Война, торговля и пиратство…

Глава 15

«Мудрая жена устроит дом свой!»[1]

Даже при скудном свете лампы одного взгляда на Софочку хватило, чтобы понять: она права, отходят воды, и процесс, что называется, пошёл. Даже поговорка такая есть: «Родить нельзя погодить!»

На какое-то время не только я, но и мужчины постарше впали в ступор. Гайк метался перед старшим братом и уговаривал выпить водички, Виген суетливо пытался помочь Аждааку присесть, а я — застыл столбом и зачем-то пытался пересчитать срок беременности Софии в недели. Получалась то ли тридцать третья, то ли тридцать четвёртая. Ну и что толку мне от этого знания, спрашивается?

И тут моя Розочка проявила себя во всей красе. Мигом послала одну из своих девчонок за Анаит, велев передать, что Софочка рожает. Затем подошла ко мне, обхватила мои щёки ладошками, повернула голову к себе и, дождавшись, когда я сфокусирую на ней взгляд, сказала: «Софией женщины займутся, там ты всё равно не поможешь! Надо стариков спасать. Помнишь, ты мне по приезде склянку показывал, говорил, что от сердца помогает?»

И всё, ступор отступил. Я помчался в нашу комнату. Так, где она, склянка эта? Да вот же она! 5 %-й раствор нитроглицерина в этаноле, в будущем — это один из способов хранения концентрата. Но чистом виде даже такое применять нельзя, отравлю стариков к чертям! Да я и не для лечения хранил, а так, на случай, если потребуется немного пироксилина приготовить.

Ничего, сейчас разбавим… Где тут у меня спирт? Вот он! Искать мерную посуду времени не было, разбавил до 1 %-го на глаз. Вот, теперь — это уже лекарственная форма. Пара капель на кусок сахара или на полстакана воды. Только вот сахара у меня нет, да и воды в походном наборе не нашлось. Ничего, там разбавлю! Успеть бы только…

Лекарство помогло. Гайк взял себя в руки и отправил обоих стариков в постель, пусть отдохнут. Нас же с Розой не менее жёстко отправили ещё хотя бы пару часов побыть с гостями.

— Обычай такой! — сурово ответил он на мой лепет, дескать, все уже упились и отсутствия молодой пары не заметят. — Вот и посидите за столом со всеми. А то, что молодая жена — другая, ты прав, уже и не заметят… Да и всё равно ночь на дворе, голуби спят…

— Иди, говорю, и не спорь с дедом! — повысил он голос, видя, что я никуда не спешу.

— Хорошо, дедушка! — согласился я. — Но если будешь писать письмо без меня, запроси подробностей. И пусть в Храм предков за помощью обратятся. Попросят на помощь Ашота Проникающего-в-Суть-Вещей. «Ищейки» наши хороши, но они обычные следы ищут. А он часто то замечает, на что другие ине смотрят.

— Иди, говорю! — рассердился он. — Мал ты ещё старших учить, без тебя догадались!

— Мы, Тит, после дела распределились. Те из тавров, у кого раны было не скрыть, они с нами пошли. И наоборот, я в их экипажи наших добавил. Тех, кто не самый приметный и от них видом не особо отличался. Они шли спешно, и в море вышли ещё когда наш отряд только к городу подходил. Ну, мы отошли чуть подальше и к ним перебрались.

— Это понятно! Миопароны[2] ходко идут, вы вместо пары часов минут за сорок добрались.

— Не только в этом дело, — поморщился Волк. — Тавры наследили изрядно. На месте боя осталось три десятка их трупов, а опознать тавра по одежде и снаряжению — не проблема. К тому же, их «мышиные ладьи» вообще нечасто в Трапезунд заходят, обратили на себя внимание. Это я ещё не говорю о том, что они спозаранку из города свалили, пусть и группами, а вернулись всей толпой уже под вечер. Тут кто угодно сообразит, что они серебро и украли.

— Погоди-ка, я не понял… Все поймут, что караван они ограбили, а ты оставил след от них к своей «Одинокой Звезде»⁈ — выпучил глаза Синопский.

— Да ничего подобного! — запротестовал Мгели. — «Звезду» мы перекрасили и фальшивую вторую мачту поставили. И груз в крепость колхов мы привезли будто бы на «Красотке из Пантикапея[3]», где капитаном Одноглазый.

