В самом Сердце Стужи. Том V

Глава 18 Виктор

Когда Граф Зильбевер услышал о том, что Фиано отдали мне Эрен без приданого, а ее отец даже не вышел провести дочь, аристократ, как говорится, закусил удила. Да с такой силой, что мне даже стало жаль своих родственничков.

После того, как я по просьбе Фридриха изложил ему всю последовательность событий годичной давности, у мужчины практически тряслись руки. Причем одновременно и от гнева, и от предвкушения грядущего кровопролития. Совершенно не стесняясь в выражениях, граф минут пять поносил старую западную знать, которая его уже порядком допекла своим высокомерием и пренебрежением. После чего под диктовку аристократа я составил два прошения в королевский суд.

Первое — о невыплате приданого за Эрен, что было бы приемлемо, если бы я сам набился в зятья, но совершенно недопустимо с учетом того, что моим сватом выступал королевский двор, то есть сам Его Величество король Эдуард. Причиной для столь позднего обращения я назвал удаленность своего надела от земель Фиано и столицы, а также нападение на мою жену со стороны Марко Фиано под видом близкого родственника.

От себя я еще дописал в стиле типичной кляузы «от гражданина такого-то на имя главного врача» о том, что крайне разочарован действиями представителя старой западной знати, которого я целый год считал мудрым тестем, и надеюсь на справедливое разбирательство по вопросам приданого Эрен и ее статуса в качестве дочери семьи Фиано. Последний оборот особенно понравился Фридриху, а я понял, что с этим молодым графом мы общий язык найдем. Хоть он и все еще и вызывал у меня некоторый дискомфорт.

Второе письмо — о том, что я в своих верноподданнических чувствах заявляю об оскорблении Его Величества короля Эдуарда, да хранит его Алдир, которое было нанесено монаршей особе и всему государству графом Фиано.

Фридрих еще несколько раз перепроверил содержание писем, попросил меня подписать документы, а после послал за королевским стряпчим, чтобы официально передать бумаги в королевский суд в Патрино.

По словам лорда Кастфолдора, он сделает все возможное, чтобы слушание провели едва ли не завтра, ведь дело шло об оскорблении монаршей особы, а все причастные находились сейчас в столице.

И граф не соврал — мы прождали всего два дня, а утром третьего на пороге поместья Зильбеверов появились королевские гонцы с приказом явиться на следующий день на официальное разбирательство по обоим поданным бароном Гроссом заявлениям.

Местная судебная система была еще в зачаточном состоянии, так что процесс расследования по сути, был совмещен с судебным слушанием и только по самым громким делам собирались дважды. Обычно все сводилось к опросу свидетелей, а после — вынесению вердикта.

Королевский суд отличался тем, что в нем принимали участие еще и жрецы Храма, с помощью которых свидетели давали клятву перед лицом Алдира не вводить суд в заблуждение. Конечно же, никто из-за лжи на суде замертво не падал, но и врать не только перед лицом короля, но и перед лицом вполне себе существующего бога, особо не рисковали. Даже если вопрос касался жизни и смерти.

— Я выгляжу ужасно, — заявила Эрен, смотрясь в дорогое стеклянное зеркало.

— Это нам только на руку, — дежурно ответил я, натягивая рубашку. — Скоро все закончится и позовем жреца из храма, он тебя исцелит…

На прекрасное лицо моей жены было тяжело смотреть. За трое суток место удара, которое в первый день выглядело просто как кровоподтек, налилось синевой, а сейчас стало зелено-желтушного оттенка, а сама Эрен из-за этого походила на районную алкоголичку. Нет, это можно было бы скрыть какими-нибудь белилами или наоборот, румянами, которыми пользовались местные женщины, но Эрен не особо любила косметику. Да и шпатлевать лицо перед заседанием было неправильно — судья должен явно видеть, что сделал Марко Фиано, и почему это дело вообще дошло до суда.

Но даже с этим уродливым синяком я считал ее самой прекрасной, о чем и сообщил вслух:

— Ты все равно самая красивая женщина, — сказал я, затягивая тесемки рубашки.

— Во всем Патрино? — уточнила Эрен.

— Во всем мире, — тут же, не задумываясь, ответил я.

Эрен мне не ответила. Только замерла перед зеркалом, а потом встрепенулась, будто сбросила оцепенение.

