Воздушная гавань

Глава 39

Этот вечер Гримм провел подменяя корабельного кока, который получил разрешение покинуть борт заодно еще с четвертью экипажа воздушного судна. К несчастью, Джорнимену не пришло в голову предупредить кока или его помощника о том, что он приведет на борт двадцать крепких мужчин для ремонтных работ в машинном отделении. Джорнимен был донельзя простодушен, и размеры его мира вполне можно было бы очертить, пользуясь обмером вспомогательных помещений на корабле. Таким образом, вечерняя трапеза могла получиться удручающе скудной, и кому-то нужно было прийти на выручку голодающим.

Криди чуть удар не хватил, когда Гримм преспокойно сбросил с плеч капитанский мундир и обрядился в передник. На флоте подобный поступок сочли бы немыслимым. Капитан корабля был его повелителем и правой рукой самого Бога небесного; капитана ежеминутно заботили материи столь значимые и серьезные, что тривиальные вопросы вроде питания подчиненных ему простых смертных определенно не должны были его волновать.

— Я препоручу эту обязанность кому-то другому, твердо заявил Криди.

— Все, кто остался без дела, уже находятся в увольнении, — возразил старпому Гримм. — И все, кто остался, заняты установкой новых систем и ремонтными работами. Вам это известно.

— Но, сэр… — растерялся Криди. — Что скажет команда?

— Чего они точно не скажут, Байрон, так это чего-нибудь вроде: «Капитан морит меня голодом, пока я вкалываю как проклятый», — отрезал Гримм.

— Сэр… это просто не в обычаях… для командования… — руки Криди приподнялись было в жесте бессильного отчаяния, но старпом его быстро укротил.

— Чушь. Флотские порядки в Олимпии предписывают капитану разбираться в тонкостях всех должностных обязанностей на борту своего судна, от носа до кормы. Только так можно разобраться, каких действий ожидает каждый аэронавт от капитана, чтобы без помех исполнять свой долг.

Мужественное лицо Криди скривилось, как от боли:

— Но мы же не олимпийцы, сэр.

— И, как достойные сыны Альбиона, не можем позволить себе слепо верить в единоличное обладание всею мудростью этого мира. Разве такими нас взращивали, мистер Криди?

— Но… Сэр, вы же не рассчитываете, что я… смогу спокойно принять еду из ваших рук, будто вы — простой кок на камбузе?

— В самую точку, — с мрачным видом признал Гримм, протягивая старпому второй передник. — Раз моя рука еще не успела зажить, помощь будет не лишней. Куртку долой, мистер Криди. Будете чистить овощи и корнеплоды.

После обеда Кеттл, с ложкой в опустевшей миске, прошел по забитой людьми кают-компании к окошку раздачи, не переставая широко улыбаться стоявшему за стойкой Криди.

Старпом невесело осклабился в ответ. В волосах Криди запутались какие-то ошметки — вероятно, картофельные очистки, — и он дважды порезал руку. Обе ранки Гримм осторожно промыл и забинтовал, прежде чем вернуть молодого помощника к прежней работе, но самообладание у старпома было изрядно подорвано.

— Что-то не так, мистер Кеттл?

— Никак нет, сэр, — пропел Кеттл. — Просто хотел сделать кэпу комплимент по поводу его капитанства.

— Капитанства? — переспросил Криди.

Гримм не позволил своим губам разъехаться в стороны в дурацкой ухмылке.

— Да, сэр, именно так. Мы все как один считаем его чертовски отменным капитаном.

Криди хмуро рассматривал улыбку на лице Кеттла.

— Ясно.

— Может даже статься, он лучший капитан в небе.

— Уже понял, — сказал Криди.

— Нам представляется, капитанов лучше него в истории мира почти что и не было, — с жаром объявил Кеттл.

— Вы достаточно подробно изложили свою позицию, мистер Кеттл, — едва себя сдерживая, прохрипел Криди. — Не сомневаюсь, капитан высоко ее ценит.

