Я один вижу подсказки 7

Глава 21 Мужское слово

Я стоял в центре площади, окружённый старейшинами. Их взгляды, полные злобы и алчного блеска, намекали на проблемы.

— Что вам нужно? И, пожалуйста, соблюдайте личное пространство.

Личное пространство — это зона комфорта и безопасности, которую каждый человек определяет для себя. Она охватывала как физические, так и психологические границы. Однако для них эти понятия казались совершенно чуждыми.

Старейшина Осьмой, высокий и худощавый, своим отталкивающим видом полностью соответствовал своему поведению. Неожиданно он схватил меня за запястье и, притянув ближе, заявил:

— Ты будешь моим учеником, мальчишка.

Я лишь успел удивлённо спросить:

— Чего? — на что он продолжил:

— С таким талантом тебе место у меня!

К счастью, что моё место не у «параши», и это, по крайней мере, радовало. Когда я собирался ответить «нет».

В этот момент Виктор Степанович, обладая значительно большей силой, схватил меня с другой стороны и твёрдо заявил:

— Он мой!

Я почувствовал себя безвольной куклой, лишённой возможности сопротивляться.

Ситуация усугубилась, когда Озара вмешалась, схватив меня за воротник и прижав к груди. Мягко.

Впрочем, меня быстро вытянули назад. Оставляла на теле синяки. Быть нарасхват оказалось совсем неприятно.

Наконец, я не выдержал и закричал:

— ДА, ОТПУСТИТЕ МЕНЯ УЖЕ!

Мой крик мог показаться грубым, но, поверьте, я сдерживался, чтобы не добавить несколько матных слов.

Единственное, что удерживало меня от полной потери самообладания, — это моё аристократическое воспитание, не позволяющее опуститься до их уровня и превратиться в обычную мразь.

Впрочем, всем было плевать. Мои крики потонули в их яростном споре.

— Самое главное — промыть ему живот. Нужно достать жемчужину, чтобы та «не портилась», — заявил старейшина Осьмой, будто это было очевидным решением.

Конечно, в его понимании это казалось умной мыслью, но для меня он всегда оставался чересчур коварным.

— Ничего промывать не нужно! Всё находится на своих местах!

Внезапно громкий кашель прервал эту вакханалию.

— Кхм… Кхм…

Спор мгновенно стих — все замерли и повернулись к источнику звука.

На площади появился человек, чьё присутствие невозможно было игнорировать. Несмотря на то, что он находился всего лишь на стадии Земли, но на его одежде был вышит знак, указывающий на принадлежность к слугам главы школы. То есть его воспринимали с осторожностью. Все знали: его слова — это слова самого главы.

— Чего тебе? — раздражённо бросил Осьмой, хотя, кажется, уже предчувствовал, что услышит в ответ.

Слуга, не дрогнув, произнёс твёрдым голосом:

— Глава школы немедленно приказывает Алексею Некрасову явиться к нему.

— Вух…

Старейшины замерли, а затем тяжело выдохнули, будто из них разом вышел весь воздух. Они почувствовали себя чертовски беспомощными — кто осмелится пойти против приказа главы? Точно не они.

Неудивительно, что их пальцы разжались один за другим.

— Вот то-то же…

С этими словами мы покинули площадь. Я не оборачивался и молча шёл за слугой.

Почти сразу же выбросил из головы старейшин и вместо этого всё сильнее погружался в тревожные мысли: чёрт… и что же мне сказать главе школы?

Вновь я прибыл на пик «Превосходство», в резиденцию главы школы.

На этот раз никто не заставлял меня вставать на колени, поэтому я просто стоял на своих двоих — даже не поклонился. А кому тут кланяться?

Разве что самому этому мрачному вороньему гнезду, где культивировал Рарог Велегор.

Тишину нарушало лишь моё дыхание. Никто не торопился заговорить первым — словно мы невидимо следовали правилу: кто начнёт разговор, тот проиграет.

Разумеется, правило не было абсолютным, но в данной ситуации подходило идеально. Да и мне, честно говоря, пока нечего было сказать.

В конце концов, выдержав паузу, Рарог заговорил первым:

— И какое же место ты занял?

Вопрос, на который у меня не было подходящего ответа. Без пространственного кольца и без подарка Амаранта — духовного камня — какое место я вообще мог занять на турнире?

