Война, торговля и пиратство…

Глава 14

«Этот день запомнят надолго!»

В этот день никто из Еркатов-Речных не работал на полях, стояли холодными железоделательные печи, не варили сталь. Все дела, которые можно отложить, были отложены, причём даже не «на завтра», как любим мы все, а сразу — на послезавтра. Завтрашний день был отведен «на опохмел».

Увы, перерыв больше двух дней позволить себе не мог никто. Да, уже закончили сеять репу, яровую рожь и пшеницу, которую, как мне кажется, правильнее было называть полбой, но была масса других овощей, уход за садами, а чуть позже — посевная ячменя и овса.

Но это всё будет потом, сейчас же шла большая гулянка! Сегодня был третий, главный день свадьбы братьев-Ломоносовых! Кто тут дурное подумал? Фу таким быть! Просто Руса Ломоносов наконец-то женился на своей Софии, удочерённой лично Главой рода Арцатов. А заодно, «чтобы два раза не вставать», играли и свадьбу его брата Тиграна с внучкой того же самого Главы. Всё же от столицы в долину Еркатов путь не ближний, вот и совместили.

А когда речь идёт о том, чтобы породнились два самых богатых рода Армянского Царства из трёх, на угощениях никто не экономит, вот и позвали за стол вообще всех: Речных, Долинных, Озерных, Севанских, свежеформирующихся Заречных, представителей младших родов… И столы, что называется, ломились — регулярно подносили свежие порции пилава, жарилось мясо и маринованный кебаб «по-Русски» (то есть, по рецепту Русы Ерката), в изобилии подавались лаваш и несколько видов сыра, хватало маринованных овощей и выпивки.

Пиво овсяное и ячменное, пшеничное и ржаное, кагор, портвейн, настойки травяные и ягодные, наливки…

Но главным украшением праздника стал винный фонтанчик, бивший возле главных столов, за которыми сидели оба брата со своими невестами и лучшие люди родов, скрепляющих этими браками свой союз.

Любой гость мог подойти, полюбоваться на всё это великолепие и налить себе кувшинчик вина из фонтанчика, который всё равно не иссякал. Правило при этом было установлено всего одно, очень простое: не заслонять вид первой супруге Русы Ерката, Вард, то есть Розе. Она сидела совсем рядом с фонтанчиком и увлечённо рисовала…

Конец второго месяца по здешнему календарю — это примерно середина мая. Уже тепло, часто идут дожди, а нам с Розочкой приходилось спешить, чтобы я не опоздал на собственную свадьбу. Вам доводилось куда-то торопиться в распутицу? Тогда вы меня поймёте! Прибыли мы совершенно измученными, но мне не дали отдохнуть даже одного денька. Пришлось инспектировать дела, несколько примерять праздничный костюм для подгонки и — самое непростое — монтировать этот вот винный фонтанчик.

Нет, это не просто понты Рода Еркатов, это — ещё и вершина современных технологий! Вино черпалось и поднималось на высоту локтя архимедовым винтом, точнее теперь уже окончательно и бесповоротно — «Русским винтом». Он же — «винт Русы Ерката, сына Ломоносова». Во вращение его приводил усовершенствованный мной вариант возвратно-поступательного электродвигателя. Теперь электромагниты последовательно тянули якорь в обе стороны, причем на каждом из концов своего пути он последовательно втягивался в три катушки, так что среднюю мощность двигателя мне удалось поднять примерно до пяти ватт.

Правда и вес двигателя увеличился до пяти талантов. А что вы хотели? Помимо проводов, катушек и якоря пришлось добавить механизм, переводящий возвратно-поступательное движение во вращательное. Если я ничего не путаю, называется он кривошипно-шатунным механизмом[1]. Я с ним познакомился, глядя на паровозы в исторических фильмах, но попав в Древний Мир с удивлением выяснил, что здесь его тоже прекрасно знают. Аналогичные механизмы переводили вращательное движение водяных колёс в возвратно-поступательные тяжелых молотов и дробилок.

