В самом Сердце Стужи. Том V

Глава 23 Эрен

— Ох, девочка, как давно я этим не занималась! — проскрипела старуха Зильбевер, близоруко щурясь и пытаясь рассмотреть предложенные купцами ткани.

Едва я заикнулась о том, что судебное разбирательство отняло у нас с Виктором время, которое мы хотели посвятить подготовке к новогоднему балу, госпожа Лотта тут же все взяла в свои руки. Причем, совершенно не стесняясь, она просто отправила своего слугу в купеческую гильдию Патрино с запиской, что желает присмотреть ткани и украшения для грядущего новогоднего бала.

— Вы слишком сильно тратитесь на нас, госпожа Лотта, — в который раз за последние два часа проговорила я.

А ведь приглашение купцов с товарами в поместье — дело небесплатное. В отличие от Фрамии, где визиты купцов на дом были обычным делом, ведь так можно было быстрее продать самые лучшие товары, в Халдоне с домашней торговлей дела обстояли иначе. В моем родном королевстве основной торг велся на ярмарках и рынках, а северные купцы приходили на дом к аристократам неохотно, только если это были какие-то удаленные наделы или очень богатые семейства, на земли которых вместе с купцом попала диковинка. Так что в нашем случае, даже если мы ничего не выберем, госпожа Лотта все равно оплатит услуги носильщиков, которые притащили со складов и лотков товар в поместье Зильбеверов. По этой причине купцов на дом вызывали только самые состоятельные дворяне, обычно, представители побочных ветвей королевской семьи и герцоги, а многие девушки мечтали хоть раз поучаствовать в подобном действе, хотя бы на правах зрителя. Ведь где еще ты будешь сидеть и потягивать вино, а перед тобой, словно перед королевой или герцогиней, купцы и их помощники лично будут раскладывать ткани, кружева и украшения, предлагая выбрать, что приглянется?

— Прекрати так говорить, баронесса, — отмахнулась старуха. — Я хоть и не королевских кровей, но нынешнего главу купеческой гильдии Патрино помню, когда он еще юнцом за своим папашей учетные книги таскал, да с поручениями бегал! Да и Рики на мое содержание столько выделяет, что больше половины остается, даже после того, как я всем подарков накуплю и всех поздравлю с чем только можно. Куда старухе столько денег? К азартным играм я не склонна, пить и есть желания уже особо и нет, а в могилу то серебро я все равно не заберу. Говорила я ему, этому негоднику, чтобы лучше еще коней прикупил боевых или своей жене чего подарил, она ему уже третьего сына выносила и родила! А он только и отвечает, что на все это у него отдельные бюджеты имеются, а мое содержание это своя собственная статья расходов…

— У графа Зильбевера уже есть трое сыновей? — удивилась я.

— Именно, трое прекрасных крепких мальчиков, — кивнула старуха Лотта. — Они совсем мальцы, почти погодки. Старшему пять, среднему три, а младший родился, как жатва окончилась. Так что пока сидят с матерью в Кастфолдоре, рано им еще в свет выходить, как я думаю. Да и Рики со мной согласен. Он их бережет, потому что помнит, как тяжко было ему, единственному наследнику. Сколько чаяний, сколько ожиданий… Ему все приходилось тянуть. И учебу на лорда, и военное ремесло, и в три похода сходить, хотя старшие обычно делают это дважды, а дружиной потом средний брат командует…

— Планируете отдать младшего в жрецы? — вежливо спросила я.

— Я-то? — удивилась госпожа Лотта. — Я уже ничего решать не буду, баронесса, куда уж мне? А как Рики поступит, то один Алдир ведает. А как мне видится, нечего Храм кровью Зильбеверов кормить. Семья у меня дружная, все при деле. Третьих-то сыновей зачем в храм отправляют? Дабы на имущество не претендовали, потому что все между старшими поделено. Первый сын лорд будущий, средний его опора и меч. А куда младшему деваться? Вот и ссылают. Но у нас земли обширные и богатые, дел всем хватает. Вот взять того же Отто, который сейчас нашей столичной дружиной командует. Мой внучатый племянник от второй дочери. Мы ее отправлять в другую семьи не стали, взяли примака. Хороший парень был, жаль только, что помер рано. Но сыновья его видные получились, оба роду служат, дома свои имеют, семьи… Или вот мой младший сын, дядя Рики. Учет ведет, книгами заведует, человек ученый, самый умный из всех моих детей. Из семьи только старшая дочь ушла, замуж отдали удачно, за лорда Макера. А все остальные в Кастфолдоре остались…

Рассказ старухи прервался очередной демонстрацией неприлично дорогих товаров, на фоне которых отрез прекрасного шебарского полотна, который я купила в прошлом году в Гатсбури, был простой тряпкой. Но старухе ничего не понравилось. Цепким взглядом матриарх Зильбеверов осмотрела отрезы, потрогала каждый, погладила, после чего махнула рукой, давая команду нести следующую партию.

