Я один вижу подсказки 7

Глава 20 Друг

Мор хотел немедленно убежать — не буквально, а в ином смысле, желая исчезнуть из этого мира. Всё, чего он стремился, заключалось лишь в разрыве связи с клоном.

Казалось бы, простое действие, однако мальчик, Амарант, совершил нечто поистине невероятное — по меркам самого Мора.

Что же тот сделал?

Амарант сделал выпад, легкий и почти невесомый. Словно проверял остроту клинка, подобно японскому мастеру, изучающему катану перед разрубанием мокрого рулона рисовой соломы на таммэсигири.

Это движение было обманчиво простым, но Мор, благодаря своему острому чутью, понял:

«Это конец… Я уже умер».

Странно осознавать свою смерть, но Мор был убеждён: каждая клетка его тела была изрезана десятки раз настолько стремительно, что он сам едва осознавал происходящее.

Ту-дух… Ту-дух…

Его сердце продолжало биться, пальцы сжимались в кулак, и он чувствовал, как кровь течёт по его венам.

Подобный феномен не поддаётся объяснению современной науке, ведь никто прежде не сталкивался с ним, и его можно смело назвать «синдромом отложенной смерти».

Это напоминает Тетрадь смерти, согласно которой жертва умирает через сорок секунд после того, как её имя записывается в тетрадь. Фактически, в момент записи человек уже считается мёртвым.

Казалось бы, это можно было бы использовать, чтобы перенести сознание. Только вот у Морa не получилось: удар был поистине невероятным, поражая не только тело, но и сознание, душу, энергию.

Никогда прежде Мор не наблюдал столь совершенной атаки, и его охватили одновременно зависть и восхищение, но затем его поглотила горечь.

— Это было подло… — произнёс он в адрес мальчика, чья фигура всё ещё оставалась неподвижной.

— Что именно?

— Тебе нужно было дать мне хотя бы шанс…

Конечно, Мор хотел сказать совсем другие слова. В его голове роились сотни мыслей — от гнева и злости до смирения.

Только как подобрать слова, чтобы выразить всё, что он испытывал в этот момент? Ведь он чувствовал их все разом.

— Я пролил реки крови, моё имя боялись произносить вслух — это было прекрасно. И всё это ты перечеркнул одним взмахом?

Ноги патриарха дрогнули, и он тяжело рухнул на колени, затем сел, упираясь руками в землю, цепляясь за остатки гордыни.

Его грудь предательски вздымалась в судорожных вдохах. В конце концов, он и вовсе лёг — не для того, чтобы взглянуть на бескрайнее небо, а потому что последствия удара наконец настигли его.

Острая, беспощадная боль пронзила тело, разрывая его изнутри. Это было не просто ранение — тысячи, миллионы невидимых разрезов вспарывали кожу, мышцы, кости, превращая плоть в кровавую массу.

Кровь хлынула на землю, пропитывая её алым, а воздух наполнился тяжёлым металлическим запахом.

То, что осталось от Мора, уже не напоминало человека — лишь бесформенная лужа, в центре которой покоился одинокий Драконий Жемчуг.

Великий Патриарх Культа Падших был убит одним-единственным ударом.

Амарант стоял над кровавой лужей, совершенно равнодушный ко всему, настолько, что даже поток эмоций Мора остался незамеченным.

Вопросы о том, кто или что умер, для него не имели значения. Однако мелькнула одна мысль:

«Неужели я тоже был таким?»

От сравнения его передёрнуло, и он попытался утешить себя:

«Нет, я определённо был лучше…»

Хотя в глубине души знал, что был ещё хуже. После «очищения» ему уже не хотелось мерить себя с другими.

На самом деле, Амарант не стремился убивать Мора. Если бы тот вёл себя иначе и не пытался сбежать, возможно, ему оставили бы жизнь.

Только Мору было нельзя позволить уйти, ведь он мог унести с собой нечто крайне важное — человека, призвавшего его, чего Амарант категорически не желал допустить.

