Военный инженер товарища Сталина 2

Глава 18

1945 год.

Январь.

Штутгарт. Германия.

Дым постепенно рассеивался. Фюзеляж еще горел, плавилась от взрыва обшивка. Башня диспетчера радировала в комитет повстанцев, что при посадке захвачен в плен кто-то из руководства НСДАП.

— Я не принадлежу к партии нацистов, — убеждал Скорцени главаря подпольщиков.

— Посмотрим, — ответил тот, принимая из рук оберштурмбанфюрера разряженный парабеллум. Стоящий рядом пилот безмолвно отдал свой.

— Почему же тогда отстреливались? — проверяя пустой магазин, спросил кто-то из повстанцев. Человек десять хмурых и решительных типов окружили двух незнакомцев плотным кольцом. Старший из них подозрительно косился на шрам диверсанта.

— Думали, кто-то из русских прорвался сюда, — наивно пожал плечами Скорцени.

Главарь долго с сомнением изучал поддельные документы незнакомца. Сверил со своей картотекой. Скорцени направлялся в Берлин под вымышленным именем — документы изготовили в лаборатории Базы-211. В них он числился все тем же инженером коммуникаций из ведомства рейхсминистра вооружения, Альберта Шпеера. Бумаги изготовили настолько безупречно, что ни один отдел гестапо и крипо не смог бы отличить от оригинала.

— Посмотрим, что вы за птица, — повторил главный повстанец. — Откуда здесь могут быть русские? — прищурился он.

— Я не знал обстановки на сегодняшний день, — как можно серьезней ответил Скорцени. Был несколько недель в Каире, на Суэцком канале. Там проводил архитектурные изыскательские работы для рейхсминистра Шпеера. Потом вылетел в Вену. Пересел на этот самолет, который вы атаковали. Зачем было губить экипаж?

— Не ваше дело, раз вы только что прибыли из Вены. У нас свои счеты с нацистами.

— Я тоже не нацист, — впервые слабо подал голос пилот. — Нам приказали из башни диспетчеров, доставить этого господина в Берлин. Мы взяли его на борт. В вашем Штутгарте у нас предстояла дозаправка. И полетели бы дальше.

— Уже не полетите! — хмыкнул кто-то из повстанцев.

Их проводили к проходному коридору. Башня с посадочной полосой остались позади. Пока вели, Скорцени успел краем глаза приметить два таких же самолета, прошитых очередями пулеметов. Видимо, таким образом здесь встречали все садящиеся с воздуха машины. Значит, что? — мелькнуло у него, — значит, меня тут не ждали. Не знают, кто я. А захватили просто потому, что приземлился в зоне их влияния как подпольщиков. Все просто. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы не понять, что имя «Скорцени» им попросту ни о чем не говорит. Попал под раздачу, если одним простым доступным словом.

И как бы в насмешку его мыслям главарь подпольщиков продолжал подозрительно коситься на его шрам.

— Такая значительная примета мне кого-то напоминает. Не подскажете, кого?

— Понятия не имею. Я простой архитектор. Шрамов много на лицах.

— Но не таких заметных. Где заработали?

— При возведении плотины во Франкфурте. В тридцать первом. Молодым был, неопытным. Попал под обвал бетонных плит. Одна арматура задела щеку, разорвав до ушной раковины. Пришлось зашивать у хирургов. А след теперь и поныне, — нес полную околесицу оберштурмбанфюрер СС. Хорошо, что не вылетел в собственной форме — успел в Вене переодеться в гражданский костюм. Документы-то, по сути, были на архитектора.

Усадив в машину, их куда-то повезли. Казалось удивительным, что какая-то группа повстанцев могла контролировать такую обширную территорию. И куда смотрит гестапо? Неужели не хватает собственных сил подавить восстание? — Скорцени, разумеется, еще не знал, что за дни пребывания его в Антарктиде, не только Штутгарт, но и сам Берлин готовился подпольщиками к сдаче союзным войскам. Почти во всех прифронтовых городах Германии сейчас, в эти первые дни сорок пятого года, изнутри действовали так называемые «пятые колонны». Это были комитеты подпольщиков. Поэтому Скорцени был крайне удивлен, когда, проезжая в машине, видел кругом вывешенные белые флаги. Население города тоже готовилось отдать себя в руки союзникам. Оба с пилотом прильнули к окнам салона.

— А где же отделы жандармерии, гестапо, тайной полиции? — наивно спросил он с заднего сиденья.

Сопровождающий обернулся с переднего сиденья, одарил обоих пленных улыбкой:

— Соскучились по своим землякам?