Ответ напрашивался сам собой.

— Ммм… Первое? — попытался я «угадать».

— Нет.

— Хм…

— Последнее!

— Неее… Точно нет, — покачал головой.

— У тебя нет ни одного духовного камня. Ты в самом конце. А значит, ты проиграл наше пари.

А пари было простым: если я не займу первое место, мне придётся взять в жёны Красу Климову. Я был человеком слова, но в этот момент мозг отчаянно искал лазейку.

— Неа… Глава, вы сами должны понимать. Испытание было нарушено извне. К нам пришёл сам патриарх культа падших! Чуть не перебил всех, полностью нарушил ход турнира, мы с трудом выжили…

Чем дольше я говорил, тем увереннее чувствовал себя. Тактика «заболтать» выглядела всё более перспективной — тем более что я не врал ни на грамм. А как известно, 90% проблем решаются именно словами. Возможно, решится и эта.

Рарог не перебивал — дал договорить до конца. Это был своего рода «опрос свидетеля»: ему было важно выслушать мою версию.

Но не потому, что его волновала справедливость. Рарог не был наивным, которого можно сбить с толку словами. Он был хищником, почуявшим добычу, и цепко держался за своё.

Нарушение правил? Вмешательство патриарха? Хаос? Для него это не имело значения. Живы? Здоровы? Отлично.

Всё, что его волновало, — чтобы я женился на Красе Климовой. Ради моего наследника, ради будущего своего ученика он был готов продавить этот «приказ» любой ценой.

— И что ты хочешь этим сказать?

— Нужно снова провести турнир.

— Ааа… А я думал, что твоё мужское слово ничего не стоит…

Эти слова, произнесённые с насмешкой, резали без ножа. Мне и так было тяжело, потому что я не всегда мог сдержать обещания, но этот гад бил именно в больное место.

— Нет. Ещё раз объясняю: условия пари были нарушены…

Я повторил всё заново, добавляя детали, расписывая каждую мелочь, надеясь, что поток слов собьёт его с толку. Но вместо ответа он усмехнулся ещё шире:

— То есть ты не мужчина? Может, у тебя и вовсе ничего между ног нет? Тогда понятно, почему ты так много болтаешь…

Провокация? Без сомнений. Говорить об этом легко, когда ты спокоен, но в тот момент я был на грани.

— Думаешь, ничего нет? Хочешь так? Хорошо. Я сделаю это. Раз проиграл — женюсь. Никто не скажет, что Алексей Некрасов не держит слово. Лучше переживайте за себя: гнилых, подлых…

Дальше я не сдержался. Начал крыть его и школу, прошёлся по каждому в самых ярких выражениях.

А что?

Не надо доводить людей. Потому что если вывести человека из себя, внутри оказывается далеко не нежный ангел, а отвратительный монстр.

Рарогу было плевать на мои последние слова.

— Всё, всё, я тебя понял. Вот другой разговор. Настоящий мужик. Уважаю… — сказал он, то ли пытаясь меня задобрить, то ли просто успокоить. Но, выдав пару слов о «мужском», тут же перешёл к делу:

— Через неделю сыграете свадьбу. Договорились?

Я стиснул зубы и коротко кивнул. Не знаю, как он вообще видел меня из своего вороньего гнезда, но, видимо, остался доволен:

— Вот и отлично.

Оставаться там больше не было ни сил, ни желания. Я развернулся и ушёл, даже не дождавшись разрешения.

Топ. Топ.

Мои шаги гулко раздавались в пустом зале, отражая моё состояние лучше любых слов. Я был зол — на Рарога, на себя, на всю эту ситуацию. Попасться на такую дешёвую манипуляцию? Смешно и обидно одновременно.

Как только вышел и вдохнул свежий воздух, стало чуть легче. По крайней мере, я был относительно в безопасности.

Жемчужину никто не тронул, а значит, она ещё должна отдать мне «порции силы». Я рассчитывал на неё, чтобы достичь пика стадии Потока.

Только тут же в голову влезла новая головная боль: что делать с пилюлей Земли? Где её взять? И как быть с духовным камнем наивысшего качества, который… просто исчез?

Что за хрень вообще? Разве так бывает?

