Пограничник. Том 11: В гнезде "Пересмешника"

Глава 17

Когда наш командирский БТР во главе колонны подошел к КПП точки, на которой стояла сейчас пограничная застава, часовые зашевелились, направились к нашей бронемашине.

Выглядели оба бойца неважно: на них была помятая и грязноватая форма. Лица пограничников были угрюмыми и усталыми.

Лица их оказались обветренными и сильно загорелыми. Глаза, что у одного, что у другого, окружали яркие синяки, свидетельствующие о недосыпе и переутомлении.

Кроме того, я заметил, что у стенки деревянной, обшитой железом будки, что стояла у шлагбаума, кто-то из бойцов прислонил гранатомет «Муху».

— Здравия желаю, товарищи бойцы! — суховато крикнул им Муха с брони.

— Здравия желаю, — без всякого энтузиазма бросил часовой.

Потом он обернулся, что-то крикнул своему товарищу. Тот принялся поднимать изъеденный ветром шлагбаум.

— Проезжайте, товарищ старший лейтенант, — снова почти равнодушно сообщил рядовой, — поторапливайтесь, если жизнь дорога.

Точка заставы стояла у вековой, естественным образом протоптанной дороги, ведущей к ущелью. Расположение оказалось в высшей степени классическим: низкие землянки с крышами, присыпанными песком для маскировки, скрытый от чужих глаз капонир с бронетехникой.

Командир явно не желал держать бронемашины прямо так, нараспашку, под открытым небом.

В целом на точке было хоть и бедненько, но чисто. Царил порядок. Видно было, что командир распоряжается здесь твердой рукой.

Все это добро пограничники обнесли невысоким заборчиком из кривеньких столбиков, между которыми натянули колючую проволоку. С двух сторон заставу окружали заградительные минные поля, о чем свидетельствовали соответствующие таблички. С третьей она упиралась в пологую, но крутую скалу, поднимавшуюся к горной системе ущелья.

Наши БТРы выехали на широкую пыльную площадку. Там нас уже ждали.

Высокий худощавый и жилистый офицер в вылинявшей, но чистой форме стоял в одиночестве. У него было вытянутое и обветренное лицо, а еще очень спокойные глаза.

— Ну что, здорова, Денис, — сказал Муха, когда спрыгнул с брони и с уменьшенной формальностью отдал офицеру, который оказался старшим лейтенантом, честь, — как ты тут? Стоишь?

Бойцы принялись выгружаться из бронемашин. Под гул двигателей затопотали многочисленные тяжелые сапоги, встретившиеся с сухой и пыльной землей.

— Стою, — лейтенант не кивнул. — А что еще нам остается?

— Слыхал, у вас тут совсем беда. Духи докучают?

— Безобразничают помаленьку, — сказал старший лейтенант, но смотрел он при этом не на Муху, а на меня. — Но ничего. Пока что держимся.

Старший лейтенант засопел.

— Слыхал про Диму Волкова. Слыхал, помер он как герой, — сказал старлей.

Муха погрустнел, хотя и лишь на одно мгновение.

— Вечная ему память. Героя Советского Союза дали. Посмертно.

Старший лейтенант, названный Денисом, грустно покивал. Муха заметил, что он косится на меня.

— Это вот, Саша Селихов. Мой новый зам, — сказал Муха. — Знакомься, Саша, Денис Стаканов — командир заставы.

— Здравия желаю, — сказал я, и поскольку уже отдал ему честь, когда мы с Мухой спешились, то пожал Стаканову жилистую, но все еще крепкую руку.

— Слыхал, слыхал про тебя, — сказал Стаканов. — Слухи у нас тут быстро расходятся. Поговаривают, ты себя отлично показал в кишлаке Айвадж. Да и потом, в спасательной операции на тамошней заставе. Даже в плену побывал.

Командир заставы как-то вымученно улыбнулся. Добавил:

— Как там особый отдел, мозги тебе не выел?

— Капитан Маленький очень старался, — улыбнулся я, — но прицепиться ему было не к чему. Кажется, он даже расстроился.

— Это да, — понимающе кивнул Стаканов, — капитан Лев Львович он такой. Я бы сказал, рьяный. Вцепится — хрен оттащишь.

К слову, капитан особого отдела по фамилии Маленький, который допрашивал меня, Бычку и Смыкало, маленьким отнюдь не был. Даже, скорее, наоборот. Оказался он бугаем каких поискать. Муха говорил, что Маленький был мастером спорта по тяжелой атлетике и регулярно выступал на соревнованиях между пограничными округами.

— Здоровый детина, да? — говорил мне Муха после допроса, — Кому расскажешь — не поверят. Это ты еще не видал, с какой он кружки у себя в кабинете чай хлещет. В-о-о-т такенная. Не дать не взять — ковшик.