Дорога, как и сборы в суд, много времени не заняли. Так как я не знал, чем закончится заседание, то и одевался довольно удобно, пусть и нарядно. Из нетипичного в моей одежде была только перевязь с мечом, которую скорее всего, придется сдать при входе в зал суда.

Мои же орлы вырядились по полной программе. Дружинники были в полном боевом облачении, словно шли не провожать своих лордов в суд, который находился подозрительно близко к поместью Зильбеверов — в пяти минутах ходьбы, через три улицы — а на сражение. И в этом была своя логика, ведь юридический конфликт мог перерасти в полноценное боестолкновение. Местная история такие прецеденты знала.

Но я был уверен, что Фиано со своими союзниками не рискнут все решать подобным образом. Если бы в суд было отправлено только первое письмо — мне бы стоило опасаться. Но граф Зильбевер заверил, что рассматриваться сегодня будут оба дела, в том числе и об оскорблении Его Величества короля Эдуарда.

— Невероятно, что все сложилось именно так, — пробормотала Эрен, окидывая взглядом двор поместья, на котором собрались и мои бойцы, и стража Зильбеверов, для того, чтобы проводить и своих лордов на слушание.

И Фридрих, и госпожа Лотта будут присутствовать на заседании в качестве наблюдателей. И, насколько я понял из разговора с графом Зильбевером накануне, судебное разбирательство, которое мы затеяли, всколыхнуло всё Патрино, и в зале суда яблоку будет негде упасть. Скучающие дворяне придут посмотреть на это, как на театральное представление.

— Если бы не хлопоты Фридриха, мы бы никогда не смогли дотянуться до графа с этой стороны, — согласился я.

— Не думай, что все уже решено, — хмуро осадила меня жена. — Мой отец крайне изворотливый человек, кроме того, его уважают на западе королевства. Может статься так, что даже с поддержкой Зильбеверов мы уйдем ни с чем.

— Это будет возмутительным решением, — ответил я.

— Это тебе граф Зильбевер сказал? — тут же уловила чужие мысли в моих словах Эрен.

— Именно, — кивнул я, спускаясь по ступеням крыльца на камень двора, и придерживая Эрен под локоть. — И я с ним согласен.

— Я немного волнуюсь, что мы слишком свободно пользуемся подобной помощью, — шепнула моя жена, чтобы никто из окружающих нас не услышал, а на дворе было на самом деле многолюдно.

— Сама же говорила, что в кабалу нас не загонят… — этот разговор Эрен заводила уже в сотый раз за последние три дня, причем каждый раз она выбирала разные стороны. То волновалась, то была уверена, что госпожа Лотта сдержит свое изначальное слово. То снова начинала тревожиться, что граф Зильбевер выставит нам неподъемный счет за свою помощь. — Да и отступать уже некуда.

На эти слова Эрен только кивнула, после чего мы при сопровождении дружинников выдвинулись к зданию королевского суда.

Внутри оказалось мрачно и тесно. Само помещение было похоже на амфитеатр, на сцене которого стоял стол судьи. Никаких мест для истца и ответчика предусмотрено не было, но по традиции те, кто пришли с заявлением в суд занимали места в первом ряду, справа и слева. Делалось это по простой причине — чтобы не приходилось кричать откуда-то с задних рядов, а еще, чтобы конфликтующие стороны не вцепились друг другу в глотки. Хотя я подозревал, что на местных слушаниях накал страстей мог быть таков, что подбежать к обидчику и пустить в ход кулаки здесь считалось обычным делом.

Графа Фиано, да и других членов его семейства видно пока не было, а вот зал активно заполнялся дворянами. Как скучающими столичными аристократами, коих можно было отличить по типичным для местных одеждам, так и полноценными земельными лордами, которые пришли за диковинным развлечением. Учитывая, что места занимались неравномерно, стало сразу ясно, что аристократы заранее выбирают сторону, за которую будут «болеть» во время разбирательства. И пока перевес был не на нашей стороне.

Когда в зал через высокие крепкие двери вошел лорд Кастфолдора вместе с госпожой Лоттой, вокруг стало заметно тише. Люди, которые до этого момента общались в полный голос, слегка поубавили тон, а я почувствовал, как все собравшиеся смотрят мне куда-то за спину — на центральный проход, который разделял судебный амфитеатр на две части.

