Война, торговля и пиратство…

Глава 9

«Мелкие улучшения»

— Глупости! — возмущённо фыркнула Розочка. — Ни о чём таком мы с сестрёнкой не договаривались!

Ну да, конечно, разумеется! Ни о чём не договаривались, а сама Софию «сестрёнкой» зовёт! Интересно, а та как её называет? Ничего, послезавтра и узнаю. Сегодня у нас по плану первая брачная ночь, потом отсыпной до обеда, а дальше — «продолжение банкета». Нашу свадьбу отмечали даже не всем городом, а «городом и окрестностями». Сама церемония и сопутствующие ритуалы заняли два дня и ночь. Но завтрашний обед — завершающая часть. Потом обручение с «дочкой» Аждаака и — в дорогу! Нас с Розой ждал Мецамор, а Софочку — неторопливый путь обратно на Хураздан.

Вообще-то, традиции «медового месяца» здесь и сейчас сильно отличались от привычных мне в будущем. Никакого путешествия, никакого отпуска. Просто старались первое время не особо грузить работой и в первый год супружеской жизни не отправлять мужа на войну.

Но у нас получился некий гибрид: путешествие на санях до столицы, и молодую жену грузить работой там будет некому. Насчёт меня же… Обещали, что Школа много времени не отнимет, но что-то мне не верилось. Весь предыдущий опыт жизни здесь показывал, что занятие себе я найду и сам. А нет — так Судьба подбросит.

В этот раз преподавание должно было отнять пару месяцев, потом ещё столько же — осенью, во время сбора урожая. То есть примерно в конце апреля — в начале мая я должен был вернуться в родные края и там уже заключить брак со второй женой. У меня от таких дел до сих пор ум за разум заходил. Может, было бы проще, если бы хоть один из браков был чистой формальностью. Но проблема в том, что любил-то я обеих! И как прикажете решать их неизбежные споры и конфликты? Вот я и спросил напрямую. От великого ума, надо полагать.

— Жены не должны решать такое! — наставительно произнесла моя… э-э-э… уже жена. — На то муж имеется. И его старшие родственники!

Угу, так я и поверил! А дед, получается, всё придумал?

— Но за нас обстоятельства всё решили! — продолжала она, хитро стреляя глазками. — Сам смотри: сейчас ей ездить трудно, да и тебе она пока лишь невеста. Вот и поедет к твоему деду под крылышко. А я пока с тобой. Так?

— Так! — кивнул я, потому что она дожидалась ответа на явно риторический вопрос.

— На вашу свадьбу я не могу не приехать, я ведь родня.

Я ограничился молчаливым кивком. Уж не знаю, как она углядела это в свете одинокой свечи, но продолжила:

— А потом я о ней должна заботиться, пока не родит. И после помогать, пока не окрепнет, — и снова пауза, но я не стал даже кивать. А ведь верно, по меркам здешней морали, она обязана заботиться о своей «сестренке» и о моём ребенке. Иначе её собственная родня не поймёт.

— И тебя без женского тепла оставлять нельзя, не дело это! — строго продолжила она.

Нет, логично, конечно. И в странах, где полигамия не запрещена, — даже нормально. Меня, правда, корёжит, но это потому, что на мне отпечаток позднего христианства остался. Раннее, что характерно, для рядовых христиан ничего против не имело.

А-а-а, ладно! Привыкну!

— А потом тебе снова нужно будет много ездить. И вот там уже по обстоятельствам. Иногда — со мной, иногда, наоборот, я вместо тебя съезжу. Или ты не сможешь меня научить, как за этими красителями присматривать? Ведь сможешь же, да? — уже жалобно проныла она.

Не дождавшись ответа, прибегла к более веским аргументам — нырнула ко мне под одеяло, прижалась тесно и обняла.

О-ой! Что она творит⁈ Мне пришлось постараться, чтобы не потерять контроль над собой и не наброситься на неё немедленно.

— Научу, конечно! — ответил я нежно и поцеловал её. Потом ещё, и ещё…

Моя рука скользнула под её ночную рубашку, и начала гладить по спинке, постепенно спускаясь всё ниже. «А чёрт с ними, с этими мудрыми разговорами!» — решил я. «Тем более, что в главном мои хитрюги правы. Несколько ближайших месяцев мы проведём вдвоём. А дальше — дальше, как ни планируй, всё равно судьба скорректирует».

А сейчас у нас найдётся простое и приятное занятие.

— Ты замечал, командир, что многие загадки кажутся нам мучительными лишь до того момента, пока мы не узнаем отгадку? А потом мы хлопаем себя по лбу и удивляемся, что не догадались сразу!

— Из сказанного тобой, я заключаю, что тайну гонца ты благополучно разгадал — добродушно проворчал Волк, поднимая кубок с вином. — С удовольствием за это выпью!

