Война, торговля и пиратство…

Глава 21

«В делах… как будто мирных»[1]

— Р-раз! Два! Р-раз! Два! Строй держать! Р-раз! Два!

Уф-ф-ф! Уф-ф! Уф-ф… Да, отвык я от тренировок. А что вы хотите? Как в январе ранили, так и кручусь по самый октябрь как белка в колесе. Нет, место в строю держу, стрелы в меня не попадают, но вот дыхание сбилось почти с самого начала.

— Руса, строй держи! Р-раз! Два! Отбой! Всем отдыхать, Руса — ко мне!

Во ведь! Ноги трясутся, руки — как тряпичные, но приходится бежать, изображая бодрость.

— Я здесь, Левон!

— Молодец, как в строю от стрел прятаться ты помнишь. А теперь я тебя научу, как из второго ряда копьём работать.

— Зачем? — устало выдохнул я. — Всё равно меня в строй никто не поставит.

— Затем, что башка твоя баранья слишком ценной стала! — рявкнул он. — Теперь её не только стрелами могут попытаться достать, но и в ближнем строю, небольшим отрядом. И вот тогда ты должен не просто стоять, а помогать себя спасти. Ясно?

Отрицательного ответа просто не предполагалось, так что я молча кивнул.

— Вот и смотри! Копьём из второго ряда надо бить поверх правого плеча идущего впереди бойца. Держишь его при этом вот так. На, повтори! Да не так, бестолочь! Что ты в него, как в дубину вцепился? Смотри ещё раз. Понял? Теперь показываю, как наносится удар… Смотри ещё раз… И ещё! Так, а теперь сам покажи. Нет, у меня над плечом ударь. Ты что делаешь, бестолочь? Ты ж своему ухо порвёшь! Дальше от головы надо. Нет, снова не так! Бить ты должен так, чтобы движениям не мешать. Бойцы в строю движутся ритмично, под каждый второй шаг толчок щитом совершают. А ты в промежутке действовать должен, чтобы не мешать…

В общем, в этот день я домой едва приполз. Но деваться некуда, карма у меня такая — каждый ноябрь на войну отправляться. И с каждым годом задача всё круче. Теперь предстоял штурм настоящей крепости, куда круче, чем колхские «Пять дорог». И, как минимум, одной башни, ничуть прошлогодней твердыне не уступающих. Поэтому и вооружение наше пришлось делать более мощным, способным работать на расстоянии.

Правда, план старших родичей сработал лишь частично. Датви хотел покончить с местным Советом Старейшин одним могучим ударом и выпросил у моей родни поставку в кредит, под будущие доходы, восьмисот комплектов доспехов и оружия, а также множества других вещей, нужных для войны — наконечники для стрел и дротиков, лопаты и мотыги, рессоры, железные оси и обрезиненные колёса для повозок, чтобы возить раненных… сотни подков, спички и аспирин, медные котелки и вёдра…

Короче, три полностью загруженных корабля получилось. Вот только груз этот перехватили какие-то пираты. И встал вопрос ответственности. Формально-то поставка шла для царя Колхиды! А гарантом по кредиту выступал придворный тамкар Аку по имени Вахтанг из Фасиса. По договору, оплату перевозки кредитовали уже Арцаты, но право собственности на груз переходило к колхам в момент отхода кораблей от пирса.

Начались разбирательства и поиски виноватого. Датви вызвали ко двору, и тут начиналась тёмная история. Уже во дворце группа заговорщиков с кинжалами напала на царя и военачальника. Охрана оплошала и оба были тяжело ранены. А затем была совершена ещё одна ошибка — ни одного из покушавшихся не взяли живым.

В результате бразды правления перешли к наследнику Куджи, который начал действовать весьма решительно. Начал он с того, что обвинил в организации покушения придворных, не желающих видеть его у власти. Быстро арестовал, судил и казнил, а имущество отобрал в казну. После чего подчинил себе войско Датви и договорился с царём Кавказской Иберии[2], а теперь совместными усилиями «множил на ноль» Совет Старейшин.

