Военный инженер товарища Сталина 2

Глава 2

1944 год.

Декабрь месяц.

Антарктида.

Скорцени подмечал все, что входило в сферу его деятельности. Великий фюрер прибыл на ледяной континент инкогнито, и обер-диверсанту рейха требовались все усилия, чтобы Гитлера знали здесь под именем Густава Фридриха Кролля. Именно так теперь величали главу нацистской Германии. Об этом знали три человека во всем подземном Новом Берлине: фон Риттен, Скорцени и комендант Базы-211 — не считая, разумеется, прислуги и охраны самого фюрера.

Скорцени подмечал каждую мелочь. Производил проверки штата обслуги. Ограничивал территорию, где мнимый герр Кролль мог дышать ледяным воздухом подземных тоннелей, не выходя пока на поверхность. Там были сплошные снега, разломы торосов и одинокие льдины вершин Антарктиды. Ева Браун изъявляла желание бросить взгляд на пингвинов, но Скорцени отговорил ее на первых порах. Необходимо было хотя бы полгода соблюдать строжайшую тайну. Её супруга ищет полмира. Ищут союзники, ищут русские, ищут евреи.

— Не имеет смыслы выходить на поверхность, — отговаривал Скорцени молодую женщину, ставшую супругой «наци номер один». — Пингвинов я вам покажу и здесь, под землей. В прорытых колодцах, в амфитеатрах ледяных пещер, здесь созданы оазисы с дикой растительностью. Собраны звери со всех континентов. Будем считать, фрау Кролль, что во льдах Антарктиды создан некий Инкубатор всего живого на Земле. Семена и растения, споры грибов и лишайников, всех тварей по паре, как в библейском ковчеге.

— А что, есть и жирафы? — наивно изумлялась глазами новоявленная фрау Кролль. — И страусы из Африки? И обезьяны?

— Из Африки пока нет, — парировал обер-диверсант. — Нет и слонов с жирафами. Они попросту бы не влезли в трюмы подлодок. Но коллекции пополняются с каждым прибывшим караваном. Специальными платформами сюда скоро будут доставлены и носороги, и слоны, и другие крупные звери. А пингвинов я могу вам показать хоть сейчас.

Прогуливаясь среди верфей подземных бурильных колодцев и шахт, под личной охраной фюрера, Скорцени проводил экскурс супруге Кролль под толщами льдов.

А посмотреть было на что…

— Где-то тут подо льдами присутствуют фермы, верфи, ангары, заводы, — разъяснял он, ведя под руку. — Продукты производятся уже автономно, плюс доставляются подлодками из Латинской Америки, Южной Родезии. Из оккупированной Чехословакии, когда база только строилась, сюда доставлялся уран, из Норвегии тяжёлая вода, из Сенегала компоненты распада атомной реакции. На заводах Пенемюнде изготовлялись части к летающим дискам, а на подземном заводе Дора производились агрегаты для бурения льдов. Всё это вывозилось затем субмаринами — целыми караванами — вместе с молодыми людьми обоего пола, для развития будущего генофонда четвёртого рейха. Под нами находятся целые подземные аэродромы с самолётами мессершмитт-115, реактивными Ме-262 и фокке-вульфами.

По словам Отто Скорцени сюда прилетала любимица фюрера, пилот Ханна Райч.

— Я знаю её, — морщилась бывшая Ева Браун, а ныне фрау Кролль. — Рыжая бестия, как у нас прозвали столь опромечтивую женщину.

Скорцени прятал улыбку. Проводил экскурсию дальше.

К 1942-му году, по словам обер-диверсанта, здесь, на Земле Уилкса, и на противоположном побережье Тихого океана, на Земле Элсуэрта, работало уже около десяти тысяч человек, меняясь и потом тайно истребляясь гестапо. Узники концлагерей после завершенной части работ расстреливались прямо здесь, благо, что хоронить просто не было необходимости. В вечных льдах находили расщелины и сбрасывали замёрзшие трупы внутрь. Сюда в Антарктиду, как он уже говорил, шли караваны с едой, одеждой, техникой, семенами для оазисов, скотом и консервированными овощами. Это два года назад. Позже здесь возвели под землёй птицефабрики, фермы, оранжереи. Назад в Германию отправлялись полезные ископаемые.

— Пять тысяч квадратных километров оазисов с плодородной почвой! Мы кормим сами себя. Постоянных жителей сейчас около двух тысяч. Физики-ядерщики, ракетостроители, химики, биологи.

