Я Скелет? Да вы издеваетесь!

Глава 22

— Тревога!!!

Это слово, брошенное дозорным-минотавром, ударило по штабу «Подполья», как молот по наковальне. Атмосфера делового спокойствия, царившая здесь мгновение назад, лопнула, рассыпавшись на мириады острых, как стекло, осколков напряжения. Скрежет топора, методично скользящего по лезвию секиры, оборвался. Горгона-механик одним плавным движением смахнула со стола хрупкие шестерёнки в кожаный мешочек. Даже тени в углах, казалось, сгустились, затаились. Каждый в этом подвале, от могучего Скрежета до последнего бойца, замер, превратившись в натянутую струну.

Оружие появилось в их руках словно из ниоткуда. Я не успел увидеть, как они его доставали, но оно уже было там — отполированные клинки, тяжёлые топоры, арбалеты со взведёнными тетивами. Они не были армией, это я понял сразу. Но они были готовы к бою. По-настоящему готовы умереть, защищая это место.

И в этой звенящей тишине я почувствовал на себе взгляды. Тяжёлые, полные недоверия. Клык, тот самый зверолюд с обострённым нюхом, медленно повернул свою волчью морду в мою сторону. Его ноздри трепетали, а в жёлтых глазах горел недобрый огонь.

— Слишком уж удачное совпадение! — прорычал он, и его голос был низким, гортанным, полным неприкрытой враждебности. — Он пришёл и стража тут как тут!

Несколько подпольщиков согласно заворчали, их руки крепче сжали рукояти оружия. Я был чужаком. Аномалией. Скелетом, от которого, по их же словам, несло смертью. В их глазах я был идеальным козлом отпущения, причиной их бед.

Я не сдвинулся с места, лишь моя костяная рука легла на эфес двуручного меча. Я не боялся их. Но драться с теми, кто мог стать моими союзниками, было последним, чего я хотел.

— Успокойся, Клык, — раздался голос Фенрис. Сейчас он был совершенно твёрдым, никакой её прошлой игривости. Она шагнула вперёд, вставая между мной и зверолюдом. — Я «читала» его. Он не имеет к этому никакого отношения.

Скрежет, издал тихий, но властный скрежещущий звук. Этого было достаточно. Клык, бросив на меня последний злобный взгляд, нехотя опустил топор. Напряжение слегка спало, но не исчезло. Мы ждали.

Время тянулось, как вязкая смола. Каждая секунда казалась вечностью. И вот, наконец, дозорный вернулся.

— Ушли, — выдохнул он, тяжело опираясь на дверной косяк. — Просто патруль. Покрутились и двинулись дальше.

Коллективный выдох облегчения пронёсся по подвалу. Оружие медленно опускалось, плечи расслаблялись. Опасность миновала. Но для меня всё только начиналось. Мне в любом случае нужно было возвращаться. Лиандри и мои скелеты ждали на рынке. Но выходить через таверну, где меня могли заметить, было слишком рискованно.

«Есть другой выход?» — мысленно обратился я к Фенрис.

Она передала мой вопрос Скрежету. Гигантская сороконожка на мгновение замерла. Я видел его колебания. Видно, раскрывать тайные ходы новому, непроверенному знакомому — большой риск. Но, видимо, взвесив все за и против, он решил, что риск оправдан.

— Фенрис, Клык, проводите нашего гостя, — проскрежетал он. — Через старые коллекторы. Выйдете у торговых складов.

Да, пока что я мало что выяснил об этой организации, но иначе нельзя было. Я должен был сохранять осторожность. Прямо сейчас неизвестно, что происходило на рынке, как поступит Лиандри и не понадоблюсь ли я внезапно Хозяину. Таковы мои текущие права и статус.

Я кивнул Скрежету в знак благодарности и мы двинулись через подвальные помещения. Одно за другим, проходя через железные двери и даже какие-то незакрытые баррикады, я вдруг оказался в неизвестных мне тоннелях.

Как сказала Фенрис, путь получится не очень близким, поэтому я занялся своим типичным делом — анализом. Реакция подпольщиков на стражу… пожалуй, она была слишком острой. Видно, они не были закалены в боях. Скорее, партизанским отрядом или даже группой отчаявшихся, которые собрались вместе, чтобы дать отпор. Возможно, это были даже не бойцы, а самые обычные жители, вынужденные взяться за оружие, поэтому и испугались.