Поэтому нам и приходилось спешить: если к середине декабряне возьмём под свой контроль земли вокруг Трапезунда, юный наследник сможет перебросить войска. И победить станет куда тяжелее.

Дома я наскоро отмылся, после чего София с Розой начали со всей тщательностью подбирать мне одежду для пира. Проблема заключалась в разнородных ожиданиях участников. Родичи, как принимающая сторона, требовали, чтобы я выглядел наследником достойного рода, то есть, одет был богато. Гости с Апшеронского полуострова ожидали увидеть успешного мага, одетого богато, но загадочно. А к грекам, собранным почти со всех полисов Таврии, должен был выйти элегантно и стильно одетый юный философ, человек, которому недавно написал сам Аристотель, учитель божественного Александра Великого.

Примирить эти требования казалось почти невозможным, но совместными усилиями мы справились. Элегантный наряд традиционных для Еркатов голубого и белого цветов с лёгкими вкраплениями красного. Разумеется, драгоценные пуговицы, элегантные золотое ожерелье и браслет на левой руке, украшенные полированными сапфирами.

А в качестве «магических» элементов — неброская вышивка и короткий жезл в правой руке, украшенный несколькими крупными рубинами.

Мне этот наряд всё равно казался эклектичным, но София уверяла, что в глазах греков перебора с варварской пышностью быть не возникает, так, умеренная эксцентричность. А то, что облик «достаточно богат», я и сам видел.

— Ну что, я пошёл?

— Идея с посадкой крупных семян мне понравилась, тоже так будем делать. А вот ваше трёхполье нам не надобно! — уверенно произнёс Барти, старейшина самого крупного из сёл Апшеронского полуострова. Судить об его возрасте было затруднительно ибо был он лыс, как коленка, но при этом борода и усы были чёрные, как смоль. Я даже заподозрил, что крашеные. — Это у вас земли мало, вот и стараетесь с каждого клочка урожай побольше собрать. А у нас пустошей полно!

— Это ненадолго! — дружелюбно улыбаясь, моментально ответил Гайк. — Полису кушать надо? Им будете продавать. Да и вообще… К хорошему привыкают быстро. Свиней и прочий скот заведёте. Птицу всякую, сады и виноградники…

— Опять же, детей нарожаете! — подхватил староста. — И родственники понаедут. Оглянуться не успеете, как тесно станет.

— Вот я и говорю! — тут же встрял другой гость, типичный мидиец по виду. — Не надо нам вашего полиса! Одни проблемы от него и вонь!

Тут он демонстративно сморщил нос. Это он зря, конечно. Хотя химия и металлургия пахнут не очень приятно, но гостю не стоит топтаться на предмете гордости хозяев.

— И то верно! — для вида согласился дед. — Лучше пиратскую базу содержать. Никакой вони не будет. И дома устаревать не успевают, их раньше сжигают!

— Вы — вольные люди! И можете отказаться от полиса! — вступил в беседу Агапетос[3], предводитель греков. — Тогда мы подождём лет пять-десять и договоримся с царем Албании[4].

— Нет никакого царя Албании! — по-мальчишески выкрикнул скептик. Потом устыдился, потупился и стал нервно теребить рукав.

— Пока нет! — согласился грек. — Но еще пару лет назад и Иберии не было!

Апшеронцы не нашли, что на это возразить.

— Мы хотим, чтобы полис назывался Апшерон, так же как сожжённая Варданом Рыжим деревня! — заявил «мидиец» с таким видом, будто спор и шёл только об этом. — На нашем языке «аб» означает «вода», а «шерон» — «солёная».

— Мы и хотим назвать его Херсонес Апшеронский! — ответил один из греков.

— Нет, — упёрся оппонент. — Просто Апшерон! Или ждите, пока албаны царством станут и нас завоюют!