К 43-му году, по его словам, в карстовых пещерах было завершено строительство верфи для налаживания выпуска субмарин. Отныне полярные нацисты не зависели от Большой Земли и Европы в целом. Они могли штамповать свои подлодки здесь, подо льдами, вдалеке от всей цивилизации. Во льдах расположились девять научно-исследовательских предприятий наподобие комплексов в Пенемюнде, которые занимались разработкой летающих дисков.

— Летающих дисков? А что это такое? — интересовалась Ева.

— Если мне будет дозволено вашим супругом, герром Густавом Фридрихом, я поясню. А пока это секретные разработки наших ученых.

Рассказывал дальше, водя ее по пирсам с тоннелями. По бокам суетились рабочие. Были и женщины из команды обслуги, поэтому появление здесь во льдах женского пола ни у кого не вызывало внимания. К тому же, если учесть, что Скорцени выбирал намеченный загодя маршрут, где их никто не мог узнать: ее по фотографиям, мелькающим в германских изданиях, а его — по знаменитому шраму через все лицо от уха до подбородка.

Сам Гитлер в образе герра Кролля в этот момент предавался утехам — любимому занятию живописи. На время отойдя от политических дел и от ужасов Восточного фронта, поручив руководство Берлином Гиммлеру и Борману с Дёницем, он с вожделением рисовал архитектурные проекты будущих застроек Антарктиды. Скорцени — свой человек. С ним Еве безопасней всего. Пусть наслаждается экскурсиями.

А Скорцени делился с фрау Кролль, подводя к очередным огромным железным дверям:

— Пока мы лишь находимся, так сказать, в предбаннике, в одном из технических ответвлений. За дверями расположены помещения техобработок, склады, цеха, лаборатории. А это уже зона нахождения технического персонала, иными словами — охрана, уборщики, технари, инженеры, подсобные рабочие. Ещё не элита, не ученые, не цвет нации. А уж там, — указал он на рукава шахт, — за этими техпомещениями находится и сам гигантский подземный город под названием Новый Берлин. На нескольких ярусах, этажах и сегментах. Разбитый на сектора и районы. Уходящий вглубь вечной мерзлоты на сотни и сотни метров. Раскиданный под землей на десятки километров, с такими же ответвлениями тоннелей.

Ева потрясенно все слушала, впиваясь глазами в чудеса ледяного подземного мира. Примечала. Охала по-женски: Новый Берлин! Новая Швабия! Здесь? В Антарктиде?

— Так точно, моя госпожа! — по-рыцарски отвечал Отто Скорцени. — Сейчас под нашими ногами ведутся бурильные работы, прокладки шахт и колодцев. Строятся магистрали и парки оранжерей.

Он подвел Еву к смотровой площадке, отеленной от нижних ярусов прозрачным сферическим куполом. Отсюда, с высоты двадцати пяти метров, фрау Кролль могла видеть, что происходило под ее ногами, на нижних этажах. Бросив взгляд вниз, онемела. Возглас восторга и потрясения сорвался с накрашенных губ.

Огромный, просто гигантский по своим размерам зал, больше похожий на крытый стадион и разделенный на несколько секторов, предстал перед ней. Она уже успела после душа поужинать в общей столовой прислуги — но эта, вторая столовая поражала своей грандиозностью! На движущихся по кругу раздаточных лентах стояли всевозможные блюда со свежими салатами, разнообразной едой и закусками. По словам Отто, здесь можно было выбрать что-то из итальянской кухни, французской, русской — ставь себе на поднос и отправляйся к свободным столикам, которых в помещении было не менее сотни. За одними уже отужинали, к другим только подсаживались. Обслуживающего персонала видно не было, очевидно, они находились за стойками и в посудомоечных помещениях. Матросы субмарин и рабочие техники просто ели, затем оставляли подносы с посудой на такой же автоматической ленте, и те заменялись чистыми, как на конвейере. Всё было автоматизировано по последнему слову техники. От обилия блюд глаза просто разбегались! И всё это было предоставлено обычным инженерам, матросам, конструкторам, техникам — казалось, и не было никакой войны, ни в Европе, ни на Восточном фронте. А ведь там голодали…

В середине просторного помещения стояли бильярдные столы, вперемежку со столиками на четыре-шесть человек для игр в преферанс, шахматы и другие настольные игры. За столиками сидели и листали журналы несколько техников штата обслуги. Кто крутил рулетку, кто расписывал пульку, кто катал шары, а кто просто бесцельно прохаживался туда-сюда от скуки. Зал гудел множеством голосов, был наполнен табачным дымом, и повсюду слышался смех. Вот уж поистине райский уголок, отметила про себя Ева Кролль. Пир во время чумы. В мире идёт война, а здесь настоящий сад наслаждений. В вазах стояли зелёные кусты и высокие фикусы, кое-где виднелись тропические пальмы. Чувствовалась циркуляция теплого воздуха, где-то играла возвышенная музыка Вагнера, столь любимая фюрером, а в дальнем конце первого сектора, возле стойки бара скучковалась небольшая группа офицеров с бокалами и рюмками в руках.

