Война, торговля и пиратство…

Глава 6

«Улыбка Тихеи»[1]

— И-и-и-р-раз! И-и-и-р-раз — задавал ритм гребной указчик. Шли быстро, но не на пределе — восемнадцать гребков в минуту.

— Так и не отдохнули толком! — вздохнул кормчий. — Что за дела такие — пять дней на берегу — и снова в рейс?

— Не ворчи, Борода. Удачу надо хватать за хвост, не мешкая. Сам видишь, как мы после прошлого рейса прибарахлились. Пара компасов, у всей команды — новые штаны и новомодные морские рубахи.

Рубашки и впрямь были красивы, а главное — очень практичны. Белые полосы делали носящего их заметным на фоне моря, а синие — на фоне паруса. В скрывающемся за кормой Александрополисе эта одежда стала очень популярной, едва появившись, причем среди представителей обоих полов. Правда, красавицы старались дополнить наряды красными лентами или пояском такого же цвета. Но позволить себе это пока могли только самые состоятельные, да и то не все. Продавались такие ленты только в недавно открывшейся лавке «Роза Еркатов», а туда кого попало не пускали.

Впрочем, для команды Рыжего сделали исключение. И не только в этом: перед отплытием Рыжий получил статус полноправного гражданина, а его гортатору, навигатору и кормчему[2] обещали присвоить таковой по возвращении из следующих рейсов. По одному за раз, а порядок люди Еркатов предложили определять по жребию. Почему названия эллинские? Так мода такая, чтобы Великому Александру и его приближенным потрафить. Ведь и порт — тоже на греческий манер назван.

А идея со жребием Вардану понравилась. В результате в первом рейсе каждый будет надеяться, что повезёт именно ему, вот все и будут стараться, как смогут. Да и во втором — стараться будут, как минимум двое.

А что же дальше? А с третьего раза старание несколько ослабеет, но зато появится навык. Что даже более важно.

— Тесно стало! — заметил Борода.

И не поспорить. Сорок два пассажира, дополнительные припасы для них и снаряжение, которое пригодится на берегу, товара в этот раз захватили совсем немного, всего около полусотни талантов.

— Зато нам же проще! Еркаты этих колхов подрядили, теперь они соль собирать станут. А мы — только возить! По два-три рейса в месяц делать сможем. И с каждого серебро в кошель капает, — не согласился капитан.

— Это да! Если выдержим, то с такими темпами через год любой из матросов гражданство города получит. Я смогу дом в городе построить, с таверной и лавкой. А ты — так и особнячок. Хотя… О чём я говорю? Какой год? Представитель Еркатов несколько раз повторил — соль эта только в холода выпадает.

— Тогда колхи её со дна будут черпать. И прожаривать. В таком виде она и на жаре может годами лежать, так что довезём, не волнуйся.

— Да я и не переживаю. Это те, кто помоложе, ворчат, мол были лихими бродягами, товар острым железом добывали, а теперь даже не купцами стали, а перевозчиками. А по мне, так оно даже и лучше, что мы соль, дрова и припасы возить будем. Риску меньше, а навар — вернее.

Вардан подумал, потеребил свою огненно-рыжую шевелюру и выдал:

— Это, кормчий, оно пока спокойнее. Еркаты ведь не зря требовали про место, откуда мы соль возим, не трепаться. Вот увидишь, появятся ещё любопытные. Для начала проследить постараются, а если не получится — могут и на абордаж взять, чтобы аккуратно поспрошать без свидетелей.

— Думаешь?

— Большие деньги, Борода, просто так не платят.

— Помнишь, капитан, как-то на привале Руса нам сказочку рассказал. Там много волшебства и говорящий кот, который носил сапоги? — хитро спросил Полуперс.

— Про Маркиза Кара-Баса? Помню. Странное имя у хозяина того кота было. Маркиз! Да и прозвище тоже. А ты к чему об этом вспомнил?

— А мы как в той сказочке, куда не сунемся, натыкаемся на стройку, начатую для айков. Склады, новые пирсы, рынок… Даже участок под кладбище уже выкупили. Шесть кораблей на верфях — тоже для их Корабелов строятся. А на окраине — несколько больших мастерских, что телеги новые строят.

— А как можно строить старые, интересно? — хохотнул Волк.

— Зря смеёшься. Устройство у них новое. Колёса большие, широкие, с железным обручем. Оси из железа, чтобы большую нагрузку нести. И подшипники — не из дерева, а дерево с бронзой. Но главное — там их упругая сталь используется. Рессора, называется. Чтобы не так трясло.