— Действительно, почему бы и не сохранить название? — поддержал апшеронца Гайк.

— Вы не понимаете! — проникновенно сказал Агапетос. — Полисы — они как живые существа. Почему-то многие считают, что достаточно принять нужные законы, и всё! Но это не так. Важно ещё собрать нужных людей. Потому и гражданство дают лишь немногим, что важно сохранять дух. Мы и так слишком сильно рискуем…

Я понимал, о чём он говорит. Херсонес Таврический в последние годы подмял под себя большинство полисов Тавриды, и это не понравилось очень многим. Что удивительно, множество недовольных было из самого Херсонеса, но хватало их и в подчинённых полисах. Вот дядя Изя и затеял интригу, уговорив Софию списаться с подругами и иными «знакомцами» из прежней жизни. А дальше, слово за слово, письмо за письмом, и образовалась небольшая фракция, готовая основать новый полис. Лишь бы сделать там «всё по-старому».

Но смущало их многое. Прежде всего — то, что Восточное море было изолированным, из него невозможно поплыть ни в Грецию ни в иные греческие города-колонии. А второй причиной был «сбродный» характер полиса. Греки только начинали объединяться, даже койне как единый язык греков только зарождался.

— Херсонес основали жители Гераклеи Понтийской, Пантикапей — милетцы, Калос Лимен[5] — ионийцы. Вы поймите, мы все — разные! А вы хотите ещё фиванцев с тирцами к нам добавить.

А это была уже моя идея. Шесть лет назад жители города Фивы поверили ложным слухам о смерти Александра македонского и восстали. Месть была страшна, убито около шести тысяч человек, около тридцати тысяч продали в рабство. Аналогичная судьба три года назад постигла финикийский Тир.

Некоторое время назад по моему предложению Еркаты начали выкупать их мастеров и философов, чтобы пристроить к делу. Теперь некоторым, самым толковым и инициативным мы предложили свободу немедленно, если они поучаствуют в основании полиса. При этом долг на них продолжал висеть, но они уже стали свободны и имели равные права с выходцами полисов с Тавриды.

— Не только их, ещё айков, колхов и персов. А кому сейчас легко? — философски заметил мой дед. — Нам тоже постоянно людей не хватает. И ничего, выкручиваемся. Придётся и вам постараться.

— Вы смотрите не на трудности, а на перспективы! — поддержал брата Гайк. — Ведь этот полис на Восточном море будет первым! А будет ещё полис в устье Ра[6], будут фактории для скупки шерсти и кож у степняков. Торговля здесь только начинает развиваться. И у вас есть шанс встать у истоков!

Не так уж и трудно уговорить тех, кто сам этого хочет. На апшеронцев давили жажда наживы и опасение быть захваченными албанами, на греков — изменения, происходящие в полисах Тавриды. Одним из них не нравилась захватническая политика нового руководства Херсонеса, другим — наступающее засилье пиратов. Нет, я не про мораль говорю. Просто эти изменения усиливали одни группировки граждан полисов и ослабляли позиции других.

Так что нам удалось договориться, пусть и сильно попотев. С пира меня отпустили раньше, чем остальных, сославшись на то, что женат я совсем недавно, еще года не прошло, так что… Судя по улыбкам гостей и пожеланиям, выраженным в тостах, они меня не осудили.

А я поднялся к своим девочкам. Дочурка уже сладко сопела, а вот супруги вцепились в меня и потребовали подробного отчёта, отражающего не только, кто, что и на каком языке произносил, но и с каким выражением лица и интонациями. А также то, кто и насколько точно переводил.

Последнее я уже мог оценить, поскольку кроме наречия айков говорили только на койне и персидском, а в изучении этих языков я за послдние годы весьма преуспел. Вот только с пересказом деталей пересказ затянулся почти на час.

— Милый, а не напрасно ли вы во всё это ввязываетесь? — спросила Розочка, немного подумав. — Нет, я всё понимаю, это — тоже прибыль. Но не так уж она и велика, да к тому же, население там нищее, золота с серебром почти не имеет. И многие годы вложения будут превышать отдачу.

