В самом Сердце Стужи. Том V

Глава 11 Эрен

Я помнила рынок Старой площади в Патрино именно таким. Большим, шумным и невероятно разнообразным. С востока к рыночной площади примыкали старые портовые причалы, которые уже давно использовались только определенными купцами торговой гильдии столицы для прямой поставки товаров, а когда-то единственный столичный порт и склады, которые стояли здесь сотни лет назад, преобразились в большой торговый квартал. Порт исчез — ушел ниже по течению Кловера, на север, где было больше места, а на другом берегу Витсбури по королевскому указу отстроили когда-то Хлебный причал, который перегружал продовольствие для огромного города и который в итоге дал название целому району Патрино.

Если ты не можешь найти товар на Старой площади, то скорее всего, ты не найдешь эту вещь нигде в Халдоне — так вещала народная молва. Как это водится, народ заблуждался: аренда помещений и торговых лотков была здесь столь высока, что торговать на центральных рядах Старой площади могли себе позволить только самые состоятельные или отчаянные купцы. Конечно же, были ряды и попроще — чуть в стороне, ближе к руслу Витсбури, но и там товары нельзя было назвать дешевыми.

Те, кто жил в Патрино и вокруг столицы, чаще закупались на небольших местных рынках и в лавках, а вот на Старую площадь народ стекался или по Большим дням, когда тут начиналось торжище, или же в поисках редкостей, которыми здесь торговали круглый год. Последнее было про нас с Виктором: мы отправились искать фрамийскую соль, которую мой муж называл сахаром.

Так как теперь столичные дворяне точно знали, что загадочные Гроссы прибыли в город на бал, я изрядно нервничала по поводу нарядов, но Виктор меня довольно быстро убедил в том, что выряжаться, словно провинциалы, нам не стоит.

В итоге мой муж пошел на рынок в своем уже знаменитом плаще из медвежьей шкуры — судя по всему, это был единственный подобный плащ на весь город, ведь только такой огромный воин, как Виктор, мог выглядеть в нем достойно, а не нелепо. Я же выбрала обычное платье из шебарского полотна, которое купила когда-то в Гатсбури. Чтобы не выглядеть слишком просто, я достала подаренные мне Виктором серьги, которые ранее принадлежали баронессе Фитц. Но не те, с сапфирами, которые я думала продать ради закупки хлеба, а с россыпью изумрудов поменьше, но не менее массивные. Тяжелое серебро и камни нещадно тянули уши, но я была готова терпеть эти легкие неудобства для того, чтобы придать своему наряду завершенный вид. Тем более, на голову я решила надеть шаперон в тон платью, так что серьги отлично сочетались с моим нарядом.

В итоге мы с Виктором выглядели весьма гармонично. Он — темная скала в тяжелом плаще и я, словно тень своего мужа, в таких же сдержанных одеждах, идущая рядом.

— Я все не могу понять, почему ты так любишь черное, будто бы в трауре, — проговорил Виктор, когда мы уже неспешно шагали по городским улицам.

Много людей муж с собой не взял. Грегор, Эрик, пара бойцов. Меня неизменно сопровождала Лили. Ларс должен был встретить нас у северного входа на Старую площадь, после чего мы отправимся на торговые ряды.

— Ты сам говорил, что темные цвета мне к лицу, — едва слышно возразила я.

Виктор был прав. Единожды ступив на тропу неприличия свернуть с нее уже невозможно. Как я не старалась, обращаться к мужу на «вы» у меня более не получалось. Слишком близки мы стали, слишком многое друг другу доверили, чтобы обращаться с напускным почтением. Так что даже на улицах, где нас могли подслушать, я обращалась к супругу вполголоса, но на «ты», игнорируя ставшие столь неудобными правила общения порядочного мужа и благопристойной жены.

— Говорил, — важно кивнул барон Гросс. — Но нравятся ли тебе самой такие одежды? Ты же совсем молода, а я вижу, как наряжаются в столице женщины. Может, посмотрим тебе что-нибудь светлое?