Фридрих Зильвербер демонстративно прошел в первый ряд и уселся рядом со мной, хотя ни о чем подобном заранее мы не договаривались. Я думал, Зильбеверы займут места в самом верху, которые считались наиболее престижными.

— Госпожа Лотта убедила меня, что стоит сесть поближе, ведь я буду свидетельствовать с вашей стороны, — спокойно сообщил граф.

Мы даже не здоровались, ведь расстались буквально четверть часа назад.

— А еще с этих ваших лучших мест ничего не видно и не слышно! — возмутилась старуха, которая отсела от внука на одно место, а между собой и лордом усадила свою служанку, что помогала ей сейчас. — Ишь! Лучшие места! И что оттуда увидишь, с верхотуры той⁈ Глупости! Лучшие места всегда в первых рядах!

— И это тоже, — меланхолично согласится лорд Кастфолдора. — Госпоже Лотте отсюда будет лучше видно. Бабушка уже не так хорошо слышит и…

— Вот то, что ты меня там обсуждаешь, я слышу отлично! — рявкнула матриарх. — Говорю же, не видно мне! Имей уважение к старухе! Может, последнее такое развлечение на моем веку!

Аристократы, которые сидели вокруг нас и, по всей видимости, представляли партию востока, тут же зашептались, послышались незлые, короткие смешки.

Я настолько сосредоточился на собственных мыслях, что пропустил появление семейства Фиано. Вот, я сижу, незаметно поглаживая пальцами ладонь жены, невидящим взглядом скользя по стенам и силуэтам аристократов, которые набились в этот зал и уже заняли почти все свободные места, а вот к столу вышел пожилой мужчина в длинной пурпурной мантии и со скипетром в руках, символизирующем судейскую власть.

— Это кузен короля Эдуарда, — шепнул мне Фридрих. — Младший брат герцога Лануа, великий судья Лануа.

— Нас будет судить брат короля⁈ — вырвалось у меня, но Эрен быстро сжала мои пальцы, показывая, что задавать такие вопросы не стоит.

Ведь это было дело об оскорблении Его Величества, странно было ожидать, что королевский суд будет вести какой-то другой человек.

Судья Лануа замер на помосте и окинул цепким взглядом зал. Невысокий, полноватый мужчина с огромными залысинами и орлиным профилем, он излучал саму суть власти. Куда уж Зильбеверам, Фиано и тем более мне, пришельцу из другого мира. Человек, стоящий передо мной, был королевских кровей, это чувствовалось даже на расстоянии. Учитывая, что Фридрих упомянул его родство с нынешним герцогом Лануа, но не назвал титул, быть королевским судьей являлось большой честью и ответственностью и человеку, чтобы занять этот пост, приходилось формально отказываться от любых родственных связей.

— Приступим, — довольно высоким для своего телосложения голосом объявил судья Лануа, усаживаясь за столом.

Тут же подбежал слуга, который положил перед судьей несколько документов, а по верхнему листу я узнал одно из своих заявлений.

А дальше началось то, что я больше никогда бы не захотел повторить. Четыре часа театральной пьесы в душном зале провинциального театра без нормальной вентиляции — вот во что превратилось последующее разбирательство. К середине второго часа мне захотелось скинуть жаркий дублет, к середине третьего — раздеться догола. Даже Эрен чуть раскраснелась от жары, а окружающие нас аристократы обмахивались ладонями или платками.

Судья Лануа тоже потел, кряхтел и с каждым разом говорил со все большими паузами, ведь ему не хватало воздуха. И только старуха Лотта Зильбевер сидела и куталась в шерстяную шаль, которую подала ей служанка в самом начале, еще до старта заседания.

Сначала выступил я — просто рассказал о том, как забирал Эрен из поместья Фиано, как спас ее служанку Лили и как со мной, человеком, которого сватал сам король Эдуардом, обошлись Фиано.

После — пришел черед показаний Фиано, которые зашли с самой невыгодной стороны, то есть выдвинули встречные обвинения.

— Вы удерживаете в плену моего сына! — взвился граф Фиано, едва ему дали слово. — Достопочтенный королевский судья Лануа! Как вы можете рассматривать заявление от преступников, которые похитили и насильно удерживают человека!