Его внимание, однако, было сосредоточено не на Море, а на мече в его руках — горячем и живом, словно кричащем: «Ну же… посмотри на меня…».

Этот зов исходил не от самого оружия, а был посланием отца, которого он ждал так долго. Если бы Амарант не изменился, он, вероятно, и не взглянул бы на меч, просто отбросив его и продолжив свои дела.

Сейчас же всё было иначе: меч и слова о смерти его отца заставляли его задуматься. Верил ли он в смерть богов? Нет, боги не умирают — они даже не знают, что значит не существовать.

«Ладно, посмотрю…»

Подумал он, закрыв глаза и вливая энергию в клинок. Воздух вокруг задрожал, и в его разум ворвался голос отца, глубокий, словно раскат грома:

— Амарант Дё Ля Люмьер, сын мой.

Уже первая формулировка этого послания заставила его напрячься.

«Что это ещё значит?»

«Не ты ли меня выгонял… Что же с тобой случилось, что ты звучишь так жалко?»

Амарант с трудом узнавал голос своего грозного отца. Впрочем, следующие слова всё расставили по местам:

— Пишу тебе перед смертью.

Сола говорил много. Говорят, перед смертью не надышаться, и он словно пытался выговорить всё, что держал внутри.

Его слова были сосредоточены вокруг событий давно минувших дней, будто он застрял в прошлом.

Отец объяснил, зачем поступил так с сыном, назвав это «испытанием». Специально созданные условия, в которых Амарант должен был пересмотреть свои взгляды на жизнь.

Испытание задумывалось коротким: на несколько лет, максимум на тысячу. Вот только всё затянулось.

Сола слышал каждую молитву сына. И было невыносимо слышать его боль. Однако однажды всё изменилось.

— Высшее существо спустилось в «наш мир».

«Наш мир» — понятие расплывчатое. Существует великое небытие, чёрная пустота, стремящаяся стать чем-то.

Из этого стремления рождаются крошечные колебания, порождающие вселенные. Их бесконечное множество.

Боги — существа, связанные со своей вселенной. Они могущественны в её пределах, могут управлять звёздами, повелевать людьми.

Их власть безгранична… но только в рамках их мира. За пределы своей вселенной боги выйти не могут.

И это был абсолютный предел. Не существовало ничего выше. Не существовало ранга выше божественного.

Впрочем, нечто ворвалось в этот «мир».

«Что⁈»

«Разве есть что-то выше богов⁈»

Он никогда не слышал ни о чём подобном. Боги были вершиной, пределом силы и власти. Только голос отца, тяжёлый и натянутый, как струна, продолжал:

— Самое ужасное, что мы не знаем, кто это. Ни имени, ни облика. Мы можем лишь догадываться о его существовании по едва уловимым признакам. Мы видим только его «тень».

Существо, пришедшее извне пространства и времени, лишённое ранга. Оно изменяло прошлое, искало пути в будущем и проникало в мысли богов.

Галактики умирали от его дыхания, а боги падали пантеонами, их крики оставались незабываемыми.

«Оно что-то ищет, оно ищет кого-то… Его имя…»

Это послание казалось обычным, пока имя так и не прозвучало — оно было просто стёрто, как будто на фундаментальном уровне его нельзя было ни произносить, ни хранить, даже думать об этом имени.

Внезапно перед глазами Амаранта вспыхнули образы: небеса раскололись, извергая багровый огонь, земля содрогалась, поглощая всё живое, а звёзды одна за другой гасли.

Где-то во вселенной наступало разрушение, образовывая пустоту. В центре этого хаоса стоял его отец, высокая и непреклонная фигура, чьё лицо было исказилось отчаянием.

Перед ним возвышалась бездонная тень, поглощающая свет — последний удар, и мир обратился в пыль.

— НЕЕЕТ! — воскликнул Амарант, сжав рукоять меча.

Он думал, что не поддастся боли, что стал другим, не знающим слабости, не способным заплакать.