— Такая телега должна стоить как две обычных, — задумчиво протянул Мгели.

— Как две с половиной. Но и везти может вдвое больше. И быстрее. И служит дольше. Какой вывод?

— Они расширяют торговлю даже быстрее, чем мы предполагали. Ну что же, надо и нам ускориться.

— Что ты имеешь в виду, командир? — тихо спросил Боцман, третий и последний участник беседы.

— Придётся нам оставить Полуперса здесь. Купит капелею[3] в дальнем конце порта, она не так уж и дорого должна стоить. Опустит цены на еду и выпивку, наймёт хорошего повара и симпатичных флейтисток. Играть разрешит. Три самых верных пути сделать моряка или торговца разговорчивее — добрая выпивка, бабы и игра. Он предоставит их все.

— Ты прости, Савлак, но я не похож на человека, у которого есть деньги даже на недорогую капелею. Городские власти сразу заподозрят во мне бывшего пирата или чьего-то шпиона. А если я ещё и цены опущу, а еду и выпивку буду продавать качественные… Это же верный путь к разорению! Так что…

— Ничего! Мы сделаем так, что вопросов о том, откуда у тебя деньги, никто не задаст! — хитро подмигнул капитан «Звезды».

Подарки судьбы всё не прекращались. Помимо компрессора и теплообменника эребунская родня нам отгрузили пару комплектов тонких и длинных пил. Лесопилка становилась всё реальнее. Если авторы «попаданческого» жанра не врали, скоро дефицит досок у нас исчезнет. А это — корабли, дома, сараи, мебель и… бочки.

Да, обычные дубовые бочки. Виноматериала-то для кагора у нас хватало, дуба с Кавказа теперь тоже приходило много, не успевали пилить. А ведь в дубовой таре, если меня не обманывала память, настаивают не только кагор, но и портвейн, коньяк и кальвадос.

Кто-то, конечно, спросит: «Серёга, зачем тебе эти крохи? На одной краске ты будешь иметь на порядок больше!» Я и не спорю. Вот только в моей памяти живы восьмидесятые, когда за хорошую выпивку можно было достать и получить то, чего не купить за деньги. Стать эксклюзивным производителем элитного алкоголя — верный путь для налаживания контактов с царедворцами и военачальниками, крупными чиновниками и мелкими царьками.

Напитки же подешевле, вроде кагора и крепленого пива помогут нам открыть свою сеть заведений в оживлённых местах водных и сухопутных путей. А это — неплохая база для сбора информации, причём она ещё и прибыль давать будет!

И в довесок ко всему, родичи подарили нам сверлильный и два токарных станка — один — по дереву, другой — по металлу.

Но, к сожалению, у всего есть оборотная сторона. Пусть лесопилкой, станками и новой универсальной печью с предварительным подогревом воздуха занимались другие люди, но и совсем отстраниться я не мог. А ведь оставалась ещё школа, натаскивание трёх девчонок, выученных Софией, которые должны были заменить её на время отсутствия, выделение примесей из свинца, выделение серебра, подготовка запаса реактивов…

И — хит сезона — производство вишнёво-красного красителя. Сейчас он, если пересчитывать на прибавку в цене тканей, продавался почти по цене серебра по весу. Весомый аргумент, чтобы не пренебрегать производством.

И тем не менее я выкроил часок, чтобы провести ещё один эксперимент

— Что ты делаешь, любимый? И что это так кисло пахнет? — ласково спросила София, мышкой юркнувшая в мою… да, пожалуй, это уже можно назвать лабораторией. Есть печь, газовая горелка, вытяжной шкаф… Ну и что, что тяга в вытяжном коробе создаётся специально растопленной печью? Вытяжка-то есть? Вытяжной шкаф имеет опускающуюся остеклённую створку, как и положено. Есть несколько термометров, приличный набор посуды и реактивов, точные весы и даже искусственное освещение.

Для двадцатого века слабовато, конечно, а вот для начала девятнадцатого — вполне приемлемо.

— Заканчиваю получать уксусный уксусный ангидрид[4], — начал отвечать я по порядку. — А кисло пахнет потому, что сначала я получал ледяную уксусную кислоту. Да и сейчас хлороводород выделяется. Этого даже работающая вытяжка полностью не скроет!

Она кивнула, хотя явно поняла не всё. Пока что никому из моих помощников уровень образования не позволял понять химию на уровне формул. Сейчас даже для самых продвинутых это была, скорее, поварская книга, полная рецептов. «Берёте 2 крупных свеклы, 1–2 морковки, 3–4 картофелины среднего размера…» и так далее. Как получить некоторые реагентов она уже могла объяснить по памяти. Для гораздо большего числа у неё имелись записи. Но вот глубинную суть я только готовился объяснять.

