Воздушная гавань

Глава 9

— Поверить не могу, что ты согласился, — сказала Бенедикту Гвендолин, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно.

Они бок о бок шагали к месту проведения дуэли, но, покосившись на кузину, Бенедикт сдвинулся на полшага в сторону.

— Ну же, в чем дело? — настаивала Гвендолин, уже не столь приятным голосом. — Теперь ты меня попросту дразнишь.

Бенедикт чуть заметно улыбнулся.

— Роуль был весьма настойчив…

— Он кот, Бенедикт, — отрезала Гвендолин.

— Ты пыталась когда-нибудь удержать кота от задуманного? — спросил у нее Бенедикт.

— Нет, конечно. В Доме Ланкастер кошки не живут, и…

Бенедикт громко фыркнул:

— Опять ты за свое!

Гвендолин ощутила, как наливаются краской ее щеки.

— Я не видела ни одной, — продолжила она, словно Бенедикт ее и не перебивал. — Хочу сказать, Бенни, если я всю свою жизнь ставила их немногим выше умных зверей, можешь даже не сомневаться: я не одна такая.

— Что с того?

— Разошлись слухи. Поглазеть на сегодняшнюю дуэль явятся все обитатели хаббла. За целое поколение Дом Тэгвинн впервые дает людям из Высоких Домов повод вспомнить о себе. Можешь представить, что люди скажут о Бриджет и ее отце, если она явится на поединок с чертовым котом в роли секунданта?

— Могу, — на удивление серьезно сказал Бенедикт. — Еще как могу, в отличие от некоторых.

— Ну, а это что должно означать? — вознегодовала Гвен.

— Честное слово, сестренка, пускай ты еще рекрут, не могу же я вечно все тебе объяснять. Ты видела все то же, что и я сам. Твое образование не уступает моему собственному. Твой разум пребывает в превосходной форме — в минуты, когда ты удосуживаешься им пользоваться, я имею в виду. Так попробуй же подумать.

Гвен метнула на кузена грозный взгляд.

— Нечего тут думать. Разум подсказывает: сегодня семейство Тэгвинн подвергнет себя опасности, — сказала она. — И еще: это произойдет исключительно по моей глупости. И последнее: мы не можем позволить им пострадать из-за ошибки, которую совершила я.

— Да, — согласился Бенедикт. — Все верно. Но сделай еще один шаг на пути рассуждений. Какими последствиями обернутся сегодняшние события?

Гвен сжала губы, прежде чем ответить на вопрос.

— Если Бриджет проиграет дуэль, Тэгвинны предстанут посмешищем и очевидной мишенью для конкурентов. Самое малое, их доход может сократиться. Вероятнее всего, какой-нибудь из самых алчных Домов со своими интересами на этом рынке найдет способ выкупить у них чанерию или заставит их бросить дело, завалив судебными исками.

— Правильно, — похвалил Бенедикт. — А если она одержит победу?

— Тогда последствия будут еще печальнее, — сказала Гвен. — Если Бриджет разделается с Реджи, Тэгвинны навлекут на себя гнев одного из сильнейших Домов. «Может» и «вероятно» в таком случае превратятся в «наверняка» и «определенно».

Бенедикт согласно кивнул.

— Дом Тэгвинн и Дом Астор… Да, делать выводы ты умеешь. — Ненадолго задумался. — Две трети выводов, во всяком случае.

— Почему это «две трети»?

Бенедикт поднял указательный палец.

— Ты обобщила положение Тэгвиннов…

Вверх поднялся второй, соседний палец.

— Ты приняла во внимание позицию Асторов.

Сбоку к двум пальцам присоединился третий, большой.

— Что насчет кошек?

Гвен раздраженно фыркнула… но затем погрузилась в молчание.

— А что, в Доме Ланкастер действительно есть кошки? — спросила она наконец. — Они просто не попадались мне на глаза?

Бенедикт развел руками, указывая на самоочевидность этого факта.

