Война, торговля и пиратство…

Глава 3

«День рожденья — грустный праздник!»

Вопреки ожиданиям, новый корабль для Савлака Мгели получил имя, не имеющее «волчьих» мотивов. Его пентеконтера романтично именовалась «Звездой Таврии».

— Эллины считают тавров единым народом, но это не совсем верно[1], — задумчиво произнёс Волк, потягивая неразбавленное винцо. — В Сигнальной бухте живут три разных рода, и их наречия достаточно сильно отличаются. Мне кажется, дольше всех там живёт род Медведей. Потом появились Быки, а самыми последними — Дельфины.

— Всё это очень интересно, — проворчал Йохан. — Но не кажется ли тебе, что у нас сейчас есть более животрепещущие темы для обсуждения.

— Напротив, я убеждён, что сейчас нет ничего важнее. Дело в том, что рода эти невелики, и в погоню за вами отправились почти все боеспособные мужчины Дельфинов и Медведей.

— Вот Всевышний их и наказал! — злорадно заметил Длинный[2]. — Раз ты чтишь дельфинов, нечего нападать на корабль с его именем.

— Может быть, ты и прав, — согласился Боцман. — Вождём этого племени был тот крикун, который со мной спорил. Он жизнью заплатил за свою ошибку. А вот за что досталось Медведям?

— А за компанию! — хохотнул Савлак. Дождался, пока окружающие отсмеются этой немудрёной шутке, и продолжил: — Важно другое. Племена эти издавна не особо дружили между собой. И теперь лишь одно из них сохранило свои силы.

Тут он прервался, глянул на связанного предводителя Медведей, усаженного неподалёку от них.

— Как думаешь, вождь, что ждёт ваших женщин и детей? И, кстати, как к тебе обращаться? Имя у тебя есть?

— Для чужаков у вождя только одно имя — Медведь. Так и зови. А насчёт будущего… Ты же не с целью поиздеваться спросил, верно? Командир, расставивший нам ловушку, слишком умён, чтобы спрашивать об очевидном.

— Хорошо, спрошу про другое. Сейчас впереди идут три ваши миопарона. Лодки волочатся за ними на буксире, скорость мала, издалека ясно, что команды на вёслах неполные. Рядом еле ковыляет наш «Дельфин». К тому же к берегу они вернутся не через три-четыре часа, как ожидалось, а почти через восемь. Что подумают наблюдатели на берегу?

Пленный задумался, а потом криво усмехнулся.

— А ты хитёр, Волчара! Все решат, что погоня была неожиданно долгой, а бой — тяжелым. Оттого и сняли людей из лодок, а часть вёсел пустует. Но никто не встревожится. Это — море, в нём бывает всякое.

— Согласен. А если они увидят, что ваши корабли преследует моя «Звезда»?

— Прикинут скорости, — недолго думая, ответил вождь. — Если решат, что ты догонишь слишком рано, побегут к Быкам. Дескать, выручайте, а то совсем без добычи останемся.

— И что решит главный Бык?

— Да нет у них главного! Прежний вождь помер недавно, а нового Совет Старейшин выбирает. Три кандидата, а «мышиная ладья» у них всего одна. Вот и остались дома. Только самые жадные до боя к нам на лодках присоединились. Нет, не знаю я, что они сделают… Может, жребий кинут, а может, что и дома останутся.

— Ну, вот и поглядим! — выдал свою фирменную ухмылку Волк. — Нам никакая добыча лишней не будет. Ты знаешь, во сколько нам эта красавица обошлась? Ливанский кедр, корпус покрашен свинцовым суриком, чтобы днище не обрастало, лучшая парусина… И куча лака ушла на защиту деревянных деталей.

При этом Волк умолчал, что часть лака они припрятали и использовали для снаряжения зажигательных снарядов. Он понятия не имел, из чего Руса делает эту густую и весьма горючую массу, да и услышь он слова «спирт», «ацетон» и «нитроцеллюлоза» — всё равно не понял бы. Но именно благодари им, Механику удалось выиграть критические десятки минут. Попытки тавров уйти были обречены на провал. Как и говорил Кесеф, с попутным ветром даже «желторотики» догнали пиратов, пытавшихся убежать.

