Я вернулась, чтобы сжечь его дом

Глава 25

Несколько дней отец оставался дома, пил успокоительные и укрепляющие отвары, приготовленные нашим лекарем. Мама ухаживала за ним как служанка: сама приносила еду, чай, следила за его состоянием, слушала его речи и поддерживала.

На их примере я видела, как выглядит правильная супружеская жизнь. У нас с Сюэ было не так. Ему никогда не нужны были ни мои слова, ни поддержка, ни даже чувства. Я просто должна была делать так, как он велит. Чего хочу я — неважно. Жена для него — та же служанка, только платить не нужно. И требований к жене намного больше. Служанка могла пойти вечером в свой угол и там забыть о трудах, господах и формальной улыбке на лице. Время от времени слугам давали день отдыха, который те могли провести со своими родными. Я же каждый день, каждое мгновение должна была помнить, что я жена Сюэ Сюэ. Не Ялань, не дочь из семьи Ли, не человек, а именно жена Сюэ Сюэ и больше никто.

Он не делился тревогами, не обсуждал со мной дела, только говорил, что я должна делать, что говорить, как одеваться, как смотреть. Как дышать. Он сковал меня со всех сторон! И это только в первые два года нашего брака, когда мой отец еще был в силе, когда еще оставалась надежда родить сына.

Будучи еще маленькой, я как-то спросила у мамы, почему у отца нет наложниц, неужели мы настолько бедные, что не можем позволить себе хотя бы две-три. Ведь в домах всех моих подруг были и наложницы, и дети наложниц. Мне тогда казалось, что так и должно быть. И ведь веселее, когда в поместье много детей — есть с кем поиграть. Мама тогда рассмеялась и сказала, что наложницы нужны, чтобы возместить недостаток чего-то. Кому-то не хватает живости, кому-то — молодости или красоты, кому-то — связей и богатств, кому-то — любви и заботы.

— Скажи, Лань-Лань, разве твоему папе чего-то не хватает? — спросила мама.

Я пожала плечами.

— Если в блюде есть гармония, добавление чего-то нового может только испортить его вкус. Поэтому у папы и нет наложниц.

Все эти дни отец ждал визита кого-нибудь из рода Сюэ, ждал извинений или хотя бы объяснений, но Сюэ упорно отмалчивались.

Когда же господин правый министр съездил в императорский дворец на еженедельное собрание чиновников Линьцзин, вернулся он снова разъяренным. Вечером мама пересказала мне, что господин Сюэ выразил обеспокоенность недавним случаем у поместья Ли, мол, слышал, какие-то прохиндеи воспользовались именем его рода и хотели обмануть господина Ли. Еще господин Сюэ поблагодарил отца за бдительность и пожелал скорее разузнать, кто стоит за этим гнусным делом.

Таким образом, господин Сюэ воспользовался словами отца и вывернулся из этой ситуации с наименьшими потерями. Жаль, что отец не догадался сжечь помолвочные дары вместе с сундуками и повозками! Побои на слугах заживут, а вот дыру в казне Сюэ так быстро не залатали бы.

— Получается, мы не сможем обвинить их в оскорблении рода Ли? — разозлилась я.

— Как и они нас, — кивнула мама. — Внешне всё останется на том же уровне, что и прежде.

— А на самом деле?

— Боюсь, теперь твой брак с Сюэ почти невозможен. Только если его род уговорит императора издать указ о вашей женитьбе или если Сюэ Сюэ докажет искренность своих чувств.

Я широко улыбнулась, не в силах сдержать огромную радость. Неужели я свободна? Неужели теперь я смогу жить счастливо? Мама рассмеялась, глядя на меня, и крепко обняла.

— Моя Орхидеюшка, как же нелегко тебе пришлось в последние дни!

Каждое утро отец уезжал из дома в императорский дворец на утреннюю аудиенцию, где обсуждались текущие административные дела, заслушивались доклады чиновников из различных отраслей и объявлялись императорские указы. Затем чиновники ниже второго ранга расходились по своим канцеляриям, а высшие ранги оставались на «Доклады и ответы» — важное совещание, где главы «Трех палат» вместе с императором обговаривали стратегические и тайные вопросы. Именно во время «Докладов и ответов» принимались ключевые решения в Поднебесной.