— Нет. Просто видим, что везде развешаны белые флаги.

— Наш комитет позаботился уже, чтобы устранить в подконтрольных нам районах всех нацистов. В частности и мирный народ Штутгарта помогает.

— И много районов у вас под контролем?

— Уже подбираемся к центру города. Пригороды все в наших руках.

«Вот те на… — проскользнуло у Отто Скорцени в мыслях. Пока я был в Антарктиде с фюрером, и водил Еву Браун по Базе-211, половина Германии уже готовится к сдаче? А как же тогда обоз караванов? Как Деницу снарядить новый поход в Антарктиду? И как я переправлю свое золото к безлюдному острову, где мы устраняли последствия тарана английским линкором»?

Все мысли промелькнули мгновенно. Срочно нужен был план побега. Как обойтись без кровавой бойни? Как добраться до рейхсканцелярии? И куда, наконец, черт возьми, деть этого пилота, что привязался к нему, словно домашняя собачонка?

— Вы нас везете в ваш штаб? — на всякий случай уточнил у водителя.

— Да. К начальству. Там вас проверят.

— И если я окажусь не нацистом — отпустят?

— Посмотрим. Если вы действительно архитектор ведомства Шпеера, то вы будете свободны. А если сбрехали… — тот выразительно помахал перед носом браунингом, — сами понимаете — к стенке.

Пилот рядом с начальников передернул плечами. Съежился. Стал похож на сморщенный стручок гороха. Скорцени смерил его строгим взглядом, давая понять: «Что бы ни случилось, держи язык за зубами. Говорить буду я».

По прибытии их провели в здание железнодорожного вокзала. Восточная часть обширного города уже была в руках повстанцев. До административного центра и ратуши оставались какие-то метры. Кругом слышались одиночные выстрелы. По улицам сновали люди с винтовками — очевидно, местные жители, вставшие на сторону подпольщиков. Грохнула пушка. Со стен здания вокзала брызгами разлетелась штукатурка.

— Ого! У них и артиллерия есть! — заметил рядом семенивший ногами пилот.

А Скорцени подумал: «Странно. Где же тогда фанатично преданные подразделения СС? Ведь именно они обычно истребляют все эти пресловутые 'пятые колонны».

Когда вошли внутрь здания, оберштурмбаннфюрер поразился суматохе, сквозящей вокруг. По мраморной лестнице вокзала поднимали вверх на колесах зенитку. Установка имела четыре спаренных крупнокалиберных пулемета. Мимо сновали люди с винтовками. Взвод ополченцев с фаустпатронами проследовал мимо двух пленников. И там и здесь были вывешены такие же белые цветом полотна. Мирный люд города Штутгарта ждал прорыва американцев и русских. Все было ясно — население готовилось к сдаче.

— Сюда! — провел их по коридору водитель.

В сопровождении охраны их двоих доставили в «Зал ожидания». Опытный диверсант номер один сразу оценил взглядом обстановку. Все ряды кресел для ожидающих поездов пассажиров были сдвинуты к стенам. Панорамные окна открывали вид на пустые платформы. Вероятно, поезда если и ходили, то в одном направлении. Рядом с широкой стойкой администрации располагались столы, заставленные аппаратами связи, телетайпами, передатчиками и пишущими машинками. В воздухе висел шум работающих калориферов. По сравнению с морозной погодой снаружи, здесь было тепло. Несколько девушек-машинисток лихорадочно печатали тексты.

«А вот и листовки, — отметил про себя Скорцени. — Что ж… будет что доложить Гиммлеру с Борманом. Это их головная боль, не его. Тут надо как можно скорее выбраться. А что он доложит в Берлине — вспомнит, когда будет за пределами Штутгарта».

— Кто такие? — начал проверять документы высокий немец, очевидно, старший начальник повстанцев.

Пока шла проверка, Скорцени осматривался. Стрекотня печатных машинок и повсеместные возгласы мешали сосредоточиться. Краем уха он слышал переговоры по рациям с другими штабами ополчений.

«Да тут половина Германии уже под контролем подпольщиков! — сделал он мысленный вывод. — И это всего за несколько дней, пока я был в Антарктиде?»

— Нам как раз нужны архитекторы, — отложил на край стола документы старший начальник. — А кто это с вами? Пилот?

— Точнее, последний пилот, — с сарказмом сделал ударение Скорцени на слове «последний».

— Это как? — не понял тот.

— Ваши люди безжалостно расстреляли экипаж самолета, на котором я прибыл из Вены. — Вам ничего не говорят слова: «хладнокровно и жестоко»? Они попросту изрешетили пулями своих соотечественников. Это так у вас называется гуманный подход к пленным?