— Вам так ничего и не приглянулось? — обратилась я к женщине, когда купцы отошли в другой конец обширного зала, в котором Зильбеверы обычно принимали гостей.

— Ну почему же, девочка моя, приглянулось, — улыбнулась старуха Лотта. — Во втором же показе была отличная синяя ткань цвета глубоких вод. Но я видела, ты смотришь на другие цвета.

— Мне больше по душе темные ткани, — честно ответила я.

— Прячешь такую красоту за неброским тоном… — покачала головой старуха Лотта. — Но что уж там, заставлять, что ли? Я видела прекрасный отрез, черный, как сама ночь… Вроде прибыл с востока из-за моря. У нас и у соседей таких тканей не делают.

Я знала, о каком отрезе говорила матриарх Зильбеверов. Чисто-черное тонкое полотно, оно будто бы поглощало сам свет. На его фоне привычная черная ткань из Халдона, Лютедона или даже из Фрамии выглядела серой и какой-то недостаточно глубокой. Но и цена была просто невероятная, как и глубина цвета — серебряный фунт за фут отреза. А мне на платье нужно было не меньше семи футов при условии, что портной сотворит истинное чудо.

— У меня есть еще и прекрасный речной жемчуг для вышивки… — вероломно продолжила старуха. — Что скажешь, девочка моя?

Я посмотрела на матриарха Зильбеверов и наткнулась на взгляд, который буквально кричал мне воспользоваться расположением старой женщины.

— Кроме того, — продолжила госпожа Лотта, пока я не успела и раскрыть рта, — так или иначе все на балу будут знать, что вы состоите с моим внуком во взаимовыгодных отношениях. Кто-то даже может решить, что Гроссы ныне союзники Зильбеверов…

— А мы союзники? — спросила я.

— А это пусть решают мужчины, какое нам, женщинам, дело до политики? — деланно удивилась госпожа Лотта. — Наше дело этих мужчин рожать, растить, воспитывать… А как они поступают далее совершенно нас не касается. Главное, что мы отлично ладим, да, девочка моя?

После этих слов старуха демонстративно взялась за кубок теплого вина с пряностями, которое приготовили специально для нее, и сделала небольшой глоток, пряча улыбку. Я тоже невольно заулыбалась. Недаром салон вдовы Нардини и другие подобные заведения только росли и процветали от года к году. Может, что происходит во внешнем мире, решают и мужчины — таково их призвание и задача, однако в доме и семье хозяйкой была женщина. И если мы, как две хозяйки — а госпожа Лотта все еще была старшей женщиной рода Зильбевер — меж собой ладили, то единственное, что требуется от наших мужчин, так это не поубивать друг друга. Все остальное мы можем обсудить и уладить сами.

— И вправду, лучше оставить политику мужчинам, — согласилась я, улыбаясь старой женщине.

— Ох, когда я впервые побывала на заседании совета аристократов, у меня холодок по спине пошел, — покачала головой госпожа Лотта. — Кричат, перебивают друг друга. Иногда даже дерутся! Я лично видела, как старший брат судьи Лануа, герцог Лануа, полез с кулаками на своего кузена, герцога Конти. Вцепился, словно дурной пёс! И давай его из стороны в сторону!..

Старая женщина подняла свои сухие кулаки и наглядно изобразила, как именно герцог Лануа боролся со своим дальним родственником.

— Единственное, что нас всех спасает, девочка моя, так это то, что мужчинам не чуждо благородство и умение прощать. Великодушие, дарованное им Алдиром, и в самом деле временами бывает безгранично, — продолжила старуха Лотта.

— Вы говорите так, будто бы мой супруг оказался чересчур злопамятным, когда убил моего отца и покалечил Марко.

— Все становится намного сложнее, когда меж двумя мужчинами появляется женщина, — задумчиво заявила матриарх Зильбеверов. — Поэтому женщинам стоит держаться подальше от мест, где бывают мужчины. Страшно представить, что бы творилось на собрании аристократии, если бы туда допускали жен. Они бы давно друг друга перебили, а все мы остались вдовами и сиротами. Как и мужчинам не стоит заявляться в салоны, где отдыхают женщины.