Ну и «на закуску» рядом с этим механизмом «незаметно» возвышались ящики с гальваническими батареями. Задача была в том, чтобы фонтан ни на секунду не останавливался в течении всего пира, то есть с сегодняшнего утра и до завтрашнего вечера, вот я и решил не мелочиться: батареи весили вчетверо больше, чем сам двигатель.

А то во время презентации этой «игрушки» при дворе царя Михрана механизм замер уже к вечеру. Батареи истощились. Правда, это оказалось к лучшему, появился благовидный повод всё разобрать и утащить к себе на Хураздан. Очень я боялся, что придворные мудрецы сами изучат конструкцию и присвоят приоритет себе.

А теперь не боюсь! Розочка не зря сидит и рисует. И вовсе не на листах бумаги. Материалом для рисунка ей служат тонкие медные листы, полностью покрытые лаком. А инструментом — косметический карандаш, оставляющий жирную черту.

Едва она завершает очередной рисунок, как лист уходит к её помощницам, которые специальными острыми лезвиями соскребают не только сам рисунок, но и лак под ним. После чего лист окунают в раствор трёххлористого железа. Процесс аналогичен травлению печатных плат — медь постепенно «выедается»[2] и уходит в раствор, и рисунок со временем становится весьма рельефным. Важно только не повредить лак в других местах и вовремя его вытащить из протравочного раствора.

В принципе, эту часть технологии я притащил из будущего. Один мой наставник уверял, что так в юности подрабатывал — переводил рисунки с бумаги на медный лист, а потом по получившимся «канавкам» проходился чеканом. И сдавал продукцию в комиссионки. Мецаморские родичи задумку оценили — в результате производительность чеканщиков существенно возрастала.

Но сейчас идея была в другом. По окончании праздника с листов аккуратно снимут остатки лака и зальют рисунок смесью воска и стеарина[3], а затем аккуратно разделят металлическую основу и оттиск. Думаю, дальше понятно? Правильно! Изготовят литейную форму, сделают отливку из свинца, потом подшлифуют, смочат типографскими чернилами и начнут печатать «открытки».

Да, выяснилось, что классическая типография тут не окупится. Даже тиражи в сотню-другую экземпляров — слишком велики для продаж. А меньшее количество проще доверить переписчикам, что мы и начали делать. В Армавире осталось пять рабов-греков, посаженных нами переводить персидские трактаты на койне и язык айков, после чего размножать переводы.

Вообще, стараниями Александра Великого образованных рабов на рынке хватало. Мы вот прикупили пару философов и трёх обычных переписчиков, а Гайк с дедом — и вовсе патентованного архитектора из Тира. Как судьба занесла грека в этот финикийский город — понятия не имею, но теперь он руководил строительством деревянного моста через реку Хураздан. Как сформулировали в ТЗ мои старшие родичи: «чтобы мост стоял крепко и выглядел красиво, и чтобы груженая повозка с лошадью могла проехать».

В феврале, пользуясь сильными морозами, рабочие вбили сваи посреди реки, а теперь насыпали дамбу, чтобы слегка сократить длину моста. К греку применили классический метод «кнута и пряника»: пригрозили, что если мост не устроит заказчиков, то отвечать он будет собственной шкурой, и посулили, что ещё после нескольких мостов и других сооружений дадут вольную, дом в городе и начнут платить деньги за работу.

М-да… Вот такие здесь и сейчас нравы царят. Хотя… Строительство такого моста означает, что процесс создания города на базе нашей промзоны уже вовсю идёт.

Вот и для меня, моих жён и будущих детей строят отдельный дом уже в центре будущего города. А по соседству — обоим дедушкам, а также, разумеется, и ещё куче ближней и дальней родни. Впрочем, дело это долгое, пока что живём в доме деда. Прежнее жилище, что в башне, Софии не очень подходит. Всё же уже на восьмом месяц беременности, бегать по нескольку раз за день на второй этаж и обратно — не очень удобно. Да и химические запахи с третьего этажа — тоже не очень способствуют сохранению её здоровья и хорошему самочувствию будущей мамы и малыша.