Была ли любовь капитана особого отдела к гигантизму следствием неудачной фамилии или, всего навсего, особенностью личных предпочтений, я не знал. Да, по большому счету, мне было абсолютно все равно. Главным оставалось то, что Маленькому не было за что зацепиться во время допроса. И капитан, пусть и в расстроенных чувствах, но все же уехал из крепости.

— Ну тогда разреши тебя поздравить, старший сержант, — Стаканов на удивление искренне улыбнулся. — С новой должностью.

— Спасибо, товарищ старший лейтенант, — ответил я.

— Ну так и че, товарищ командир, — сказал Муха с улыбкой, — в пещеры мы завтра с утра выдвигаемся. Инструкции-то получил от начмана?

— Так точно, получил, — Стаканов как-то погрустнел.

Муха, видя его выражение, тоже напрягся.

— Чего не так? — спросил он.

— Давай это мы потом. Тет-а-тет обсудим, — уклончиво сказал Стаканов. — А покамест вас надо распределить. Говорю сразу — жилья нету. Палатки вон там поставите, а машины на ночь загоните вон в те окопы. Сегодня ночью как раз Силов со своими ребятами в наряд уходит, в горы. На их место пока что. Только замаскируйте. Пойдем, покажу где.

Стаканов повел нас с Мухой к окопам, что оказались на достаточном расстоянии от жилых землянок. На случай обстрела, так сказать.

— Воду с арыка не пить, — предупреждал при этом Стаканов, — минометный прицел на то место у духов отличный. Столовая во-о-о-н в той землянке. Кормят два раза в день — утром и когда повезет. С подвозом нынче проблемы. Духи засады на дорогах устраивают.

Не успели мы подойти к капонирам, как я услышал протяжное м-е-е-е-е.

Мы все втроем синхронно обернулись на звук.

Меканье исходило со стороны идущего к нам солдата. Это был прапорщик. Молодой, но широкотелый, какой-то квадратный и несколько косолапый, он брел к нам валкой походкой медведя. И при этом вел на веревочке козла.

Козел почему-то шел в солдатской каске.

Стаканов вздохнул.

— Цыганков, ты опять за свое? — сказал Стаканов строго.

Однако строгость его казалась напускной, потому что меланхоличное лицо командира заставы совершенно не изменило своего выражения.

— Прекращай переполнять стакан моего терпения, — добавил Стаканов.

— А… А что не так, товарищ старший лейтенант? — удивился Цыганков, пожав широченными плечами.

Козел при этом остановился. Полез мягкими губами к какой-то сухонькой травинке. Каска немедленно сползла ему на глаза, и несчастное животное затрясло головой. Отчаянно замекало. Цыганков с нежностью матери поправил козлу каску.

— Не позорься, каску с него сними, — устало выдохнул Стаканов.

Мы с Мухой недоуменно переглянулись.

— Товарищ старший лейтенант, а если его того?

— Чего, того?

— Осколком ранит?

— Если его осколком ранит — отправим на мясо, — совершенно буднично сказал Стаканов.

Прапорщик Цыганков побледнел от страха. Козел не побледнел. Во-первых, он и так был белой масти. Во-вторых, ему, кажется, было совершенно фиолетово.

— Микитку? На мясо? Да вы что, товарищ старший лейтенант? — возмутился прапорщик. — Он же не простой козел! Если б ни он, так я, да еще пара ребят, с вами бы, может, и не разговаривали больше!

— Каску с него сними, — повторил Стаканов хмуро.

Прапорщик вздохнул. Потом опустился перед козлом и нежно погладил его по шее. Принялся отстегивать каску, освобождая безрогую макушку животного.

— И чтоб я такого больше не видел. К нам вон, товарищи приехали, а ты меня тут позоришь, — равнодушно сказал Стаканов, казалось, совершенно не чувствуя себя опозоренным.

Цыганков обиженно забубнил себе что-то под нос.

— Ясно тебе? Вопросы есть?

— Никак нет, товарищ старший лейтенант. Вопросов больше не имею. Ясно мне все.

— Ну тогда свободен.

Мы с Мухой проводили загрустившего Цыганкова и его козла взглядом. Я заметил, что не успел прапорщик зайти за невысокую крышу ближайшей землянки, как немедленно принялся снова надевать на сопротивляющегося козла каску.

— Это что сейчас было? — не понял Муха.

— А… это… — Стаканов вздохнул. — Неделю назад Цыганков с часовым нарядом под обстрел попали. Душманы решили с минометов проутюжить дозорный пост, что мы в паре километров от заставы соорудили. Хорошо так проутюжили. Огонь не прекращался, пока парни мои их с позиции не выбили. