В самом Сердце Стужи. Том V

Глава 22 Эрен

Никто не скорбел о графе Фиано, никто не приносил соболезнования Франческе или искалеченному Марко, и даже если и делал это, то не публично, а в личной, едва слышимой беседе.

Все сейчас чествовали барона Гросса, который смог в суде отстоять не только свою правоту — оба приговора великого судьи Лануа были в пользу Гроссов и против Фиано — но сумел защитить честь как свою, так и честь государства. Поэтому когда судья Лануа остановил бой и объявил победителя, зал взорвался восторженными криками, а со всех сторон к помосту потянулись люди, чтобы лично поздравить молодого барона Гросса с победой.

И вроде бы не были мы в этот момент глубокими провинциалами, и Виктор, которого многие, я уверена, за глаза презрительно называли грязным наемником и головорезом, сейчас казался достойным земельным лордом.

Конечно же, в этом была заслуга не столько моего мужа, хоть он и проявил удивительную выдержку и провел оба боя безупречно, сколько заслуга лордов Кастфолдора. Граф Зильбевер демонстративно продолжал сидеть рядом со мной и своей бабушкой, не двигаясь с места, и лишь скупо улыбался мимо проходящим дворянам, госпожа Лотта вовсе недовольно окидывала мутным взглядом толпу, о чем-то старчески ворча себе под нос.

Так закончился суд, так закончился конфликт с моей прежней семьей.

— Думаю, мне стоит поблагодарить вдову Нардини за этот прекрасный день, — с достоинством сказала я графу, сидящему рядом.

Мои слова услышала и старуха Лотта, на что женщина только сипло рассмеялась.

— О да! Эта плутовка сослужила нам добрую службу! Но кто бы мог подумать, что все так обернется?

Я согласно кивнула матриарху Зильбеверов, после чего бросила внимательный взгляд на ее внука. Наши глаза встретились, и мужчина лишь чуть-чуть улыбнулся, самыми уголками губ, а после на мгновение прикрыл глаза. В этих легких жестах однозначно читалось простое и понятное: «не стоит благодарностей».

Да, человек, который бы мог подумать, что все обернется подобным образом, сидел рядом со мной. Я прожила слишком долго и видела слишком много дрязг и интриг, причем как между простолюдинами, так и между аристократами и даже храмовниками. И с высоты прожитых лет я четко понимала, какой огромный вклад в эту победу Виктора внес именно Фридрих Зильбевер.

Именно этот выходец из восточной аристократии, зажиточный лорд богатого и невероятно важного для половины государства надела разглядел возможность и применил свое влияние там, где это было нужно. Именно граф Зильбевер отправил свою бабушку в салон госпожи Нардини на переговоры, именно в его поместье мы укрылись. Именно Фридрих Зильбевер сидел в первом ряду вместе со мной и Виктором, оказывая незримое давление на великого судью Лануа и вынуждая того быть беспристрастным в своих решениях. И именно его незримая рука сжимала рукоять меча рядом с ладонью моего мужа, когда Виктор пронзил грудь графа Фиано.

То, что начиналось, как возможность немного насолить племяннику короля Эдуарда, дабы ослабить его партию на севере, переросло в глобальное противостояние между старым западом и новым востоком, а на острие меча, который поднял граф Зильбевер, оказались я и мой муж.

Ну что же. Кто-нибудь мог заметить, что граф Зильбевер ничем не рисковал, но я понимала, что это не так. Не знаю, что повлияло, но его галантное предложение прислать саженцев на север — это лишь продолжение того самого расположения, которое семейство лордов Кастфолдора показывало Гроссам последнюю неделю. Небольшой жест от лорда богатого и обширного надела, в который закладывалось намного больше, чем просто желание поделиться растениями, что произрастали на его землях. Ведь Фридрих Зильбевер знал, что яблоневый сад особенно важен для меня, понимал, что Виктору в одиночку было бы непросто сдержать свое обещание.

И как до этого он сидел в зале суда и своим присутствием поддерживал моего мужа, так и в делах семейных также протянул ему руку помощи. Не ожидая лояльности или покорности взамен, не ожидая восхвалений и клятв, Фридрих дал это обещание легко, но с достоинством, показывая, что умеет употреблять свою силу лорда во благо бескорыстно и достойно, как того и требовалось от настоящего аристократа.

И ведь яблони это не просто цветущий сад, который я смогу наблюдать с высоты донжона, это не просто обещание Виктора и символ нашей тихой и счастливой жизни, которая будет протекать под сенью их ветвей. Яблони это свежие фрукты поздним летом и осенью, яблони это собственный сидр для дружины и жителей Херцкальта, яблони это серьезное подспорье в любом хозяйстве.