Впрочем, последние два года род Еркатов богател, пристроек и ломов возводилось много, так что место на первом этаже нам нашли. Целых две комнаты — София — на первом этаже, Розочка — на втором, а я — как Фигаро, то тут, то там.

Чёрт, я снова отвлёкся! Так вот, выяснилось, что типография для книг тут избыточна. А вот на «открытки» или «лубки» спрос имелся. Простенькие. Рисунок и короткая подпись к нему. Самые разные. Виды красивых сооружений и местности. Портреты. Карикатуры. Даже намёки на эротику регулярно поступали, но я отказался, а родня меня поддержала. Мало ли, кого этим можно задеть. Прибыль — копеечная по сравнению с прочими направлениями, а вот проблемы могут быть серьёзные.

Вот и сейчас «открытки» с рисунками машины и отдельных её частей будут размножены невиданным здесь тиражом в 1000 экземпляров и разосланы по самым разным адресам — ко дворам царей и наместников, всем известным мудрецам Персии, Египта и Греции, в только ещё создающуюся Александрийскую библиотеку… И всюду будет написано, что «сие придумано и создано Русой Еркатом из города Хураздан, сыном Ломоносовым». Пи-ар в культурной среде и закрепление приоритета.

Разумеется, что-то будет отправлено и ко двору Александра. Набор из нескольких десятков открыток и цветной рисунок — для нового царя царе й. Как приговаривал Глава Арцатов: «Этот день запомнят надолго!»

— И-и-и-р-раз! И-и-и-р-раз! — ритмично и спокойно задавал ритм гребной указчик. Давно прошли времена, когда экипаж «Однорогого тура» переживал, заходя по неширокому проходу в Море Белого золота или покидая его. Нынче это была привычная работа. На обычных и комфортных для долгого похода восемнадцати гребках в минуту.

— Корабль по правому борту! — закричал наблюдатель. И чуть погодя поправился! — Отставить! Три корабля по правому борту!

Вардан Рыжий всмотрелся, приставив ладонь ко лбу. Так и есть, три «мышиных ладьи» приближались с севера, пользуясь попутным ветром.

«Уйти не дадут!» — понял он. Нет, при равных условиях его экипаж имел серьёзные шансы на победу в этой гонке, но сейчас, загруженный по максимуму, его корабль был обречён на бой. Иных вариантов не просматривалось: народы, селящиеся по берегам Восточного моря «мышиных ладей» для торговли не использовали, зато их обожали здешние морские грабители.

— Поднять парус! — распорядился он. Пусть преследователи измотаются в гонке. Это подымет шансы его команды в бою. — Курс — юг-юго-запад! Держать темп восемнадцать!

С командой надеть броню и вооружиться спешить не стал, час-другой у них ещё имеется. И не только на это, но и на прочую подготовку. К счастью, Руса и его родня после покушения на него сообразили, что могут быть и другие попытки нанести им ущерб, например — прекратить поставки сырья. И заблаговременно предупредили Вардана. И не только предупредили…

Пиратские капитаны мудрить не стали, и привычно охватывали «Однорогого тура» «подковой» на догоняющем курсе. Один строго сзади, второй — слегка сзади и справа, третий — слегка сзади и слева.

— Огонь! — скомандовал Рыжий, и корабельная катапульта отправила свой первый зажигательный снаряд в правый корабль. Расстояние было невелико, скорость сближения — тем более, но всё равно попали на удивление удачно. Снаряд разбился у подножия мачты и почти моментально сумел поджечь парус. Команде пришлось прекратить грести и срочно принять меры по борьбе с пожаром. Но Вардан не собирался оставлять их в покое, и ещё парочка зажигательных снарядов отправилась туда же.

У пиратов свои каналы распространения информации, а на «Черном Дельфине» в том легендарном рейсе, закончившемся сокрушительным разгромом таврских пиратов, плыло аж два бывших соратника Рыжего. Разумеется, пусть и не моментально, но слухи до него дошли. Вот он, узнав о возможных проблемах, и попросил Еркатов поделиться с ним таким замечательным лаком. А вместо этого получил их настоящие боевые зажигательные снаряды. С уверением, что «это — намного лучше, даже водой не сразу потушат!»