Впрочем, слёзы предали его: одна скатилась по щеке, за ней последовала другая. Он не рыдал громко, не дрожал — он плакал тихо, искренне, как никогда прежде.

Отец и мать, тот мир, к которому он стремился… Всё превратилось в пыль, и он, по сути, остался один в своей расе.

Затем голос отца прозвучал вновь:

— Я создал этот меч специально для тебя. Он будет расти вместе с тобой. Это наследие всех богов. Никогда не забывай своё имя. Ты, Амарант Дё Ля Люмьер, избран. Ты — последний свет. Найди его, сын мой. Найди его и спаси нашу Вселенную.

К тому моменту слёзы высохли, и Амарант выпрямился, его взгляд стал ледяным. Это пророчество, эта ответственность — он буквально ощущал тяжесть, опустившуюся на его плечи.

И единственный вопрос, который крутился в его уме:

«Не слишком ли ты, отец, навалил на простого червя⁈»

И это действительно было чертовски странно. Почему именно он? Обычный узник, какой-то грешник с сомнительной репутацией.

Он не герой, не бог… и такая огромная ответственность? Страшно было даже подумать об этом.

БУЛЬК!

Тишина лопнула, словно стекло. Пространство перед ним раскололось, и из разрыва вырвалась пасть — не живая, не из плоти, а сотканная из самой пустоты.

Она зияла, огромная и бездонная, как рана в ткани мира. Это была тюрьма, в которой Мор держал тысячи участников турнира. Теперь они хлынули наружу нескончаемым потоком, словно дождь из тел.

Их лица, искажённые страхом, сменялись непониманием.

— А что вообще тут происходит⁈

— Почему мы здесь?

А потом они начали исчезать — один за другим, вспыхивая изумрудным светом и оставляя после себя слабое эхо паники.

Амарант смотрел на них равнодушно. Ему было всё равно. Он давно перестал заботиться о жизнях других людей и о том, что они делали на этой проклятой планете.

Возможно, если бы он задумался об этом чуть глубже, его бы это взбесило. Но сейчас он был слишком поглощён собственными мыслями.

Впрочем, один из них не ушёл.

Какой-то парень остановился, без страха шагнул ближе и с любопытством разглядел Амаранта с ног до головы. Потом ухмыльнулся и сказал:

— Знаешь, а ты оказался довольно мелким.

Амарант сразу понял, кто это.

— Алексей Некрасов.

Тот развёл руками на всю ширину:

— Вот таким… ты должен был быть гигантским.

— Ахахаха…

Они оба рассмеялись — громко, искренне, как два обычных парня, хохочущих над какой-то фигнёй.

Когда я только вышел из клетки, первым делом вдохнул свежий воздух свободы. Может показаться, что моё заточение было недолгим, но этого мне вполне хватило.

А что? Мне не очень нравятся замкнутые пространства.

Вокруг царила суматоха: Ефим Берия первым активировал свой амулет — не из-за трусости, а благодаря своему острому уму.

Мгновенно оценив обстановку, он исчез во вспышке изумрудного света, что стало сигналом для всех: люди тут же бросились делать то же самое, лишь бы уйти подальше от этого проклятого места.

Однако я не спешил. Почему?

Мой взгляд зацепился за Амаранта — какого-то сопляка, стоящего в центре кратера возле мерзкой лужи.

Сразу стало понятно: Мор мёртв, и убийца его уже очевиден. По-хорошему, мне тоже следовало бы уйти, но было бы глупо делать это так. Мне хотелось подойти, и первое, что я сделал, — пошутил.

Мы оба рассмеялись, а затем я по-дружески хлопнул его по плечу:

— Как ты вообще умудрился убить его?

— Кого? — переспросил он.

— Мора… Ты про него, — пояснил я, на что Амарант указал на землю:

— Это не было сложно…

В итоге мы одновременно произнесли слова благодарности: я — за то, что он освободил меня и наказал врага, он — за то, что разбудил, не проспал и получил, по сути, пророческое предсказание от отца.