Кеттл кивнул и поставил миску на стойку.

Криди сгреб ее оттуда, хмуря брови.

— Между прочим, кэп, — невинно осведомился Кеттл, — когда же старина Уоллер вернется на камбуз, чтобы вы, в свою очередь, смогли вернуться к капитанству?

— Что я слышу, мистер Кеттл? — сузил глаза Гримм. — Создается впечатление, что вы остались недовольны стряпней своего капитана.

— Нет, сэр! — округлил глаза Кеттл. — От меня вы не услышите ни единой жалобы, сэр. Просто как капитан вы мне нравитесь куда как больше, сэр.

— Гляди, куда прешь, Кеттл, — буркнул Криди. — Теперь я просто обязан…

Успокаивающим жестом Гримм положил руку ему на плечо:

— Осмелюсь предположить, кок объявится на борту ближе к полуночи.

— Расскажу об этом остальным, — кивнул Кеттл, мило улыбнулся обоим и вернулся к своему прежнему месту за столом.

Проводив его недобрым взглядом, Криди повернулся к Гримму и понизил голос:

— Сэр… Личному составу не следует вот так, в открытую критиковать капитана.

— А я не слышал ни слова критики, старпом, — ответил Гримм. Кряхтя от натуги, он вывалил остатки рагу, которое сварил из скудных припасов Уоллера, в миску, где набралась двойная порция. — Кеттл просто поделился своими мыслями… Надо заметить, он умеет жаловаться, не нарушая флотского устава.

Он покосился на Криди.

— Кстати, вы и сами успели попробовать, улучив момент. Я застукал вас, Байрон. Ну, и что скажете о моем рагу?

Криди внезапно смутился.

— Рагу было… вполне питательное, сэр. А посолить — так почти съедобное.

Улыбаясь, Гримм занялся мытьем грязной кастрюли.

Криди несколько раз моргнул:

— Сэр… хотите сказать, вы сотворили… это… нарочно?

— Командование судном выходит за рамки знания протокола, Байрон, — сказал Гримм. — Чья вина, что кок не оставил нам достаточно съестного на всех?

— Моя, сэр, — стоически ответил Криди. — Нужно было мне лучше приглядывать за Джорнименом, сэр. Вверенный ему участок перегружен работой, и его самого винить особо не в чем.

— По уставу, может, и так. Но и вы, и я надзираем за разнообразными участками и службами судна, а он — повелитель в машинном отделении. И, черт возьми, должен был думать о своих подчиненных и нанятых работниках, а не только о ремонте систем.

— Это… очень тонкое различие, сэр.

Гримм покачал головой.

— Людям в точности известно, что случилось. И существуют взыскания, не имеющие никакого отношения к уставу.

Он отнес двойную порцию к стойке и позвал:

— Мистер Кеттл!

Пилот поднял седую голову:

— Да, кэп?

— Наш механик так и не выбрался поесть из своего драгоценного машинного отделения. Быть может, вы и еще кто-то из парней проследите, чтобы он смог оторваться от дел хоть на пару минут, чтобы спокойно поужинать?

Кеттл с оторопью воззрился на двойную порцию рагу в большой миске и, немного подумав, расплылся в улыбке:

— Так точно, капитан. Он так старается, что ничего иного и не заслуживает.

Криди проследил за тем, как Кеттл забирает миску и направляется к выходу. Вслед за пилотом поспешили выйти буквально все, кто еще оставался в кают-компании.

— Что они задумали? — завороженно осведомился Криди.

— Надо думать, хотят убедиться, что главный механик Джорнимен съест все до последней крошки, причем без соли, — рассудил Гримм, — под страхом их чрезвычайного неудовольствия. И все время трапезы непрестанно бранить его за пренебрежение элементарными вещами, стоившее им приличного ужина.

Молодой аэронавт поморщился.

— Но, сэр… Не слишком ли это жестоко так обращаться с людьми?