Отвага и решительность Виктора принесли графу Зильбеверу множество нематериальных прибылей и укрепили его позиции в противостоянии с королевской семьей и западной аристократией. Фридрих понимал, что мы, Гроссы, никогда не примем кошель с серебром за свои дела, пусть в ходе суда мы отказались от целого состояния, так что он решил отплатить нам иначе — яблонями. И вот такой дар от южного лорда мы готовы были принять — это достойный подарок Виктору как победителю, подарок, сделанный с умом, не унижающий достоинства моего мужа и не превращающий меня в бесправную девицу, страдания которой можно оплатить звонкой монетой.

Однако же своего мы с Виктором упускать были не намерены, и когда Фридрих вечером за ужином спросил, как Гроссы планируют поступить с пленником, которого граф Зильбевер держал под замком все эти дни, мой муж ответил просто:

— Пусть Франческа Фиано платит за него выкуп. Он же наследник.

На этих словах за столом — а ужинали мы вчетвером, вместе с Лоттой Зильбевер — на миг повисла тяжелая тишина. А после обеденный зал взорвался от хриплого хохота старухи.

— Ох! Барон Гросс! Каков плут! Каков молодец! — сипло, стараясь набрать в грудь побольше воздуха, заметила Лотта Зильбевер.

Этот вопрос мы обсудили с Виктором уже в поместье, прямо перед ужином.

— Скажите честно, барон, вы все это спланировали? — прямо спросил Фридрих, а в глазах графа плясали озорные огоньки. — С самого начала?

— Что именно? — деланно удивился мой муж.

— Поймать сразу двух зайцев? — уточнил Фридрих. — Вы отказались от выплаты приданого за вашу жену, а это большие деньги для вашего надела. Честно сказать, я боялся, что вы дрогнете и примете предложение судьи Лануа.

— Я ничего не планировал, — ответил мой муж, делая глоток вина из массивного серебряного кубка. — Просто когда Марко лишился статуса наследника фамилии Фиано, появилась возможность. И я ею хочу воспользоваться.

— То есть вы с самого начала планировали отсечь ему правую руку? — не унимался Фридрих.

— Я хотел этого, — проговорил Виктор, переводя взгляд на меня. — На самом деле, я хотел бы вырвать подлецу обе руки, но граф Фиано уберег своего отпрыска от такого развития событий. Но понимание, во что все это выльется, пришло только в момент, когда Марко Фиано глупо шагнул под удар. Когда я увидел его вытянутую руку, мне тут же вспомнился мой первый заместитель и управляющий наделом.

— Чем же? — поинтересовался граф.

— Он лишился правой руки во время междоусобицы с бароном Фитцем, — ответила я за мужа, незаметно для хозяев поглаживая Виктора по бедру. — Арчибальд был с Виктором еще со времен отряда наемников и мой муж крайне ценил его. Барон Фитц взял его под арест под надуманным предлогом, это и послужило причиной для междоусобицы.

— Да, я слышал об этом, — кивнул Фридрих.

— О том, что он изувечил Арчибальда и еще двух дружинников, мы узнали только перед самым боем с Фитцем, — продолжил мой муж. — Он использовал их, как приманку, чтобы сломать наш строй.

— Одни назовут это недостойной подлостью, другие же скажут, что это военная хитрость, — заметил граф Зильбевер.

— Калечить пленников недопустимо, — фыркнула госпожа Лотта. — В мои времена за такое его бы батюшка короля Эдуарда мигом лишил цепи лорда, и правильно бы сделал.

— Расчет был на то, что об этом никогда не узнают, — ответил Виктор. — Так вот, мой заместитель все повторял, что мужчина без правой руки лишь обуза, которой нет место в обществе.

— Истинно так, — кивнул граф. — Жаль, что вы потеряли в междоусобице столь ценного для вас человека. Судя по всему, вы ему многое доверяли.

— Первое время было сложно, — согласился мой муж. — Но потом Арчибальд перестал пить, благодаря отповеди Эрен, и вернулся к своей работе.

— Простите?.. — брови графа влетели в удивлении. — К какой работе?

— Управляющим наделом, — спокойно ответил мой муж. — Чтобы руководить людьми достаточно одного глаза, головы и языка. А писать Арчибальд научился довольно быстро и левой рукой.

— А если кто-то поставит под сомнение его авторитет? — продолжил свои каверзные вопросы граф Зильбевер.

— Тогда пусть идут ко мне, ведь я являюсь гарантом его полномочий. И если эти люди не признают авторитет Арчибальда, то они не признают и мой авторитет. Разве это не так работает с королевскими стряпчими или мытарями, милорд?