— Не волнуйся, вождь, мы помним правила. На пиратов грекам и прочим гостям Херсонеса охотиться можно. Но за нападения на селения тавров будут мстить все племена. Мы не тронем вашей бухты. Больше скажу — мы готовы отпустить ваших мужчин за выкуп. Прежние-то налёты у вас были удачными, верно? А значит, и серебро где-то припрятано. Вот и договоримся. Но ваши корабли, уж не обессудь, мы продадим в другом месте. Херсонесу не нужны под боком пираты, которые охотятся на его гостей.

— А если пираты будут охотиться где-то подальше? — уточнил Медведь, будто расслышав какой-то намёк.

— На таких гражданам Белого Города наплевать! — довольно улыбнулся Мгели. — Хоть прямо в их гавани останавливайся и добычей торгуй!

И подмигнул коллеге, оказавшемуся менее удачливым.

Никогда раньше не понимал людей, не считающих дни рождения праздником. Мне кажется, что это — верный признак того, что в своей прежней жизни я был счастлив. В этой — моё пятнадцатилетие тоже отмечали весело и с размахом, это был настоящий триумф, не только мой, но и всего рода Еркатов — и Речных, и даже Долинных.

Нет, сейчас праздновали ещё шире, вот только… Ребята, ну пожалели б вы меня, а? Рана подживает, рубец зудит, ходить трудно… И сам я в этом турне выложился по полной. Один только торг с Рыжим занял три дня и вымотал мне всю душу. Больше суток он торговался только за сумму. Едва я облегченно выдохнул, как начали обсуждать порядок выплаты: размер аванса, сколько из них серебром, а сколько — товарами? И, разумеется, какими именно… Кстати, он с удивившим меня здравомыслием просил выплатить аванс товарами, имеющими спрос у степняков, живущих вокруг залива. Крашеные ткани, сласти и спиртное.

На закуску же, во время обратного пути неожиданно ударила оттепель, пришлось бросать сани и ехать верхом.

Вы спрашиваете, и что с того? Сразу понятно, что вы — закоренелый горожанин, видевшего лошадей только на экране и в цирке, дитя мегаполисов и асфальта. А опыт повреждений организма у вас включает только шрамы от операций да порезанные при чистки картошки пальчики! Ну, вот и припомните, как вы берегли пострадавшую часть тела, как спали только на другом боку и старались, не дай Бог, не зацепиться за что-нибудь и не потревожить рану.

А мне пришлось срочно изобретать стремена, чтобы хоть как-то перевести большую часть нагрузки на ноги и не тревожить многострадальный афедрон. Да, как ни удивительно, стремян тут ещё не знали, вот и пришлось прогрессорствовать[3]…

Разумеется, на скорую руку ограничились палками и… Нет, отнюдь! На самом деле — кожаными ремнями. К счастью, от Александрополиса до заброшенного свинцового рудника[4] добрались всего трое суток, там слегка отлежался, руководя плавками, а потом — снова в путь.

Домой прибыли за трое суток до праздника, так что спокойно полежать тоже не дали. Я уж всерьёз задумался о том, чтобы передвигаться на носилках, животом вниз, но дед не позволил.

— Терпи, Руса. Мы многое сейчас можем себе позволить, но только не быть смешными! — твёрдо сказал он.

Вот и пришлось, сдерживая стоны, разъезжать верхом, руководить, лично готовить фейерверки. А также рассказывать сказки, вести занятия в Школе и прочая, прочая, прочая…

Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я с трудом дождался той стадии пира, когда виновник торжества может тихонько ускользнуть. Софию удалось сплавить в спальню ещё раньше.

— Прими моё почтение, Савлак. Так красиво подловить таврских пиратов — это надо суметь! Четыре корабля, четыре лодки, десяток дюжин рабов — это знатная добыча для такого короткого рейда! — Тит причмокнул губами и отхлебнул из кубка. В этот раз он принимал главу «стаи» в своей усадьбе. — А уж то, как ты сумел продать пленников их собственным родам — вообще шедевр!