— Бросьте, старпом, — хмыкнул Гримм. — Ужин был питательным, и каждый получил свою порцию. В их глазах мы понесли заслуженное наказание за то, что не постарались избежать подобного поворота…

Подмигнув Байрону, он стащил через голову хомут фартука.

— И, так или иначе, мы не можем допустить, чтобы им хотелось превращать своего капитана в кока всякий раз, когда кто-то напутает с количеством едоков, правда? В конце концов, мне еще и кораблем командовать.

Потратив на раздумья долгую паузу, Криди дал свой ответ:

— У вас коварный склад ума, сэр.

Гримм поднял лицо, вглядываясь в высокого молодого аэронавта, и проговорил, тише и серьезнее:

— Стратегия и тактика, дисциплина и устав — они важны, но это лишь начало. Нужно разбираться в людях, Байрон. Как они думают, что ими движет. Наблюдайте. Учитесь.

Окинув Гримма долгим взглядом, Криди кивнул:

— Так и поступлю.

— Отлично.

— Вы почти не спали, сэр, — заметил Криди. — Следующую вахту беру на себя. Отдохните хоть немного.

— Благородно с вашей стороны, — одобрил Гримм, продевая руку в рукав куртки. — Если понадоблюсь, я в каюте.

Гримм учтиво кивнул Байрону, постарался игнорировать боль, которая распространилась от поврежденной руки, чтобы проникнуть, кажется, в каждую клеточку его тела, доплелся до своей каюты, повесил куртку на крюк и рухнул на койку, не потрудившись раздеться. Он уснул прежде, чем слабый аромат духов Каллиопы, все еще витавший над покрывалом, успел вернуть Гримму воспоминания — дурные или же наоборот.

Из первого за много дней настоящего, крепкого сна Гримма внезапно выдернул громкий стук в дверь каюты, — а ведь ему уже начинало что-то сниться. Перед тем как дверь отворилась и Криди просунул внутрь голову с извиняющимся выражением на лице, он едва успел усесться и смахнуть с подбородка отнюдь не капитанскую дорожку слюны.

— Сэр?

Гримм подавил невольный стон. Злосчастья вроде вынужденной бессонницы скверно сказываются даже на капитанском здоровье.

— Да, старпом?

— Несколько членов экипажа вернулись из увольнения пораньше, сэр. Рассказывают о какой-то серьезной заварушке с участием ваших пассажиров, сэр. Там случилось что-то ужасное. Есть и убитые, и раненые.

Гримм рывком спустил ноги на пол и встал, старательно не замечая протестов измученного тела. По крайней мере, он по-прежнему был полностью одет.

— Кеттл и четверо вооруженных аэронавтов немедленно отправятся туда вместе со мной, заодно с людьми, принесшими весть. В сопровождении доктора Бэгена с саквояжем. Выступаем сейчас же, подробности узнаем по пути к отряду мастера Феруса.

— Так точно, сэр, — коротко кивнул Криди, убрал голову из каюты Гримма и тут же начал выкрикивать приказы.

Гримм извлек раненую руку из повязки, должным образом обрядился в куртку, после чего опоясался, пристегнул саблю и вернул повязку на место. Чертова штуковина выводила его из себя. Как только рука придет в норму, он выбросит проклятую повязку за борт.

Вполне вероятно, наступление этого момента можно ускорить, проспав хотя бы несколько часов — желательно, подряд.

Убедившись, что сможет быстро выхватить саблю, Гримм решительно вернул ее в ножны, нахлобучил на голову шляпу и решительным шагом покинул каюту, чтобы во всеоружии встретить опасность.

Палубный матрос по фамилии Харрисон привел их к «Черной лошади», постоялому двору с пабом на первом этаже. Даже в столь поздний час, порядком за полночь, вокруг успела собраться небольшая толпа зевак.

— Кто его знает, что там случилось, сэр, — задыхаясь, лепетал Харрисон. — Но крик внутри стоял такой, словно души горели в аду, да и дым изнутри тоже вырывался…

Стоявший в толпе еще один член экипажа «Хищницы», Беннетт, заметил их приближение и поспешил навстречу, чтобы наскоро салютовать Гримму.