— Но… Полагаю, из этого не обязательно следует, что они не видели меня?

— То-то же, — довольным тоном произнес Бенедикт. — Рассвет наконец забрезжил.

Несколько шагов Гвен прошла, раздумывая об этом.

— Кошки и вправду настолько умны? Я знаю, эти зверьки сообразительны, однако…

— Часто бывает, что невысокое мнение окружающих о твоем уме играет тебе на пользу, — весело рассудил Бенедикт. — Особенно когда окружающие сами умом не блещут.

Гвен захлопала ресницами.

— Всевышний Боже…

— Должен признать, что до знакомства с Роулем я особо об этом и не задумывался, — сказал Бенедикт. — Всего лишь мои догадки, сестрица… но они выглядят убедительно.

— Они и довольно… правдоподобны, не так ли? — переспросила Гвен, обращая к кузену проницательный взгляд. — Ты и сам никогда не славился политической смекалкой, Бенни. Среди потомков нашего Дома большинство считает тебя отстраненным, равнодушным наблюдателем, а вовсе не хитроумным дипломатом.

Ее кузен скривился, как от боли.

— Таким я и должен оставаться в их глазах, уж будь так любезна, — сказал он. — Оставим политические интриги для негодяев, тиранов и глупцов. Я слежу за их выходками с одной лишь целью: не стать их жертвой.

Гвен весело хмыкнула.

— Кроме меня, тебе никто не угрожает, — пообещала она.

— Помилуй.

Желудок Бенедикта издал громкое урчание, и Гвен заулыбалась, поднимая лицо.

— Проголодался, кузен?

— Нет, я уже успел поесть, — ответил он.

— Ты боерожденный, Бенни, — отрезала Гвен. — Твоему телу требуется больше топлива. Здесь нет ничего зазорного.

Ее кузен скрипнул зубами, и взгляд его кошачьих глаз устремился куда-то вдаль.

Гвен мысленно испустила протяжный вздох. Она знала, что Бенни не по нутру то, что он родился отличным от остальных, — как знала и то, с каким трудом ему удавалось скрыть эти различия. Знала, что во время пробежек или боевых тренировок Бенедикт никогда не двигался со всей быстротой, на какую был способен. Никогда не боролся в полную силу. Постоянно носил с собой люмен-кристаллы и обязательно доставал их в темных областях хаббла — вопреки тому, что его кошачьи глаза не нуждались в их помощи. Питался он, четко следуя расписанию трапезного зала Гвардии, проглатывая ровно те порции, какие полагались каждому рекруту, — хотя мог буквально умереть с голоду на той диете, которая для любого другого выглядела более чем достаточной.

«Бенни… Какой замечательный, милый несмышленыш», — думала Гвен.

— Перед дуэлью мы обязательно перекусим, — распорядилась она. — Ты пойдешь со мной.

— Гвен, послушай… — запротестовал было Бенедикт.

— Я голодна, — легко соврала она. — А ты не настолько неучтив, чтобы заставить даму принимать пищу в одиночестве, правда? Идем же.

Бенедикт недовольно покосился на Гвендолин.

— У меня нет при себе денег.

— А у меня их полно, — обрадовалась Гвен. — Идем-идем!

— Право, Гвендолин… — проворчал он. — Ты просто не способна понимать намеки.

— Еще как способна, дорогой кузен, — беззаботно прощебетала она. — Просто сейчас не хочу. Как насчет тех пельменей, которыми ты так восторгался?

Желудок Бенедикта ответил вместо него. Громче прежнего.

Кузен не сводил с нее глаз.

— Это нечестно.

— Понятия не имею, о чем ты толкуешь, — сказала Гвен и одарила Бенедикта самой твердой своей улыбкой: губы растянуты, челюсти сжаты. Говорить пришлось сквозь зубы: — Идем. Без. Разговоров.

Очень скоро Бенедикт со вздохом отвел глаза в сторону.

— Ты умеешь настоять на своем, верно?

