Военный инженер товарища Сталина 2

Глава 8

1944 год.

Антарктида.

За стеклянными дверями Скорцени рассмотрел ряды различных банок и колб с заспиртованными органами. Мозги, желудки, сердца, отрезанные и препарированные конечности, части пищевого тракта. Здесь были образцы всего живого на Земле, начиная от щупалец кальмара, глазных яблок обезьян, и кончая акульими плавниками, вперемешку с органами человека. Всё стояло рядами, и было пронумеровано. Попадались даже человеческие зародыши. За перегородкой стояли банки с плавающими в спирту фрагментами рук, ног, лап и хвостов.

— Это ж анатомический театр какой-то! — сморщившись, выдавил из себя обер-диверсант. — Что здесь производится?

Довольный экскурсовод-ученый в белом халате окинул руками цех лаборатории:

— Мы ориентируемся на Древний Тибет, Индию, Китай, Египет. При фараонах уже была развита технология мумифицирования, и жрецы, разумеется, с нашей точки зрения, опираясь на современную науку, пользуясь какими-то своими секретными инструментами, могли клонировать себе подобных. Сколько мы потеряли знаний и манускриптов, касательно древних цивилизаций? Взять ту же Александрийскую библиотеку или клинописи Шумеров: это же кладезь науки! Представляете объём информации? Четыре миллиарда неизученных рукописей! И это только по самым скромным подсчетам наших специалистов, сидящих годами в архивах. Так что, клоны были… уже тогда, полторы тысячи лет назад и ранее.

— И все это подо льдами Антарктиды?

— Мы сейчас находимся вот здесь, — биолог показал пальцем на одну из частей схемы. — Далее по периметру всего первого этажа идут склады и ангары. Видите разграничения бункеров? Затем медицинская лаборатория с мутантами и вот это конструкторское бюро. Заметьте, всё, что я показываю вам на левой стороне схемы — всё так же дублируется и на правой. То есть, попади мы на эту базу с другого входа, ну, скажем, не с западного, а восточного — мы точно так же оказались бы вначале в лаборатории, а потом в таком же конструкторском бюро, как сейчас. Иными словами все бункеры дублируют друг друга. Их по два на каждом этаже. Всё просто. Это сделано на случай утечки информации, а, возможно, и природных катаклизмов… да даже на случай того же пожара. Сгорит или разрушится одна сторона — всегда в запасе есть другая. Группа ученых работает здесь на левой стороне, а другая группа, независимо от первой, так же параллельно занимается тем же, только на правой стороне.

— Узнаю почерк СС, — хмыкнул Скорцени.

Барон фон Риттен с достоинством поклонился. Биолог продолжил:

— А вот здесь, на табличках — техническая характеристика комплекса. Высота или, точнее, глубина вместе с коммуникациями — 500 метров, из них 300 метров — это жилые и задействованные бункеры, площадью в четыре квадратных километра. База представляет собой квадратную пирамиду из четырёх этажей, как вы видите, уходящую конусом вглубь породы. Здесь помечено, что первый этаж, самый верхний вмещает в себя все технические цеха, сообщающиеся между собой. Дальше идёт «пульт управления». Второй этаж, уходящий под землю — это полностью жилые помещения. Вот, смотрите: по периметру идут спальные комнаты, рассчитанные на полторы тысячи человек. Там же находятся комнаты отдыха. Кинозал, библиотека, большой спортзал и даже бассейн. Здесь же на втором этаже располагается и карантинный блок, где отдыхают экипажи субмарин, пока ведется разгрузка караванов. Душевые, санузлы находятся рядом. Общая столовая и довольно большая кухня, способная за один присест накормить до трёхсот человек. Сразу за кухней находится просторный лазарет для больных. Кроме складов с продуктами есть ещё водные резервуары, кладовки для кухонной утвари, агрегаты для нагревания, и прочее оборудование.

— Погодите! — со смехом прервал биолога Скорцени. Обернулся к коменданту:

— Выходит, что, показывая фрау Кролль, нашей милой Еве, все прелести подземных комплексов, я и сам половины не знал? А еще считал себя гидом! Да тут экскурсий дней на десять, не меньше!

Показал в сторону стеклянной стены:

— А что там? Вижу, написано: «MUSEUМ».

— Перед тем комплексом будет технический цех, — пояснил ученый. — Показать?

Комендант с гостем последовали дальше.