«Я слышу, что ты о нас думаешь, — раздался в голове обиженный голос Фенрис. Её мысленный тон был колючим. — Мы не безумцы, готовые умирать по первому приказу. У многих здесь есть семьи, есть другая жизнь. Мы боремся, но не ищем смерти».

Её слова, совершенно внезапно, оказались для меня открытием. Семья. Другая жизнь? Она говорит про ту жизнь, в которой не приходится драться и вечно вытаскивать свою задницу из дерьма? Но не из-за этих ли жизненных ценностей они и оказались в грязных трущобах, всё равно вынужденные бороться, как и я?

«Ты слишком за всё цепляешься. Иногда людям нужно доверять».

«Доверять? — пронеслось в моей голове с возмущением. — Наивно и опасно. Доверие — это слабость, которую умный враг использует в первую очередь».

Я почувствовал, как она вздрогнула. Её мысленный контакт со мной на мгновение прервался, а когда возобновился, в нём ощущалась лишь холодная отстранённость. Её пушистый хвост, до этого лениво покачивавшийся в такт шагам, безвольно повис. Кажется, я её обидел. Что ж, такова цена прагматизма. В этом мире выживает тот, кто не позволяет себе роскоши верить в сказки.

Мы завернули в узкий проход и двинулись вглубь тьмы. Клык, всё ещё бросая на меня косые, злобные взгляды, шёл впереди, его тяжёлые сапоги гулко стучали по древним камням. Фенрис замыкала шествие, её пушистый хвост больше не покачивался, а безвольно волочился следом почти по самому полу. Обиделась.

— Эти ходы старше самого города, — проворчал Клык, не оборачиваясь. Его голос, низкий и гортанный, эхом отдавался от сводчатых потолков. — Поколения воров и бунтарей рыли их, прятались здесь. Мы лишь нашли старые карты, соединили, где нужно, пробили новые выходы. Удобно.

Вскоре сухой, пыльный воздух сменился густой, удушливой вонью. Сеть тут же услужливо проанализировала и доложила: «Высокая концентрация сероводорода, аммиака, метана. Органические разложения». Я не чувствовал настоящего запаха, как и всегда, но в этот раз даже не жалел. Я видел, как Фенрис поморщилась и прикрыла нос рукавом, как напряглись желваки на челюсти Клыка. Мы вышли в действующую канализацию.

Это был совершенно другой мир. Мир вечной ночи и нечистот. Широкие, скользкие от слизи тоннели уходили в бесконечность, а по их дну неспешно текли мутные, маслянистые потоки, в которых плавал всякий хлам. Тусклый свет редких магических фонарей, вмонтированных в стены, выхватывал из мрака отвратительные детали: ржавые решётки, забитые гниющей ветошью, и колонии бледных грибов, растущих прямо на стенах. Для моих спутников это место было омерзительным. Для меня — лишь ещё одной локацией с определёнными тактическими особенностями.

Именно здесь, в этой клоаке, я решил начать свою собственную, невидимую тренировку. Меня не устраивало то, как легко Фенрис читала моё сознание. Эта уязвимость была недопустима. Я должен был научиться защищаться.

«Как именно она это делает? — начал я, выстраивая мысленный эксперимент. — Она реагирует на намерение? Или на яркий образ? Что если я буду думать о бое, но представлять себе цветы?»

Я сосредоточился. В моём сознании развернулась яркая картина: я стою на залитом солнцем лугу, вокруг порхают бабочки, пахнет… эм, мёдом? Чем-то таким, не помню. Но под этой пасторальной картинкой я прокручивал схемы атаки, анализировал слабые места в броне Клыка, рассчитывал траекторию броска меча.

«Перестань, — раздался раздражённый голос Фенрис в моей голове. Она шла позади, но я почувствовал, как она на мгновение замедлила шаг. — Ты только создаёшь у меня в голове кашу. Я слышу всё, что ты пытаешься скрыть, и то, чем именно ты пытаешься это скрыть».

Я не остановился. Теперь я пытался выстроить ложную логическую цепочку. Мысль: «Мне нужно вернуться к Лиандри». Следующая мысль, совершенно не связанная: «Интересно, из чего сделаны эти фонари?». Затем — обрывок воспоминания о хакерской атаке. Я заваливал свой ментальный эфир мусором, быстрыми, бессмысленными деталями, надеясь, что в этом хаосе она потеряет основной сигнал.

Фенрис резко остановилась и потянула мой плащ. Её карие глаза смотрели на меня с нескрываемым раздражением.

