покупателей. Они сдвинули к стенам столики и подставки со шкатулками, чтобы освободить комнату. Я с самого начала устроилась на диванчике, только теперь вокруг меня сидели помощники: три писаря, счетовод дяди Чжоу, Дин Ган, сын дяди Хо в окружении бумаг, мои служанки. Тан У скрылся в тени, готовый при малейшей угрозе натравить зверя на вошедшего.

Сначала мы думали и Хо Дасюна перенести сюда, но лекарь строго-настрого запретил. Дяде Хо сломали несколько ребер, и лишние движения ему на пользу бы не пошли.

Перед началом приема я полагала, что юную госпожу никто не станет воспринимать всерьез, даже думала спрятаться за ширму и подавать голос оттуда или вовсе говорить устами кого-то из мужчин. Но вскоре с удивлением поняла, что приказчики рады видеть живого представителя семьи Ли. Сын Хо пояснил, что для них это знак уважения вроде почетной таблички с похвалой от императора.

Писарь, что отвечал за оформление бумаг, собирал мои замечания по красильной мастерской. Ему нужно будет составить договор аренды с приказчиком, указать, по какой цене тот будет брать краску, закупленную для наших нужд, и отметить, что работа на семью Ли должна быть на первом месте.

Второй писарь отвечал за расходы на наемников. Если лавке угрожали погромом или часто буянили возле нее, Дин Ган говорил, сколько наемных воинов нужно туда отправить. Чаще всего требовался всего один человек, но солидного возраста, хоть в каком-то доспехе, с мечом и подходящим зверем.

— Мало кто осмелится озоровать в присутствии опытного воина! — уверял Дин Ган. — А если ставить больше, тогда покупатели испугаются и не пойдут в лавку.

Третий писарь заносил в свиток мои советы насчет всего остального. К примеру, управляющий рестораном пожаловался, что главный повар ушел в поместье знатного человека, качество подаваемых блюд сильно упало, и посетителей стало меньше. Вряд ли это было связано с Сюэ Сюэ, слишком мелочно, но это тоже проблема.

Я просмотрела свои свитки и велела отыскать человека по имени Ма Ханьин в городе Юнчан. В молодости Ма Ханьин был монахом, ищущим просветления, а после сорока лет вдруг стал готовить блюда, основываясь на принципах Инь-Ян, и прославился своим мастерством на всю Поднебесную. Если я верно посчитала время, он уже начал заниматься кулинарией, но его слава пока не достигла Линьцзин. Мастер Ма не задержится в нашем ресторане надолго, рано или поздно его заметят и пригласят в императорский дворец, зато он придаст блеска нашему заведению и обучит нескольких поваров своему искусству.

Приказчики воспринимали мои советы как должное, видимо, полагали, что дочь правого министра должна знать гораздо больше, чем они. А вот служащие нашего поместья: писари, счетовод, Лили и Дин Ган с каждым разом изумлялись всё больше. Какие слухи обо мне будут ходить меж слуг теперь?

— Кто-то еще есть? — спросила я и взяла печенье.

Наша кухарка такого не готовила, наверное, Лили купила его в соседней лавке.

— Больше никого, — отозвался Тан У, выглянув за дверь.

— Тогда на сегодня закончим. Хо Сяосюн! Если приказчики продолжат приходить, передай, что я выслушаю их послезавтра. И до приезда отца буду приходить сюда каждые три дня.

Первой засмеялась дочь Хо — просто внезапно захихикала, деликатно прикрывая рот. За ней прыснула Ши Хэ, потом Лили. И даже писари закашлялись, скрывая вырывающиеся смешки. Я же после столь напряженной работы не понимала, что такого забавного сказала.

— Сяосюн, — простонала Хо Сюин, — маленький медведь…

Я так и не запомнила имени сына Хо, потому без малейшего сомнения назвала его маленьким медведем. Ведь его отец для меня всегда был Хо Дасюном, большим медведем.

— Прошу прощения, я…

Покрасневший до корней волос юноша покачал головой:

— Этот недостойный рад получить прозвище от юной госпожи Ли. Если моему отцу пришлось это по нраву, то и мне не стоит отказываться.

Сами Небеса говорят мне остановиться. Хорошо, что сын Хо не столь щепетилен, но вдруг я скажу глупость при очередном приказчике? Вдруг он решит, что эту глупость надо выполнить, несмотря ни на что?

В этой жизни я еще никогда так не уставала, хотя все это время просидела на диванчике, пила чай, слушала и говорила. Вот уж поистине: пока сама не возьмешься вести хозяйство, не узнаешь, сколько стоят дрова и рис. Каково же тогда отцу на собраниях у императора? Неудивительно, что он возвращается домой таким усталым и измотанным.