Тут он не лукавил, обстановка в капелее разительно изменилась к лучшему, как впрочем и качество напитков и закусок. Да и флейтистки услаждали не только слух, но и мужской взор. Полуперс не подвёл, он даже догадался сменить название капелеи с безликого «Дальний угол», на красноречивое — «Улыбка Тихеи». Лишний повод рассказать историю нового хозяина и намёк на то, что здесь с пониманием относятся к играм.

— Кстати, а что Тит сказал насчёт покупки капелеи?

— А что он мог сказать? Ныл, ворчал… А когда я его прямо спросил, участвует ли он, скривился и ответил, мол, разумеется.

— Чего так?

— Впечатлила его та история, когда мы таврских пиратов самих ограбили. Так и сказал, ты, мол, даже у Харона[1] при встрече всё до последнего обола отберёшь! Ладно, ты лучше рассказывай про то, как загадку решал!

— Я тянуть не стал и решил спровоцировать Еркатов. Договорился с Алкеем, что он якобы потянет ногу и запиской попросит служащего конторы заглянуть за серебром к нему на корабль.

— Погоди, а как ты с ним договорился? — удивился Савлак. — Лишних денег у тебя не было, а этот пройдоха без выгоды никому не помогает!

— Взамен я пообещал ему никогда не играть с его моряками! — широко улыбнулся Рустам. — Ладно, не перебивай! Так вот, я выбрал время перед обедом, когда посетителей в конторе почти не бывает. И заранее расставил наблюдателей вокруг их конторы и других мест, где Еркаты обитают. И что ты думаешь? Всё было как и в прошлый раз. Никаких гонцов никуда не отправляли, но отряд прибыл через двадцать минут и обеспечил безопасность доставки денег.

— И-и-и?

— Ну, я же упорный! Взял всех наблюдателей и заставил подробно, почти по минутам рассказать, кто и что видел. Сами рассказы записал, а потом — сравнил!

— Да не тяни ты!

— А-а-а, с тобой не интересно. Короче, обратил я внимание, что двое из наблюдателей упомянули, как слуга сходил на задний двор и поднялся на голубятню. Это домик такой, где голуби живут.

— Я знаю! — намеренно спокойно произнёс Мгели.

— Один из них отметил, что голубь куда-то улетел. А в записях наблюдателей за их казармой, всё наоборот: «Прилетел голубь, началась суета и через некоторое время отряд убежал!»

— То есть?..

— Гонец был, но не человек. Они как-то научились использовать голубей, чтобы те передавали вести! — триумфально закончил свежеиспечённый трактирщик. — Больше тебе скажу! Я оставил наблюдение ещё на несколько дней. И много раз перед какими-то событиями или они отправляли голубя, или он к ним прилетал.

— Интере-е-есненько!

— Здесь у Еркатов три голубятни: при портовой конторе, в казарме на окраине и в пригороде. Чаще всего птицы летают между ними. Но иногда они отправляются куда-то далеко.

— Или прилетают издалека? — предположил Волк.

— Или так!

— Молодец! Хоть я в тебе и не сомневался. Теперь надо подумать, как нам из этого знания пользу получить…

— А что это мой любимый муж делает? — игриво спросила Розочка, проникая в мою лабораторию.

— Брысь отсюда! Ты что, читать не умеешь? На двери ясно написано: «Не входить! Особенно — Вард!»

— Это тебе ясно! — хихикнула она. — А я вашу хуразданскую скоропись читать не обучена!

Чёрт, а это я затупил!

— Я сейчас яд получаю. Так что прошу, как человека, выйди.

Послушалась она наполовину. Из лаборатории вышла, но оставила дверь открытой.

— Если что, так тебе проще будет убежать! — деловито пояснила она. — А зачем тебе этот яд?

И вот как объяснить? Бензол (как и толуол) я выделил из коксовой смолы ещё дома, в Хураздане, а сейчас нитровал, получая нитробензол[2].

— Из него я потом другой яд получу. Анилин называется[3]. А вот уже из него, родная, можно получить множество интереснейших вещей.

— Каких? — тут же пристала она. — Ты мне покажешь?

— Ладно! — сдался я. — Вечером покажу. Если ты прямо сейчас уйдёшь отсюда!

— Дедушки! — аккуратно заглянул к старшим родичам Тигран-младший, «брат Ломоносов». Парня было не узнать: повзрослел, посерьёзнел и даже, как будто, поумнел за последние полтора года. Хотя до женского пола всё так же охоч.

— Да, внучек, заходи! Что случилось? — ответил Тигран-старший.