— У меня большой опыт, — сказала она уже вслух, её голос был тихим, но твёрдым. — Каждый разумный постоянно о чём-то думает. Я слышу даже те короткие мысли, которым вы сами не придаёте значения. Оценки моей внешности, например. Или внезапное желание поковыряться в носу. Мой навык — это не чтение книги. Я просто научилась отфильтровывать шум и ловить твой основной «сигнал» — твоё осознанное намерение. Это как слушать радиоэфир с тысячами станций одновременно. А все твои попытки его заглушить — это лишь дополнительный шум, который мешает думать только тебе самому, но никак не мне.

Она отвернулась и пошла дальше, оставив меня переваривать полученную информацию. Значит, намерение. Ключ ко всему — контроль над собственным намерением. Это было сложнее, чем просто думать о цветах. Это требовало полного контроля над своей волей. Задача на будущее.

Мы свернули в боковой, более узкий тоннель. Анализ воздуха стал гораздо чище, но это единственный плюс. Вода здесь стояла по щиколотку, а стены были покрыты чем-то склизким и полупрозрачным… похожим на икру? Внезапно из мутной воды с громким кваканьем выпрыгнуло существо.

[Раса: Канализационная Жаба-Грызун. Уровень угрозы: Низкий. Агрессивность: Высокая.]

Оно была размером с половину средней человеческой головы, с бородавчатой, грязно-зелёной кожей и пастью, полной острых, как иглы, зубов. Но больше всего меня поразили его глаза — большие, выпуклые, горящие нездоровым красным светом. В моей голове всплыл странный, забытый образ из прошлой жизни: волосатые крысы размером с кошку, только эти умели прыгать на несколько метров и издавать оглушительное кваканье, которое эхом разносилось по тоннелям.

Клык и Фенрис тут же поменяли свои светящиеся камни на небольшие факелы, вытянув их из-за поясов. Яркое пламя осветило тоннель, и я увидел, что этих тварей здесь десятки. Они сидели на уступах, в нишах, прятались в мутной воде. Огонь заставил их отступить, но они не уходили далеко, их красные глаза злобно сверкали из темноты. А ещё они громко квакали. Они сердито квакали на нас и зачем-то упорно преследовали.

Мы двинулись дальше, ступая по узкому, скользкому выступу вдоль стены. Он был сплошь покрыт этой мерзкой, студенистой икрой. Я шёл между моими сопровождающими, внимательно глядя под ноги.

И тут Клык, шедший впереди, поскользнулся. Его тяжёлый сапог соскользнул с выступа, он взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но его тело, потеряв опору, неумолимо потянуло вниз. Падая, он инстинктивно ухватился за ближайшую опору. За меня.

Его рука мёртвой хваткой вцепилась в моё пальто. Я почувствовал резкий рывок. Мои лёгкие костяные ноги, не имевшие достаточного сцепления на скользкой поверхности, не выдержали. С глухим всплеском мы оба рухнули в холодную, грязную воду, покрытую лягушачьей икрой и тиной.

Холодная, вязкая жижа сомкнулась надо мной. Я не чувствовал отвращения — мои костяные рецепторы были мертвы для таких ощущений, но я ощутил другое. Давление воды, обволакивающее каждую кость, и мириады скользких, студенистых шариков икры, прилипающих к моему костюму. Это было… неприятно. Не физически, а концептуально. Мой безупречный костюм дворецкого, моя маскировка, был безнадёжно испорчен и это просто колоссальная проблема. Нет, даже угроза!

Я выбрался на выступ, отряхиваясь от ошмётков тины. Вода стекала с меня мутными потоками, оставляя на чёрной ткани фрака отвратительные зеленовато-бурые разводы. Клык, выбравшись следом, отплёвывался и грязно ругался, но его слова тонули среди потока моих мыслей. В таком виде я не мог вернуться на рынок. Любой обратил бы внимание на это ходячее болотное чучело. Моё прикрытие было уничтожено.

— Прости, — голос Фенрис прозвучал неожиданно близко. В нём слышались нотки искреннего сожаления. Она смотрела на мой испачканный костюм, и её пушистые уши виновато прижались к голове. — Это из-за нас. Я… я должна была предвидеть. В таком виде у тебя будут проблемы с Костяным алхимиком. Пойдём, здесь недалеко моя квартира. Помоешься, приведёшь себя в порядок…

Клык, отжимая свою кожаную жилетку, хмыкнул.

— Раз такое дело, может, и я с вами? — его тон был нарочито развязным, но в жёлтых глазах плясали хитрые огоньки. — Вместе веселее мыться будет!