Мы долго беседовали, а затем просто сели на песке, обсуждая свою жизнь и цели. Я рассказал ему о себе, о том, кто я такой и что прохожу испытания.

Удивительно, но с «НПС» это обычно не действует: они либо не верят, либо не слышат, либо не понимают. Однако, видимо, Амарант обладал такой силой, что Клетка Энрю не могла на него повлиять. Он всё понял и сказал:

— Испытания? Фу… Я ненавижу их…

— Ха. Если бы пришлось играть роль червя, я бы тоже напрягся!

— …

В какой-то момент мы просто замолчали — не потому, что темы иссякали, а потому что нам хотелось насладиться мгновением.

Не всегда нужно говорить без умолку. Тем более на короткое время воцарилась идиллия. Немного погодя я снова спросил:

— И что ты будешь делать? Вернёшься к беззаботной жизни?

Амарант болезненно вздохнул:

— Не такого варианта. Раньше мне казалось, что легко смогу вернуться к прежней жизни, но теперь я понимаю, что таким уже никогда не буду. Наверное, это и есть быть взрослым.

Смешно было слышать такие слова от ребёнка.

— Только знаешь, что? Если бы у меня был выбор, я хотел бы, чтобы отец был жив.

Я улыбнулся, пытаясь поднять ему настроение:

— Зато у тебя есть я.

Он удивился:

— Кто ты?

— Ну… я… твой новый друг.

Он помедлил, но потом произнёс:

— Друг?

У Амаранта никогда не было человека, которого он мог назвать другом. И, если честно, я тоже не припомню, чтобы у меня такового был — в окружении девушек я почти забыл, как приятно иметь родственную душу.

— Знаешь, недавно я поймал себя на лёгкой грусти. Оглядываясь вокруг, я понял, что среди людей нет ни одного настоящего друга. И вот, глядя на тебя, я точно уверен — хочу быть твоим другом.

Конечно, это звучало довольно странно. Друзья нужны для общения, поддержки, для ощущения, что ты не один, и обычно их не выбирают по принципу: «Вот ты полезный человек, будешь моим другом».

Только мы оба согласились — будем друзьями.

— Так что если тебе с чем-то нужна помощь, звони…

Эти слова, по идее, должны были исходить от него, но я понял, что их надо сказать мне. Всё же я тоже не лыком шит.

И так совпало, что солнце начало заходить, ознаменовав закат. Медленно пустыню окутывала ночь. После долгих мыслей, Амарант наконец задал главный вопрос:

— Что же мне делать дальше?

В его глазах не было даже тени ответа. Казалось, от отчаяния и бессилия он вот-вот сойдёт с ума. Космос бесконечно велик даже для бога — с чего ему начать своё путешествие?

— Как с чего? Начни с малого…

Я указал на звёздное небо. Тысячи звёзд сияли в бескрайней тьме, и я предложил ему выбрать одну из ближайших и отправиться туда.

Идея показалась ему странной, но в то же время логичной. Однако мне хотелось помочь чем-то большим.

Я напряг мысли и попросил Всеведущего дать подсказку — не мне, а ему. И ответ пришёл:

[Пусть Амарант идёт туда, где звёзды сходятся в круг. Там он найдёт ключ.]

Как по мне, звучало это как бессвязная чушь: «Пойди туда, не знаю куда, найди то, не зная что».

Только когда я произнёс это вслух, Амарант резко изменился — его лицо выразило искреннее удивление, и он даже воскликнул:

— Точно! Как я мог забыть… Ключ…

А затем он посмотрел на меня так, будто я был пророком, предсказавшим ему судьбу избранного.

— Откуда ты знаешь?

Я довольно ухмыльнулся:

— Ну, ты же знаешь, как это бывает: там услышал — тут прочитал. Тем более ты знаешь место, где можно узнать самые секретные тайны.

— Где?

— На любой кухне.