— Я все-таки леди из Дома Ланкастер, Бенни. А ты — джентльмен из Дома Сореллин-Ланкастер. Настаивать для меня совершенно излишне, — вновь улыбнулась она. Не менее твердо.

Бенедикт возвел очи ввысь, выдернул из кармана белый платок и торжественно помахал им из стороны в сторону.

— Сдаюсь.

Твердая улыбка Гвендолин обернулась лучезарной:

— Вот и молодец.

Маленькое заведение, где полная, седовласая пара с фамилией Бич подавала горячие блюда, расположилось в стороне от основного пространства рынка, подальше от сутолоки торговли и спешащих мимо людей. Задние стены других лавочек образовывали здесь небольшой альков в форме буквы «С», где и были расставлены простые столы и стулья, что подчеркивало впечатление уединенности.

Гвен уверенно шагнула к прилавку, но никого за ним не увидела.

— Есть тут кто? — позвала она. — Мы пришли поесть!

— Мы еще не открыты, — донесся голос из глубины заведения.

— Так откройтесь! — задорно прикрикнула Гвен. — Я буду рада щедро воздать вам за труды.

За портьерой вздохнули, и из расположенной позади нее кухоньки выплыл старик с широченными бровями. Мистер Бич уставился на Гвен, моргнул и сказал:

— Мисс Ланкастер? Раненько сегодня. Что вы тут делаете?

— Спешу обеспечить вам дневную выручку, — с улыбкой ответила Гвен, роняя на прилавок набитый монетами кошелек. Тот заманчиво звякнул. Огорчить лавочника, по-видимому, не удалось ни этому мелодичному звону, ни улыбке. — Мне нужны ваши пельмешки, и еще до полудня.

— Помочь не сложно, мисс, уже готовим. Что для молодого господина?

— Двойную порцию того же, — уверенно заказала Гвен.

— Сестрица… — запротестовал было Бенедикт. Этот протест, однако, Гвен сочла достаточно вялым; к тому же его основательно подорвал новый приступ желудочного урчания.

— Сию минуту, мисс, — поклонился мистер Бич и вернулся к очагу, где ждала наготове сковорода разогретого масла. Там он распахнул дверцу холодильного шкафа, чтобы достать несколько мясных брикетов. К супругу не замедлила присоединиться и вышедшая из кладовой миссис Бич, чьи седые волосы уже были подвязаны пестрым платком; энергичными движениями она принялась смешивать тесто в кадушке. Сыпанула немного муки на доску, плюхнула туда полученную массу и начала месить ее дальше быстрыми, уверенными руками.

— Только не вздумай дерзить мне, Бенедикт, — ехидно усмехнулась Гвен. — Я не стану слушать твоих возражений. Вернее, я довольна уже и тем, что не услышу их от твоего брюха в ближайшие час или два, не менее. По правде говоря, эти брюзгливые жалобы не приличествуют Ланкастеру.

Бенедикт опять закатил глаза, но уголки его губ уже трепетали, готовые уступить.

— К счастью, я не столь ограничен, как бедные чистокровные Ланкастеры. Кровь в моих жилах разбавлена линией Сореллин, что значительно расширяет горизонты моего ума, эмоциональной сферы и художественного вкуса.

— Что-что? — переспросила Гвен, поднося к уху ладонь и слегка повышая голос. — Вой живота, кажется, не позволил донести до меня всю глубину твоей мысли. Мне даже показалось, что ты ставишь под сомнение полное и неоспоримое превосходство Дома Ланкастер.

Губы Бенедикта, не выдержав, поехали в стороны.

— Иди поиграй со своими кристаллами, не мешай остальным заниматься настоящим делом, ладно?

— Как вам не стыдно, сэр, — пожурил его мистер Бич, с веселым блеском глаз всматриваясь в лицо Бенедикта из-под кустистых бровей. — Говорить такое о семье юной мисс…

Гвен торжествующе улыбнулась Бенедикту:

— Во, слыхал? Ланкастеры опираются на поддержку народа.