— Меня полностью устраивает мой гардероб, благодарю за беспокойство, — холоднее, чем следовало, ответила я. — Тем более, я баронесса самого удаленного северного надела, а наши цвета «черный с золотом». Как прикажешь наносить герб на яркие наряды?

Виктор ничего не ответил, продолжая смотреть строго перед собой, а я в очередной раз пожалела, что так и не раскрыла мужу своей тайны.

Ведь знай он, что я прожила последнюю жизнь при храме, а до этого восемь раз существовала в качестве женщины, которая не может рассчитывать на заступничество отца и братьев, то Виктор несомненно понял бы природу моих предпочтений. Я любила темные и серые ткани, они на самом деле были мне к лицу — выгодно оттеняли мои черные кудри. Но еще я любила их за невзрачность, за то, что они скрывали мою фигуру и добавляли лет. Никто не покусится на замухрышку в черных платьях, когда мимо проходят яркие девицы. Никто не посмотрит на бледнокожую, почти болезненную женщину, когда вокруг пышут силой и здоровьем другие барышни.

Десятилетиями я училась прятаться на виду, не привлекать излишнего внимания, ведь за меня некому было заступиться, а жизнь в храме окончательно укоренила эту привычку — служительницы, как и жрецы, носят темные или коричневые одежды. Так что сейчас я просто следовала этому пути, хоть и старалась с него свернуть. Рядом со мной был Виктор, который защитит меня от любых нападок и невзгод, за нами обоими стояла еще и сила его дружины, да и всего надела Херцкальт, а значит, теперь было кому за меня заступиться. Именно поэтому на моей голове и красовался элегантный шаперон вместо обычного плотного капюшона, именно поэтому я достала из шкатулки с украшениями богатые серьги, которые сверкали россыпью изумрудов на зимнем солнце, именно поэтому на моих плечах был плащ с дорогим песцовым воротником, который притягивал завистливые взгляды многих девушек и женщин.

Понемногу, по чуть-чуть, я двигалась к той свободе и силе, которой обладал мой супруг. Я не знала, смогу ли я когда-нибудь встать рядом с Виктором в этом плане, заявить, что я смотрю на мир так же дерзко и свободно, как он, но я старалась. И мой муж видел это. Поэтому ничего и не ответил, а лишь продолжил смотреть перед собой, не развивая тему моих нарядов.

Ларс встретил нас в условленном месте и уже в сопровождении молодого купца Мордела мы погрузились в мир торговых рядов Старой площади.

В прошлых жизнях я бывала на этом рынке несколько раз, но никогда у меня не было достаточно денег для того, чтобы даже прикоснуться к большинству товаров. Сейчас же, зная, что наш надел твердо стоит на ногах, что мы всего за один сезон воздвигли водяную мельницу, а трофеи моего мужа значительно укрепили фамильную казну, я без особого стеснения останавливалась у любого приглянувшегося мне прилавка. Виктор и Ларс, которые шли чуть впереди и вели непринужденную беседу, терпеливо останавливались и наблюдали за мной и Лили. Мы же с моей служанкой смотрели шебарские и лютедонские ткани, купцы, видя мое сопровождение, тут же расплывались в улыбках и начинали сыпать поклонами и комплиментами, предлагая лучшие товары.

Да, мы все еще выглядели как провинциалы, но мы были обеспеченными провинциалами. Дружинники при оружии, статный благородный супруг в сопровождении столичного купца, строгие, но качественные одежды. И полное спокойствие во время хождения по рядам. Такие как мы не придут на рынок просто так, поглазеть, как делали столичные безземельные дворяне. Мы с Виктором были земельными лордами, опытный купеческий глаз сразу это подмечал, а лорды всегда при деньгах. Кто знает, может моя остановка у лотка с тканями приведет к покупке сразу нескольких больших рулонов? Или я затребую у своего мужа приобрести эти кичливые, но невероятно дорогие фрамийские серьги? Или же мне приглянется набор столового серебра от южных мастеров? Никто не знал, зачем мы с Виктором пришли на рынок, но каждый торговец понимал, что мы здесь не просто так. И поэтому мужчины боролись за мое внимание, хвалили свои товары, даже предлагали доставить груз в Данстер или Биртондал по сходной цене. Только купи.