— Спустить парус! Табань[4]! — скомандовал Вардан. — Огонь по левой ладье!

Он почти полностью повторил рисунок боя «Чёрного дельфина». Да, противник имел почти двойной перевес в команде, но его люди были распределены по трём кораблям. Выведя ненадолго два из них из строя, Рыжий сумел быстро справиться с экипажем третьего, после чего экипажам «калек», и без того пострадавшим, был выставлен безжалостный ультиматум: капитуляция или смерть без возможности вступить в ближний бой.

— Хорошо, что наши нанимателя — кузнецы с кучей железа, и не скупятся, делятся, когда это нужно! — с чувством сказал Борода, глядя, как прикованные к вёслам пираты ведут уже четыре корабля курсом на Александрополис.

— Хорошо! — согласился с ним капитан. — Но это только на этот рейс, пленных пиратов придется отдать Еркатам. Очень уж они о сохранности тайны пекутся. Так что думай, кого из прежних товарищей мы можем на вёсла завлечь. Сам понимаешь, чем больше у нас кораблей, тем больше выручка!

— Они нас на выходе ждали, какая уж теперь тайна? — задумчиво протянул Борода.

— Тем более! Раз маршрут известен, нам нужны не рабы на веслах, а соратники! — отрезал Рыжий. — Вот и думай, кого мы можем завлечь, и как быстро! Бросать это дело я не намерен, а пираты, как мне кажется, только начинают входить во вкус!

— Не устаю поражаться тому, насколько легко люди привыкают к хорошему! — тихо, самому себе сказал Волк.

— Ты о чём, командир? — всё же расслышал и отреагировал Боцман.

— Сам посуди, ещё недавно мы этих тавров взяли в плен и отпустили за выкуп. Но стоило мне после этого пару раз поделиться с ними наводкой на хорошую добычу, и они согласились не только поучаствовать в сегодняшнем деле, но и с тем, что я буду руководить.

— Куш уж очень хороший! — спокойно и рассудительно ответил соратник. — К тому же, ты уже не раз показал им, что хорошо всё планируешь.

— Всё равно! — упрямо мотнул головой Мгели. — Я бы на их месте на такой риск не пошёл. Забраться со своими «мышиными ладьями» в гавань Трапезунда, а потом отправиться посуху грабить местных…

— Они — отморозки! Знаешь, что это значит? В их промысле выживают только те, у кого отмерзла и отпала способность сомневаться или сочувствовать. Покажи ты слабину — и они тебе тут же выпустят кишки. Но за сильным и удачливым лидером пойдут на самое опасное дело! — всё так же спокойно продолжил бывалый вояка. — Ты же их потому и позвал на дело. Кто ещё при равных силах и худшем вооружении решится напасть на сводный отряд «Стражей серебра» и Еркатов?

Волк знавал и других отморозков, но эти были удобнее всех — находились под рукой, верили в него и не особо задумывались над тем, почему его «Звезда Таврии» пришла не в Трапезунд, а в расположенную в двух часах пути к западу крепость колхов.

— Командир, они приближаются! — доложил наблюдатель.

— Парни, десятиминутная готовность! — отреагировал Савлак.

«Серебряные караваны», на которые он обратил внимание, двигались вдоль одноименной речушки[5], возле устья которой и располагался Трапезунд. Выступали утром, чуть позже прочих торговцев, проходили половину дневного пути и останавливались на днёвку в хорошо укрепленном доме. Двойные ворота, железная решётка, высокие и толстые наружные стены без окон (все окна выходили во внутренний двор), наблюдательная вышка над воротами и плоская крыша с парапетом, с которой так удобно держать оборону. И, разумеется, голубятня, чтобы позвать помощь в случае чего.

Там их ждал небольшой, на три-четыре воина, гарнизон, который присмотрит за окрестностями, пока бойцы отряда отдыхают, и заранее приготовленный обед. После чего преодолевался следующий отрезок, и отряд вставал на ночёвку в таком же укрепленном месте.