Конечно, это была безобидная шутка. Мне не хотелось раскрывать кому-то свою самую сокровенную тайну. Это не та информация, которой можно делиться.

Эту тайну унесу с собой в могилу — среди всех миров о ней должен знать только один человек, и этот человек — я.

В любом случае, мы ещё немного посидели в тишине. Мы стали друзьями, но это не означало, что теперь наш путь один. У нас разные дороги, разные цели, и каждая требует нас целиком.

Я посмотрел на него.

— Нам пора прощаться, Амарант.

— Да, пора, — кивнул он. — Но ты сделал для меня так много. Мне хотелось бы отплатить тебе. Чего ты хочешь?

Мне нужно было всего две вещи. Первая — жемчуг дракона, который лежал неподалёку от нас. Я указал на него пальцем. Амарант только пожал плечами, как будто это была простая безделушка:

— Бери, он мне не нужен.

Я быстро встал, наклонился и поднял жемчуг, ощущая его тёплую энергию.

Конечно, не стал сразу же его есть — сначала, как положено, я протёр его, а затем «проглотил». Такие ценные вещи следует держать при себе.

— А что за вторая вещь?

— Мне нужен духовный камень. Турнир не ждёт, и я не могу позволить себе проиграть этот дурацкий спор с главой Школы. Если не выиграю, придётся жениться на этой стерве Красе.

— А что не хочешь?

— Если честно, быть может, и хотел бы. Но это испытание меняет меня, и я не хочу покидать это место с чувством сожаления.

Для мужчины нет ничего важнее его женщины. Само понятие мужчины существует лишь тогда, когда рядом есть женщина.

Я попытался объяснить это другу, но он лишь кивнул:

— Понял тебя…

В любом случае, он махнул рукой, и земля под нашими ногами затряслась. Из неё, словно живое существо, вырвался кристалл, пульсирующий духовной энергией. Его свет был настолько ярким, что мне пришлось прищуриться.

— Ого… Это что ещё такое?

— Этот духовный камень находился внутри ядра планеты…

— Что? Такой важный?

— Не переживай, там ещё есть. Хочешь?

Я бы согласился, если бы не одно условие — все духовные камни придётся отдать школе.

— Нет. Спасибо. Этого достаточно.

Мы пожали друг другу руки — его ладонь была тёплой и миниатюрной. Честно, до сих пор не могу поверить, что он обладает такой могущественной силой.

Источник его силы остаётся загадкой: казалось, его мысли материализуются, позволяя ему делать не то, что диктуют правила техники, а всё, что он пожелает, словно он способен подчинить себе весь мир.

— Пока.

— Ага, увидимся.

Затем я достал амулет телепортации, крепко сжал его в кулаке и активировал.

ВЖИХ!

Мир вокруг растворился в зелёном свете, и я остро почувствовал, как моё тело, словно разрываясь на части, затем вновь собирается — болезненное ощущение, напоминающее удар молнии.

Когда свет погас, я оказался среди людей. На меня пристально смотрели старейшины — Ново, Озара, Виктор Степанович и многие другие, которых я не знал.

Они, казалось, ожидали только меня: огромная площадь была пуста, так как остальных учеников не было, и напряжённые лица сразу же смягчились, когда увидели меня.

— Это он?

— Да.

— Ну, наконец-то…

Они говорили, а я наблюдал за своими пустыми руками — талисман сгорел, ведь он был одноразовым. Но где же мой духовный камень?

Тот великий камень, подаренный моим другом — тот, что находился в самом центре планеты… Где он?

Мои ладони оказались пустыми: камень, возможно, «потерялся» при телепортации, а у меня не было пространственного кольца, чтобы его сохранить.

Что это означало?

В панике я сжал кулаки, и никто не мог понять, что вызвало моё нахмуренное выражение. В голове воцарился хаос:

«Что за чёрт? Как мне выиграть турнир, если у меня нет духовных камней? Или, может, мне действительно придётся взять в жёны Красу?»

От этой мысли по спине пробежал холод. Вот же хрень…