— Сэр. Веду наблюдение с того момента, как ушли Гарри и остальные, сэр.

— И что?

— Никто не входил, никто не выходил. Двери не открываются, сэр. Но ваши пассажиры точно внутри. Незадолго до того я заходил сюда пропустить кружку, и тот престарелый дядя вовсю горланил куплеты «Огурчика фермера Лонга»… — Помолчав, матрос кивнул на пару гвардейцев у дверей постоялого двора. Они были совсем молоды, а их мундиры не выглядели опрятно; вероятно, ночное дежурство досталось этим двоим как раз потому, что их невысоко ценили в гарнизоне. Казалось, они не имеют понятия, что нужно делать. — Эти ребята немного растеряны, сэр.

Гримм вздохнул.

— Абордажный топор, мистер Кеттл.

Кеттл повернулся к прибывшим с ним матросам и ловко поймал брошенный кем-то из них топор с тяжелым лезвием на обухе. Этот инструмент был отчасти молотом, предназначенным для выламывания дверей или переборок на вражеском судне, но не для боя как такового. Гримм посчитал, что такой скорее справится с дверьми постоялого двора.

— За мной, — бросил Гримм и, твердо ступая, направился к паре молодых гвардейцев. Кеттл держался в шаге позади.

Двое представителей власти воззрились на капитана «Хищницы» с неуверенностью и раздражением на лицах.

— Вот еще, — сказал один. — Что у нас тут?

Гримм упер в юношу ровный испытующий взгляд. В моменты замешательства молодых солдат часто успокаивает появление решительно настроенных, уверенных в себе людей, обладающих авторитетом и, по-видимому, знающих, что делать.

Спина гвардейца едва заметно напряглась, и он кивнул в знак приветствия:

— Капитан.

Ну хотя бы изобразил уважение. Гримм кивнул в ответ.

— Гвардеец, — заговорил он, — в этом здании остановились мои друзья. Вижу, двери еще не открыты.

— Их не стронуть с места, — пожаловался второй гвардеец. — А слушать крики из-за дверей — просто дьявольская пытка.

— У меня при себе топор, — сказал Гримм. — Быть может, стоит им воспользоваться?

Гвардейцы переглянулись. В то время как в ряды Гвардии копьеарха охотно вступали потомки многих Высоких домов Альбиона — чисто символически, на год-другой, во всяком случае, — большинство служащих составляли обычные мужчины и женщины, имевшие самое различное происхождение, зачастую довольно скромное. Большинство гвардейцев не могли похвастать избытком самоуверенности.

— Эти чертовы деревянные двери довольно дорогие, — пробормотал второй гвардеец. — Замена одной створки встанет в месячное жалованье.

— Расходы берет на себя капитан Гримм, воздушное судно «Хищница», — успокоил его Гримм. — Кеттл, займитесь делом.

— Так точно, сэр, — с мрачным лицом ответил Кеттл, четко отсалютовал и уверенно направился к дверям.

— А мы разрешили? — спросил первый гвардеец у второго.

— Ну… — протянул второй.

— Гвардейцы, — спокойно обратился к ним Гримм. — Возможно, вам следовало бы надзирать за вскрытием дверей? Стоит убедиться, что никто не пострадает, и быть поблизости, оценивая ситуацию и оказывая посильную помощь. Господа Беннетт и Харрисон! Сюда, пожалуйста.

Двое матросов поспешили отсалютовать капитану.

— Вы и остальные наши люди последуете за этими гвардейцами и по возможности будете оказывать им содействие.

Отдав это распоряжение, Гримм обернулся к двум гвардейцам.

— Вы найдете моих людей сговорчивыми, господа. Мастер Бэген — наш судовой врач, и он сможет оказать медицинскую помощь всем раненым и пострадавшим.

— Точно, — кивая, сказал первый гвардеец. — Благодарим вас за поддержку, капитан.

— Но как… — начал было второй гвардеец.