Мне это даже льстило. Впервые за десять жизней я почувствовала себя настоящей дворянкой, а не девицей, которую просто вписали в родовую книгу. За мной была сила моего мужа, деньги моего надела и значение моего собственного имени. Фамилия Фиано не дала мне ничего, кроме боли и лишений, фамилия Гросс показала, что жизнь может быть намного приятнее и счастливее, чем я даже могла себе вообразить.

Так что пока мы дошли до рядов, где торговали пряностями, заморскими сладостями и всеми возможными сортами меда и вин, кошель Виктора похудел на четыре серебряных фунта. На эти немалые деньги я купила отличной витезийской шелковой нити для вышивки, взяла несколько отрезов заморских тканей на новые платья для себя и дублеты для мужа, целый бунд выделанных телячьих шкур на обувь, куртку Виктору и перчатки для нас обоих. Осень в Херцкальте была долгая, а весна — холодная, так что такая одежда нам пригодится.

Но все это было лишь подготовкой к тому, что нас ждало, когда мы зайдем на ряды со специями и редкостями.

Еще на подходах к самому сердцу Старой площади нос стало щекотать от характерного пряного запаха. Тот, кто никогда не сталкивался с заморскими и южными специями с непривычки мог начать и чихать, однако же я лишь чуть прищурилась, пока не привыкла к обилию ароматов. Виктор же и вовсе держался так, словно ему это не в новинку — посещать подобные места.

— Ну что, время искать фрамийских купцов, — заявил Виктор, пропуская Ларса вперед и возвращаясь ко мне. — Сейчас купец Мордел пробежится по рядам и выяснит, где тут торгуют сахаром.

— Не хочешь сам прогуляться? — спросила я, глядя на супруга.

Виктор только как-то загадочно улыбнулся. Он вообще сегодня был немногословен.

— Да ничего особенного. Тут в основном торгуют перцем, корицей, кориандром… — начал перечислять мой муж. — Да и запах этот мне никогда не нравился. От него только сильнее голова начинает болеть.

— Тебя тревожат головные боли? — тут же спросила я.

— Есть немного, — кивнул супруг, шагая рядом. — Но сегодня теплее, чем вчера, думаю, это давление.

— Давление чего? — спросила я.

— Кровь давит изнутри на голову, когда становится теплее, — терпеливо пояснил муж. — Вот и голова болит.

— Хочешь, я сделаю тебе кровопускание? — тут же предложила я. — Это крайне полезная процедура и…

— Даже не думай, — рассмеялся Виктор. — Никаких кровопусканий!

— Но оно поможет!

— У меня есть травы, которые снимают головную боль, — ответил Виктор. — Вернемся в комнаты и выпью отвар.

— Кровопускание помогает избавиться от дурной крови, — настаивала я. — Всего пара небольших надрезов и…

— Кровопускание помогает избавиться только от денег, которые ты заплатишь дураку-лекарю, — жестко ответил Виктор. — Эрен, поверь мне на слово, в кровопускании нет ничего полезного, оно скорее опасно для здоровья и жизни. И никакой дурной крови в теле тоже не бывает. Вся кровь одинакова. Она либо чистая, если человек здоров, либо дурная. Третьего не дано.

— Ты так об этом говоришь, будто бы сам великий лекарь, — хмыкнула я.

Мне нравились такие вот разговоры с Виктором. Раньше я их не очень понимала, но теперь знала, что это из моего мужа рвутся знания из его прошлой жизни, даже если он их в полной мере не осознавал.

— Через любую рану или порез в тело может попасть зараза, а это нагноение, жар и возможная смерть, — серьезно ответил мой муж. — Так что никаких кровопусканий. И с собой эту глупость делать никогда не позволяй!

— Я поняла, — смиренно кивнула я, опуская взгляд.