— Постой! Одноглазый-то пару месяцев уж, как потонул! Вместе с кораблем и командой, ты сам же мне об этом и говорил!

— Верно! Но я запретил своим людям об этом языком трепать. И тебя о том же самом просил. Так что, «Звезду» мы обратно перекрасим. А эти… потерпевшие… Пусть Одноглазого с командой ищут!

— Хитро-о-о! — уважительно протянул капитан «Чёрного дельфина». — Его-то они не найдут. А тавров?

— Они тоже хитрили. Говорили, что рядом с Пантикапеем живут.

— Ещё одно указание на Одноглазого? — ухмыльнулся Тит. — Он ведь там и базировался.

— К тому же их миопароны даже в Херсонесе особо не мелькали. Не знает их никто, кроме нас. А в ближайшие полгода они в море и не выйдут, раны будут зализывать. Потери у них большие, ещё больше раненых…

— А после?

— И после — тоже не сразу! Серебра у им отдал много, почти треть. Так что они новые корабли закажут, оружие и броню. И будут новые экипажи набирать да тренировать.

— Но рано или поздно Арцаты с Еркатами всё равно узнают, кто их ограбил. И что тогда?

— К тому времени у них будет куда больше поводов для обиды на нас, ты уж поверь! — усмехнулся Волк своей знаменитой усмешкой. — Мы ведь серебру тоже прохлаждаться не дадим. Доберём людей, кораблей… И славно погуляем. Вот только отомстить нам у них уже сил не хватит!

— Любимый, у нас нестыковка получается! — озабоченно произнесла Роза, стоило мне открыть глаза.

— Ты о чем, цветочек? — сонно пробормотал я. Заниматься делами настроения не было, вот абсолютно. Любой выносливости существует предел. Гостей на следующий день опохмелили и отправили по домам, мой дед и Глава Серебряных пережили ту ночь, а роды Софии прошли благополучно. И она, и наша дочурка, которой ещё только предстояло дать имя, живы и набираются сил.

Да и следствием по «ограблению века» занимаются настоящие профессионалы — Следак с Ищейкой. Всё, дайте хоть следующей ночью отоспаться по-человечески!

— Милая, позволь мне ещё хотя бы ещё пару часиков подремать! — жалобно простонал я. — Я сейчас не в состоянии понять, о чём ты…

— Ладно, поспи. Твой завтрак сюда принесут… — согласилась она.

И всё, мира вокруг не стало, будто кто-то щёлкнул выключателем.

— Так в чём там у тебя нестыковка, родная? — гораздо охотнее осведомился я, приканчивая последний шмат уже остывшего жареного мяса. Нет, хороший шашлык я даже холодным готов есть, но… Без глотка вина этот кусок в горло уже не полез бы. Боже, до чего же здорово быть молодым и здоровым! Отоспался, вкусно и сытно поел — и всё, как заново родился! И на подвиги тянет.

— Ты говорил, что резина получается из ацетона почти 1:1, так?

Я энергично кивнул, подтверждая. Прожевал сушёный персик и дополнил:

— А ацетон получают из ацетатов. Натрия, калия или кальция. Последний даёт самый высокий выход, чуть больше трети от теоретического.

Супруга слегка поморщилась, как всегда, когда чего-то не понимала.

— Я посмотрела таблицы, заполненные сестрёнкой. Ацетаты всё равно получаются при производстве искусственного магнетита и при получении серной кислоты. На каждый талант этих веществ — столько-то ацетата.

— Ну да. И что с того?

— Смотри сам: производство хорошей стали мы увеличиваем почти втрое…

Мне понравилось это машинальное «мы». Сталь-то производили только Речные. То есть Розочка уже привыкла, что она наша, Речная. Впрочем… И я уже считал «своими» всех Еркатов, даже далёких мецаморских.

— А количество кислоты вообще раз в десять поднимем! — подтвердил я.

— Во-о-от! А эти самые ацетаты расходуются либо на получение газа для горелок, либо на ацетон. При этом потребление газа ты не увеличиваешь.

— По возможности даже уменьшать будем, очень уж опасно с ним работать. Так что будем наращивать производство ацетона.

— Вот! А ацетон куда? Только на лаки и резину!

— Верно. На лаки уже устойчивый спрос. Резину люди пока не распробовали, но это временно. Вот начнутся снова грязь и дожди — все сразу оценят. Не волнуйся, всё продадим.