На пару минут госпожа Лотта прервалась, для того, чтобы отмести очередную партию тканей, которую вынесли для нас купцы. Там и в самом деле не было ничего примечательного и, судя по всему, визит торговцев в поместье подходил к концу. Придется выбирать из того, что нам продемонстрировали ранее.

— Завела я этот разговор с тобой, баронесса Гросс, — внезапно серьезным поучительным тоном продолжила старуха Зильбевер, когда мы снова остались вдвоем. — Потому что этот новомодный королевский бал как раз и есть место, где собираются мужчины и женщины. Но одно дело танцы или званый ужин у кого-то в гостях, где все друзья и союзники. Или вот взять в пример селян или горожан, когда молодежь собирается в домах на танцы и забавы, а старшие в это время трапезничают в другом месте. Это все иное. Королевский бал же, это то самое собрание аристократии, только на него допускают женщин. Более того, женщины там не просто наблюдатели, а в центре внимания. Кавалеры, ухажеры, танцы. Свет сотен свечей, играют музыканты, вино льется рекою… Я была на таком балу лет пять назад, когда ноги еще лучше держали, а графине Зильбевер нужно было выйти в свет, дабы во всеуслышание заявить о том, что на подходе новое поколение нашего рода. И скажу я тебе, девочка моя, что бал хуже поля боя! Супруга моего Рики, прелестная Урсула, столько мерзостей наслушалась! И попробовали бы эти мерзавки сказать такое в салоне или за ужином! Но нет, на балу у них будто шоры на глазах, так и прут, что лошади белены объевшиеся, не разбирая дороги… А все потому, что никакой ответственности. Ведь рядом мужчины и, чуть какой конфликт, так сразу хватаются за мечи! Ведь жены и любовницы смотрят! Сущий кошмар…

Старуха Зильбевер затихла, я же обдумывала ее слова. В прошлых жизнях мне не довелось побывать на столь серьезных мероприятиях, как королевский бал, и знания, которыми со мной сейчас поделилась старая женщина, были как нельзя кстати. Я подозревала, что будет непросто — ведь Виктор видный мужчина, а для столичной знати в порядке вещей заводить интрижки на стороне — вот только госпожа Зильбевер сейчас открыла мне глаза, насколько все плохо. Значит, мне стоит ждать нападок от конкуренток, каверз или даже попыток испортить мне вечер, чтобы унизить перед мужем. Ведь о крепости наших отношений в курсе только жители надела, да те самые Зильбеверы, у которых мы сейчас гостили.

— Благодарю за предупреждение, госпожа Лотта, — склонила я перед старухой голову. — Я это обязательно учту.

— Учти, — кисло ответила старуха. — И придумай ответ, почему ты за год еще не понесла от такого крепкого мужчины, как твой Вито.

— Я же не кошка, чтобы плодиться едва сезон начался, — удивилась я. — Как Алдир пошлет, так и случится…

— Хороший ответ, — с улыбкой кивнула старуха. — Ты не пропадешь.

Внешне я держалась хорошо, но слова матриарха все же всколыхнули во мне старые страхи. Пусть время серьезно беспокоиться еще не пришло, да и дел и тревог у нас с Виктором было немало, но с каждой новой луною я все более и более задумывалась о том, что не справлюсь с задачей жены. Виктор в этом плане был удивительно холоден и почти безразличен, хотя для знатного мужчины в его годах нормально иметь хотя бы нескольких отпрысков, если жена здорова.

И вот последнее меня волновало больше всего. Тонкие руки, бледная кожа, угловатые формы… За последний год благодаря заботе Виктора я прибавила веса, но все еще была недостаточно крепкой для того, чтобы понести. И причина здесь была не только в природной худобе — детство и юность прошли для меня довольно голодно, и с последствиями своего несчастного взросления в поместье Фиано я сталкивалась в каждой из девяти жизней. Слабое тело, хрупкое здоровье и общая худоба — уверена, если бы я росла в более заботливой семье, то большинства этих проблем просто не существовало. Но открывала я глаза каждый раз в один и тот же момент — слишком взрослой, чтобы как-то заметно повлиять на состояние собственного тела.