Бенедикт хохотнул в ответ.

— Вы на ее стороне только потому, что она платит.

— Молодой человек умен не по годам, — заметила миссис Бич.

— Так и есть, так и есть, — согласился ее супруг, пока Гвен выкладывала на его ладонь щедрую стопочку монет. Бенедикту она радостно показала язык, а хозяев лавочки поблагодарила:

— Большое спасибо вам обоим.

В этот момент в их закоулок забрел мужчина средних лет, в котором без труда угадывался ученый или библиотекарь. «…Никак не пойму, как это могло бы сработать…» — бормотал он, подтверждая догадку. Одежда ученого, хотя и отлично скроенная, казалась измятой и криво сидящей, а фиолетовый жилет выглядел настоящей пощечиной общественному вкусу: нынешнее поколение воспринимало подобное сочетание лиловых тонов с коричневым оттенком пиджачной пары как излишнюю смелость. В чрезмерно отросших каштановых волосах мужчины светились седые прядки, но его длинные пальцы выглядели чистыми и ухоженными. Он что-то строчил в блокноте снабженной тускло светящимся кристаллом ручкой и при этом не прекращал бормотать себе под нос.

— Доброго вам дня, мистер и миссис Бич, — поздоровался он, так и не оторвав глаз от страницы блокнота. Прикрыл рот, сдерживая зевоту, и продолжил свои записи. — Двойную порцию того, что готовите, и немного кофе, пожалуйста. Крепкого и черного.

Ручка порхала над страницей, выписывая строчки каких-то символов, совершенно не знакомых Гвен.

— Добрый день, Эдди, — тепло приветствовала этого странного человека миссис Бич. — Опять всю ночь не ложился?

— Боюсь, таково проклятие ума, тяготеющего к познанию, — ответил он. — Долгие мили разных способов обдумывать одни и те же бесполезные старые загадки… — Говоря, он не переставал строчить и, поворачиваясь, врезался краем блокнота в стоящую рядом Гвен. — О, прошу прощения, сэр…

— Сэр? — изумилась Гвен.

— Да-да? — откликнулся Эдди, завершая строку витиеватым росчерком и принимаясь за новую.

Гвен прочистила горло, явственно намекая: пора бы ему поднять глаза.

— Говори же, приятель, — сказал Эдди. — Сразу выкладывай, что там у тебя на уме! У меня вовсе нет времени на глупые танцы вокруг и около.

Глаза Гвен, сузившись, блеснули сталью. Как смеет этот тип быть таким неучтивым с леди? Уж тем более с леди из Дома Ланкастер?

— Сестренка… — быстро вставил Бенедикт, кладя ладонь ей на плечо.

Она стряхнула его руку.

— Потерпи-ка, кузен, — твердо сказала Гвен. — Передо мной возникла неприятная дилемма.

— Но…

— Бе-не-дикт! — с нежностью пропела Гвен.

Бенедикт поморщился и отступил на шаг.

Эдди, если так звали этого типа, все еще строчил в блокноте, вчистую ее игнорируя. Нестерпимая наглость!

— М-м-м? — рассеянно вопросил он. — Какая дилемма?

Голос Гвен прозвучал холодно и отчетливо:

— То ли мне успокоиться на устной отповеди заносчивому грубияну, то ли счесть неуважение оскорбительным и потребовать сатисфакции. Это мое право, в конце концов!

Несколько раз моргнув, Эдди все же оторвал взгляд от блокнота. Лишь тогда он впервые увидел лицо Гвен.

— Правда? Вы это всерьез? Требовать сатисфакции? — Голос его был при этом подозрительно весел, словно Эдди едва сдерживал смех. — Вы намереваетесь вызвать меня на дуэль?

— Как только услышу ваше имя, сэр, — отрезала Гвен.

— Оно имеет какое-то значение? — спросил Эдди.