Первое, что бросилось в глаза, был огромный непонятный агрегат, стоящий посреди зала. Он напоминал прозрачную водосточную трубу, лежащую на восьми металлических блестящих подпорках. «Труба» просматривалась насквозь. В середине прозрачной чудо-машины располагался стальной стержень, обмотанный спиральной проволокой и заземленный под нижним основанием объекта. Агрегат имел длину около десяти метров, а высотою превышал два человеческих роста.

Подойдя к нему вплотную, они смогли более детально рассмотреть начинку.

Стальные пружины, спиралевидные волокна из неизвестного материала, капсулы с бурлящей желтоватой жидкостью, люминесцентные диоды, светящиеся шары, хаотично бегающие туда-сюда по всему агрегату. Подшипники, приводящие в движение поршни и, наконец, извивающиеся зигзагообразные молнии, напоминающие лучи Николы Теслы. Всё это «дышало», светилось, вибрировало и негромко гудело мерной тихой музыкой работающих приборов. Прозрачная оболочка мелкой рябью переливалась всеми цветами радуги. От неведомой конструкции шло мягкое сияние неонового света, распространяясь по всему помещению.

— Экспериментальный образец, — пояснил биолог. — Вам, господа, эта конструкция ни о чем не скажет. Строго для специалистов. Пройдемте дальше.

Скорцени ступил в следующий зал.

Деревянные и металлические ящики всевозможных размеров были уложены штабелями друг на друга, образовывая правильные ряды, похожие на улицы, предназначенные для работы автоматов-погрузчиков. Все ящики, контейнеры, боксы и коробки были пронумерованы особым шифровым кодом, имея в себе информацию о содержимом той или иной секции.

Скорцени подошёл к ряду запыленных коробок, задрал голову вверх и прочитал первый же попавшийся ящик, имевший на боковой стороне символ нацистской свастики:

— «Вековой старец». Полагаю, картина?

— Не совсем так, — лукаво прищурился фон Риттен. — «Вековой старец» — это не что иное, как Ковчег Завета!

Скорцени присвистнул:

— Так вот ты где, дружочек находишься! Тебя по всему миру уже несколько десятилетий ищут.

Ящик был запаян со всех сторон, имел в длину около пяти метров и в высоту превышал рост человека. Под ним лежали такие же коробки из дуба и красного дерева.

— Последний раз Библия упоминает о Ковчеге в связи с пророком Иеремией, — прокомментировал фон Риттен. — Он спрятал его в какой-то пещере, а вход забросал камнями. Затем эта пещера была утеряна людьми, а вместе с ней канул в Лету и сам Ковчег. Его после филистимлян искали и вавилонцы и Атилла и Наполеон и, собственно, наш институт Аненербе. Теперь он у нас.

Кивнув, Скорцени перешел к следующему стеллажу, где на переднем плане выделялся весьма длинный, но низкий ящик.

— Копьё Судьбы, — доложил биолог.

— Знаю, — подмигнул коменданту Скорцени. — Лично привозил его нашему фюреру.

— А историю его помните? — лукаво спросил комендант. — Могу освежить память.

— Валяйте. Буду признателен.

— Когда казнили Иисуса, центурион Лонгин избавил Спасителя от мучений, пронзив его вот этим копьём. С тех пор его принято называть Копьём Лонгина или, если быть ближе к народу — Копьём Судьбы. Сам центурион после казни сразу же обратился в христианство, а Копьё Судьбы потом передавалось по наследству. У каких только великих людей оно не побывало, включая даже Карла Великого. По преданиям, этот франкский король в восьмисотом году нашей эры стал императором, как раз благодаря Копью Судьбы. Династия Каролингов долгое время владела реликвией, но после смерти Карла Великого в 84-м году империя распалась, и Копьё Лонгина кануло в Лету. На протяжении тысячи лет его пытались найти чуть ли не все великие полководцы своего времени, поскольку считалось, что Копье делало своего владельца непобедимым и, имевший его, мог править всем миром. Красивая легенда, не правда ли? Поэтому его искали и римский император Константин Византийский, который в 1453-м году погиб при обороне Константинополя от турок; и Наполеон, где бы он не находился в своих походах; и Атилла — он знал о его чудодейственной силе и пытался всеми способами завладеть святым копьём. И спасибо вам, что нашли столь драгоценную реликвию.

— Все на благо Германии. Мои люди нашли и щит Македонского, и меч короля Артура.

— Да-да. Все это здесь. Переправлено караванами субмарин.

— Святой Грааль тоже сюда доставили?

— Именно так.

— Мне помнится, я его едва вырвал из рук францисканцев.

— Да. Я слышал. Сюда тоже доходят слухи о ваших подвигах, дорогой Отто.

— А это картины? — остановился Скорцени у соседних стеллажей.