— Дин Ган, Тан У, отправляйтесь в гильдию наемников. Количество воинов примерно понятно, пусть даже мы поговорили не со всеми приказчиками. Завтра они должны прибыть к боковому входу в поместье. Во двор их не пускать! Подпишем контракт и сразу отправим всех по местам.

— Да, юная госпожа Ли, только с одним изменением! — сказал Дин Ган.

Я устало посмотрела на него, ожидая продолжения.

— Сначала мы проводим госпожу Ли в поместье. Я не могу позволить юной госпоже Ли ехать через весь Линьцзин без моей защиты.

— Хорошо.

Нет смысла спорить с ним. Я слишком устала и хотела домой, хотела смыть липкий пот, что не раз проступал из-за страха и переживаний, хотела переодеться во что-то более легкомысленное, погулять с Ми-Ми по саду и послушать успокаивающее журчание ручья.

Писари решили, что вернутся позже, сначала закончат с бумагами, подготовят контракты для наемников и договора с приказчиками.

Утром я встала посвежевшей и выспавшейся: ни одна мысль, ни один сон не потревожили меня за ночь. После первого сражения я ощутила уверенность в себе и своих силах. А еще поняла, что нашей семье нужен человек, который будет присматривать за приказчиками, знать все дела и обладать правом принимать решения, в том числе и убыточные. Каким дядя Хо ни был опытным и верным, он не являлся членом семьи Ли, потому мог лишь поддерживать торговлю на том же уровне. Принцип разделения внутреннего и внешнего: Хо Дасюн мог быть руками семьи, но не ее головой и волей. Он не мог вкладывать деньги во что-то новое, заключать договора с непроверенными поставщиками, выкупать лавки — на всё это ему нужно дозволение отца. А у отца, чья голова и воля были заняты делами всей Поднебесной, не оставалось сил на наши внутренние хозяйственные вопросы.

Я уважала своих старших братьев за их амбиции и стремления, но одному из них стоило подумать о родителях и остаться в Линьцзин. Впрочем, у братьев росли сыновья, возможно, кто-то из них захочет поехать к бабушке с дедушкой и взять часть проблем семьи на себя. У Ли Вейяна старший сын через год будет проходить ритуал сплетения душ, а значит станет совсем взрослым.

После плотного завтрака я сходила к маме, узнала, что та вчера отправила гонцов с письмами к братьям и начальник Столичного управления принял наш запрос весьма учтиво и пообещал отыскать виновных. Вечером к нам заглянули его помощники и забрали мальчишку, который ранил управляющего Чжоу. Участь его, скорее всего, будет печальной: его ждут пытки и допросы. И я несказанно рада, что этим будут заниматься другие люди и в другом месте.

Часть вины за его преступление лежит на чиновниках, которые не сумели придумать такие законы, чтобы даже нищие в Поднебесной могли прокормить себя. Часть вины — на нас, на богатых людях, которые никогда не заглядывали в Крысиный угол и не думали об умирающих с голоду детях. Не все могут быть такими упорными, как Тан У. А если вспомнить, каким он стал в моей прошлой жизни, то становится понятно, что и Тан У не устоял. Может, я что-то смогу сделать для тех детей? Для их родителей? Уверена, многие там готовы трудиться с утра до ночи за горстку риса, но их попросту никуда не берут.

Когда я подошла к воротам, всё уже было готово к моей поездке: повозка с лошадьми, Дин Ган с охраной, Ши Хэ, писари и, конечно, Тан У со своим зверем. Целый выезд, а не прогулка юной девицы по городу.

— Наемники уже подошли, контракт подписали, — отчитался Дин Ган. — Часть мы уже отправили по местам, остальные ждут распоряжений юной госпожи Ли.

— Благодарю, — кивнула я. — Нужно объехать те заведения, чьи приказчики вчера не приходили в дом управляющего Хо. Начнем с винокурни!

Прибыль от винокурни составляла немалую долю доходов семьи Ли. Если закроется несколько лавок или ресторан, мы этого почти не заметим, а вот проблемы на винокурне могут серьезно подорвать наш бюджет.

Приказчика мы застали на самом пороге: он как раз намеревался отправиться к Хо Дасюну.

— Юная госпожа Ли? — растерялся худой мужчина с широко расставленными и слегка косящими глазами, от чего его взгляд невозможно было поймать. — Чем обязан такой чести?

Дин Ган прикрикнул:

— Чего стоишь, разинув рот? Ворота открывай. Сама юная госпожа Ли приехала посмотреть, как тут дела!

Судя по всему, тут что-то случилось неприятное, но приказчик не особо надеялся на девицу, что едва прошла через ритуал сплетения душ. Он велел открыть ворота, чтобы повозка заехала во двор винокурни, дождался, пока я и моя свита выйдем, а затем с поклоном сказал:

— Этот ничтожный не смеет докучать своими незначительными бедами юной госпоже Ли.