Прежде, чем отвечать, я глянул на Софию. Хотелось убедиться, что хотя бы она меня понимает. Ой, лучше бы не смотрел! Казалось, она готова прямо сейчас растерзать свою «сестричку», и останавливает её только дочурка, спящая на руках.

Я мгновенно «включил режим старика». Задышал неглубоко и тяжело, ясно вспомнил, как ноет поясница и хрустят колени… Всего несколько секунд уже ставших привычными упражнений, и я «прочёл» их, конечно с поправкой на то, что мужчина вообще не всегда понимает женщин.

Лучшая ученица дяди Изи искренне не понимала, зачем связываться с таким затратным, низкорентабельным и долго окупающимся проектом, по которому, к тому же, оплата будет только по бартеру[7]. И искренне волновалась, не слишком ли мы разбрасываемся.

А вот гречанка… Да, она была удочерена одним уважаемым родом и вышла замуж за «гордость и надежду» другого, да, муж её любил и она родила ему дочку… Всё так! Но ей хотелось ещё и признания подруг, тех, с кем она росла. И этот проект как раз давал ей всё это. Основать полис, планировать основание другого и целой сети факторий… Это ли не успех в глазах её сограждан? Они же не просто эллины, а уроженцы городов-колоний, торговля для них — одно из немногих уважаемых занятий.

Помимо неё они ценят только войну, пиратство и философию, но ставят их несколько ниже, ибо философия не приносит денег, а остальные — куда более рискованны. И вдруг, когда она почти достигла успеха, «сестрёнка» пытается меня отговорить⁈

Так, похоже, отделаться коротким ответом не получится, зарождающуюся «трещинку» в их отношениях надо постараться «залечить», причём со всей тщательностью. Я задышал почаще, встал и несколько раз прошёлся туда-сюда по комнате, разгоняя кровь и возвращая себе чувство молодости.

— Начну издалека, уж извините. Роза, скажи, что нужно для успешной продажи товаров?

— Много чего… — растерялась она.

— Согласен. Но основы всё же просты. Во-первых, надо иметь товар, интересный потребителю. Во-вторых, запросить за него правильную цену. И в-третьих, хотя немногие это понимают, у желающего купить должно иметься, чем заплатить. Вы согласны? Да, понимаю, это очевидная вещь, но о ней часто забывают.

Я улыбнулся обеим по очереди.

— Девочки, обычные продавцы просто ищут богатых покупателей. Но я у вас — не совсем обычный!

Хорошо всё же быть молодым и красивым, девчонки сами к тебе липнут и готовы согласиться, даже если ты несёшь чушь. А если ты богат и уважаем, то многие готовы простить даже солидный возраст, лысину и не менее солидное брюшко. Знаю не по себе, но среди родителей моих учеников из прежней жизни довелось такое наблюдать, школа у нас была не из последних, так что на «папиков» с женами лет на двадцать их моложе я немало «налюбовался».

Впрочем, здесь я совмещал и то, и другое, да к тому же говорил отнюдь не полную чушь, а лишь несколько необычные вещи.

— Я хочу сделать айков, а потом и другие народы вокруг более богатыми.

— Ты хочешь дать им деньги из «небесного металла» и свои яхонты? — удивилась Розочка?

— Нет! — улыбнулся я. — Ничего я раздавать не собираюсь, да и родня не позволит. Да и с «небесным металлом» не всё так просто. Мало ли, как к нему отнесётся Александр Великий? А ну как объявит «металлом богов и царей»? Нет, девочки, меновая торговля ещё долго будет оставаться основой. Людям в первую очередь нужна еда. И девять десятых времени, если не больше, они заняты именно её производством.

Дочка сонно завозилась, и внимание переключилось на неё.