— Отпускать пленников за выкуп — это обычная практика! — пожал плечами Волк и закинул в рот несколько засахаренных вишенок. Он недавно открыл для себя, что именно так, под вино, разбавленное соком граната, хуразданские сласти шли особенно хорошо.

— Согласен. Но получить за раненных пленников в полтора раза больше, чем стоит здоровый раб — это надо суметь!

— Я просто сыграл на их страхах. Эти три рода издавна враждуют между собой. И каждый опасался за судьбу близких в том случае, если выкупятся только другие роды.

— И в результате они выложили не только всё золото и серебро, но и драгоценности, подаренные ими своим женщинам! — расхохотался Синопский. — Говорю же, удачно ты это проделал! Считай, две трети затрат на «Звезду» и её команду мы уже вернули.

— А я всегда тебе говорил, что грамотно организованное пиратство — куда выгоднее торговли.

— А что ж ты раньше не организовал? — попытался подколоть компаньона хозяин дома.

— Раньше у рода Еркатов не было их гениального Русы! — серьёзно ответил тот. — Чтобы организовать грабёж, надо иметь, что именно грабить. И это затерянное в горах племя айков создаёт нам целый поток ценных товаров и денег.

Он закинул в рот дольку засахаренного персика, прожевал и с удовольствием запил.

— Причём заметь — одно к одному! Ради их товаров армянский царь дал добро на улучшение дорог от Трапезунда до Александрополиса, а это улучшение заставило царя царей Александра Великого перенаправить этим путём значительную часть своих трофеев.

— Но ты же не думаешь грабить и его? — с лёгким испугом уточнил Тит.

— Ты пойми, не так важно, что намерен делать я. Их всё равно будут грабить. Те же тавры. Или колхи. И македоняне не будут знать, кто именно это сделал. А значит что?

— Не можешь предотвратить — возглавь?

— Именно! Гнев Александра и, что важнее, его соратников и придворных, всё равно будет обращён на всех «ловцов удачи». Поэтому глупо отказываться от этой части добычи. И мы не откажемся! Так ведь, Тит?

— Всех денег не украдёшь… — кисло ответил тот.

— Но стремиться к этому надо! — с хохотом закончил цитату Савлак.

— Замри! Так и лежи! — потребовала моя красавица. А как ещё прикажете мне лежать? На спине — больно, на животе — эрекция мешает. Спиной к ней поворачиваться тоже не хочется. Если состояние здоровья не позволяет мне активно предаваться утехам плоти, так хоть глаза и руки порадую. Вот и получалось, что самое то сейчас — на правом боку валяться.

— Погоди-ка!

Софочка выскользнула из моих объятий и повернулась ко мне спинкой.

— Вот теперь — действуй!

— Но как?

— Как в той забавной истории, что ты мне рассказывал — медленно и печально! — прыснула она.

— Подведём итоги. Хорошая новость в том, что печи переделывать не надо. Соединения цинка и так оседают на стенках печи и в трубе. Просто чистить надо почаще и собирать белый налёт, а не выбрасывать, как раньше.

— Это мы легко организуем! — кивнул Ашот. — Ради серебра Арцаты даже особо на доле с доходов от него настаивать не будут, за так отдадут.

— А вот это — лишнее! — твёрдо заявил я. — Партнёрство у нас долгое, мои дети будут считаться внуками Главы их рода. Не стоит обманывать их по мелочам, это аукнется в будущем.

— Ишь ты, как заговорил! — делано восхитился дед. — Не забыл, что со старшими беседу ведёшь? Хочешь, чтобы я тебя палкой по заднице отходил?

— Нет, по заднице нельзя! — улыбнулся я. — Иначе до свадьбы зажить не успеет. Я же понимаю, что ты не станешь портить такое важное для Рода событие!

— Понимает он! — довольно проворчал Гайк, пряча улыбку в бороде. — Умный стал!