— Глупая шутка, — отрезала Фенрис, её голос стал ледяным. Она даже не посмотрела на него. — Возвращайся в штаб. Немедленно.

Зверолюд осекся. Его ухмылка сползла с морды, сменившись обиженным ворчанием. Бросив на меня последний злобный взгляд, он развернулся и, тяжело ступая, скрылся в темноте тоннеля.

— Пойдём, — сказала Фенрис уже мне, её голос снова смягчился. — Здесь недалеко. Я помогу тебе привести себя в порядок.

Мы прошли ещё немного по узким, извилистым ходам, пока не упёрлись в стену, заставленную старыми, прогнившими ящиками. Фенрис уверенным движением отодвинула один из них, и за ним открылся неприметный люк. Мы оказались в тесном, пыльном чулане, заставленном всяким хламом. А за следующей дверью… была её квартира.

Она была крошечной. Старая, потёртая мебель, выцветшие обои, но при этом — идеальная чистота. На маленьком столике у окна стояла ваза с пучком каких-то светящихся подземных цветов, а на спинке стула висел аккуратно сложенный плед. Сеть доложила о запахе трав и чего-то ещё, что я сам невольно классифицировал как «типичный домашний уют».

Я прошёлся по комнате, мои костяные ноги бесшумно ступали по чистому полу. Осмотрел каждый угол. Заглянул за потёртую ширму, отодвинул занавеску, скрывавшую неглубокую нишу в стене. Ничего. Здесь не было ни ванной, ни туалета. Даже намёка на кухню. Лишь одна комната, служившая и спальней, и гостиной.

Именно эта теснота, эта вынужденная многофункциональность единственного пространства, дёрнула за какую-то струну в глубине моего сознания. В голове вспыхнул обрывок очень личных воспоминаний: длинный, тускло освещённый коридор, множество дверей, общая кухня, где на нескольких плитах одновременно что-то готовится. «Коммуналка». Слово возникло само собой, принеся с собой фантомное ощущение тесноты и чужого присутствия за тонкой стеной. Не слишком приятное, но вместе с тем когда-то очень родное.

— Ванная общая, на втором этаже, — шёпотом пояснила Фенрис, словно прочитав мои мысли. — Соседи сейчас должны быть все на работе, но лучше не шуметь.

Она на цыпочках провела меня по коридору к неприметной двери. Внутри было тесно, но чисто. Старая пафосная чугунная ванна на львиных лапах, раковина с медными кранами и небольшое, мутное зеркало. Фенрис протянула мне кусок мыла, какой-то гель и чистое, хоть и старое, полотенце.

— Я постою снаружи, — прошептала она и, бросив на меня последний виноватый взгляд, прикрыла за собой дверь.

Я посмотрел на мыло. Использовать его было бы ошибкой. Сеть говорит, что оно сильно пахнет травами. Чужой запах на моих костях — ещё одна улика, ещё одна ниточка, которая могла бы всё обрушить. Но любопытство взяло верх. Я отломил крошечный кусочек, намочил его и провёл им по внутренней стороне лучевой кости. Мыло легко скользило, оставляя за собой идеально чистую, почти сияющую белизной поверхность. Подняв пальто и задрав штаны, я оглядел себя. Пыль дорог, даже кровь гоблинов, а с внутренней стороны рёберной кости нашлась даже капелька слайма, всюду была копоть от взрывов — за всё это время я превратился в ходячий сборник грязи, а купание в сточных водах лишь усугубило ситуацию. Грязь слиплась и словно приклеилась к моим пожелтевшим костям.

Я повернул медный вентиль. Из крана с шипением хлынула горячая вода. Я, словно хорошо знаю как это делается, машинально заткнул слив и стал смотреть, как ванна наполняется. Пар поднимался к потолку, оседая на мутном зеркале. И в этот момент, глядя на колышущуюся поверхность воды, я почувствовал нечто новое. Простое, почти детское любопытство.

Отложив мыло, я снял с себя мокрое, грязное пальто и костюм. Затем, с несвойственной мне нерешительностью, опустил костяную ногу в воду. И замер.

Ощущение было… невероятным. Вода была плотной, тёплой. Она обволакивала кости, её давление было мягким, но ощутимым. Я сделал ещё шаг и полностью погрузился в ванну, вытянувшись в ней во весь рост. Вода выплеснулась через край, с тихим плеском упав на пол.

И впервые с момента моего пробуждения в холодной пещере я испытал чистое, незамутнённое физическое удовольствие.