— Имеет, разумеется, — сказала Гвен. — Я смогу понять, который из Домов имел небрежность позволить кому-то из своих отпрысков разгуливать по хабблу Утро, не озаботившись преподать ему элементарные манеры. Божьим промыслом даже рогатая скотина лучше умеет держать себя в обществе!

— Вообще говоря, жвачные животные зачастую кротки и благоразумны, — согласился с нею Эдди, — и лишь крайне редко нарываются на дуэли. Уж точно не после бессонных ночей… — вздохнул он. — Мисс, должно ли мое имя иметь значение?

— Что? — нахмурилась Гвен.

— Имя, — повторил Эдди. — Разве не я сам в ответе за свои поступки? Какая разница, насколько высокую позицию занимает мой Дом? Неужели неблаговидное поведение простолюдина достойно большего порицания, чем проделки потомственного аристократа?

Гвен слегка опешила: вопросы были столь необычны, что с тем же успехом могли прозвучать на чужом языке. Все-таки она ответила:

— Конечно, имя имеет значение. Ваш костюм подсказывает, что вы — человек не самого низшего сословия, сэр… Если это не так, я едва ли посмею бранить вас за скверные манеры, осознавая изъяны вашего воспитания.

Эдди резко склонил голову набок, и его темные глаза блеснули живым интересом.

— То есть в качестве аристократа я несу в ваших глазах больше ответственности?

— Конечно! — фыркнула Гвен, вполне уверенная, что разговаривает с круглым дураком. — Протокол отношений между потомками разных Домов есть общий для всех стандарт, по которому каждый обязуется оказывать определенное уважение равным себе по статусу. Только взаимное уважение удерживает Дома от вражды и гражданских войн. Вы обязаны вести себя уважительно, сэр. С тех, кому многое дано, и спрос больше. Само собой, я жду от вас большего.

По лицу Эдди медленно расползлась улыбка:

— Как интересно… — Он отвернулся от Гвен, чтобы вопрошающе уставиться на хозяев лавки. — Долго еще?

Мистер Бич уже склонился над сплетенной из медных жил корзиной, чтобы поднять ее из горячего масла. Деловито и споро он принялся раскладывать готовые пельмени на квадратных отрезках ткани.

— Одну минуту.

Кивнув ему, Эдди повернулся к Бенедикту.

— Ну хорошо, — сказал он. — Не окажете ли любезность, сэр, представив меня вашей кузине? Она мне нравится.

Гвен захлопала ресницами.

— Прошу прощения?

Бенедикт втянул в грудь побольше воздуху и смерил Гвен взглядом, в котором хорошо читался насмешливый укор.

— Сестрица, — произнес он, — тебе и вправду стоило бы научиться держать рот на замке, хотя бы время от времени. Обувная кожа не так уж приятна на вкус.

Оправив на себе куртку, он согнулся в чинном поклоне:

— Гвендолин Маргарет Элизабет Ланкастер, дочь лорда-министра и леди Ланкастер, позвольте с огромным… и искренним наслаждением… представить вам его величество Эддисона Орсона Магнуса Иеремию Альбиона, Первого из Граждан и копьеарха Копья Альбион.

Потрясенная, Гвен вытаращилась на Бенедикта. Желудок ее, начисто порвав с остальными органами тела, ухнул в неизмеримо глубокую пропасть. Очень медленно Гвен перевела округленные глаза на приятно улыбавшегося ей копьеарха. Лицо девушки уже начинало гореть нестерпимым жаром.

— Мисс Ланкастер, — легко поклонился копьеарх. — Знакомство с вами доставило мне бесподобное удовольствие.

Гвен глазела на него, пребывая в полном смятении.

— Вы не… совсем не похожи… на свой портрет.

— Когда его писали, я был моложе и куда беспокойнее, чем теперь, — просто объяснил он. — Ничуть вас не виню, мисс Ланкастер. Я не хожу на приемы еще с той поры, полагаю, когда вы были маленькой девочкой. Боюсь, узнать меня у вас не было и единственного шанса.

