Пограничник. Том 11: В гнезде "Пересмешника"

Глава 8

— Стой! Стой, я скажу! — вдруг выдал Ткаченко.

Суворов тут же встрепенулся.

Я не видел его лица, но по движениям тела и головы понял, что он посмотрел на Диму.

— Ну вот, я ж сказал, что эта крыса нас сдаст! — прошептал мне Бычка и хотел было уже дать деру, но я остановил его. Схватил за одежду.

— Стоять. Слушай внимательно…

— Говори, — Шахин ткнул Ткаченко дулом пистолета в темечко.

— Считай до сорока, — сказал я изумленному Бычке, — потом стреляй поверх их голов. Кричи что-нибудь. Какие-нибудь команды. Дальше дело за мной.

— Мразь… Предательская мразь… — шипел дрожащим голосом Суворов.

Бычка, изумленный моим заявлением, с полсекунды помедлил. Потом с его губ слетело что-то вроде:

— Это… Мы все ж тогда покойники…

— Доверься мне, как тогда, в кяризе. Давай. — Я хлопнул Бычку по плечу, а сам быстро и коротко выскочил из лаза, двумя шагами, а потом ползком долез до противоположной стены, а дальше — вдоль нее, пока духи не будут в полной видимости.

— Скажу… — услышал я Ткаченко. — И скажу!

— Больше я ждать не буду, — раздался грозный голос Шахина. — Рассказывай.

Я занял позицию, залег, прицелился, но не в Шахина, а в бойца, который держал лампу.

— Я скажу, — продолжал Ткаченко, — иди ты на х…

— Лежать! Лежать всем! — заорал я во весь голос.

Вдруг прогремела протяжная, длинная очередь, которую Бычка выпустил над головами душманов. Пули щелкали о камни, рикошетили с характерным пением. Гул выстрелов оглушительной волной пронесся по всей пещере.

Душманы аж присели. Заметались, не зная, откуда стреляют — сзади или спереди.

Я дал короткую очередь в духа с лампой. И попал.

Душман задрожал, а потом лампа, пробитая пулей, лопнула в его руках. Немедленно туннель погрузился в полнейший мрак.

— Ура! В атаку! — кричал Бычка, стреляя куда-то вверх, — обходи! Обходи их с двух сторон!

Потом затарахтело. Тут и там во тьме стали мелькать дульные вспышки, когда духи беспорядочно принялись палить куда попало.

— Ко мне! Ко мне давай! — заорал я и дал очередь по пляшущим в коротких всполохах дульного огня теням.

Признаюсь, план был отчаянным даже по моим меркам. Теперь расчет был только на самих Ткаченко и Суворова. Сообразят, доползут — могут остаться живы.

Душманы же повели себя ровно так, как я и ожидал — они впали в полнейшую панику. Без света, не понимая, откуда ведут огонь, они вынуждены будут отступить и перегруппироваться. Но был и минус — очухаются эти сукины дети быстро. Сейчас мы кардинально сократили собственное время на подготовку к штурму выхода.

Но рассуждать было поздно. Нужно было заплатить цену, и я ее заплатил.

Стрельба, крики на дари, стоны раненых и вопли ужаса не прекращались еще несколько секунд.

Во всполохе очередной дульной вспышки я увидел тень, несущуюся в мою сторону.

А потом выстрелил по памяти. Услышал стон и треск камней, когда тело рухнуло на землю.

Я знал — это был не наш. Ни Суворов, ни Ткаченко просто не успели бы схватить автомат в такой неразберихе. А этот был вооружен.

Так мы по очереди и сопровождали душманов огнем. Но очереди наши теперь были короткими и осторожными, чтобы сократить шанс того, что нас распознают по дульным вспышкам.

Я выстрелил в очередной раз. И в свете собственного огня заметил, как двое ползут в мою сторону.

Не сразу я понял — люди это, трупы или просто большие булыжники. Но в оглушительном грохоте выстрелов и вспышках вражеского огня смог рассмотреть — это наши.

Я поднялся на присядку. Оба бойца, что приблизились ко мне, застыли, заметив перед собой человека.

А потом один из них вскочил на ноги и бросился прямо на меня.

Вместе мы рухнули на землю. Но я сгруппировался и, используя инерцию тела, перекинул нападавшего через себя. Человек со стоном грохнулся на землю.

Я схватил его за одежду.

— Суворов! — догадался я.

В темноте я не видел лица Жени, но тот отозвался сдавленным голосом:

— А⁈ Селихов⁈ Ты⁈

— Давай деру назад по туннелю! Я за тобой! Ну, пошел-пошел!

Я подтолкнул Суворова. Тот неуклюже поднялся и побежал.

— Саша⁈ — услышал я изумленный голос Ткаченко, — я…

— Потом! Давай за ним! Я прикрываю!

Когда Ткаченко с Суворовым дали деру, я еще несколько раз выстрелил куда-то в землю, поддерживая все еще не прекращающуюся шумиху. Потом отступил к позиции Бычки.

— Давай назад! — хлопнул я его по плечу.

Бычка выпустил еще несколько коротких очередей в постоянно разрываемую дульными вспышками темноту и отступил.

Я почти сразу побежал за ним.

Времени было мало. Либо духи очень скоро поймут, что их обдурили, либо станут пытаться отступать. Да только в какую сторону?

В темноте, в таком замкнутом пространстве и хаосе тяжело было определить, откуда по тебе ведут огонь. Разве что ориентироваться на дульные вспышки.

И, кстати, не факт, что душманы не заметили наших выстрелов. Возможно, просто они оказались слишком сбиты с толку, чтобы организовать огонь по нам с Бычкой.

В любом случае — сейчас ситуация была непредсказуема. Она могла повернуться к нам и более, и менее удачным боком.