Хотелось надеяться, что камень переместился в другое место. Такое ведь случается при телепортации — голова тут, тело там. Впрочем, Всеведущий быстро дал «подсказку»:

[Твой камень украл глава школы трёхглавого дракона.]

Ага…

Я замер посреди дороги.

Этот тип? Рарог?

Тот, кто минуту назад втирал мне про «мужское слово», оказался вором и мразью. Ну, кто бы мог подумать?

Хотя… надо было догадаться. Все их разговоры в итоге сводились к одному: как уточнено кинуть тебя.

Хм… И что теперь делать?

В голове крутилась мысль вернуться назад, ворваться к нему и бросить в лицо: «Я знаю, что это ты украл мой духовный камень!»

Но что дальше? Без доказательств нечего сделать, а ситуация только ухудшилась бы вопросом: «А откуда ты это знаешь?»

Ответить на него оказалось бы сложно и только навлекло бы новые проблемы. Тогда я понял: с таким человеком не стоит держать своё слово. Наоборот, играть по грязному. И лучше придумать способ разрушить все его планы — таким мерзким людям нельзя позволять управлять ситуацией.

Решив всё, я направился в общежитие, желая отдохнуть и привести себя в порядок.

Внезапно, как будто появившаяся из воздуха, чья-то рука схватила меня за ворот и с силой швырнула к стене.

Ту-дух!

Раздался глухой удар — камень врезался в мою спину, выбив воздух из лёгких. Хотя боль была не сильной, удар оставил неприятное ощущение, и на миг мне показалось, что старейшины вновь нашли меня.

Только я ошибался. Открыв глаза, увидел перед собой Кара Климову, мою будущую жену. Её безупречное лицо искажала пылающая ярость — казалось, она могла излучать лазерные лучи из глаз и извергать пламя.

— И чего тебе? — спросил я спокойно, хотя она грубо прижала меня к стене.

Проблема заключалась в том, что та была сильнее, и вырваться было невозможно.

— Свадьба. Это правда?

— А новости в школе распространяются быстро: не успел я выйти из дворца, а ты уже здесь.

— Я убью тебя, чёртов мусор, — прорычала она, шагнув ближе. — Думаешь, я не сделаю этого?

— Воу, воу… Полегче, невеста моя… — я поднял руки, пытаясь её успокоить. — Не волнуйся так, никто не собирается брать тебя в жёны.

— А что тогда?

— У нас ещё целая неделя, чтобы решить этот вопрос. Ведь так? За это время может случиться многое.

Поняв, что меня этот брак волнует не больше, чем её, Краса отпустила меня и отступила на шаг.

— Хорошо. Это очень хорошо.

В разговоре она объяснила, что на свадьбе настаивает не только глава школы, но и её учитель — Озара. Причём Краса знала об этом ещё до турнира, что означало одно: она следила за соревнованием и болела за меня.

Почему же она не могла отказаться сама?

Здесь древние времена, древние законы и обычаи. Голос девушки в вопросах брака не учитывался. Да и не только девушки — моё слово здесь тоже мало значило.

Решают обычно родители с обеих сторон, а в нашем случае — договор между главой школы и Озарой. Всё ради того, чтобы связать нас узами брака.

Так меня хотели привязать к школе, обеспечить лояльность, а заодно — появление наследника. По сути, этот союз должен был решить множество проблем.

Мы поговорили, обсудили ситуацию и пришли к взаимопониманию. Несмотря на разные интересы, мы оба были против свадьбы. А раз так, никто не мог насильно заставить.

Однако разговор был далёк от нормального. В конце Краса заявила:

— Если не удастся разорвать помолвку, я убью тебя, а затем себя.

Я внимательно посмотрел на неё, пытаясь понять, насколько она серьёзна. В её взгляде застыла смесь гнева и отчаяния, и на миг мне захотелось сказать: «Ты бы могла ограничиться собой, меня-то зачем?» Впрочем, я благоразумной прикусил язык.

Вместо этого ответил спокойно:

— Хорошо. Это будет нашим планом Б.

Она кивнула, развернулась и ушла — явно собираясь предпринять что-то самостоятельно. У неё ведь тоже должны быть рычаги давления.