— Я… Я только… с-сэр… — запинаясь, выдавила Гвен. Она ощутила, как ее ладони начало колоть, и могла лишь предположить причину: бесконечные часы лекций по этикету внедрили надлежащие формы поведения в самые ее нервы. Копьеарх плавным движением поймал ее за руку и склонился над ней.

— Юная леди, красотой вы ничуть не уступаете своей матери, когда она была в том же возрасте. О, вот и завтрак! Или полдник. Завдник, возможно? — щебетал Эдди, пока мистер и миссис Бич выставляли на поднос щедрые порции горячих, свежих пельмешек и стаканы с охлажденным соком. — Не присоединитесь ли вы двое к моей трапезе?

— Я… Мы… — с отчаянием во взгляде обернулась к Бенедикту Гвен.

Бенедикт воспользовался случаем улыбнуться и, как Гвен сразу стало ясно, — впитать выражение ее лица. Он явно наслаждался ситуацией, с подлинно садистским удовольствием.

— Мы были бы счастливы, сир, — продолжил он за нее.

— Прекрасно! — всплеснул руками копьеарх. — Пожалуй, вон тот столик вполне нам подойдет…

Он взял поднос, незаметно оставив на прилавке монеты в оплату собственного заказа. Оказал Гвен честь вежливой улыбкой и кивком в надлежащем направлении:

— Дамы вперед?

Гвен неспешно вздохнула и, лишь тихо заметив: «Какая же я идиотка!», первой направилась к столам.

Подняв бровь, копьеарх покосился на Бенедикта.

— На гвенском наречии это значит: «Прошу прощения», — услышала Гвен позади рассудительное пояснение Бенедикта. — После вас, сир.

Они принялись за еду в неловком молчании, которое очень скоро переросло в молчаливое восхищение.

— Настоящее объедение, скажу я вам, — выдохнул Бенедикт. Он явно пытался себя сдерживать, но никак не мог отказать себе в удовольствии набить рот целиком. Его тарелка стремительно пустела.

Гвен только что нанесла возмутительное оскорбление копьеарху Альбиона. Все, чем девушка позавтракала утром, казалось, вот-вот попросится наружу, а потому она едва прикоснулась к собственной порции.

— Здешние блюда намного лучше всего того, что мне принесли бы в собственном поместье, без многочасового ожидания, — подтвердил копьеарх. — Чета Бич перебралась в хаббл Утро из хаббла Платформа лет десять тому назад. Я предлагал им место в собственном штате, но они предпочли устроить все по-своему. Мне это нравится.

Бенедикт закивал, не прекращая жевать.

— Итак, мастер Сореллин, — вновь заговорил копьеарх. — Я нахожу поразительным ваше столь скорое возвращение сюда после событий прошлой весны.

Бенедикт повел плечом:

— И шрама-то почти не осталось.

— Какая жалость, — с блеском в глазах обронил копьеарх. — Мне говорили, при виде боевых шрамов дамы совсем теряют головы.

Гвен недоуменно переводила взгляд с одного на другого.

— Бенни? О чем это он?

Будто бы ощутив вдруг неловкость, Бенедикт уткнулся в свою тарелку и не поднимал головы.

— Бенедикт нес годичную службу в Гвардии, — объяснил копьеарх. — Я отправил его в составе небольшой группы в хаббл Подъем, где требовалось отыскать пропавший груз боевых кристаллов. Завладевшие ими разбойники отказались сдаться без драки.

Глаза у Гвен полезли из орбит.

— Значит, тебе пришлось сражаться?

— Это не было сражением, — быстро ответил Бенедикт. — Так, небольшая потасовка на пороге их тайного логова. Не стоит разговоров.

— В этой потасовке один гвардеец получил тяжелые раны, — возразил ему копьеарх. — А другой гвардеец, ваш кузен, убил двоих бандитов, что налетели на его друга с дубинками. А после затолкнул еще шестерых в их собственные двери, несмотря на все попытки сдержать этот натиск. Кто-то из них воздал ему за труды, вогнав свой нож ему в плечо.