— Просто заткнись, Малки. Там внутри люди, и им нужно помочь, — отрезал первый. Он развернулся к членам экипажа «Хищницы»; манеры гвардейца снова обрели властность и уверенность. — Так, все вы идете с нами. Малки, отгони народ подальше от дверей, ладно? Еще не хватало, чтобы кого-то задело топором.

Гримм не без удовлетворения наблюдал за развитием событий. Получив толчок в нужном направлении, молодые гвардейцы взялись за дело с достаточными волей и сноровкой. Возможно, потом их и осенит, что оба подчинились приказам, отданным гражданским лицом, не имевшим какого-либо официального статуса, но сейчас они, кажется, ощутили себя в родной стихии.

Гримм задался вопросом, не работает ли кто-то из них на аврорианцев. Это казалось маловероятным — хотя, с другой стороны, когда это шпионы выглядели подозрительными?

Когда второй гвардеец начал теснить небольшую толпу от дверей постоялого двора, Гримм сделал пару шагов назад, наткнулся спиной на глазевшую женщину, — и та, качнувшись, повалилась на уличные плиты.

— Каков наглец! — вскричала женщина, на чьем лице вступили в борьбу изумление и гнев. На упавшей был шикарный костюм оттенков лаванды со стальным отливом и серой отделкой, включая юбки, жилет и шляпку в тон. Гримм решил отчего-то, что женщина старше его на пару лет, не больше. Ее лицо, вполне привлекательное, имело колючие черты, большие серые глаза были лишены любых других оттенков, а волосы казались темными. — Грубиян.

— Мадам, вы совершенно правы, — сказал Гримм. — Я вел себя беспечно и прошу простить меня за это.

Выпрямившись, он отвесил упавшей поклон, а затем протянул ей здоровую руку.

— Прошу вас также принять мои извинения. Стремясь скорее выполнить распоряжения наших бравых гвардейцев, боюсь, я невнимательно огляделся по сторонам, прежде чем податься назад. Виноват здесь только я сам.

Женщина несколько секунд разглядывала его, и у Гримма за это время возникло сразу два внезапных озарения: во-первых, она тщательно просеивает его слова, стараясь найти в них нечто оскорбительное. Во-вторых…

Во-вторых, эта женщина, кем бы она ни была, чертовски опасна. Волосы на загривке у Гримма уже шевелились.

Женщина вдруг сузила глаза, заставив Гримма на миг задаться вопросом, не был ли он настолько вымотан, чтобы размышлять вслух.

Затем этот безумный миг миновал, и женщина сухо, сдержанно улыбнулась.

— Ничего страшного, капитан. Вы ведь капитан воздушного судна, не так ли?

— Вы правы, мадам. Капитан Фрэнсис Мэдисон Гримм, торговое судно «Хищница», к вашим услугам.

Уголок широкого, выразительного рта женщины дернулся.

— О, что вы говорите… Меня зовут Сикоракса Кэвендиш. — Она приняла его руку и поднялась на ноги. — Благодарю вас.

— Не стоит благодарности, мадам Кэвендиш, — покачал головой Гримм.

Она опять улыбнулась, хотя улыбка показалась Гримму пустым сосудом, почему-то лишенным какого-либо содержания.

— Не вы ли тот самый Фрэнсис Мэдисон Гримм, что много лет назад принял на себя командование «Дерзким»?

Гримм замер. Неужели сделанный тогда выбор и сам этот проклятый корабль будут преследовать его до конца дней?

Да, будут, решил Гримм. Это входило в цену, которую ему пришлось уплатить, чтобы получить возможность исполнить свой долг.

— Это был я, — сказал он вслух.

— О капитан… — негромко выдохнула мадам Кэвендиш. — Подумать только, а я ведь давно надеюсь свести с вами знакомство.

— В таком случае вы исключительный человек. Позор такого рода нечасто притягивает поклонниц, мадам.

— Так и есть, — ответила она. — И, будучи человеком исключительным, я хорошо понимаю, что у каждой рассказанной истории часто бывают две стороны. Даже когда одну из них сочинило флотское Адмиралтейство.