Неожиданно она наклонила головку и недовольно запыхтела, лицо её при этом начало краснеть. Я не сразу даже и сообразил, что это она злится. Нет, не злится, чёрта с два! Она — в бешенстве!

— Милый, а ты цены смотрел? В Трапезунде талант нашего лака[4] стоит около 25 шекелей. Чистый ацетон — около двадцати, от сезона зависит.

— Ну и хорошо! Это ведь, считай, отходы. А мы их по цене меди продаём! — попытался отшутиться я.

— Медь мы продаём дороже! — не приняла шутки она. — Ты цены слитков называешь, а в тонких листах она до сорока стоит! Гравюры — ещё вдвое дороже!

Это, кстати, меня поначалу удивляло. В наше время работа, особенно работа настоящего мастера или художника, стоила намного дороже материалов. Потом вспомнил, что даже в XVIII веке работа краснодеревщика, сделавшего прекрасный столик, была оценена в ту же сумму, что и пошедшие на эту работу гвоздики. И это ещё без стоимости самого дерева и лака. Так что это мы ещё хорошо устроились, дефицит сказывался.

— Хорошо, пусть так. Всё равно, больше за лак мы взять не сможем.

— За лак — не можем! — неожиданно успокоилась она. — Но дядя Изя рассчитывает, что за твою резину он возьмёт не меньше ста семидесяти. Понимаешь? Мы теряем деньги на каждом таланте лака!

Тут я не выдержал и заржал. Смеялся я долго и со вкусом, так что она успела пройти все стадии реакции — изумление, попытка понять, гнев… Остановился я только тогда, когда меня стали лупить подушкой по чему ни попадя. В конце концов я сгрёб Розочку в объятия и начал целовать, пока она не успокоилась.

— Милая моя! — нежно сказал я. — Ничего мы не теряем, ни единой медной монетки. Если надо будет, то производство ацетона мы легко нарастим. Для этого нужны только камыш, торф и серная кислота. Сырьё нас не ограничивает. Больше скажу, при этом мы заодно получим кучу дополнительного товара. Те же леденцы, например. И спирт.

— То есть, мы можем делать больше резины? — требовательно уточнила она.

— Увы, нет! — я ещё и головой покачал для усиления. — Нас другие вещи ограничивают.

— Электричество?

— Тоже нет. Я знаю несколько способов увеличить его производство. Пусть не сразу, но я с этим справлюсь. Цинк мы быстро научимся получать, а со временем я и генератор соберу… — увидел, что она снова не понимает, поцеловал и продолжил: — В общем, я знаю, как справиться с этим. И даже с нехваткой людей — тоже знаю.

А что тут, собственно говоря, знать? Новых людей мы набрали, потихоньку учили… Да и укрупнение оборудования позволяло в разы увеличить выработку с одного мастера. Восстанавливать цинк углем сразу не получилось, температура в печи 1000 градусов и выше. А он кипит при девятистах с небольшим. Пары вырывались из автоклава и тут же сгорали.

Но это решаемо. Ещё несколько попыток… Ну, десяток, в крайнем случае, и цинковая пыль у меня будет в наличии. А плавить её нетрудно. В общем, батарейки я сделаю. Можно, конечно, ацетон напрямую амальгамой[5] цинка восстанавливать, выход больше будет. Но работа со ртутью — тот ещё квест. Химиков у меня мало, а ртуть отравляет постепенно и незаметно. Нет, на фиг, на фиг! Не буду я с ней связываться!

С генератором посложнее. Пока что я так и не решил даже вопрос с созданием нормального двигателя постоянного тока. Додумался только до того, что нужно отказаться от стального якоря и организовать взаимодействие электромагнитов. В статоре, например, они будут работать в постоянном режиме, а в роторе коммутатор будет их поочерёдно то включать, то выключать, то включать, но с противоположной полярностью… То есть общая идея у меня уже имелась. Оставалось всё правильно рассчитать, изготовить комплектующие и собрать. Вот только где взять время на расчёты и эксперименты? То дорога изматывала, то свадьба, теперь вот жена родила…

— Нет, родная, единственное, что всерьёз нас ограничивает — это никель. Из него я катализатор делаю. Ну, вещество такое, которое и превращает жидкость в каучук. Только оно потом внутри остаётся.

— И много его надо?

— Не очень, примерно один талант на триста талантов резины. Но и у нас его немного. Я никель получаю, когда выделяю серебро из свинца. Примерно так же — триста к одному. Вот и получается, что резины я не могу сделать больше, чем получу свинца от Арцатов. Всё, точка. Тупик!