В душе я была слишком старой, чтобы не понимать, как сильно я завидую более красивым и статным женщинам: та же мадам Нардини с ее мягкими округлыми формами была типичной дворянкой, или даже взять дочь купцов Морделов, Хильду. Все они были не в пример женственнее и даже внешне плодовитее мрачной и сухой баронессы Эрен Гросс. И, как и сказала госпожа Лотта, на балу это может стать для нас с Виктором проблемой.

Но это были невнятные тревоги, разрешить которые я все равно не могла. Главное, что я точно знала — Виктор от меня не отвернется, а любую женщину, которая посмеет позариться на моего супруга во время празднования Нового года, ждет только разочарование.

В итоге матриарх Зильбеверов все же купила ту ткань цвета ночи для моего нового платья, а для моего мужа она выбрала яркий бордовый отрез цвета засохшей крови.

— У Рики будет костюм такого же тона, но в синих цветах нашего герба, они с Вито будут отлично выглядеть вместе во время бесед, — заметила матриарх. — Это мой вам подарок.

Я не стала считать, сколько стоят отрезы, которые выбрала старуха. Как сказала госпожа Лотта — это траты из денег на ее содержание, значит, она вольна распоряжаться ими, как ей вздумается, и это не делает нас с Виктором обязанными перед лордами Кастфолдора. Тем более мы и в самом деле должны были выглядеть достойно, дабы не выделяться на фоне нашего внезапного союзника. Как говорится, короля судят по свите, а аристократа — по его окружению. Ведь даже если в дальнейшем мы не будем поддерживать с Кастфолдором никаких отношений, конкретно сейчас весь Патрино знал о том, какой вклад в наши судебные тяжбы и дела внес граф Зильбевер. Отпираться от этого было бесполезно и даже вредно, а ведь впереди было слушание по Атриталю.

В тот же день с меня и мужа сняли свежие мерки, а портные приступили к работе. Темно-бордовый костюм для барона Гросса и иссиня-черное платье, расшитое речным жемчугом для баронессы. Это были дерзкие, почти провокационные цвета — ведь дворяне предпочитали одеваться ярко и броско — но эти наряды нам подходили. И по внешнему виду, и по духу. А знающим людям будет достаточно бросить лишь один взгляд, чтобы понять, какую истинную ценность имеют ткани, из которых были изготовлены наряды.

Удивительно, насколько видение госпожи Лотты опережало свое время, пусть она и была глубокой старухой: к концу моей последней жизни дворяне стали более воздержаны в своих нарядах и стали меряться не яркостью тканей, а их стоимостью и качеством украшений. Но до этого момента должно пройти почти сорок лет — а матриарх Зильбеверов думала так уже сейчас, в самом начале моей десятой жизни.

Следующая неделя прошла в приятных хлопотах и праздном времяпрепровождении. Мы с Виктором наконец-то вернулись к практике сорогского языка, на котором мы условились переговариваться по важным вопросам во время бала, дабы нас никто не смог подслушать. Несколько раз выходили на прогулку по столице в сопровождении дружинников, наконец-то я проверила учетные книги в лавке Морделов. Нам повезло — граф Фиано не опустился до погромов и предприятие, которое затеял Виктор руками Ларса, никак не пострадало. А победа моего мужа в двух судейских боях вдохнула в торговлю консервами новую жизнь — от желающих полакомиться «удивительным мясом барона Гросса» и, возможно, украдкой увидеть самого владельца-аристократа, который сейчас был в столице, не было отбоя. Вполне возможно, нам придется слать в Херцкальт письмо голубиной почтой, дабы Арчибальд снаряжал новую поставку, не дожидаясь нашего возвращения — так хорошо шли дела у Ларса.

По вечерам я чаще вышивала. Отобрала немного желтоватого жемчуга, чтобы сделать гербовую нашивку для Виктора, беседовала с госпожой Лоттой. В салоны или другие публичные места я намеренно не выхода. Нечего кормить любопытство столичных сплетниц, которые будут испускать в мою сторону яд под видом медовых речей. Лучше уж перетерпеть все разом на королевском балу и покончить с этим.

Уже заранее я прекрасно понимала графиню Урсулу Зильбевер, которая после рождения первенца не выезжала за пределы Кастфолдора, оставаясь в родовом замке и занимаясь своим наделом и детьми. Столица ощущалась слишком тесной, слишком грязной и слишком неприветливой. Особенно, когда на тебя было обращено внимание других аристократов.

В этих приготовлениях и простых делах и настал день зимнего солнцестояния, в ночь которого в Халдоне отмечалось наступление нового календарного года.