— Кстати, видишь, хлороводород прекратил выделяться?

Действительно, через ёмкость с концентрированной серной кислотой просочились два последних пузырька и на этом — всё.

— А хлорид фосфора в колбе остался. Это значит, что реакция завершена, уксусной кислоты там не осталось… Знаешь, родная, выйди на пару минут, сейчас тут будет вонять куда сильнее. А тебе в твоём положении…

Скоро уже пять месяцев, живот был уже более, чем заметным, и мне не хотелось вредить здоровью ни будущего ребёнка, ни его матери. Двух минут мне, разумеется, не хватило, но уже через пяток я вышел к ней в коридор.

— Подождём, я там окно открыл, пусть проветрится.

Мы немного поговорили о планах, а потом вернулись в лабораторию.

— Смотри, родная. В колбе у меня порошок салициловой кислоты…

— Это же лекарство?

— Всё верно. Лекарство и реактив для получения фиолетовой краски. Но сейчас я проведу реакцию с уксусным ангидридом и получу… — я немного затянул паузу, интригуя её, и завершил: — Лекарство и реактив для получения фиолетовой краски!

Глаза и ротик у неё округлились, как у обиженного ребёнка.

— Я не шучу, родная. Ацетилсалициловая кислота — тоже лекарство. Просто лучше и качественнее. Она устойчивее к хранению и нагреву[5]. Кстати, и краситель из неё отличается теми же качествами. Но главное — в другом!

— И в чём?

— Она замечательно снимает похмелье[6]!

Этот вечер в капелее «Приют усталого путника» запомнили надолго. Да что там в одной капелее, легенды об этих событиях годами повторяли все горожане.

Начиналось всё обыденно для портового заведения, пусть и самого приличного из них. Одна из весёлых матросских компаний, неплохо выпив и закусив, попросила вынести им игральный столик. Во время игры напитки обычно текут рекой, да и после неё — тоже. Проигравшие заливают рану от удара судьбы, выигравшие — отмечают улыбку Удачи, да и флейтисток награждают, не скупясь[7]

Поэтому просьбу удовлетворили, не споря. Столик был украшен резьбой с изображениями Гермеса[8] и пожеланиями удачи. Согласно обычаю, каждый игрок использовал свой набор игральных костей, но не запрещалось и использование чужого.

«Свои» кости позволяли опытным игрокам добиваться чуть лучших результатов, а право на использование чужих — бороться с мошенничеством, вроде утяжеления одной из сторон.

Около часа игроки до напряженно метали кости, то взрывались воплями при очередной удаче — своей или противника. И вдруг из угла для почётных гостей раздался раздражённый бас, перекрывший общий гомон:

— Что, Рустам[9], ты так и не внял моим предупреждениям? Опять обдираешь мою команду?

— Они у тебя уже большие мальчики, Алкей. И сами могут решать, играть им со мной или нет. Но я вижу, и они не вняли твоим предупреждениям!

— А я настаиваю, чтобы ты никогда больше не играл с моей командой! Мне надоело, что потом они плетутся ко мне и хнычут, что остались без гроша и без одежды.

— Хочешь, чтобы я оставил их в покое? — подбоченился Полуперс. — Ну что ж, есть верный способ. Обыграй меня! И я не только отдам тебе проигранные деньги, но и принесу клятву, что впредь — никогда не стану играть ни с одним из них.

Тут уж даже совсем посторонним людям стало ясно, что спор этот — давний, как, впрочем, и неприязнь между этими здоровяками.

— Что? С тобой? В кости⁈ Я ещё не сошёл с ума меряться с тобой удачей!

— Хорошо, давай в нарды. Там важна не только удача, но и ум, которым ты постоянно хвалишься.

Бородач покраснел от ярости, но отступать не стал.

— Хорошо! Три партии, каждая — по десять шекелей. Хозяин, тащите столик сюда и принесите побольше светильников, я не хочу играть в полутьме! И пусть принесут доску для нард!

Пока прислуга таверны исполняла эти требования, спорщики, их команды и прочие наблюдатели перешли в новое место, отведённое для игры, и оговорили правила. Особенно — в каких случаях выигрыш удваивался или учетверялся.

— Начали!

Первую партию выиграл Полуперс, вторую — Алкей. А вот третья шла драматически. Соратник Волка ухитрился в самом начале запереть фишки противника, и в результате завершил игру с учетверенным выигрышем.

— Нет, постой, Рустам! Куда ты собрался? Я хочу отыграться!