После полудня отец ненадолго заезжал в поместье, чтобы поесть и вздремнуть, а затем отправлялся в различные канцелярии. Он часто говорил, что зачастую глава видит лишь красивый бутон, но не замечает гнили на стебле и порченые корни, поэтому нужно заглядывать вглубь и разговаривать с непосредственными исполнителями задач.

Папа приводил в пример предыдущую династию, которую, как это часто бывало в истории Поднебесной, подкосили три бедствия: степняки с севера, гнев земли и разложение дворца. Когда люди умирали с голоду после продолжительной засухи, во дворец поступали только хорошие сведения: сводки о богатых урожаях, когда их не было, лживые доклады о благополучной жизни провинций, где крестьяне уже подняли восстание. Правда попросту не доходила до дворца, и императорская семья развлекалась, спуская огромные средства на наряды наложниц, на фестивали и торжества.

Часть вины лежала на чиновниках, которые боялись докладывать правду, ведь из-за проблем в провинциях их могли понизить в ранге и лишить привилегий. Но в основном всему виной был император, что не любил слушать дурные вести. Изнеженный и балованный с самого детства, Чен Чжен считал, что Небеса покровительствуют ему просто потому, что он рожден с императорской кровью. Ходят слухи, что цилинь дважды отказывался принять этого человека и он взошел на престол без поддержки священного зверя. Только народу было объявлено иное.

Когда Чен Чжен слышал доклады о каких-либо невзгодах или проблемах, он сразу начинал кричать, обвинять чиновников в плохой работе, заявлял, что Небеса благоволят ему, а значит, чиновники обманывают императора, чтобы разозлить его и поскорее свести в могилу. С того момента огласка любой дурной вести приравнивалась к попытке проклясть и убить императора. Неудивительно, что династия Чен пала!

Увы, из-за такой занятости отец совсем не занимался делами рода. Внутренние дела поместья лежали на маме. Управляющий землями приезжал в Линьцзин всего два раза в год, привозил оброк с крестьян, докладывал о состоянии полей, о необходимости строить каналы и прочих делах. Дядя Чжоу помогал маме, а также управлял финансами поместья: вел приходно-расходные книги вместе с помощниками, платил налоги, выдавал жалование слугам и распределял средства между разными сферами хозяйства. А еще один управляющий по имени Хо Чжи заведовал работой всех предприятий, принадлежащих нашей семье. Лавки, постоялые дворы, винодельни, мастерские— все это находилось под его началом. Он появлялся в поместье довольно редко — едва ли раз в месяц.

В детстве я боялась господина Хо, хотя он всегда был весельчаком, громко смеялся и дарил мне необычные игрушки. Наверное, потому, что дядя Хо отличался от всех, кого я знала, огромным ростом, большим животом и звучным низким голосом, а еще довольно густой бородой. Я называла его Хо Дасюн — Большой медведь Хо — и всякий раз пряталась, когда он приходил.

Я шла проверить, как идет приручение туманного леопарда у Тан У, когда услышала знакомое басовитое «Хо-хо-хо». Первая же мысль — надо нырнуть в кусты, чтобы Большой медведь меня не увидел. Лишь усилием воли я удержала себя от столь детского поступка и, наоборот, поспешила поприветствовать управляющего Хо от лица семьи Ли. Он уже много лет честно служил нам, позволяя отцу не заботиться о лавках и спокойно отдавать себя службе императору. Если бы не наши управляющие, возможно, отец не смог бы подняться до столь высокого ранга.

В других семьях за управляющими следили сыновья, как будущие наследники, но мои старшие братья не захотели оставаться в поместье Ли и сидеть на шее отца. Второй брат пошел по военной стезе и сейчас охранял северные границы Поднебесной, а первый в тридцать пять лет поднялся до чиновника третьего ранга и был назначен начальником округа Цяннань. Самый молодой начальник округа во всей Поднебесной!

Поэтому отец вынужден был сам проверять работу наших управляющих и делал это раз в полгода-год. Появление Хо Дасюна в такое время и без предварительного согласования встречи с отцом было крайне неожиданным.

— Дядя Хо, — поклонилась я ему, когда дошла до центральной дороги в поместье.

— Малышка Лань-Лань! — прогудел он. — Хотя разве можно называть столь прекрасную девушку малышкой? Теперь ты уже юная госпожа Ли!