Численность отряда составляла от сорока до шестидесяти опытных и хорошо экипированных воинов, скорее всего — в зависимости от ценности груза. Собрать отряд, способный не просто с ними справиться, а сделать это быстро и уйти — весьма непросто. Привести его на место засады, не встревожив при этом наблюдателей, — ещё сложнее.

И последнее: Мгели был уверен, что в крытых повозках находились и клетки с голубями. Так что вскоре после того, как караван будет атакован, поднимется тревога. И вопрос: «Как уйти?» станет невероятно актуальным. Но ничего, у него есть на этот счёт задумки.

— Пять… Четыре… Три… Два… Один… — поглядывая в зеркало, он отсчитывал достаточно громко, не боясь, что бойцы каравана его услышат. Нет, глухих там не держат, но между отрядом «волков» и «серебряным караваном» лежит горная река, её шум гарантированно перекроет его голос. — Начали!

Организовать стрелковую засаду — дело непростое. Самое важное условие: твоим людям должно быть комфортно — расстояние приемлемое, ничто не перекрывает цели, противнику негде укрыться. И в этом месте оно соблюдалось на все сто процентов. Широкая тропа вдоль левого берега реки, а здесь практически прижималась к нему, так что расстояние до противника было около сорока шагов. Ни крупных камней, ни кустов, укрыться им негде. На первый взгляд и правый берег особых укрытий не давал, так что пришлось «волкам» ночью вырыть себе укрытия. Из-заблизости к реке вода буквально сочилась со дна вырытых ямок, поэтому время от времени приходилось её аккуратно вычерпывать и незаметно для людей, проходивших по той стороне, выливать. Приятного мало, но бывалые воины ради такой добычи были готовы потерпеть.

Выбор оружия Волк оставил за своими людьми. Кто на такой дистанции больше доверял самострелам — пользовался ими, другие же выбрали большие луки.

Похоже, куш светит немалый, в отряде было два десятка пехотинцев в тяжелом доспехе и с большими щитами за спиной, и примерно по столько же — копейщиков и лучников. Первым залпом «волчья стая» постаралась «выкосить» именно стрелков противника.

Разумеется, легкие копья тоже можно метнуть на такое расстояние, но вряд ли айки рискнут это сделать при виде мчащейся на них толпы тавров. Чем воевать потом прикажете?

— Соколы! — громко прокричал Мгели. И три ловчих птицы были одна за другой выпущены на перехват пары почтовых голубей[6]. Однако следить за судьбой крылатых вестников ему было недосуг.

— Прекратить стрельбу! Бегом к переправе!

До брода, где можно, аккуратно прыгая с камня на камень, пересечь реку, было около трети стадии, но бежать приходилось аккуратно — среди травы скрывалось множество камней, запнувшись о которые, проще простого сломать ногу или даже разбить голову.

Поэтому к моменту, когда волчья стая присоединилась к таврам, те потеряли около половины своих людей. Нет, не все они были убиты, но и ранение, приводящее к невозможности сражаться, точно так же ослабляло отряд пиратов.

Впрочем, подкрепление в виде полусотни «волков» быстро склонило чашу весов на сторону грабителей.

— Боцман! — распорядился Волк. — Бери уцелевших тавров и бегом вперёд. И на рожон там не лезьте. Ваша задача — не взять этот дом штурмом, а заставить их отправить голубя с тревожной весточкой. После этого сразу же отступайте!

Ловчие соколы справились со своей задачей в первый раз, оставалось надеяться, что не подведут и тут. До Трапезунда около трёх часов быстрым шагом. До крепости колхов — около пяти. Никто не должен их обогнать и поднять тревогу.

Пираты быстро добили тех из своих раненых, кто оказался не способен идти, освободили от ноши тех, кому полученные повреждения не мешали быстро передвигаться, распределили добычу по мешкам и двинулись в путь. Мешкать не следовало.