Он подарил ей ту же напряженную улыбку, какой за прошедшие годы отвечал очень и очень многим.

— Прошу извинить прямоту простого аэронавта, мадам, но мне нечего больше добавить к уже сказанному.

— Едва ли я в силах не уважить просьбу… тем более, выраженную столь изысканно, — ответила мадам Кэвендиш. Пока она говорила, в глазах ее мелькнуло нечто твердое и будто бы покрытое острыми шипами — так, словно бы сама учтивость Гримма вызвала у нее досаду. Гримм понял, что испытывает безотчетное желание попятиться прочь от этой женщины.

В толпе за спиной кто-то шевельнулся, а затем сразу несколько человек раздвинулись, уступая дорогу подошедшему здоровенному мужчине. Он был высоким, коренастым боерожденным, и его бледную голову покрывали редкие короткие волосы с проседью. Красавцем подошедший не был, и один его глаз чуть косил в сторону, делая взгляд боерожденного смутным и отчасти пугающим. Увидав Гримма, он издал низкое горловое ворчание и шагнул вперед, всем телом выражая грубую силу.

Гримм не имел желания вступать в драку с боерожденным. В такой схватке нельзя одержать победу в манере, присущей джентльмену, а чутье недвусмысленно предупреждало, что любое отхождение от этикета в присутствии мадам Кэвендиш заставит о себе пожалеть. Повернувшись к подошедшему здоровяку лицом, Гримм заметил краем глаза, как вниз порхает нечто белое.

— Доброго вам вечера, сэр.

Здоровяк боерожденный скроил сердитую мину. Покосился в сторону, чтобы быстрым взглядом окинуть мадам Кэвендиш — или, во всяком случае, так показалось Гримму. Разнобой в глазах этого человека не позволил определить точно. Глядя на него, Гримм по какой-то неведомой причине подумал вдруг об огромном, исполненном терпения пауке, поджидающем, пока жертва не подберется поближе, чтобы нанести ей смертельный удар.

Как только боерожденный отвел от него взгляд, Гримм повернулся на каблуках, нагнулся и поднял с каменных плит платок, нарочно оброненный мадам Кэвендиш.

— Прошу прощения, мадам, — сказал он, — но вы это, кажется, уронили.

— Действительно, — ответила мадам Кэвендиш. Ее внимательные темные глаза ярко, почти лихорадочно блестели. — Ваши манеры безупречны, сэр.

— Не сомневаюсь, услышав вас, мои наставники по правилам этикета были бы поражены, — сказал Гримм, чуть склоняясь в поклоне. Как раз в это время абордажный топор Кеттла прорубил дыру в дверях «Черной лошади», и люди начали пробираться внутрь. — Умоляю простить меня, мадам Кэвендиш. Мне непременно нужно там присутствовать.

Она протянула затянутую в перчатку руку и, как ему показалось, едва сумела удержаться от зубовного скрежета.

— Ну разумеется, капитан. Как можно поступить иначе?

Гримм согнулся над перчаткой и скользнул по ней губами в вежливом поцелуе, даже если в этот момент ему представилось, как вся его кожа в отвращении срывается с насиженного места, чтобы складками собраться у него на затылке.

— Безмерно рад нашему знакомству, мадам Кэвендиш. — Вновь повинуясь чутью, к этому он добавил: — Стоит вам только пожелать, и, уверен, у меня получится убедить кого-то из гвардейцев проследить, чтобы вы безопасно добрались домой.

Глаза мадам Кэвендиш метнулись к застывшим у взломанной двери гвардейцам и в один прыжок вернулись к лицу Гримма; в них читалось чересчур много опаски для обычной женщины из высших сословий. Когда она поняла, что Гримм на нее смотрит, выражение ее лица предстало бесстрастной маской, и лишь тончайший намек на улыбку коснулся губ. Мадам Кэвендиш склонила голову в сторону Гримма — совсем как фехтовальщик, признающий проигрыш, — и лишь тогда проговорила:

— Это вовсе не обязательно. Думаю, мистер Сарк любезно проводит меня домой.