Он говорил мне это, наверное, лет с тринадцати, но всякий раз удивлялся, как же сильно я выросла.

— Для дяди Хо я всегда буду маленькой Лань-Лань, — улыбнулась я.

— Тогда и ты зови меня по-старому — Большой медведь Хо.

— Хо Дасюн, отца нет в поместье. Что-то случилось? Может, стоит позвать маму и дядю Чжоу?

— Да и то правда, — посерьезнел дядя Хо. — Забыл я предупредить о своем приходе. Моя вина…

— Мы всегда рады видеть Хо Дасюна! Проходи в сиреневую беседку, я велю подать чай. Там сейчас так приятно любоваться цветами гортензии!

Я отправила Ши Хэ на кухню за чаем и закусками, Лили велела найти маму и дядю Чжоу, а сама проводила Хо Дасюна в беседку, чтобы развлечь его беседой до прихода старших. Только вот из-за маски добродушного толстяка пробивалось истинное настроение дяди Хо. Он явно был чем-то встревожен.

Вскоре принесли чай, а следом пришла мама в воздушном летнем платье, как всегда, прекрасная и элегантная. Дядя Чжоу появился последним, извиняясь на ходу за опоздание.

— Кажется, Хо Чжи принес сегодня дурные вести, — заметила мама, взяв фарфоровую чашку.

Управляющий лавками покосился на меня, но мама сказала:

— Ялань уже достигла брачного возраста. Скоро она выйдет замуж и будет вести дела семьи. Пусть останется и поучится.

В прошлой жизни мама не говорила ничего подобного. Наверное, видела, что у той Ялань в голове лишь радужная лисица да встречи с Сюэ.

— Произошло несколько неприятных событий. Каждое по отдельности довольно незначительно, и я бы не стал тревожить госпожу Ли, случись всего одно или два.

— Значит, их несколько… — кивнула мама. — И что же именно?..

Хо Дасюн отставил чашку, не выпив оттуда ни глотка, положил большие ручищи на стол и заговорил с таким серьезным видом, которого я прежде у него не видела:

— Во-первых, задержалась поставка шелка-сырца из деревень, из-за чего мастерские по покраске ткани не могут выполнять работу. Говорят, что дожди смыли мост, но, насколько я слышал, другие караваны с той стороны приходят без задержек. Во-вторых, поставщик лака для шкатулок сообщил, что кто-то испортил последнюю собранную партию сырого лака, и теперь им придется собирать его заново и заново выпаривать. Но поставщик так и не нашел того, кто закинул в бочки песок, поэтому, возможно, это повторится и с новой партией. В-третьих, на крупнейшую винокурню приходили люди из Цзянху, потребовали плату за защиту. Хотя управляющий показал им табличку Цзянху, они сказали, что условия изменились и нужно заплатить еще. Управляющий винокурней попросил усилить охрану. В-четвертых, в одной лавке господина Ли какие-то проходимцы устроили драку и испортили немало товаров. Я бы не обратил на это внимание, такое время от времени происходит в любом магазине, но вместе с предыдущими случаями складывается ощущение, что кто-то начал торговую войну с семьей Ли.

А еще этот кто-то должен быть хорошо осведомлен о делах семьи Ли, ведь простые люди не знают, кому принадлежит та или иная мастерская. И главное — не всякий осмелится противостоять правому министру.

Я испуганно посмотрела на маму. Неужели это…

— Вот почему ко мне приходил инспектор из налоговой канцелярии! — воскликнул дядя Чжоу. — А я еще удивился, как у него хватило храбрости усомниться в делах правого министра!

— Кто-то решил устроить неприятности семье Ли, — подытожила мама. — Уважаемый Хо Чжи, возможно, слышал о недавнем происшествии возле нашего поместья?

— Какие-то артисты разыграли представление о помолвке с Лань-Лань, — кивнул Большой медведь.

— Это было не представление. Это было подлинное сватовство семьи Сюэ без предварительного сговора, поэтому мой муж отказал им. Доказательств нет, но, скорее всего, эти события — их рук дело.

— Семья Сюэ… — дядя Хо погладил густую бороду, лицо его омрачилось. — Тогда это будет весьма хлопотно. И очень, очень дорого.