Лучше объяснить возникшую в Херцкальте ситуацию было нельзя, я бы точно не смогла выразиться более ясно и емко, нежели Виктор. И это оценили и Зильбеверы. Граф погрузился в некоторую задумчивость, а вот госпожа Лотта молчать не стала:

— Рики, я же говорила, что Вито истинный лорд старой закалки. Все правильно, барон, все правильно! Достойные люди на дороге не валяются! Вы и так лишились своего лучшего мечника, сделав его купцом, так что стоит держаться за этого вашего Арчибальда.

— Он посредственный воин, был таковым, даже когда имел обе руки, — откровенно ответил Виктор.

Я вообще заметила, что мой муж предпочитает говорить с Зильбеверами без утайки или каких-то недомолвок, прямо и достойно. Будто бы правда в руках Виктора превращалась в могучее оружие, которое давало ему решающее преимущество.

— Тогда как он стал вашим управляющим? — уже предвкушая ответ, с улыбкой спросила старуха.

— Он отличный организатор. Спокоен, умен, бойцы дружины к нему прислушиваются, а он умеет слушать людей. Исполнителен, инициативен, но в меру, без перегибов… — стал перечислять положительные качества Арчибальда мой муж. — Ну и, конечно же, он обязан мне всем, что имеет сейчас. А потеря руки и глаза… Он был на задании, которое дал ему я, так что то, что Арчибальд остался на своем месте, скорее, плата за мою неосмотрительность. Надо было думать, прежде чем отправлять с поручением своих людей в соседние города.

— Да, не все так благородны как вы, барон Гросс, — кивнула головой старуха Зильбевер. — Значит, вы хотите истребовать с Франчески Фиано выкуп? В каком размере?

— Пятьдесят серебряных фунтов будет достаточно, — спокойно ответил мой муж.

— То самое приданое, которое вы не получили? — уточнила матриарх. — За наследника, а этот малец теперь наследник фамилии, можно истребовать и сотню фунтов. Тем более, он из западного семейства.

— Фиано столько не соберут, — вернулась я в обсуждение. — Моя мачеха, Франческа, всегда была невоздержанной в своих тратах, так что хорошо, если им дадут такую сумму в долг. А ждать продажи очередных угодий или поселений соседям мы не желаем.

— Собираетесь обратно на север? — спросил граф.

— Сразу после слушания по Атриталю, — кивнул Виктор. — Тем более мы и так злоупотребляем вашим гостеприимством, да и других дел в столице у нас больше нет.

— Лорд должен быть на своей земле! Все правильно! — безапелляционно заявила госпожа Лотта, для убедительности легонько стукнув сухим кулаком по столу. — Но мы не примем вашего ухода из нашего дома ранее оговоренного срока. Верно, Рики?

— Все так, — согласно кивнул граф Зильбевер, отпивая вина. — Чета Гроссов, будьте нашими гостями до самого отъезда из Патрино. Мы с омой будем только рады вашей компании.

Виктор чинно приложил ладонь к груди и слегка склонил голову перед хозяином дома, я так же повторила его жест, задержавшись в поклоне чуть дольше супруга.

— Ох, точно не зря я приехала в этом году в столицу… — цокнула языком старуха Зильбевер, рассматривая нас с мужем. — Как удачно, что у моего внука нашлось к вам дело. Кстати, он может помочь вам с выкупом, так, Рики?

— Думаю, я смогу посодействовать в том, чтобы у Фиано как можно быстрее нашлись пятьдесят фунтов, — ответил граф Зильбевер.

И слов на ветер южный сосед не бросал. Буквально следующим же утром из поместья был отправлен гонец с официальным предложением о выкупе, а к вечеру мы получили такой же ответ от рода Фиано. Франческа была вынуждена согласиться на то, чтобы выкупить своего младшего сына из плена, ведь как было сказано еще судьей Лануа, Антонио схватили во время боя, который он сам же и развязал. Так что идти к королю за поддержкой — а именно этим бы стало обращение в суд — было для моей старой семьи просто недопустимо.

Когда на следующий день Антонио выводили за пределы поместья, чтобы передать людям из дома Фиано, я вышла провести брата. За все дни, что он сидел под замком в поместье Зильбеверов, я ни разу его не навестила. Одну свою жизнь я провела в доме этого человека, работая для него экономкой и выполняя почти все обязанности хозяйки, и хоть Антонио воспринимал это как должное, в отличие от Марко он не был ко мне слишком жесток. Особенно, когда мы оба стали взрослыми.

Так что в счет заслуг того, предыдущего Антонио, я вышла попрощаться и переговорить с Антонио теперешним.

— Здравствуй, брат, — я махнула рукой охранникам, которые провожали Антонио, вынуждая мужчин отойти в сторону.

С минуту на минуту должны прибыть переговорщики от Фиано. Вексель на пятьдесят фунтов уже был передан этим утром, передача пленника была назначена на полдень. Вот только ни мой муж, ни граф Зильбевер выходить не стали, так как Франческа лично за младшим сыном не явилась, очевидно, обхаживая сейчас искалеченного Марко. А разговаривать с простыми дружинниками ни моему мужу, ни уж тем более графу Зильбеверу, было не по статусу.