— Не было такого уговора! — зашумела команда «Одинокой звезды». Но команда противника поддержала своего капитана, являвшегося по совместительству и владельцем судна.

— Хорошо! — согласился удачливый игрок. — Но по тридцать шекелей за партию!

— Полтора дарика? — неуверенно переспросил грек, но, увидев, что его соперник готовится покинуть капелею, хлопнул ладонью по столику и громко прокричал:

— Согласен! Три партии?

— Давай пять, чего уж там…

Время летело незаметно, хозяин таверны даже отпустил флейтисток, всё равно никто их не слушал.

— Удвоим ставки? — через некоторое время предложил Алкей. Полуперс только кивнул в ответ, и игра продолжилась.

— Прости, Алкей, но у тебя больше нечего ставить. А ставки товарами я не приму!

— Не-ет! Эй, хозяин, есть тут менялы поблизости? Мне нужна ссуда под залог товара!

— Это же порт! — улыбнулся тот. — Через два дома лавка Еркатов.

Казалось, после увеличения ставок Тихея заколебалась, кому из двух соискателей выказать своё благоволение. А Гермес равно покровительствовал торговцам, игрокам и пиратам, причём его выбор всегда был непредсказуемым.

— Предлагаю утроить ставки! — хрипло предложил Алкей ещё час спустя.

— Ты понимаешь, что при известной удаче всё может решить одна партия?

— Я этого и хочу! Либо я верну своё, либо всё потеряю.

— Ну что же, это твой выбор!

Некоторое время партия шла в полной тишине, но при удачном броске «морского волка» со «Звезды Таврии» взревели все. Этому мастеру игры снова удалось «запереть» противника. После этого борьба шла лишь за то, с каким коэффициентом продует грек. Но Полуперс не оставил ему шансов, и, как и предупреждал, буквально «раздел».

— Уважаемый! — обратился он после этого к представителю рода Еркатов, отделяя от выигрыша небольшую кучку серебряных монет. — Не могли бы вы принять это на сохранение? А то я пьян, и боюсь не сохранить свою удачу.

Получив положительный ответ, он обратился к хозяину капелеи, отдавая ему отложенную кучку серебра:

— А на это — пива всем гостям! Крепленого! И закуски! Я угощаю! Выпейте все за милость Гермеса и Тихеи!

С прошлой главы статы пополнились ледяной уксусной кислотой, ангидридом уксусной кислоты и ацетилсалициловой кислотой (она же — аспирин и основной компонент «Алкозельцера»).

Примечания и сноски к главе 6:

[1] Тихея (Тихе, Тюхе) — богиня удачи у древних греков.

[2] На древнегреческих судах гортатор — заведовал гребцами и руководил греблей, иногда имел в подчинении от одного до трёх гребных указчиков. Кормчий — управлял судном и парусами. Навигатор отвечал за ориентирование на местности и прокладку курса. «Однорогий тур» умел ходить не только вдоль берега, и потому навигатор ему требовался.

[3] Капелеи (καπηλεια) — питейные заведения в Древней Греции. Обычно к вину подавали и обильную закуску. Нередко там можно было послушать девушек-флейтисток. Далее по тексту капелеи иногда будут называться «тавернами»

[4] Ледяная уксусная кислота имеет концентрацию не менее 99 %. Реакция получения безводной уксусной кислоты: 2 CH3COONa + H2SO4 = Na2SO4 +2 CH3COOH далее кислоту очищают от примесей перегонкой. Реакция получения ангидрида уксусной кислоты:

8 CH3COOH + PCl5 = H3PO4 + 5 HCl + 4 (CH3CO)2O

[5] Собственно, именно поэтому у нас используют для лечения аспирин, а не полученную гораздо ранее салициловую кислоту.

[6] И является основным компонентом знаменитого антипохмелина «Алкозельцер».

[7] Если у кого-то создалось впечатление, что флейтистки — лишь эвфемизм для проституток, спешу развеять это заблуждение. Нет, они именно услаждали слух гостей своей игрой. Разумеется, возле питейных заведений порта ошивались и дамы иного рода, но они старались не привлекать внимания.

[8] Гермес — в древнегреческой мифологии бог торговли и счастливого случая, хитрости и воровства, юношества и красноречия. Покровитель не только глашатаев, послов, пастухов, путников, но и разбойников. И, что более важно в данном случае — игроков.

[9] В романе «Профессия — превращатели!» упоминалось, что настоящее имя Полуперса — Рустам. Но его редко так называли, поэтому он спокойно продолжил им пользоваться в Трапезунде.