Старший начальник, по всей видимости, не знал, каким образом этот важный господин со шрамом во все лицо оказался в руках подполья. Зыркнул гневным взглядом на сопровождающих охраны.

— Разберемся. Виновных накажем.

Оценивающим взглядом смерил мнимого архитектора с ног до головы.

— Вы летели из Каира в Вену, как мне доложили?

— В Вену. Там пересел на тот рейс, что атаковали ваши люди. Здесь, в Штутгарте, машина должна была дозаправиться. А нарвалась на полное уничтожение экипажа.

— Я сказал — разберемся! — повысил голос начальник.

Поднесли какие-то бумаги. Не глядя, поставил подписи. Потянулся к трубке телефона, продолжая допрос:

— Что дальше было в планах?

— Посадка в Берлине. Доклад рейхсминистру Шпееру о проведенных работах на Суэцком канале.

— Я слышал, там все еще стоит флотилия Деница?

— Правильно слышали.

— И подлодки его на приколе?

— И подлодки.

— И они собирались куда-то отплыть?

— И они собирались отплыть.

Врать было бессмысленно. Этот чертов повстанец знал все детали. Разведка, бес их возьми! Недаром во всю мощь тарахтят телетайпы. Информация, вероятно, поступает со всех концов Европы — если не со всего мира.

— Куда собирались отплыть подлодки Дёница?

— Это мне неизвестно, простите. Я не агент абвера адмирала Канариса. Я простой инженер-архитектор. Занимался коммуникациями Суэцкого канала.

— Да-да, господин архитектор. И где же ваши чертежи, схемы, наброски?

— В голове, — твердо ответил Скорцени. Брехать, так брехать. Назад пути нет. — Я везу все сведения у себя в голове. Мой патрон Шпеер ждет необходимую информацию.

Начальник долго изучал незнакомца, пристально всматриваясь в шрам на лице. Одно из двух, подумал обер-диверсант: или уже доложили его мнимую легенду, или… А что или? Если он узнает любимчика самого Гитлера — тогда всё! Амба. Каюк. Расстрельная стенка.

— Вы меня отпускаете?

— Нам нужны архитекторы, — повторил тот. — А что если мы свяжемся с вашим ведомством и оставим вас у себя?

— Рейхсканцелярия не пойдет на контакт с германским подпольем. Вы сами это знаете лучше меня. Я не был в Берлине почти месяц. За это время, как я погляжу, — обвел он руками белые флаги, — в Германии все изменилось.

— И меняется каждый день. Каждый час, — кивнул тот.

Немного подумал.

— Формально выражаясь, мы не в конфликте со Шпеером. Он хоть и нацист в партии Гитлера, но не несет нам угрозы. Главным образом наши силы противостоят эсэсовцам и прочим фанатикам режима нацистов. Поэтому и подготавливаем изнутри города к сдаче союзникам. Знаете, сколько уже городов под нашим контролем? Восточная часть Мюнхена. Лейпциг. Дрезден. Скоро будет Берлин.

— Вы меня отпускаете? — вторично спросил твердо Скорцени.

— Вам не интересно, как поведет себя наша нация при сдаче союзникам?

— Я не дипломат, не политик. Не нацист, черт побери! Меня ждет Шпеер в столице, а вы мне тут перечисляете города, готовые капитулировать.

Начальник с сожалением передал документы в руки охранникам.

— Проводите их на запасной аэродром. Пусть улетают. Со Шпеером у нас нет конфликтов.

Потом, уже прощаясь, хитро подмигнул диверсанту:

— А шрам мне ваш отчего-то знаком. Передавайте своему патрону привет. Когда Берлин будет наш, возможно, мы пересечемся с ним интересами. Чистой нации понадобятся его навыки и услуги по восстановлению архитектуры.

И отпустил.

Спустя минуту им отдали документы. Оба — и Отто Скорцени и пилот самолета, были свободны. В сопровождении той же охраны их должны доставить на взлетную полосу, откуда они полетят в Берлин. Плен был окончен. Все обошлось благополучно, без привлечения отряда спецназа, о котором шел разговор на встрече Канариса, Дёница, Бормана, Гиммлера и фельдмаршала фон Клейста. Силу применять не пришлось. Оберштурмбаннфюрер приписал этот нелепый плен к обычному недоразумению, когда повстанцы просто не знали, кто именно попал в их подпольные руки.