— Яволь. Так точно, мой господин, — ответил экскурсовод-биолог. — Ящики с названиями говорят сами за себя: Рембрандт, Рубенс, Рафаэль, Караваджо, Сезанн, Моне, Эль Греко, и далее.

Спустя несколько минут они подошли к последнему большому сектору, где располагались ящики одинакового размера, уложенные впритык друг на друга.

— Вот и последний сектор…

На первом ящике из красного дерева, под черным орлом и свастикой, посередине трафаретом были выдавлены три буквы: «BIS», и номер «B425». Их были сотни и сотни.

— Позвольте представить вам Золотой Запас нашего рейха! В ящиках — золотые слитки всех европейских банков во времена их оккупации, — высокопарно заявил комендант.

— «Поезд-277» тоже здесь? — Скорцени с любопытством посмотрел на фон Риттена.

— А где ж ему быть, дорогой Отто? Вашими трудами. «Поезд Функа», как мы его называем. Двадцать четыре вагона, доверху забитых переплавленными брусками с символами «Deutsche Reichsbank». Вес каждого слитка составляет ровно двенадцать с половиной килограммов.

— Верно. Тут дополнить могу уже я. По указанию Бормана, ювелирные мастерские Зальцкаммергута работали круглосуточно, отливая из золота всё, на что способна фантазия человека: ломы, багры, строительные крюки, сковородки, даже железнодорожные рельсы. Потом это всё красилось соответствующим цветом, и шло по накладным как кухонная утварь или предметы подсобного хозяйства. Золото и бриллианты Борман обозначил как статью расходов, а эти слитки объявил неприкосновенным запасом. Банки Нидерландов, Бельгии, Австрии, Чехии, Дании и Франции, половина запаса Польши — всё попало к нам в руки. Из одной только Чехословакии мы вывезли 104 тонны золота. Не забывайте и концлагеря. В Освенциме за четыре года «насобирали» более восьми тонн золотых зубов, которые потом переплавили в слитки. Часть переплавленных зубов находится сейчас в этих ящиках. Кроме Освенцима ещё Дахау, Треблинка, Бухенвальд, Равенсбрюк. Добавьте сюда золото части Белоруссии, Украины, России, стран Прибалтики.

Размеры Золотого запаса рейха действительно поражали. И пока за ним гонялись все институты Европы, люди Бормана тайно переправили его в Антарктиду. Обер-диверсант на прощанье пожал руку биологу. Тот отвесил поклон.

— Всегда рады вашему обществу. Вашими трудами здесь и накоплены все эти богатства.

— Спасибо. Полагаю, посторонним, в том числе фрау Кролль вход сюда заказан?

— Увы, да. Корпус с мировыми реликвиями и золотым фондом пока не подлежит огласке.

— Я понимаю. Ничего страшного. Все в порядке. Это я на тот случай, если Ева будет просить показать ей это крыло шахт.

И подмигнул фон Риттену. Оба знали, что штат ученых не имеет представление, что собой представляет чета супругов Кролль. Для них Ева была просто немкой, по каким-то соображениям доставленная сюда, в Антарктиду. Измененная внешность самого фюрера не позволяла им усомниться. Всем было объявлено, что супруги Кролль из ведомства Бормана. Комендант лично следил, чтобы не произошла утечка информации.

— А как насчет тех узников и рабочих, что бурят тоннели, прокладывают шахты, строят подземные верфи? — покидая блок реликвий и артефактов, поинтересовался Скорцени. — Они-то где обитают?

Фон Риттен отправил биолога назад, в лабораторию, и вез сейчас своего коллегу по эскалаторной ленте. С охотой ответил:

— Весь штат обслуги Базы-211 располагается в правом крыле штолен. Там и бараки со столовыми, и технические узлы, и коммуникации. Две тысячи рабочих рук. Плюс медицинский персонал. Еще две сотни специалистов ухаживают за оранжереями, теплицами, а есть и аквариумы. Там тоже задействованы отдельные трудовые группы. В совокупности все это представляет просто-таки огромный конгломерат Нового Берлина во льдах континента.

— Бесспорно, все поражает! Я, оказывается, показывая фрау Кролль начинку комплексов, и половины не видел. Еще же есть пекарня, морозильные склады, ангары, цеха и десятки мастерских.

— Все верно, дорогой Отто. И вся наша махина продолжает строиться. Жаль, что прерваны сообщения караванов с Европой. Русские у стен Берлина, а мы здесь, по сути, считаемся автономным государством.

— Ну, вы хватанули! Государством! — хмыкнул Скорцени.