— Тут от Дикого записка с голубем пришла. Точнее, из портовой голубятни, её туда Рыжий привёз и передал. А сам Дикий пока что с колхами остался, на море Белого золота.

— И что пишет?

— Идея у него возникла, вроде интересная.

Тут он снова замолчал.

— Да говори целиком, что тебя всё время подгонять приходится! — рассердился Гайк.

— Он предлагает возить тут кокс и на месте превращать сульфат натрия в сульфид. Мы же его всё равно его здесь перерабатываем.

— А смысл в чём?

— Тогда за один рейс «Тура» почти вдвое больше кислоты и соды сможем получать.

— Да-а-а? А почему тогда Руса этого не предложил?

— Не знаю! — растерялся внук. — Может, ему голубя отправим?

— А ведь растут наши мальчишки! — довольно заметил Тигран-старший, когда внук ушёл. — Дикий-то совсем балбесом был. А теперь интересную идею подкинул.

— Идей там хватает! — хохотнул Гайк. — Вардан потихоньку всё-таки торгует со степняками. Представляешь, придумал плату скотом с них брать. А скот в ближайший порт гонят, там за серебро продают.

— И не обманывают степняки? — поразился глава Рода.

— А как же они смогут его обмануть, если он плату авансом берёт! — заржал его собеседник.

Через несколько секунд смеялись уже оба.

— Ладно, а что по общей ситуации скажешь?

— Ощущения всё те же. Недоговаривают нам что-то родичи эребунские. И Арцаты, похоже, с ними заодно, — ответил Тигран

— Это вряд ли. Там каждый для себя старается. Но меня больше всего напрягает то, что я даже представить не могу, ЧЕГО они добиваются. Брат, вот скажи мне, что для этих «денежных мешков» может быть важнее, чем груды серебра и золота.

— Дороже только выживание Рода.

— Не тот случай. Тут они заработать хотят, а не сохранить.

— Ну-у-у… Не знаю. Но мысль одна есть, Гайк. Только н смейся, ладно? Давай у Софии спросим!

— Что-о⁈ С бабой советоваться? С соплюхой, которая жизни и не видела почти? Да ещё и с «дочкой» главного Арцата? Ты сдурел, что ли?

— Погоди! Выслушай сначала. Во-первых, и главных, она — невеста нашего Русы и вскоре — мать его ребенка. Во-вторых, она его любит. И если поймёт, что тайна может представлять для него угрозу…

— Ладно, убедил!

— Погоди. Есть и третье. Этих самых гетер с детства готовят поддерживать беседу с важными гостями. С аристократами, даже с царями. С большими купцами. С философами. Она сама опыта не имеет, но знакома с иным, чем у нас, взглядом. Понимаешь?

— Ну-у… Даже и не знаю. Ладно, давай с ней обсудим, раз ты настаиваешь. Вреда-то не будет.

— Зачем мы сюда идём? — казалось, Розочка после того, как вышла замуж, стала физически не способна долго молчать. — Ты же обещал что-то интересное показать!

— То обещание касалось вечера. А сейчас я иду на заранее назначенную встречу. А ты — со мной. И я надеюсь, что тут тоже будет интересно.

Для проживания в Мецаморе здешние Еркаты выделили нам небольшую, всего на пару комнаток, пристройку. Вход туда был отдельный, но со внутреннего двора — как раз под мои запросы. И чужой не пройдёт, и свои мимо нас с женой не шастают попусту. Так что до их мастерской идти было всего ничего — пройти двор по диагонали и заглянуть в большой сарай.

— Интересную задачку ты задал, Руса Ломоносов, — степенно начал свою речь мастер. — Ходят слухи, что в Вавилоне есть умельцы, которые этой твоей проволокой балуются. Раньше-то, бают, и в Египте были, да все вышли, не осталось их нынче!

Постепенно он всё ускорялся, и под конец говорил уже оживлённо, активно жестикулируя и не стесняясь активно используя мимику.

— Главной проблемой, конечно, была стальная доска с уменьшающимися дырками…

Это он так конические отверстия фильер назвал. Мартик так и не поделился со мной, как они этого добились — чтобы отверстия имели коническую форму. Даже теперь, когда я официально стал его зятем, часть их технологий продолжали держать от меня в секрете.

— Но и других проблем хватало. Например, исходный пруток. Вы с Мартиком и Ашотом их отливали. А я решил из вашего же тонкого листа вырубать. Видишь?

Ну, не скажу, чтобы результат мне нравился больше, чем наш. Кривой, с неровными краями. Но ругать чужую работу — последнее дело, особенно, когда с тобой секретами делятся. Вот я и промолчал. Но лицедей из меня оказался плохой, и медник всё заметил.

— Что кривишься? Сам знаю, что отливка ровнее получается. Зато такой вот пруток из катаного листа — прочнее. И проволока при протягивании реже рвётся.