Когда Скорцени проходил мимо приемников с рациями, вдруг на миг придержал шаг. Прислушался в гуле голосов и стрекота телетайпных лент.

СТОП!

Пилот чуть не врезался в спину.

Скорцени замер на месте. Охрана эту заминку пока не заметила, отдавая распоряжение подогнать к ступеням вокзала машину.

СТОП!

Этот голос…

По-русски.

Оператор крутил верньер настройки в огромном ящике «Телефункен». Ловились волны эфира и на других приемниках. Их были десятки, разных конструкций, разных размеров. Рядами в креслах сидели операторы. Некоторые были в наушниках — что-то писали, что-то кодировали. Между столами сновал дежурный, выхватывая из рук донесения по кодовым волнам эфира. Какофония передающихся сообщений перебивала друг друга. Вещали по-французски, по-английски, по-немецки и…

СТОП еще раз! Стоп, твою мать! — Вот! И по-русски.

Скорцени отчаянно прислушался сквозь царящий гомон, стук машинок, помехи.

Обращение по-русски адресовалось кому-то в Берлине. Полный текст его гласил так:

Передаем сообщение Александру с Борисом. Внимание! Передаем сообщение Александру с Борисом. Позывной «Красная Заря». Повторяем, код позывного «Красная Заря»…

Вшу-уух… — мешали магнитные бури где-то в эфире.

Если нас слышно, мы каждый день выходим на этой волне в шестнадцать часов и в двадцать два часа по берлинскому времени. Повторяем, сообщение для Александра с Борисом…

Вшу-уухх…

Если нас слышно, мы каждый день выходим на этой волне в шестнадцать часов и в двадцать два часа по берлинскому времени. Повторяем, сообщение для Александра с Борисом…

Скорцени метнулся к столу оператора. Замер.

Повторяю. Александр с Борисом, код «Красная Заря». Говорит ваш куратор проекта. Если вы меня слышите, оставьте о себе сообщение в мусорном баке на улице Югендштрассе, дом восемь. Ежедневно он просматривается нашими людьми. Самим не стоит ходить. Напишите…

Те обрывки фраз, что доносились по-русски из «Телефункена», заставили буквально взорвать его мозг. Он помнил, как там, в Антарктиде, во время припадка их фюрера, они с бароном фон Риттеном читали кодовый шифр, присланный по секретной связи от Гиммлера. В шифровке указывалось, что двое русских — один из которых тайный конструктор Советов — сбежали из госпиталя, когда был налет «Красного роя». Сбежали от фон Клейста — куда-то в трущобы Берлина. Также он помнил, как сам предлагал на совещании Бормана, отправить через линию фронта команду его диверсантов, выкрасть этого секретного конструктора. Потом оказалось, что двое русских — в том числе и конструктор — попали в ловушку. Сам Отто уже в это время отбывал в Антарктиду. Два русских оказались у Бормана. Тот передал его фон Клейсту. И, выходит, потом они скрылись. Их ищут с тех пор. И теперь вот, Скорцени вдруг осознал, услышав обращение по «Телефункену» — оно предназначалось им! Беглецам! Тем двоим русским, что скрывались в Берлине!

Бросившись стрелой к оператору, он на весу одним ударом отбросил его руку. Тот искал верньером другую волну.

— Замри! — властным тоном, с убийственным взглядом испепелил его мнимый архитектор. Еще секунда и, казалось, тот врежет оператору в зубы. — Дай срочно наушники! Дай, мать твою!

Глядя на жуткий уродливый шрам, оператор машинально подчинился. Накинув наушники, Отто Скорцени успел уловить конечные фразы:

…записку, что вы живы. Если у вас есть связь с немецкими друзьями, пусть они оставят ее в мусорном баке. Повторяю, улица Югендштрассе, дом восемь…

Дальше все забилось помехами. Свистопляска магнитных возмущений заполнила динамики. Стонало, хрипело, выло, бушевало всполохами электромагнитных бурь. Передача оборвалась. Но этого хватило, чтобы услышать самое важное — обращение предназначалось тому секретному инженеру с его личным охранником. И какой-то загадочный термин «Красная Заря». Что за план? Что за проект?

Скорцени выпрямился. Отдал наушники оторопевшему технику. Развернулся. Спешно занял свое место рядом с пилотом, в ожидании, когда охранники договорятся о машине. Пилот остолбенело уставился на нового для него начальника. Но промолчал. Охрана уже возвращалась, не заметив краткого отсутствия их подопечного.

А обер-диверсант в этот миг поздравил себя: будет, что доложить его шефу Гиммлеру.

И самое важное — АДРЕС контакта.