Это было не похоже ни на что. Не холодный азарт боя, не удовлетворение от удачно выполненного плана. Это было просто… приятно. Ощущение воды, её тяжести, её тепла, того, как она поддерживает моё тело. Я лежал, раскинув руки, и смотрел на старый, потрескавшийся потолок. Все мысли о Хозяине, о Сети, об эволюции, о Подполье — всё это на мгновение отступило, растворилось в этом простом, первобытном ощущении. Я не анализировал. Я не строил планов. Я просто *чувствовал*.

«Так вот что это такое… — пронеслось в моей голове, и эта мысль была не анализом, а удивлённым открытием. — Приятно».

Я провёл в ванне, наверное, целую вечность, просто наслаждаясь моментом. Затем, нехотя, заставил себя вернуться к реальности. Я тщательно оттёр каждую косточку, смывая с себя грязь и копоть. Отстирал пятна тины с костюма, насколько это было возможно. Когда я закончил, мои кости сияли чистотой, а костюм, хоть и был всё ещё влажным, выглядел почти как новый.

Может быть, я даже переборщил… Увлёкся. Для меня это было необычно.

Я вылез из ванны, вытерся и снова облачился в костюм дворецкого. Момент покоя закончился. Но что-то внутри меня изменилось. Я словно открыл для себя новую грань этого мира.

Но это хрупкое, невесомое чувство, которое я только что открыл в себе, разорвал в клочья резкий, ментальный крик.

«Уходи! Немедленно! Здесь стража!»

Голос Фенрис, до этого мягкий и вкрадчивый, теперь звенел от паники. Он пронзил моё сознание, выдёргивая из тёплой неги обратно в холодную, враждебную реальность. В тот же миг за дверью ванной раздался грубый, властный стук.

— Открывайте! Городская стража! Мы ищем должника, Крога! Нам сообщили, что он прячется в этом доме!

Времени на раздумья не было. Я выскочил из ванны, окатив пол потоками грязной воды. Мокрое пальто, шарф — я схватил всё это в охапку. Дверь — не вариант. Оставалось только окно. Маленькое, пыльное, выходящее в тёмную подворотню. Я рванул задвижку, и старая рама с протестующим скрипом поддалась.

Едва я начал перелезать через подоконник, как услышал, что дверь в ванную с грохотом распахнулась.

— Что здесь произошло? — раздался грубый голос стражника. — Гляди! Никого, а вода набрана, окно открыто…

*«Они идут к окну!»* — мысленный крик Фенрис был почти осязаем.

Я не стал дожидаться встречи с ними. Мои мокрые костяные ноги скользили по карнизу. Я пытался спуститься аккуратно, цепляясь за выступы в каменной кладке, но это оказалось бесполезно. Пальцы соскользнули. С оглушительным грохотом я рухнул вниз, прямо в гору мусора и пустых бутылок, сваленных в подворотне.

Звон разбитого стекла эхом разнёсся по узкому двору. Но мне, как и всегда, не было больно. Я не задыхался, не потерял сознание. Так что даже в такой ситуации я сохранял холодный разум, нужно было немедленно спрятаться и я тут же вжался в самую густую тень, затаившись за мусорными баками. Шум, без сомнения, привлёк внимание Стражи. Я видел, как в окне ванной появились два силуэта.

— Это, наверное, кошки, господа стражники, — из окна раздался предельно спокойный, уверенный голос Фенрис. — Вечно дерутся из-за объедков. Я как раз собиралась принять ванну, чтобы смыть с себя всю эту городскую грязь.

А она молодец… Как бы то ни было наверху, мой взгляд зацепился за одну из пивных бутылок. Моё искажённое отражение… Костюм дворецкого, который я с таким трудом отстирал, снова был покрыт грязью и какими-то тёмными разводами. Кости тоже испачкались.

«Идеально, — пронеслась в голове холодная, отстранённая мысль. — Снова достаточно грязный, чтобы не вызывать вопросов».

Стражники, что-то проворчав, отошли от окна. Опасность миновала.

«Спасибо», — мысленно послал я Фенрис, не ожидая ответа.

Пальто и шарф, которые я украл ранее, теперь были бесполезны. Я возвращаюсь в особняк, так что без сожаления швырнул их в кучу мусора. Опыт с ванной… его определённо стоило будущем повторить. Но сейчас нужно было возвращаться. Ситуация стремительно усложнялась и я совершенно не собирался в ней проигрывать.

-≡≡≡≡≡≡≡≡≡-

Ну вот мы и подходим к ключевой части истории. Как всегда радует ваша поддержка лайками и обратной связью)