Виктор был как-то чрезмерно раздражителен, и раньше я бы подумала, что его утомил рынок или он недоволен тратой такого количества серебра на дорогие товары, но сейчас я точно понимала, что причина в чем-то другом. Неужели, дело именно в головной боли? Раньше мой муж на смену погоды не жаловался, это всегда была больше прерогатива стариков, у которых начинает ломить суставы к дождю.

— Жаль, Петер еще не приехал, — тихо сказала я. — Его бы молитва тебе помогла.

— Это да… — протянул уже спокойнее барон Гросс, а я окончательно убедилась в том, что причина его дурного настроения кроется в головной боли. — О! Смотри!

Я едва успела поймать Виктора за рукав, чтобы он не ткнул пальцем в сторону прилавка, у которого замер Ларс, словно он был не барон, а какой-то глупый мальчишка. Какое неподобающее поведение для лорда надела! Мы уже оказались на рядах, где было не так много народу и все мимо проходящие люди были одеты так же хорошо или даже лучше, чем мы. Дорогие наряды и сверкающие украшения, вышитые гербы, негромкие разговоры — вокруг было много дворян, которые прошли прогуляться по самому дорогому рынку столицы, куда не отправишь слугу, тут нужно выбирать и расплачиваться лично.

Фрамийская соль нашлась довольно легко — сложно не заметить огромные серые головы высотой почти в пять футов, которые стояли на прилавке и сразу за ним. Вот только внешний вид сладкого лакомства несколько озадачил моего супруга. Но желаемое мы получили — нам откололи и упаковали три фунта, за которые Виктор заплатил соответствующую меру серебра. От такого расточительства у меня аж перехватило в груди, но барон Гросс был непреклонен. Ему нужен был этот продукт, причем он собирался не потчевать им важных гостей, а переводить на выпечку для меня. Что было вдвойне расточительнее и в тоже время приятнее.

— Ох! Миледи Гросс! — послышалось за спиной.

Я обернулась на звук знакомого голоса и увидела целую процессию во главе с графиней Нардини. Вдова прогуливалась по рынку в сопровождении нескольких подруг и целого выводка слуг, которые были готовы выполнить любой каприз благородных женщин.

В отличие от меня, вдова графа Нардини была самостоятельна и ей не требовалась мужская опека — тот редкий случай, когда женщина могла вступить в имущественные права, потому что такова была прямая воля покойного супруга. В этом я сильно завидовала графине во время своей пятой жизни, когда я истребила все семейство Фиано, но стать наследницей фамилии так и не смогла. Для того чтобы стать вдовой Фиано, мне бы пришлось вступить в сомнительный брак с единокровным братом Марко, заставить его указать меня единственной наследницей и убедиться в том, что в боковых ветвях семьи нет сколь угодно значимых фигур мужского полу…

Слишком невероятное число условий для того, чтобы их можно было собрать воедино намеренно, отчего я когда-то завидовала вдове Нардини еще сильнее. Этой женщине крупно повезло.

— Мадам Нардини, — я повернулась и поклонилась более высокой по статусу персоне.

— Ох, дорогая баронесса Гросс! Обращайтесь ко мне просто госпожа Вивиан, как я могу заставлять столь милую молодую женщину, да еще и в сопровождении столь благородных мужчин, ломать язык! — махнула рукой графиня.

— Мадам Вивиан, — я сделала так, как предлагала графиня лишь наполовину, чего было достаточно, дабы не оскорбить ее, но и не идти на поводу у капризов вдовы.

— Эрен? — Виктор подошел к нам, и так как это была его первая подобная встреча с посторонней благородной женщиной, мой муж даже немного растерялся.

— Ох! Барон Гросс! Рада приветствовать вас в столице, милорд! — расцвела графиня и поклонилась моему мужу так, будто бы они были как минимум равны по титулам, хотя кланяться тут должен был первым мой супруг. — Мы все много наслышаны об отважном лорде Херцкальта от вашей супруги!

— Графиня Нардини, — поклонился уже мой муж, прикладывая ладонь к груди, как того требовали правила. — Я рад, что моя жена с удовольствием и пользой провела время в вашем обществе накануне.