Розочка ничего не сказала. Только взгляд ответил: «Ты придумаешь! Я в тебя верю!»

Как будто я сам этого не хотел! Если дядя Изя прав, то никель даст нам добавочной выручки на сумму больше. чем собственный вес в золоте. Разумеется, я бы не отказался увеличить его количство!

Эх-х… Если б ещё я сам в себя так верил!

— Руса, а может химия сделать так, чтобы серебро нельзя было украсть? — нежным голоском спросила какая-то малявка.

М-да, растём мы быстро, сейчас уже только пацанов с девчонками в химиках больше сотни числится, а общее число жителей нашей слободы, если с подсобными рабочими считать, давно за четыре сотни перевалило. Не получается у меня теперь всех по именам знать, только самых старичков да ключевых сотрудников. Но сказки я при случае рассказываю по-прежнему.

— Что ты имеешь в виду?

— Бабушка мне про западных магов рассказывала. Один золотые монеты в глиняные черепки превращал и отправлял в другой город. А там другой маг произносил особое заклинание, поливал эти черепки специальным зельем, и они опять превращались в золотые монеты. Может химия так?

— Как тебя зовут, маленькая? Баграт? Любушка, получается[6]. Знаешь, маленькая, обычно магией и называют химию. Или ловкий фокус, такое тоже встречается.

Дети помладше засмеялись, в этом возрасте часто кажется смешным, если кого-то посадили в лужу.

— Но вопрос твой правильный. Об этом я и расскажу вам сказку. Однажды Сайрата Ерката позвала на помощь родня из далёкой горной страны. Они открыли у себя месторождения золота и серебра, но злой царь не разрешал добывать эти металлы никому, кроме себя…

Дальше я вольно изложил сюжет из «Анжелики». Сайрат Еркат научил родню разбавлять серебро и золото в свинце или в меди. Те вывозились за пределы царства без препятствий, а уже на территории соседней страны, где к Еркатам относились лучше, их выделяли, чеканили монету и покупали нужные родичам товары.

— Видишь, маленькая, это выглядело почти как в сказке твоей бабушки, но никакой магии не было, одна химия. Так что ты права, химия такое умеет.

— А почему тогда так не делали? Почему наш караван ограбили?

— Потому что очищать эти металлы — большой труд. Чеканить монету — тоже нелегко. Проще приставить хорошую охрану. Ясно?

— Руса, скажи, любимый…

Интересно. Я давно приметил, что после свадьбы Роза обращается ко мне по имени только в состоянии глубокой задумчивости. А так всё больше «любимый», «родной», «милый», «дорогой»… Впрочем, мне нравилось! Я и сам делаю точно так же.

— Я правильно поняла, что золото и серебро в товей сегодняшней сказке извлекали из породы свинцом?

— Ну да, порода там бедная, содержание металла низкое. А ведь им всё равно потом в свинце разбавлять. Вот они сразу сплав и получали.

Тут она прикусила мизинчик, явно задумавшись ещё более глубоко. Интересно, о чём?

— Скажи, милый, а так из бедной руды можно извлекать только золото и серебро? Или цинк с никелем тоже?

— Что? Что-о-о⁈

Чёрт! Ну и дурак же я! Ведь у нас под боком обедневший свинцовый рудник. Дед с Гайком и Исааком даже успели переоформить его на род Еркатов. Но я отвлёкся и забыл. А там ведь не только цинк остался, там ведь и никеля должно быть прилично!

— Розочка, ты — гений! Теперь у нас резины будет мно-о-го!

Статы с прошлой главы не изменились.

Примечания и сноски к главе 15:

[1] Книга Притч, 14:1

[2] Напоминаю: миопароны — другое название «мышиных ладей».

[3] Пантикапей — древнегреческий город, основанный в конце VII века до н. э. выходцами из Милета на месте современной Керчи.

[4] Поскольку лак — жидкость, в данном случае речь идет не 25 кг, а про 25 литров. Впрочем, плотность лаков ГГ соответствует ~ 0,9 кг/л, т. е. отличие не так уж и велико.

[5] Амальгамы — сплавы на основе ртути.

[6] Имя Баграт имеет и персидские, и армянские корни. С персидского переводится как «данный богом». Это мужское имя. А по-армянски это «радость любви», имя может быть и женским.