А я задумался: и как мне теперь решить эту проблему? Задачка ещё та…

…

Неделю спустя…

Школа трёхглавого дракона гудела от праздника. Улицы превратились в бурлящий котёл: музыка гремела, смех сливался с звоном бокалов, а толпы людей танцевали прямо под открытым небом, выкрикивая здравицы.

Здравица — что-то вроде тоста за здоровье, но здесь они звучали почти непрерывно, будто каждый хотел вложить в этот день частичку своего голоса.

Масштаб празднования поражал. Казалось, безудержное веселье захватило каждый уголок школы. А как иначе?

Известная красавица Краса Климова выходила замуж — и не за кого-то из элиты, а за какого-то ноунейма. Конечно, теперь все знали его имя — Алексей Некрасов. Но в суть его личности никто не вникал.

Толпа говорила без устали: одни называли его везунчиком, другие — пешкой в чьей-то большой игре. Были и те, кто с ухмылкой предсказывал, что уже завтра его найдут мёртвым в канаве.

В общем, у всех был повод выпить.

…

Что тут сказать?

Возможно, это правда, хотя я и сам не был в этом уверен. В итоге я просто сидел в закрытом паланкине, отгороженный от мира, и чувствовал себя зверем в клетке.

На мне был алый кафтан — тяжёлый, словно доспехи, с золотой вышивкой, извивающейся по рукавам, и высоким воротником. Рядом со мной сидела Краса в белом сарафане, расшитом серебряными нитями, с венком из полевых цветов на голове.

Она казалась героиней славянской сказки, если не считать её взгляд, холодный и острый, как зимний ветер.

Мы ехали в паланкине — крытые носилки, которые несли четыре человека с разных сторон, чтобы провести нас через всю школу.

Десятки тысяч глаз провожали нас, хлопали и что-то кричали. Так как паланкин был закрыт, мы не видели их, и они не видели нас. Однако их крики разносились снаружи, а внутри царила гнетущая тишина.

Мы молчали. А что тут сказать?

Вдруг, у Красы, видимо, что-то было, ведь она повернулась ко мне и спросила:

— И когда ты уже решишь эту «проблему», Некрасов?

Её бесила эта фамилия: её имя — Краса, а будущая фамилия — Некрасова. Это казалось весьма комичным. На её вопрос я пожал плечами, стараясь сохранять спокойствие.

— Сорян. Я шёл к успеху, но не фартануло.

— И что же нам делать?

— Как вариант, план Б, — попытался я улыбнуться, но получилось неуклюже.

— Не улыбайся так, пожалуйста.

Её раздражала эта улыбка, поэтому я постарался стать серьёзным.

Что тут ответить?

Я действительно пытался что-то придумать, и даже снова беседовал с главой школы и старейшинами. Со многими я разговаривал, и все повторяли одно и то же: «Выйдешь за неё — и в подарок дадим тебе пилюлю Земли».

Пока я размышлял, прошла неделя, и утром мне вручили кафтан с единственным приказом: «Женись».

Видимо, Красу тоже «купили» — ей что-то пообещали, но она молчала, и вот мы, два «лоботряса», действительно собираемся пожениться.

Я выдохнул, расслабился и принял свою судьбу — лучше так, чем ломать голову впустую. В этот момент я даже подумал: может, и не так уж плохо?

Она красивая, сильная, и её постоянный недовольный взгляд, даже чуть-чуть привлекал. Есть даже такой термин, как «притереться». Может нам тоже нужно просто притереться?

С этими мыслями паланкин качался из стороны в сторону, пока не остановился. Снаружи слуга вежливо произнёс:

— Мы приехали. Выходите.

Краса посмотрела на меня:

— Что?

— Ничего.

— Точно не хочешь план Б?

— …

— Тогда пойдём.

Я вздохнул и протянул ей руку. Она замерла на мгновение, затем нехотя вложила свои ледяные пальцы в мою ладонь — тонкие и нежные.

Мы вышли наружу под оглушительный рёв толпы. Людей было действительно много, все смотрели на меня, на невесту и кричали:

— Детишек побольше!

— Совет да любовь!

Смех и крики смешивались в общий гул. Кто-то искренне желал счастья, кто-то откровенно издевался — впрочем, всем было весело. Всем, кроме нас.

Ведь сейчас должна была состояться церемония, на которой нам предстояло стать мужем и женой.