Смеркалось. Минут тридцать назад прибыл голубь, оправленный Рыжим с сообщением об утренней атаке. Честно сказать, я так и не понимаю, как эти птицы пересекают огромные водные пространства без возможности присесть и отдохнуть, но Дикий с Рыжим опробовали этот способ и выяснили, что птица, отправленная в Хураздан, вполне способна пересечь море. Она летит почти строго на запад, так расстояние над водой существенно короче. На ьерегу отдохнёт, и отправится дальше. Суммарно десять-двенадцать часов в пути — и вот она уже в родной голубятне[7].

Атаки на Еркатов продолжаются. Начали с попытки убить меня, теперь — прервать снабжение. Что дальше? Впрочем, я решил, что подумаю об этом завтра. Если состояние организма позволит. А если нет, то — послезавтра. Сейчас же я пытался решить другую проблему. Вот я составил в ряд три электромагнита. За счет переключения питания якорь последовательно втягивался в каждый из них.

Теоретически, ничто не мешало составить так же хоть сотню. А если чуть-чуть изогнуть эту линию и замкнуть её в кольцо, получалась и вовсе бесконечность. Ура? Ура! Но было одно существенное «но» — мой якорь втягивался внутрь катушек. И получается что? А то, что гонять некую «железяку» по желобу я могу сколько угодно. Могу даже разогнать её до весьма приличных скоростей. Наверное. А вот присоединить к ней привод, чтобы она что-то крутила и совершала полезную работу — нет, не смогу!

Получается, что-то надо в конструкции менять. Мой якорь… Или якоря?.. должны оказаться снаружи магнитных катушек. Я пытался сообразить, как это сделать, но — не получалось. От выпитого голова плохо соображала.

И вдруг я заметил, что мои деды и Глава Серебряных встали из-за стола и идут в дом. Что там случилось, интересно? Я высвободил свою руку из руки Софии и отправился следом. Чёрт, обе мои жены, оказывается, увязались за мной. Не дело, конечно, бросать гостей. Но, кажется, пьянка дошла до той стадии, когда присутствующие уже не особо и помнят, что именно отмечают. Ладно, нутром чувствую, что новости важные.

Я подошел как раз к моменту, когда дед велел гонцу с голубятни повторить сказанное. Не расслышал, дескать.

— Нападение на серебряный караван. Все охранники убиты. Грабители ушли с добычей в Трапезунд и сумели отплыть до объявления тревоги! — отбарабанил тот. — Сумма похищенного — чуть больше девяноста семи тысяч шекелей.

Мой дед и Аждаак Арцат почти одновременно побелели, схватились за сердце и сели, на что придётся.

— Ой, мамочки! — пискнула София из-за спины. — Рожаю, кажется!

Статы с прошлой главы не изменились.

Примечания и сноски к главе 14:

[1] ГГ ничего не путает, так и называется.

[2] При этом происходит следующая химическая реакция: 2 FeCl3 + Cu = 2 FeCl2 + CuCl2

[3] Это делается для повышения твёрдости и температуры плавления воска.

[4] «Табанить» — глагол, который в морском контексте означает «грести веслом в обратную сторону» для движения кормой вперёд, торможения или поворота лодки.

[5] Ныне река Мачка. Как её называли в IV веке до н. э. — неизвестно. Но, поскольку вдоль её русла в то время шла основная дорога для сухопутной торговли, автор постановил, что колхи прозвали её Серебряной. Она вместе с портом приносила в их казну ручейки серебра.

[6] Охота с использованием соколов либо других ловчих птиц была известна ещё в глубокой древности; наиболее раннее прямое свидетельство этому было обнаружено при раскопках ассирийской крепости Дур-Шаррукин, вотчины царя Саргона II (722–705 гг. до н. э.).

[7] Нынешние почтовые голуби уверенно преодолевают без посадки около 300 км, рекордсмены, как уверяет Сеть, способны преодолеть и 1000 км. Автор сделал скидку на то, что почтовое дело только начинается, поэтому голубь преодолевает над морем лишь чуть больше 200 км, отдыхает и продолжает путь. Расстояние до поселка Русы около 650 км.