Бычка бежал первым.

— Куда⁈ Куда идти, я ни черта не вижу! — орал Суворов где-то спереди.

— Лампа! — крикнул я Бычке.

— Сука! Оставил там!

— Так не пройдем! Я вернусь! — решил я. — Ждите тут!

А потом отчаянно помчался в обратную сторону, надеясь, что душманы еще не организовались. А надежды было мало — оглушающие шумы выстрелов давно затихли.

Я буквально на ощупь пробрался к лазу, где затаился Бычка. Стал искать где-то у себя под ногами лампу.

Душманы еще копошились, но уже не стреляли. Однако они отступили дальше по туннелю. Я слышал стоны раненых, задетых дружественным огнем духов. Слышал громкие, резкие крики на дари. Слышал приказы, которые кто-то, видимо, Шахин, раздавал своим людям.

Времени было мало.

Лампу я нащупал быстро. Она лежала на боку у противоположной от позиции Бычки стены лаза. Благо, я наткнулся на ее стеклянный кожух и сразу понял — не разбита. Схватив лампу, я торопливо, на ощупь, принялся продвигаться назад.

— Бычка!

— А!

— Спички!

Мы с Бычкой встретились буквально на ощупь. В темноте я слышал, как он судорожно чиркает спичкой. Видел краткие искорки. Слышал ругань солдата, когда ему не удавалось зажечь спичку. А потом и вовсе Бычка рассыпал коробок. Заматерился такими словами, которых я уже давно не слышал.

Наконец он нашел в коробке какую-то оставшуюся спичку и умудрился зажечь ее. Огонек тотчас же осветил наши лица, ударил по глазам, оставив в них неприятные красно-желтые пятнышки.

Когда Бычка наконец перенес огонек спички в лампу, я подкрутил свет, сделав его немного поярче.

— Погнали!

Я пошел первым, пробираясь по лазам и взбираясь на ступени, а потом подсвечивая остальным путь.

— Тут аккуратнее! Камень слабый! Может обрушиться! — сказал я, когда залез на невысокий выступ по скользким камням.

Когда остальные с трудом пролезли, а Ткаченко, шедшего последним, мне пришлось даже поддержать, я лег на землю, уперся ногой в слабый камень, висевший в стене, над потолком.

— Ты че делаешь, Селихов⁈ — крикнул Суворов, озадаченный тем, что я не пошел первым, как обычно.

Я ему не ответил. Подналег и выдавил камень из землистой стены.

Он упал куда-то вниз, загрохотал по спуску, а вслед за ним осыпался песчано-каменный грунт.

Я едва успел одернуть ногу, как узкий лаз завалило несколькими большими камнями и землей.

— Ходу-ходу! — подогнал я, спеша на случай более крупного обвала.

Мы поторопились, но обвала не случилось.

Пусть лаз и завалило, но я быстро понял — раскопать его будет делом нескольких минут.

Но даже так, эти минуты сейчас в нашей копилке.

На выходе из туннеля мы столкнулись с остальной группой, углубившейся в него метров на двадцать.

— А, зараза! — крикнул Смыкало, когда засел за камнем, наставив на нас автомат, — я думал, духи! Кто стрелял⁈

— Духи и стреляли. Торопимся! Быстрее отсюда!

Времени рассказывать, что там случилось, у меня не было.

Даже говорливый Бычка только и успел бросить ошарашенное:

— Да вы, мля, не поверите!..

Мы все вместе ринулись вон из туннеля. Когда оказались в гроте, Женя Суворов, спотыкнувшись, рухнул в озерцо, помогая руками и забористым матом, выбрался.

— Бычка, Смыкало — контролировать входы, — скомандовал я, доставая и проверяя магазин, — всем проверить патроны!

— Что… Что делать-то будем… — выдохнул Чесноков, на которого Смыкало снова сбросил Белых.

— Времени раскачиваться нету, — сказал я строго, а потом направился к туннелю, ведущему на выход, — будем прорываться, пока они не очухались.

Сел на колено рядом со входом в туннель, поменял магазин своего АК.

— И еще, — глянул я на Суворова, валявшегося на земле, стараясь вернуть контроль над дыханием, — с тобой мы потом поговорим, Женя. Сразу после того, как ты решишь свои вопросы с Ткаченко.

— С Ткаченко? — не понял Суворов.

— Он мог предать, — покачал я головой, — но не предал.

Бойцы, кто не был свидетелем поступка Димы, переглянулись.

— Его духи поймали! Выпытывали про нас! — крикнул Бычка, — но Ткачен под дулом пистолета не сдрейфил! Послал ихнего главаря на три веселых, а? А, Димон, послал же⁈

Бычка рассмеялся. Смыкало подхватил его глуповатый смешок.

— Да я… — опершись о стену, пытался продышаться Ткаченко, — да я уже напредавался… Хватит с меня.

Ткаченко стоял и держался за живот. На первый взгляд казалось, он просто вымотан, но когда Дима сказал:

— Да и… Я свое, кажись, получил…

А потом сполз под стену, я понял — его ранили.

— Димон, — нахмурился Бычка, — ты чего⁈

Я тут же встал, направился к бойцу. К Ткаченко подоспел и Чесноков.

— Пулю словил, — прохрипел Димон, видя, как мы подходим, — шальную…

— Покажи, — опустился я рядом с ним. — Света сюда!

Суворов, забрав у Бычки лампу, поспешил к нам. Сел рядом.

Дима убрал руку.

— В живот ранили, — с тихой горечью проговорил Чесноков.

— С-сука… — выдохнул Женя Суворов.

— Т-там все сильно хреново, а? — Ткаченко вымученно улыбнулся, показав нам всем окровавленные зубы, — А-то… А-то мне самому смотреть что-то не сильно хочется…