Хм, а вот про это я как-то не подумал…

— Но главная наша хитрость в том, как именно мы медь проволакиваем. Прикройте-ка глаза, я вас за руку за угол проведу. Обещаю, вы удивитесь!

Ну-у… Ладно!

— Розочка, милая, держись крепко за мою руку и прикрой глазки. Люблю удивляться.

Мы неторопливо завернули за угол.

— Смотрите теперь!

— Ой! — вырвалось у меня.

— Каче-е-ели! — поразилась моя супруга. — И дядька на них катается!

Именно так это и выглядело. Подмастерье упирался двумя ногами в пару специальных столбов, захватывал щипцами проволоку, отталкивался — и-и-и… отлетал на от волочильной доски. Там он выпускал проволоку, и движение качелей возвращало его на исходную позицию. Цикл повторялся[4].

— Вы были правы, я поражён. Но почему вы этим со мной поделились?

— Расскажешь тестю. Вдруг и он, в благодарность, научит нас такие доски делать?

Перед дверью лаборатории нас нетерпеливо дожидался какой-то отрок из мецаморской родни.

— Руса, тебе дедушка срочное сообщение прислал.

Пришлось читать. Дикий меня приятно поразил. Надо же, какие орлы у Еркатов растут! Пришлось тщательно подумать над ответом. В итоге юноша унёс следующий текст:

«Дикий — молодец! Но сульфид натрия, стоит ему намокнуть, начнёт жутко вонять. Предлагаю попробовать повозить туда-сюда небольшое количество, старательно его закупорив. Руса»

— Проходи, родная! Зрелище предстоит любопытное, но надо успеть до заката.

Эту реакцию я показывал ученикам ежегодно, а лучшие из них повторяли её на факультативе, так что я был уверен.

— Подкисляем анилин соляной кислотой… Теперь нагреваем. Несильно, градусов до тридцати, смачиваем в этом растворе белую ткань… А теперь — смотри внимательно! Добавляем хлорат натрия. И медленно перемешиваем.

На белой ткани появилось синеватое пятно. «Эмеральдин!» — негромка прошептал я. Количество синих пятен росло, усиливалась интенсивность окраски и наконец как-то почти незаметно ткань почти вся стала тёмно-синего цвета. «Нигралин!» — с так и не прошедшим за десятилетия восхищением произнёс я.

— Ой, смотри, Руса, он совсем почернел!

— Нет, родная, пока что это всего лишь пернигралин. Он же — «зеленеющий чёрный». Ждём!

Несколько минут спустя она растерянно сказала:

— Не понимаю. Вроде, он всё равно чёрный. Но только намного чернее.

— Поздравляю! Процесс завершён. Анилиновый чёрный получен. Отличается от других чёрных красок именно глубиной придаваемого цвета.

Я достал кусок ткани из раствора и горизонтально повесил его для просушки.

Но главное, дорогая, что из этой краски можно получать жидкие чернила. Как это делать я не знаю, но поверь мне — разберусь. Наши с тобой карандаши хороши, но их запись легко стирается, линию они дают очень толстую, да и воска много уходит. Нет уж, в нашей Школе будут учить писать красиво!

Статы с прошлой главы изменились: добавились бензол, толуол, нитробензол, анилин и краситель «анилиновый чёрный». Из продуктов, признаваемых полезными, добавилась медная проволока.

Примечания и сноски к главе 9:

[1] Харон (др. — греч. Χάρων) в греческой мифологии — перевозчик душ умерших через реку Стикс (по другой версии — через Ахерон) в подземное царство мёртвых. Перевозит умерших по водам подземных рек, получая за это плату (навлон) в один обол. В описываемое время обол чеканили из меди.

[2] Реакция получения нитробензола: C6H6 + HNO3 = C6H5NO2 + H2O ведётся при нагревании и в присутствии конц. серной кислоты. Нитробензол обладает значительной токсичностью. Летальная доза нитробензола для человека составляет 10 мг/кг.

[3] Реакции получения анилина, применяемые ГГ: 1) C6H5NO2 + 3 Zn + 7 HCl = C6H5NH2*HCl + 3 ZnCl2 + 3 H2O

При этом соль аналина растворяется в образующейся воде. После отделения водной фазы от органической выделяют аналин: 2) C6H5NH2*HCl + NaOH = C6H5NH2 + H2O + NaCl

[4] Автор ничего не выдумал, «качели» издавна использовались мастерами для протягивания медной и железной проволоки. Правда, достоверные сведения автору удалось найти только для периода Средневековья. Тем не менее, ничто, кроме отсутствия хорошей стали, не мешало реализовать эту технологию и раньше. У родичей стараниями ГГ хорошая сталь имелась.