— Народы станут богаче, если смогут производить больше еды, причём с меньшими затратами. И вот в этом я и хочу им помочь. Вернее, уже помогаю. Трёхполье, специальные семена для посадки, удобрения и селекция — всё это позволит больше еды выращивать. Больше и с меньшими затратами. И у людей останется больше времени на ремёсла. Зерно, овощи и изделия — это всё товары, они смогут больше менять, а значит, будут и больше покупать.

— Всё это хорошо! Но при чём тут эти апшеронцы? — первой не выдержала Роза, как более молодая.

— Всё просто! Еду мало произвести, её ещё нужно сохранить. А лучший способ для этого — засолка. Вот только соли у нас мало и она дорога. А уговорить племена с озера Урмия увеличить её производство и снизить цены до доступного уровня у нас не получается.

Как и ожидали мы с дедом и Гайком, эти… достойные дети своих предков… упёрлись как бараны.

— Поэтому я хочу нефть не просто покупать, а перегонять на месте. Примерно пятая часть её называется бензин, он лёгкий, хорошо горит и пригодится нам для химических нужд и зажигательных снарядов. Около десятой части приходится на керосин. Он просто идеален для светильников, поэтому мы будем продавать его и светильники. Спрос будет, мудрецы любят писать и читать вечерами, а богачи и аристократы — попировать. Эти светильники куда дешевле и ярче свечей. И удобнее, чем факелы.

Тут они дружно закивали. Одна явно вспомнила знакомых богачей, аристократов и философов, а другая — представила, сколько денег с них можно будет взять за столь редкий товар. Но хоть чувства снова испытывают одинаковые, уже хорошо.

— Остаток же, более двух третей зовут мазут или мазхулат. Он грязный, легко пачкается, трудно горит и неудобен для перевозки. Поэтому я планирую сжигать его на месте, выпаривая соль из морской воды. Вода пригодится нам самим, на том полуострове с ней трудности, а вот соль… Её мы будем разделять.

— Так же, как здесь, на солёном источнике? — тут же поинтересовалась Софичка. Казалось, она готова отложить ребёнка и мчаться за бумагой и пером, чтобы записать подробности.

— Нет, там состав другой. Обычной соли — чуть меньше двух третей, карбонатов почти нет. Зато много сульфатов, так что там мы тоже будем получать сульфиды и возить сюда.

Я пока что не очень понимал, какой именно сульфид выгоднее там получать. И не лучше ли вообще делать серу? Но это сейчас было не так уж и важно.

— Когда мы начнём привозить и продавать соль оттуда дешевле, чем племена с Урмии, их старейшины сами начнут бегать за Еркатами, предлагая договориться? — вопрос Розочки был явно риторическим. Тем не менее я поцеловал её, показал, как горжусь такой умницей-женой, и лишь после этого всё же ответил:

— Именно! В этом и замысел. Из воды этого озера соль, соду и сульфаты получать куда проще и выгоднее, солей в них раз в десять-двадцать больше. Причём мы готовы эту соль чистить. Так всем выгоднее, даже этим людям, их доходы сильно возрастут.

— Глупые они! — припечатала младшая с категоричностью юности. Гречанка же, куда больше повидавшая в этой жизни, лишь улыбнулась, но не с превосходством, а, скорее, жалея «сестренку». Ведь жизнь избавляет нас от иллюзий достаточно болезненными щелчками.

— Для получения соли на Урмии мы будем использовать большую часть бензина. — продолжил я. — Потому и металлические бочки. Нефть-то, на самом деле, можно возить и в дубовых, просто погоду надо выбирать спокойную, когда нет сильной качки.

— При чем тут качка? — снова заинтересовалась подробностями Софочка. Она даже переложила дочку в колыбель, чтобы сесть поближе.

— В сильную качку доски бочек слегка и ненадолго расходятся, и нефть просачивается, — пояснил я. — А бензин с керосином просачивались бы вообще всегда.