— Антонио Фиано напал на моих дружинников и ранил одного из них! — тут же с места выкрикнул я.

— Вот как? — уточнил судья. — Вы можете это доказать?

— Конечно! — ответил я.

— Где удерживается Антонио Фиано? — спросил судья.

— Он под охраной в поместье графа Зильбевера. Как гарантия того, что граф Фиано не предпримет вероломной попытки опять напасть на меня или мою жену, достопочтенный судья Лануа, — я уже стоял на ногах, точно так же, как и граф Фиано. Так было легче дышать.

Если этот мужик в пурпурной мантии сейчас начнет разбираться с вопросом Антонио, то мы останемся тут до поздней ночи, а я уже чувствовал, что хочу прыгнуть в сугроб, настолько было в зале жарко и душно.

— Граф Зильбевер?.. — вопросительно поднял бровь судья Лануа.

— Да, достопочтенный судья, все именно так. Антонио Фиано цел и невредим, и пока является гостем моего поместья, — с достоинством ответил Зильбевер.

— Почему вы не передали отпрыска семье Фиано?

— Я не хотел давать возможность скрыться подлым преступникам, которые опорочили имя нашего славного короля Эдуарда. А так они не могут бросить своего сына, — ответил граф, а его слова потонули в недовольных выкриках и свисте.

Граф Фиано разразился демонстративными криками, мачеха же Эрен, которая до этого тихо сидела на своем месте, картинно схватилась за сердце.

И в этом цирке мне приходилось принимать участие.

— В любом случае, этот вопрос к сегодняшнему слушанию не относится, — ответил судья Лануа. — Если вы так боялись за судьбу сына, то могли просто выкупить его. Как я понимаю, Антонио Фиано был взят в плен в бою и удерживается в поместье Зильбеверов?..

— Именно так, — с улыбкой кивнул Фридрих. — Иначе я бы не стал держать юнца в доме. Он пленник барона Гросса, которого я пригласил погостить до новогоднего бала.

И опять по залу поднялась волна криков, вот только половина из них была одобрительной, а вторая — содержала насмешку. Ведь и вправду, пленных принято выкупать, а не судиться за них, прося тем самым помощи у короля. Тут граф Фиано прогадал.

Судья Лануа окинул внимательным взглядом сначала меня и Эрен, на секунду задержавшись взглядом на щеке моей жены — а зрение-то у мужика острое! — после посмотрел на Фиано, которые, видимо, все еще считали, что их вызвал в суд какой-то проходимец, а не такой же лорд земель, как и они сами.

И что, что мой надел находился у черта на рогах, а моя дружина составляла всего три десятка человек. В глазах королевской власти и я, и граф Фиано были представителями одного сословия, а значит, были равны перед законом.

И даже если мой тесть внезапно чувствовал себя «ровнее», как это бывало в случае элит, рядом со мной сидел граф Зильбевер, хранитель ключей от южных житниц королевства и крайне влиятельная на восточной части Халдона фигура. А это с легкостью уравнивало наш с ним политический вес в глазах судьи Лануа.

На мое удивление, дальнейшее разбирательство прошло, как по нотам. Чем жарче становилось в зале суда, тем четче были вопросы Лануа, тем быстрее отвечал и я сам. По сути, дело не стоило выеденного яйца — у графа Фиано не было ни единого аргумента в свою пользу, кроме бессистемных оскорблений моего происхождения. Что с легкостью разбивалось о тот факт, что приехал я за Эрен не с пустыми руками, а с королевской грамотой и одобрением на брак со стороны самого монарха.

Так что и приговор, который вынес судья Лануа к началу пятого часа слушания по обоим делам, был предсказуем:

— Властью, данной мне Его Величеством королем Эдуардом, да хранит его Алдир, решаю, что граф Фиано виновен в невыплате приданого барону Гроссу, на которое тот должен был содержать молодую жену благородных кровей… Назначаю графу Фиано штраф в размере пятидесяти серебряных фунтов. Еще пятьдесят серебряных фунтов граф Фиано обязуется выплатить барону Гроссу, по десять фунтов на каждый год содержания молодой жены и его дочери, Эрен Гросс, урожденной Эрен Фиано.

По залу поднялся шум, а я уже хотел встать со своего места, чтобы отказаться от денег, но граф Зильбевер дал мне незаметный знак оставаться на месте. Время еще не пришло.