— Это вы, родичи, проповедей в вашем Храме предков не слушали! — усмехнулся Ашот. — Даже у нас в Эребуни всем рассказывают, что предки с Русой не только знаниями делятся, они и ума ему добавили. Но у вас…

Это да, наша пещера предков выросла пусть в небольшое, но полноценное святилище, с постоянным святилищем.

— Вчера приехал этот, как его… Тёзка мой, Проникающий-в-суть-вещей. Вы бы послушали, какую проповедь он закатил. Руса и такой, Руса и сякой. И стремена он изобрёл, и урожаи увеличил, и войну выиграл. Причём, похоже, в одиночку!

Тут дядя Мартика захохотал, не в силах сдерживаться.

— А вот зря ты смеёшься! — серьёзно оборвал его дед. — Я ведь примечаю. Как медь в листы катать — Руса от себя предложил. И как трубы из полученных листов делать.

— И с плёнками этими тонкими, что для голубиной почты, тоже на предков не ссылался! — присоединился Гайк.

Это да, наша бумага всё еще была слишком толстой, голуби могли утащить только небольшие листки. Вот я и поэкспериментировал. Молол бумагу в пыль, смешивал с нитролаками и давал высохнуть. Не сразу удалось так подобрать состав лака и основу для напыления, чтобы пленка была тонкой, прочной и легко отделялась. Но теперь мы производили некоторое подобие фотопленки, только непрозрачное, чтобы можно было писать с обеих сторон. Достоинств у этого материала было много: лёгкий, может сворачиваться в компактный рулон, не рвётся, но главное — с него легко стирались надписи воскового карандаша! Поэтому использовать каждый рулончик можно было многократно

— Ну, внучек, поведай нам, что ты ещё такого от себя предлагал?

Пришлось изобразить, что в ране кольнуло, и скоренько соображать, что мне выгоднее — признаваться или нет?

— Идею с цементом предки подсказали! — протянул я. — Но мы не осилили, как они это называли, «размол клинкера». Очень уж он твёрдый. А идею сталь в листы катать вообще Мартик с Ашотом предложили…

— Зато ты подсказал, как сделать так, чтобы валки не ломались! — тут же вмешался эребунский родич. — Мне племянник всё рассказал. От себя, получается, подсказывал? Да не тушуйся ты! Сработало, хоть и не очень хорошо. Если нагреть сталь до жёлтого каления — прокатывается. Правда…

— Что? — тут же вцепился в него я, требуя подробностей.

— За один проход лист получается примерно на одну тридцатую тоньше делать, не больше. И после четырёх-пяти проходов на металле образуется наклёп[5]. И дальше утоньшать лист у нас не получается.

— То есть, всё зря? — расстроился я.

— Ничего не зря! Ковкой можно только очень неровное полотно получать. Потому его и делали толстым и коротким. А прокатка металл выравнивает. Так что прав ты, заготовки под пилы и косы так лучше делать. По весне, как водяные колёса заработают, сможешь свою лесопилку запускать.

Тут он повернулся к обоим моим дедам и уточнил:

— Только учтите: насчёт досок — мы в доле!

Времени на то, чтобы послушать проповедь Следака у меня не нашлось, но я ничего не потерял. Во-первых, мне пересказали её минимум трижды, а во-вторых, он сам заявился навестить раненого.

— И нечего хихикать! — оборвал он мои шутки. — Во-первых, все мои похвалы тобой, парень, полностью заслужены. А во-вторых, пользу от притока прихожан в пещеру не только наш Храм получает, но и ваше село. Люди приезжают, останавливаются на постоялом дворе, ходят по мастерам и покупают их продукцию.

— Не только по мастерам! Староста уже и лавку для приезжих открыл. Там чуть подороже, зато всё в одном месте купить можно!

— Тем более! Но я не о том. Просьба у нас к тебе. Видишь ли, Храм сейчас проповеди строит на том, что предки не просто тебе нечто тайное открыли, но и ума добавили…

— Ага! Через задницу! — не утерпев, заржал я. — Колышком. Знаешь, как я после этого поумнел?

— Знаю! Или ты думаешь, что у меня ранений не было?

— Извини! — ответил я, оборвав неуместный ржач.