Следом за графиней вперед вышли и ее спутницы — несколько столичных баронесс в годах, при живых мужьях, но уже достаточно старые и независимые для того, чтобы проводить время вне дома в компании вдов — поочередно представляясь мне и моему супругу. Вся церемония знакомства заняла несколько минут и выдалась даже немного утомительной, но я видела, как сверкали глаза женщин и как внимательно они наблюдали за действиями Виктора, пытаясь ухватить малейший изъян в его движениях.

Когда с приветствиями было покончено, повисла неловкая тишина.

— Как я помню, вы планировали посмотреть фрамийскую соль? — поинтересовалась графиня.

— Мы приобрели немного, — с улыбкой ответила я.

— Да, всего-то три фунта, — кивнул вслед за мной Виктор.

От озвученной меры у женщин удивленно взлетели брови, а графиня Нардини только еще шире заулыбалась.

— Обычно фрамийскую соль берут несколько унций для пудры. Вы приобрели запас на десять лет вперед, барон? — со смешком уточнила женщина.

— Нет, для выпечки надо больше, чем для пудры, — ответил Виктор с каменным лицом.

Сейчас муж немного щурился от яркого зимнего солнца, и в целом было видно, что ему нездоровится. Но это замечала только я, ведь хорошо знала Виктора.

— Простите? — уточнила одна из женщин.

— Для выпечки, — резко повторил мой муж, переводя взгляд на вопрошающую аристократку. — Я планирую добавлять фрамийский сахар в тесто и начинку пирогов, которые любит моя жена. Думаю, трех фунтов хватит на пять-шесть замесов. А теперь, графиня, баронессы, разрешите откланяться, нам пора продолжить покупки…

Холодно, не терпя возражений, мой муж дал сигнал сопровождавшим нас бойцам и после короткого поклона на прощание мы удалились с места встречи.

— Это было очень грубо, — заметила я.

— Пусть думают, что хотят, — раздраженно бросил Виктор. — Очевидно, что они хотели устроить из этой встречи представление и повод посплетничать.

— И ты его дал, — вспыхнула я.

— Дал, — согласился мой муж. — Пусть сплетничают о том, что я перевожу фрамийскую соль на пироги для баронессы, а то, что я бывший наемник и так все в курсе. Мои отвратительные манеры никого не удивят, ведь так?

Я подняла глаза на Виктора и поймала его усталый взгляд. Мой супруг пытался сейчас улыбаться, но я видела, что за последние полчаса ему стало только хуже, а сам он был какой-то бледный и нездоровый.

— Ты не хотел, чтобы они заметили твое состояние? — тихо спросила я.

— Именно, — кивнул Виктор. Мы уже прошли центральные ряды и возвращались к северному входу на Старую площадь. — А еще чем меньше они про нас знают, тем лучше. Ты сказала, что оставила послание про Атриталь через графиню, этого достаточно. Не хочу, чтобы нас изучали, мы-то не знаем, с кем столкнемся…

Не успел мой супруг договорить, как бойцы, шедшие впереди, остановились как вкопанные, а я услышала до боли знакомый голос, который надеялась никогда не услышать вновь.

— Пошли прочь! — откуда-то из-за спин дружинников Херцкальта наигранно прокричал мой старший брат, Антонио Фиано. — Тупые деревенщины, пошли прочь! Дайте дорогу! Живо! Мне плевать, кто там ваш лорд! Как вы смеете даже смотреть на меня!..

— Какой кошмар! — воскликнули за моей спиной. — Кто-то смеет оскорблять барона Гросса и его людей!

Графиня Нардини, полностью проигнорировав грубость моего мужа, пошла следом со всей своей свитой, и стала свидетелем этого столкновения.

Я бросила быстрый взгляд на Виктора, который еще не понимал, что происходит, но для меня все было предельно ясно.

Мы только что угодили в ловко расставленную западню, в организации которой участвовала графиня. Вот только я не понимала, чего добивается хитрая вдова, которая сейчас сверлила взглядом меня и моего супруга, ведь судя по тому, как сжались челюсти Виктора, и как тяжело его ладонь опустилась на рукоять меча на поясе, моему среднему брату не стоит ждать милости или пощады.