— Фонтанов не хватает, — вздохнула потрясенная Ева. — Вот была бы потеха! Пальмы, кипарисы и фонтаны. Как в снах моей юности.

Скорцени скромно улыбался. А Ева смотрела, поглощая глазами весь этот рай подо льдами.

В общей столовой находились не менее двухсот матросов, прибывших с караваном субмарин, что доставил Еву сюда. Остальные облюбовали себе занятия по своим вкусам. Кто копался в библиотеке в другой секции комплекса Базы-211, кто отправился на просмотр фильма в один из двух кинозалов; некоторые просто не успели еще выйти из душевых с бассейном — даже отсюда был слышен их плеск, а некоторые занимались в тренажёрном зале или играли в волейбол. Объединяло всех, пожалуй, только одно. Никто и не думал отходить ко сну. Всем матросам подлодок хотелось ухватить кусочек краткого безмятежного состояния, когда над тобой не свистят бомбы, не командует начальство, и ты находишься в состоянии блаженства — редкой фазе крайнего душевного подъёма во время войны.

Отто Скорцени ввел фраУ Кроль на ленту эскалатора. Он мягко покатил потрясенную Еву по прозрачной шахте, с высоты которой она могла наблюдать. На минуту остановились, нажав кнопку тормоза. Под собой, под ногами, стоящими на прозрачном толстом стекле, она увидела следующие ярусы и сегменты. Сейчас под ней располагался спортивный комплекс. Он представлял собой такое же обширное, с высокими потолками помещение, где упражнялись и играли в волейбол с десяток-другой матросов из разных экипажей каравана. По всему периметру зала были расставлены тренажёры, штанги, гири, и другие спортивные приспособления, начиная с турников, и кончая канатами, свисающими с потолка. Обрамляла всё это великолепие беговая дорожка, шириной в четыре полосы.

— О, дева Мария! — захватывало дух женщины. — И это всё подо льдами Антарктиды?

— Так точно, мадам! Это всё части Нового Берлина, строительство которого ведется с тридцать девятого года.

Потом эскалатор спустил их в библиотеку. Ева более детально осмотрелась — здесь уж точно была ее стихия. Будучи воспитанной в элитной германской семье, она с детства обожала любые книги, что попадались ей в руки. Громадное помещение делилось на несколько секций. Очевидно, здесь была только малая часть выставленных на стеллажах книг — остальные безмерные запасы, по всей видимости, находились на нижних этажах книгохранилищ. Архивы ломились от собранных по всему миру изданий всех веков, наций, народов.

Посреди зала располагалась читательская комната с двадцатью-тридцатью столами, за которыми сидели несколько человек, обложенных книгами. Лежали несколько свитков, скрученных в рулоны с палочками сургучных печатей.

— Здесь вы найдёте всё о Древнем Риме, Древней Греции, Индии, Китае, Вавилоне, Месопотамии, Персии, — пояснял Скорцени в качестве гида. — О цивилизациях Шумеров, Ацтеков, Инков, Майя. О фараонах, цезарях, тамплиерах, крестоносцах, Иерусалиме.

Ева округляла глаза, следя за рукой экскурсовода в образе обер-диверсанта рейха. Тот жестом охватывал стеллажи:

— Философия, астрология, алхимия, магия, мистика. Труды Канта, Шопенгауэра, Спинозы, Сенеки. Аристотеля, Бруно, Галилея, Левенгука, Ломоносова, Дарвина. Так же, всё, что касается космогонии и космографии. Физики, химии, инженерии, медицины, биологии, анатомии. Эвклид, Геродот, Гершель, Паскаль, Да Винчи, Ньютон… недавние братья Райт и Эйнштейн. Есть даже работы Николы Теслы. Всё в оригиналах, собранных по всему миру с различных музеев и хранилищ. Исключения составляют лишь Александрийская библиотека — по известным вам причинам, на архивы Ватикана и библиотеку Конгресса США наша сфера влияния не распространяется.

— Фу-ух! — выдохнула Ева, вытирая испарину на лбу. Глаза ее горели азартным огнем и разбегались в разные стороны от такого великолепия. Они проходили по узкому коридору между стеллажами, и Скорцени невозмутимо показывал рукой направления, снабжая жесты краткими комментариями.