— С каких пор беды на винокурне стали твоими? — рявкнул Дин Ган. — Она принадлежит семье Ли. Кому, как не семье Ли, нужно знать о бедах, настигших их винокурню?

Дин Ган все верно говорил, хоть и грубовато, поэтому я терпеливо ждала и осматривала двор. Запах тут стоял такой сильный, что ощущался даже на языке — сладковато-кислый, хлебный, смешанный с ароматом дыма и забродивших ягод. Во дворе было несколько крупных построек, у одной торчала труба, из которой валили светлые клубы то ли дыма, то ли пара.

— Этот ничтожный не хотел оскорбить юную госпожу Ли, просто…

— Говори как есть. Управляющий Хо приболел и не сможет тебя принять, — сказала я. — До меня дошли сведения, что сюда приходили люди из Цзянху. Твои беды связаны с ними?

Приказчик с облегчением выдохнул, наверное, обрадовался, что я хоть что-то знаю о здешних делах.

— И да и нет. Цзянху приходили, угрожали, но пока ничего не делали. Я поставил нескольких работников охранять двор…

— Сколько воинов тебе нужно, чтобы защитить винокурню? — перебил его Дин Ган.

— Трудно сказать так сразу. Как видите, двор у нас большой, через ограду не так сложно перебраться. Если нападет армия, то и ста человек не хватит, а если никто не придет, так и один будет лишним.

— Решай сам, Дин Ган, — сказала я, поняв, что толку от приказчика немного. — А ты расскажи, что у тебя тут за постройки и что нужно охранять в первую очередь.

— Да всё нужно охранять. Вон там амбар, где хранится зерно. Важно ли оно? Да, очень важно, без зерна не будет никакого вина, — он указал на здание с трубой: — Вон там мы выпариваем зерно в печах и выцеживаем напиток, там стоит очень дорогое алхимическое устройство. Если его повредить, починка будет стоить немало цянь. А это заквасочный цех, и наша беда связана с ним.

Мы пошли за ним к небольшой постройке без единого окна, на ее двери висел массивный замок, который приказчик открыл своим ключом. Внутри было темно и прохладно, на длинных полках рядами лежали бруски вроде кирпичиков, только покрытые белым и зеленым пушком. Но, приглядевшись, я поняла, что большая часть полок пустует.

— Тут лежит закваска по особому рецепту. Такой больше ни в одной винокурне Линьцзин нет. Кто-то испортил новую партию закваски, подсыпав в нее известь.

— И что это значит?

— Это значит, что мы вскоре не сможем готовить вино. Старой закваски осталось немного, новая испорчена. Следующая партия будет готова только через два месяца.

— Кто мог это сделать?

— Либо кто-то из работников, либо кто-то со стороны, но тоже понимающий, что тут к чему.

— Из другой винокурни? — уточнил Дин Ган.

— Может быть, — неуверенно сказал приказчик. По его лицу было видно, что он не особо верит в этот вариант. — Но мои сторожа никого постороннего не видели. Заквасочный цех всегда под замком, и только у нескольких человек есть ключи. Один — у меня, второй — у мастера винокурни, но он сам делает эту закваску, и часть прибыли идет ему. Если бы он захотел, мог бы испортить закваску иначе, чтоб никто не догадался. Еще сын мастера, который унаследует его ремесло. И еще один работник. Он каждый день осматривает закваску, прибирается, следит, чтобы тут было прохладно и сыро, откладывает брикеты, если вдруг что идет не так.

— Позови этих людей во двор, представь их мне, — сказала я, — скажи, что юная госпожа Ли захотела узнать имена столь преданных семье Ли людей и поблагодарить за их работу.

Мы вышли из заквасочного цеха, и приказчик сразу же отправился за мастером.

— Тан У, — негромко позвала я. — Останься здесь и проверь всех этих людей. Кто-то из них наверняка связан с Цзянху. Узнай кто.

— Да, госпожа Ли, — отозвалась тень.

Вскоре приказчик подвел к нам троих мужчин. Старик, видимо, был тем самым мастером, мужчина лет сорока чем-то походил на старика и, скорее всего, являлся его сыном, а третий был совсем молод, едва перевалил за второй десяток.

Я первой поприветствовала их, поблагодарила за тяжелую работу и верность семье Ли, сказала, что семья Ли ценит их старания, и пообещала, что разберусь со всеми бедами. Старик-мастер даже прослезился после моих слов, постоянно кланялся и говорил, что недостоин. Молодой работник, казалось, едва понимал, что происходит, и просто повторял всё за стариком. А вот сын мастера всё время отводил глаза и хоть тоже поклонился, но всё его поведение говорило о нечистой совести. Уверена, что Тан У должен был заметить это.

Затем Дин Ган выделил троих наемников для охраны винокурни, и мы двинулись дальше, уже без Тан У.