Молодой парень бросил на меня затравленный и полный злобы взгляд, но все же процедил сквозь зубы:

— Доброго дня, баронесса.

— Хорошо, что ты помнишь, кто я теперь такая, — кивнула я. — В отличие от твоего старшего брата. Но он за свою ошибку уже поплатился.

— Марко и твой брат, Эрен, — хмуро ответил Антонио.

— Мог бы быть, если бы сам признал меня сестрой, а не служанкой, — возразила я, пытаясь поймать взгляд Антонио, который сейчас упорно смотрел в сторону. — Посмотри на меня.

Молодой аристократ еще немного посопротивлялся, но все же сделал, как я велела. Перевел взгляд на меня, и в нем не было ничего похожего на взгляд кровного родственника. Только злоба, презрение и страх.

— Чего вам, баронесса? — грубо спросил Антонио и я в очередной раз убедилась, что он еще по своему разумению совсем зеленый юнец.

Сколько ему сейчас? Только-только исполнилось двадцать два? Я так привыкла к обществу зрелых и самодостаточных мужчин и женщин, что уже и забыла, насколько заносчивой и грубой может быть юность. А Антонио был юн, если не телом, то своим умом. Граф Зильбевер в его годы уже стал лордом Кастфолдора, а мой брат мог только пить и красоваться перед своими столичными друзьями. Слепая любовь Франчески, ее удушающая забота сделала из двух мужчин рода Фиано вечных детей. И это я сейчас пыталась исправить, в очередной раз.

— Я пришла дать тебе совет. Как сестра и как баронесса, — ответила я. — Не слушай свою мать.

— Пытаешься напоследок стравить меня с матушкой? — усмехнулся Антонио. — Ничего у тебя не выйдет…

— Не будь дураком, Антонио, — холодно перебила я брата. — Как только ты вернешься в поместье, Франческа станет уговаривать тебя отказаться от титула в пользу увечного брата, а ты сейчас первый в очереди на наследование. Мать станет обещать тебе путешествия или еще что… Не верь ей.

— Ты предлагаешь мне не верить собственной матери?

— А где была твоя мать, когда ты угодил в плен? — задала я каверзный вопрос. — Отец погиб за Марко, приняв смерть от руки моего мужа. Но сделал бы он это для тебя, Антонио? Я тебе говорю лишь не упускать свой шанс и избавиться от клейма второго сына. Прими цепь лорда, стань графом Фиано. Мать и брата оставь в столице или сошли куда-нибудь, а сам постарайся сохранить то, что осталось после нашего отца…

— После моего отца, — зло рыкнул Антонио. — Ты ненастоящая Фиано.

— А король Эдуард и родовая книга другого мнения, — жестко ответила я. — Как и наш отец. В любом случае, я теперь только Эрен Гросс. И как Эрен Гросс я говорю, что если бы мы не взяли тебя в плен, с помоста уносили бы твое тело, а не тело графа Фиано. Они бы пожертвовали тобой, лишь бы уберечь Марко. Вот что ты должен понимать.

— И зачем мне тебя слушать? — усмехнулся мой брат.

— У меня есть два брата, — начала я, внимательно глядя в глаза Антонио. — Один жестокий ублюдок, который рос во вседозволенности, а второй капризный и наивный дурак, который всегда жил в тени первого. Но если жестокость выбить из человека невозможно, то дурость и наивность можно перерасти. Не позволяй загнать себя обратно в тень, Антонио. А в чем моя выгода? Лучше ждать, когда наивный дурак поумнеет, чем когда жестокий ублюдок попытается тебе навредить. Вот и всё.

Более продолжать этот разговор не имело смысла. Я кивнула брату на прощание и опять подозвала сопровождавших его людей — за воротами уже показались бойцы дома Фиано, чтобы проводить Антонио в родовое поместье.

Я не смотрела ему вслед. Наш с Виктором надел слишком далеко, чтобы опасаться каверз от Франчески, Марко или Антонио, но напоследок мне захотелось дать брату шанс. Хотя если вспомнить, какие годы лишений ждут Халдон впереди, он еще не раз проклянет меня за этот мой совет, если решится воспротивиться своей матери и стать следующим лордом.

Но мне было все равно.

Тем более, времени думать о чужих бедах у нас особо не осталось. Через неделю наступал новый год и должен состояться королевский бал, а мы с Виктором даже не приготовили до конца свои наряды. А учитывая, что отправимся мы во дворец, скорее всего, в компании графа Зильбевера и госпожи Лотты, ударить лицом в грязь нам было просто нельзя.

Пора снова идти за покупками и надеяться, что Зильбеверы одолжат нам своего портного.