— Ума при этом у многих прибавляется. Да и вообще, зря, что ли, детей именно по заднице шлёпают? — подмигнул он. — Нет уж, в том великая мудрость предков, парень, ум через задние ворота вгонять!

Я промолчал, будучи не в силах понять, шутит он или излагает доктрины их Храма.

— Но тебе мы предлагаем другой путь. Как ты смотришь на то, чтобы в Армавире учить не только царских детей, но и тех, кого Храм отберёт? Желающих учиться «у того самого Русы Ерката» много нашлось.

Вот тебе и на! И что мне делать? С одной стороны, это работает на свёрстанные мной планы. А с другой — опять по краю ходить. Мало ли, какие религиозные доктрины я, сам того не ведая, задену со своим атеистическим мировоззрением. Так что… Впрочем, тут есть привычный путь.

— Сам я не возражаю, Ашот! Но согласуйте это со старшими родичами.

— А что ты делаешь? — выпалил Торопыжка, влетая в комнату, постепенно становящуюся моей лабораторией.

Пацан в своём репертуаре. Впрочем, его понять можно: на рудник и в Александрополис я их с Сиплым не взял, к фейерверки тоже готовил без них. Соскучился он!

— Подарок для Розы, ей на днях четырнадцать исполняется, — ответил я, поглядывая на то, как идёт реакция. Наконец-то у меня имелся цинк, вот я и восстанавливал свой нитрозофенол, ту самую лимонно-жёлтую краску, которую получил самой первой.

Паренёк уставился на колбу. Цинк и серная кислота взаимодействовали, выделяя пузырьки водорода, а это многих завораживает. Избыток водорода я аккуратно сжигал, но это была побочная реакция, главной же целью было получение парааминофенола, а для начала — его сернокислой соли[6]. Когда раствор в колбе обесцветился, я его слил и начал гасить содой. Потом снова слил раствор аминофенола и выдохнул.

— Половину дела, считай, мы уже осилили!

— Руса, а ты уверен, что стоит дарить то, что так пахнет?

— Ты прав, не стоит. Но аминофенол — лишь промежуточный продукт. Ничего, погоди немного, ещё несколько стадий, и ты ахнешь!

Тут я мечтательно зажмурился и продолжил:

— А главное — ахнет Розочка! И все её подруги. От зависти, разумеется!

И подумал: «Пусть хоть она Дню рождения от души порадуется, раз у меня не получилось!»

Статы изменились незначительно, добавился парааминофенол.

Примечания и сноски к главе 3:

[1] Этническая принадлежность древних тавров не ясна. Тавры не были самоназванием, это имя дали им древние греки. Некоторые исследователи считают, что они говорили на реликтовом индоарийским языке. Один древний автор тверждает, что их язык был идентичен языку готов. Автор своим произволом решил, что это — конгломерат народов.

[2] Напоминаем, Йохан Кесеф — по происхождению иудей, и, соответственно, верит в Единого Бога, монотеист.

[3] Насколько удалось выяснить автору, предположительно стремена изобрели в Китае, в 322 году до н. э. Древнейшее из сохранившихся стремян датируется 302 годом до н. э.

[4] Напоминаю, в романе предполагается, что в древние времена могли открыть и разработать какую-то из жил Гладзорского полиметаллического месторождения, часть жил которого выходит на поверхность. Основные металлы — свинец, медь и цинк. Находится примерно в 30 км. южнее оз. Севан.

[5] Как объяснил автору знакомый материаловед, уплотнение поверхности при прокате называют нагартовкой. Но Ашот прав, наклёпом это тоже можно называть.

[6] Реакции получения аминофенола: 1) O=N-(C6H4)OH + 2 Zn + 3 H2SO4 = H2O + 2 ZnSO4 + (HSO4)- NH3±(C6H4)OH2) (HSO4)- NH3±(C6H4)OH

2) 2 ZnSO4 + 2 Na2CO3 + H2O = (ZnOH)2CO3 + 2 Na2SO4 + CO2

3) 2 (HSO4)- NH3±(C6H4)OH + Na2CO3 = Na2SO4 + CO2 + H2O + NH2(C6H4)OH