— За этой стойкой начинается художественная литература. Карл Мэй, Вальтер Скотт, Фенимор Купер, Омар Хайям, Чарльз Диккенс, Виктор Гюго. Есть Чехов, Толстой, Достоевский, Пушкин. Бальзак, Дюма, Смоллет, Свифт, Стивенсон. Из недавних авторов — Герберт Уэллс, Гейне, Кафка. Есть даже писатели, новейшие, недавно изданные и ещё не слишком знаменитые. Наши архивы и хранилища постоянно пополняются, и с приходом очередного каравана оседают в подземных складах. Многие выставляются сюда на полки, но основная часть находится под землёй. Вот и ваш караван доставил сейчас целый контейнер литературы. Сейчас, в нижнем этаже у вас под ногами идёт сортировка и классификация произведений, начиная от глиняных клинописей шумеров, египетских манускриптов, кончая изданиями последних лет.

Ева вздохнула от счастья вторично совсем невпопад взъерошив прическу. Она попала в самый настоящий книжный Эдем. О большем и мечтать было сложно!

— А там что? — спросила она, указывая на дальний угол помещения, где столики были огорожены передвижными ширмами. На каждом стояли катушечные магнитофоны с наушниками. За одним из столиков сидел знакомый по подлодке мичман и, не снимая наушников, махнул приветственно рукой. Затем закрыл глаза и погрузился в себя.

— Это записи оркестров, пианистов, скрипачей со всего мира, — с охотой поделился обер-диверсант, поскольку сам был истинным ценителем музыки. — Фонотека, восстановленная благодаря нашим специалистам. Все великие композиторы к вашим услугам. Чайковский, Моцарт, Паганини, Бах, Россини, Бетховен, и прочие. Наш любимый Вагнер, столь ценимый фюрером. Из исполнителей — Мария Каллас, Шаляпин, Карузо, русская Вера Давыдова и современный Пётр Лещенко, тоже из русских. Отдельная коллекция, как книг, так и записей наших с вами соотечественников находится по ту сторону стеллажей, — он указал рукой на внушительные полки с книгами и катушками в коробках. — А здесь оперы. Щелкунчик, Кармен, Аида, Спартак. Произведения: Болеро, Реквием, Лунная соната, полонезы, сюиты, арии певцов. Рекомендую очередной раз послушать «Вхождение богов в Валгаллу» нашего Вагнера.

— Я знаю её. Из оперы «Золото Рейна». Обязательно послушаю. — Фрау Кролль уже не терпелось отвязаться от гида, однако из вежливости вида она не показывала. Вот! Вот откуда она не будет вылезать все два года, пока длится тайна их укрытия с Гитлером. Пускай он себе развлекается, чем хочет — рисует, плавает в бассейне, играет в штос или волейбол, смотрит фильмы, а ее, Еву, теперь отсюда не вытянешь. Дневала и ночевала бы тут, будь ее воля. Впрочем, кто ей мешает? Распорядок дня гибкий, без ограничений — занимайся, чем душа желает. Где она ещё так сможет отвести свою душу, где ещё попадутся такие несметные богатства изданий, музыки, опер?

От нахлынувшего вдохновения и восхищения у нее кружилась голова. Годами бы пропадала здесь, за книгами, за пластинками.

Между стеллажами прохаживались несколько любителей книг, выбирая или переставляя то или иное издание. В помещении царила относительная тишина, воздух носил в себе запахи старой бумаги, типографских красок и тленности. Тихая музыка из динамиков успокаивала и умиротворяла душу. Слышался шелест переворачиваемых страниц, и Еве казалось, что она попала в совсем другой мир. Ни войны, ни бомбежек, ни смертей — только вечное и великое, незабвенное и возвышающее. Книги поглощали! Это был мир спокойствия и чистоты. Разума и величия!

Из задумчивости вывел голос Скорцени:

— Полагаю, нам пора возвращаться. Для первой экскурсии на сегодня довольно. Как впечатления?

— Ох, Отто! — заламывая руки, назвала она по имени. — Вы не представляете, сколько эмоций мне подарили! Я будто снова родилась на свет! И вся эта роскошь — где? Здесь, в Антарктиде? Это же просто фантастика!

— Ваш муж и наш фюрер своим дозволением способствовал этому.

— Вы правы! Здесь, подо льдами, нами, германцами, выстроен настоящий Эдем! Надеюсь, это была не последняя экскурсия? Вы покажете мне еще много чудес?

— Обязательно! Когда пожелаете — всегда к вашим услугам. Нас ждут еще верфи, оранжереи, теплицы, птицефермы, обсерватория. И зал саркофагов, — таинственно закончил он. — Но это с дозволения фюрера.

Покидая комплекс Базы-211, Ева уносила с собой кусочек женского счастья.