— Простая царапина, — сказал Бенедикт, чье лицо залила краска.

— Он сохранил жизнь людям, — продолжал копьеарх, — включая жизни своих товарищей и большинства воров, не говоря уже о том, какой хаос предотвратил, не позволив похищенным кристаллам всплыть на черном рынке…

Поморгав, он повернулся к Гвен.

— За свои заслуги Бенедикт был удостоен награды, ордена Копья. Мне думалось, вы в курсе.

— Насколько мне известно, он никогда об этом не упоминал, — сказала Гвен, разглядывая Бенедикта в упор. — Впервые слышу об этой истории. Мне ты говорил, что поранил руку на тренировке, Бенни.

Бенедикт свесил голову и придвинул к себе вторую тарелку. С первой он разделался неподобающе быстро, несмотря на все попытки сбавить темп.

Копьеарх улыбнулся.

— Мисс Ланкастер… Можно я буду звать вас Гвен?

— Разумеется, сир.

— Прекрасно. Но тогда вам не стоит звать меня «сиром». Отлично сойдет и простое «Эддисон».

Гвен колебалась, не зная, что ответить.

— Но, сир…

Копьеарх только рукой махнул.

— Этикет мне известен. Но его придумали два века тому назад, когда Грегор Могучий сплотил хабблы и учредил Совет… когда у него еще имелась вся полнота исполнительной власти и армия, способная это подтвердить.

— Сир… Эддисон, сэр, — запинаясь, сказала Гвен. — И все же, вы — наш копьеарх.

Тот рассмеялся.

— Некогда монархия представляла собой вынужденное зло, мисс Ланкастер. Теперь обо мне вспоминают лишь время от времени, что вполне меня устраивает. Ваш отец во главе Совета управляет делами Копья, опираясь на общее мнение представленных там хабблов, и порой это выглядит почти справедливым устройством. Единственным войском, в котором ныне нуждается Копье, остается моя Гвардия, — и по большей части та занята поддержкой гуманитарных акций. Я не правлю своими подданными, мисс Ланкастер, как не правили ими мой отец и дед. Я лишь стараюсь помочь своему народу в моменты, когда эта помощь необходима.

— И все-таки вы — наш копьеарх, сир, — не сдалась Гвен. — Все высшее общество чтит вас. Все мы пользуемся высокой честью служить вам.

— Милостивые Строители, до чего же вы молоды! — криво усмехнулся Эдди. — Подождите, вот я издам какой-нибудь декрет, который урежет их поступления на банковские счета. Тогда, подозреваю, знать почтет меня, собрав вооруженную палками толпу…

Он помолчал, сокрушенно качая головой.

— Все верно, традиция предписывает молодым аристократам добровольно вступать в ряды моей Гвардии, подтверждая этим свой статус. Но это во многих отношениях условный шаг. Если я попытаюсь выйти за отведенные мне границы, они могут подыскать себе другую яркую возможность с честью послужить общему благу.

— Не все разделяют эти мысли, сир, — тихо возразил Бенедикт. — Далеко не все мы видим в вас рудимент былых эпох.

— Точно не Ланкастеры, — добавила Гвен.

— Может, и не все, — задумчиво обронил копьеарх. — Так или иначе, мне хотелось бы знать, почему вы, Гвен, тоже пожелали вступить в ряды Гвардии.

— Я единственный ребенок по отцовской линии, — ответила она.

— И уже по этой причине освобождаетесь от исполнения подобного долга, без ущерба для своей чести и чести вашей семьи. Никто не подумает о вас плохо, реши вы уклониться от службы.

Гвен приподняла подбородок.

— В отличие от меня самой, сир.