В горле у здоровяка боерожденного снова глухо заворчало.

— В таком случае… мадам Кэвендиш, мистер Сарк, я желаю вам приятного вечера, — Гримм поклонился снова, а затем повернулся и пошел прочь. Он не позволил себе ускорить шаги. Не представляя, что задумали эти двое, он все же мог узнать в человеке хищника, столкнувшись лицом к лицу, а показывать таким людям страх никогда не считалось разумным поступком.

Твердо ступая, он миновал Малки, чтобы удостоить присутствие молодого гвардейца уверенным кивком. Тот не выразил протеста, и секунду спустя Гримм присоединился к Кеттлу у дверей постоялого двора.

Шедший изнутри смрад был ужасен. Весь первый этаж заведения выглядел и пах, словно скотобойня.

— Строители милосердные… — прошептал Гримм. — Что тут произошло?

— Похоже на нападение шелкопряда, — доложил Кеттл. — Здоровенная зверюга, сэр. Наглухо заклеил двери и перебил кучу людей.

— Шелкопряд? Здесь? — поразился Гримм. Щурясь, он окинул близлежащие улицы беглым взглядом. Хотя фонарей здесь было заметно меньше, чем встретишь на перекрестках хаббла Утро, освещения вполне хватало, чтобы ясно разглядеть предметы в полусотне футов от себя. — Мы же почти в самом центре хаббла. Как шелкопряд попал сюда, оставшись незамеченным?

— Как он догадался заклеить двери паутиной, чтобы все внутри оказались в ловушке? — ответил вопросом Кеттл. — Эти твари не настолько сообразительны, сэр.

Гримм хмыкнул. Повернулся убедиться в присутствии мадам Кэвендиш и ее спутника, но парочки и след простыл.

— И вот так, совершенно случайно, чудовище выбрало для нападения именно этот постоялый двор. Эта истории дурно пахнет, не находите ли, мистер Кеттл?

— Похуже даже, чем ваша стряпня, сэр, — согласился Кеттл.

Гримм смерил его косым взглядом:

— Что, было настолько плохо?

Кеттл запустил пятерню в свою короткую бородку.

— He-а, пожалуй, не настолько, — ответил он. — Учтите, сотня таких ужинов грозит кораблю бунтом. А один — отличная матросская байка.

Гримм усмехнулся, но сразу посерьезнел.

— Доктор Бэген?

— Внутри, с остальными, — доложил Кеттл.

Чуть позже к двери подбежал Харрисон, чтобы приветствовать капитана салютом:

— Капитан, доктор Бэген шлет вам привет, сэр, и говорит, что девчонка Ланкастер опасно ранена. Нужно срочно доставить ее в лазарет.

— Остальные из ее окружения?

— Живы и целехоньки, сэр. Но те двое, кого отослали с поручением несколько часов назад, так пока и не вернулись.

Гримм кивнул.

— Тогда передайте Бэгену, пусть готовит девушку к переносу на корабль. Нужно поскорее вернуть всех на борт «Хищницы». Вы, вдвоем с мистером Беннеттом, останетесь здесь, чтобы препроводить туда остальных участников их группы.

— Сэр, — выдохнул Харрисон и поспешил вернуться внутрь.

Гримм проследил, как тот уходит, а затем развернулся и начал изучать толпу собравшихся зевак. Ни Кэвендиш, ни Сарка по-прежнему не было видно.

— Опять надели задумчивое лицо, капитан, — заметил Кеттл.

— Мм… — сказал Гримм. — Мне тут как раз подумалось, что копьеарх направил свой отряд в нужное место.

— Сэр? — удивился Кеттл.

— Враги здесь, мистер Кеттл, — пояснил Гримм, — и мы им явно поперек горла. Давайте вытащим отсюда мастера Феруса и его людей, пока на нас не напали снова.