— Погоди-погоди! — вдруг затрясла головой Розочка. — То есть, мы будем покупать нефть, чтобы почти сразу её сжечь и получить соль? А соль ты намерен продавать недорого, чтобы богаче стал народ нашего царства? Мне одной кажется, что это звучит, как бред?

— Да, это поймут немногие! — согласился я. — Поэтому остальным я этого и не рассказываю, только вам двоим. А родичам я напоминаю о том, что у нас будет куча сульфатов, много бензина для зажигательных снарядов и нашей химии, а главное — такие прекрасные товары, как керосин и светильные лампы.

В конце концов, в XIX веке мазут вообще сливали в овраги, а бензин отдавали на условиях «берите даром, лишь бы вывезли». И ничего, керосин окупал всё! А тут у нас будет дополнительный и немалый доход от соли. Да и резервные источники сульфатов не помешают, мало ли, как повернутся дела в будущем.

Но главное — я не врал девчонкам. Я уверен, хоть и не могу этого доказать, что доступ населения к дешевой соли достаточно быстро увеличит и покупательную способность местного населения.

— К тому же, мы не собираемся на этом останавливаться! — напомнил я. — Полис в дельте реки Ра, фактории по берегам Восточного моря, всё это даст нам кучу дополнительной шерсти. Причем платить за них мы сможем всё той же солью. Прикиньте, бесполезный мазут мы разменяем на шерсть, а точнее — на хорошо продаваемые крашеные ткани и изделия из выделанной кожи.

Тут девчонки переглянулись и фыркнули, оценив этот трюк. Потом Розочка ненадолго задумалась и вдруг звонко расхохоталась. Отсмеявшись, она поделилась причиной:

— Я вспомнила, что в дельте Ра живёт народ, называемый астурохани. Представляете, если и они потребуют полис своим именем назвать? Это же что получится?

— Астрахань[8]! — произнёс я, слегка обалдев от этого «привета из будущего».

Не знаю, что их рассмешило, то ли это название, то ли мой вид, но они долго ещё хихикали, обнявшись, потом даже поцеловались по-сестрински и… В эту ночь мы впервые спали втроём. Но подробности вас совершенно не касаются!

Статы изменились незначительно: к «вещам, признанным полезными» добавились нефть, бензин, керосин и мазут.

Примечания и сноски к главе 21:

[1] Песня из фильма «Гардемарины».

[2] Куджи стал царём в 325 году до н. э., и в реальной истории тоже выступил союзником царя Кавказской Иберии, добиваясь объединения колхов и усиления царской власти.

[3] Агапетос — мужское имя, на древнегреческом означает «любимый».

[4] Имеется в виду Кавказская Албания, располагавшегося на левобережье Куры, и представлявшая из себя союз 26 племён, говоривших на различных языках лезгинской ветвинахско-дагестанской семьи. Наиболее многочисленным были албаны, давшие название царству. В реальной истории царство оформилось лишь в I веке н. э.

[5] Калос Лимен — полис, расположенный на территории нынешнего пгт Черноморское. Основан в VI веке до н. э., к текущему моменту романа захвачен Херсонесом Таврическим.

[6] Имеется в виду Волга. Точно известно, что во II веке её так называл Клавдий Птолемей. Автор вынужденно исходит из гипотезы, что он не был первым, просто до нас не дошло упоминаний об этом.

[7] Бартер (от англ. barter — товарообмен, меновая торговля) — форма торговли, при которой происходит прямой обмен товарами, услугами или активами без использования денег.

[8] Клавдий Птолемей Александрийский (II век н. эписал: «около реки Кубани, на пространстве обширных степей, обитал в древности народ астурохани (аскуракани), и теперь Астрахань имя сего народа поныне сохраняет». В литературе встречается и другое написание имени этого этноса — азтураканы или азкураканы. Если учитывать эти данные, то получается, что в реальной истории ойконим Астрахань существует не менее двух тысяч лет. Но волей автора его ГГ с соратникам построят Астрахань еще на половину тысячелетия раньше.