Копьеарх откинулся на спинку своего стула, молча разглядывая девушку. Потом заговорил снова:

— Не ждите от меня поблажек, мисс Ланкастер, несмотря даже на свою особую ценность для отцовского Дома. Вы будете исполнять те же обязанности, что и любой другой рекрут. Кое-какие из этих задач могут обернуться риском для жизни. Мне ни за что не вспомнить имена всех мужчин и женщин, что пострадали или оказались убиты, выполняя мои распоряжения. Вы это понимаете?

— Да. Понимаю, сир.

Печально хмурясь, Эдди закончил трапезу и лишь затем повернулся к Бенедикту:

— То же касается и вас, мастер Сореллин. Для выполнения насущных задач я выбираю тех, кто лучше с ними справится. Вы же — человек выдающихся качеств. В прошлом, служа мне, вы подвергали себя смертельной опасности, и это может случиться опять.

— Да, сир, — с такой готовностью согласился Бенедикт, будто копьеарх заметил лишь, что вода мокрая.

Кивнув, Эддисон продолжил говорить:

— В этом году у нас набирается около сорока новых рекрутов и столько же ветеранов службы. В конце учебного цикла подготовки я вновь увижусь с вами обоими, чтобы принять ваши клятвы и подписать контракты.

— Непременно, сир, — сказала Гвен. — Сир…

— Мисс Ланкастер! — с упреком протянул копьеарх.

— Эддисон, — сказала она и тут же добавила: — Сэр.

Улыбка коснулась только его глаз.

— Да?

— Если бы раньше мне было известно, кто вы такой…

— Вы имели бы полное право дать мне тот же отпор, мисс Ланкастер, — твердо продолжил он. — Прошу извинить мою неуместную грубость. Мне очень редко удается развлечься, выставляя себя невежей, — и, боюсь, мое чувство юмора удручающе вульгарно. Льщу себя надеждой, что вы сможете меня простить.

Гвен ощутила, как по ее щекам вновь разливается жар.

— Разумеется, сир.

Внезапно до них донесся низкий, гулкий звон. Кто-то ударил в колокол на главной площади хаббла, поблизости от рыночных рядов.

Бенедикт напрягся. И сразу, одним махом, сунул в рот остаток второй порции пельменей. Гвен машинально придвинула кузену свою тарелку, и тот, не раздумывая, почти наверняка инстинктивно, отреагировал: поспешил разделаться и с ней.

— Ага! — поднял палец копьеарх. — Вроде бы что-то говорилось о назначенной на сегодня дуэли. Причем мне дали понять, что ситуация грозит развиться в нечто крайне неприглядное для обеих сторон конфликта. Вам, случайно, не известны какие-либо подробности, мисс Ланкастер?

Вопрос прозвучал подчеркнуто спокойно, даже дружелюбно, но сами произнесенные копьеархом слова не скрывали его стальной решимости услышать ответ.

— Полагаю, сир, вы уже знаете, что известны.

В улыбке Эдди коротко блеснули зубы.

— Тогда, вероятно, вы планируете довести начатое дело до конца?

— Именно так, — тихо подтвердил Бенедикт.

Копьеарх кивнул.

— За вашими действиями сегодня следят множество глаз, мисс Ланкастер, включая и мои собственные.

Гвен пришлось сглотнуть застрявший в горле комок. Большой колокол ударил еще несколько раз, а потом все стихло.

Копьеарх бросил взгляд в сторону, откуда доносился звук, и вновь кивнул, — несомненно, в знак окончания разговора.

— Тэгвинны достойные люди. Дом Ланкастер, в свою очередь, всегда пользовался моим уважением, мисс. И я жду, чтобы сегодняшние события это уважение оправдали.

Приказ прозвучал достаточно ясно, и теперь сердце Гвен забилось скорее. Досадный сумбур, вызванный ее неумением верно оценить обстановку, перестал выглядеть бредовой историей, достойной улыбки. Внимание копьеарха означало, что исход дуэли будет иметь серьезные последствия и для ее собственного Дома.

— Да, сир, — сквозь пересохшее горло выдавила Гвен. — Обязательно оправдают.