— А что? Когда Берлин падёт — а он падёт, несомненно, судя по сводкам — все бразды правления нового рейха будут идти отсюда.

— Хм-м… — вторично хмыкнул Скорцени. — А вы правы, пожалуй. Вот и главу рейха сюда переправили. Наши бонзы в столице знали, куда запрятать наци номер один.

И подмигнул с хитрецой. Фон Риттен был давним другом, поэтому понимал без слов. Оба вышли в гущу мелькающих вагонеток. Кругом кипела работа. Бурили, сверлили, прокладывали штольни. Прощаясь с комендантом, Скорцени пожелал всего наилучшего.

— В итоге буду докладывать Борману, что супруги Кролль благополучно разместились здесь, под вашим крылом и протекцией. А своему шефу Гиммлеру обращу внимание на срочное возобновление караванов. Пусть с Канарисом и Дёницем ломают головы, как продолжать доставлять сюда рабочие руки и грузы.

— А как насчет тех русских пленников? — уже махнув рукой в прощании, вдруг вспомнил фон Риттен.

— Вот потому и отбываю на материк, — пожал плечами Скорцени. — Видимо, моим шефам я нужен по каким-то причинам.

— Уверен, вы справитесь! Хайль Гитлер!

— Хайль Гитлер!

Спустя шесть часов, главный диверсант третьего рейха отбыл секретным маршрутом с подводной верфи Базы-211. За собой он оставлял полностью автономный конгломерат с десятком тысяч обитателей того гигантского во льдах комплекса, который уже сейчас, в конец сорок четвертого года именовался Новым Берлином.

Курс секретной субмарины лежал к континенту Европы. Там его ждали. Там ему предстояла новая работа. Фюрер остался под крылом коменданта. Скорцени теперь был спокоен.

А между тем Густав Фридрих Кролль, он же глава третьего рейха, он же в недавнем прошлом наци номер один, сидел у себя в мастерской. Блонди — овчарка Гитлера — примостилась в ногах. Фюреру только что доложил адъютант, что Отто Скорцени отбыл тайным маршрутом на материк. Ева успела поблагодарить их друга за проведенную экскурсию, а сам Гитлер перед этим отдал устные распоряжения Борману с Гиммлером. Отдельным текстом шли указания Дёницу, отдальным — Канарису. Это был тот самый узкий круг, кто знал, где находится фюрер.

— Что там у нас, милый? — взяла Ева в руки чертеж. — Снова проекты верфей, заводов, ангаров? А когда будут парки, аллеи, скверы, сады?

— Будут, мой ангел, будут и бассейны и парки. Мы построим здесь в Антарктиде настоящий подземный мир! Отсюда пустят корни новые поколения нации!

Фюрер сел на любимого конька. Речь распалялась. Безразлично — слушает один или тысячи. В такие мгновения Гитлер входил в кураж исступления. Брызгал слюной, кривился гримасами, вскидывал жесты. Метаморфоза перевоплощения из инженера ведомства Бормана в прежнего властелина половины Европы была налицо. В дверях показался личный врач. Ева скосила глаза на супруга, давая понять, что пришло время применять препараты. А Гитлер вещал:

— Отсюда мы двинемся вновь! Мы возродимся! Мне доложили, что в саркофагах заморожен новый генетический фонд нации. Сейчас мы в укрытии, но время настанет!

Отбросив холст с чертежами, фюрер стал лихорадочно мерить шагами кабинет мастерской.

— Новые поколения, разморозившись, заполнят наши ряды ветеранов. Пусть пройдет год. Пройдет два. Пройдет даже три! Но мы возродимся!

— Мой господин… — приблизился врач. — Вам пора отдохнуть. Эти эскизы, — обвел он рукой холсты с чертежами, — отнимают у вас массу сил.

— Он прав, дорогой! — в унисон поддержала супруга. — Пойдем, погуляем. Отто Скорцени показал мне столько всего любопытного! Здесь, во льдах, столько прекрасного!

— Где комендант? — внезапно осунулся Гитлер.

Приступ прошел. Он безвольно обмяк. Тело конвульсивно дернулось. Ева стерла остатки слюны в углах рта. Придвинула поднос с препаратами. Горстью в стакане лежали таблетки.

— Мне нужен фон Риттен! Позовите его, — голос фюрера стал каким-то безликим. — Только он может воплотить все идеи, что я начертил. С его помощью мы построим…

И снова пошел полный бред. Уже тише, почти бормотанием.

Спустя несколько секунд фюрер уснул.

Ему снилась новая нация. Ему снился возрожденный Новый Берлин.