Тем временем судья Лануа продолжил оглашать свое решение.

— По вопросу оскорбления Его Величества недостойным поведением графа Фиано, назначаю ему штраф в размере ста серебряных фунтов в пользу казны…

— Несправедливо! — воскликнул граф Зильбевер, вскакивая со своего места.

Примеру лорда Кастфолдора последовали и другие аристократы, которые возмущались слишком мягким, по их мнению, приговором. И по стройности голосов, которые доносились откуда-то справа, я понял, что все это было четко спланировано.

— Бой!

— Бой!

— Бой! Только бой!

— Бой чести! Фиано должны быть опозорены так же, как они посмели опозорить короля!

— Возьмите в руки оружие, трусы!

— Они и на рейды людей толком не посылают!

— Фиано трусы! Только бой!

— Должна пролиться кровь Фиано!

— Бой чести!

Красный от возмущения, отец Эрен опять вскочил на ноги. Учитывая, какой поток оскорблений лился в его сторону, уклониться от поединка чести — то есть от сражения минимум до увечья, после которого боец будет неспособен продолжать сражаться — он не сможет. Иначе род Фиано просто перестанет существовать. Одно хорошо — эти бои не должны были быть смертельными, ведь их суть в том, чтобы унизить и преподать урок наглецу, а не казнить его.

В тот момент, когда Фридрих подал мне сигнал, я и все сам понял. Тоже вскочил на ноги, а вместе со мной встала и Эрен, крепко держа меня за руку и драматично опустив при этом глаза в пол. Не знаю, была ли моя супруга на самом деле опечалена и напугана происходящим, или она так идеально отыгрывала свою роль. Разбираться времени у меня не было, ведь все мое внимание было сосредоточено на фигуре в пурпурной мантии.

— Несправедливо! — во всю мощь выкрикнул я, стараясь перекричать людей в зале.

Резко, как по команде — хотя я думаю, команда от Фридриха на самом деле поступила — в зале стало намного тише. Продолжали кричать только защитники Фиано, но их было всего несколько человек.

— Я отказываюсь от серебра Фиано! — пока я кричал, то чувствовал, как внутри разгорается сдерживаемая все эти дни ярость. — Они вытолкали мою жену за порог, как чужую, а потом посмели поднять на нее руку⁈ Это не искупить никаким серебром! Я требую боя! Я требую, чтобы граф Фиано или его сын вышли и ответили за свои действия! И перед королем, и передо мной! Только бой!

Последние слова разнеслись уже в абсолютной тишине. Судья Лануа внимательно посмотрел на меня, после — перевел взгляд на рядом стоящую Эрен.

— Барон Гросс, вы понимаете, что если я соглашусь с мнением присутствующих, и вместо штрафа за оскорбление короля назначу бой, то выступать защитником придется вам лично, потому что вы заявили об этом преступлении? — вкрадчиво спросил судья. — Конечно, если вы не найдете другого желающего.

Я коротко кивнул в ответ, а перед тем, как начать говорить, повернул голову и не мигая, уставился на тестя, который так и не сел на свое место, продолжая стоять по другую сторону зала.

— Не нужно искать замену. Я не продам это право ни за какое серебро, — ответил я судье Лануа, продолжая при этом смотреть на графа Фиано. — Как раз их осталось двое, отец и сын. Я сражусь с обоими, сначала за честь короля, а после за честь моей жены, с которой они столь подло поступили…

Последние мои слова потонули в диком реве, который поднялся в зале. Аристократы или простолюдины. Землепашцы или мастеровые. Крепостные или вольные. Если толпа почуяла кровь — ее восторг ничто не остановит. Это я уяснил еще во время своей первой казни в Херцкальте.

Сейчас же каждый почувствовал, что кто-то из Фиано будет казнен. И восторг, который испытывали благородные зрители этой судебной тяжбы, однозначно говорил о том, что другое решение судья Ленуа вынести просто не сможет.

Вопрос только в том, кого мне придется покалечить, а кого я убью. Но это придется решать уже графу Фиано, в каком порядке на бой выйдет он, а в каком Марко. Я видел сейчас отчаянье в глазах отца Эрен. Ведь он понимал, что их шансы против меня совершенно ничтожны.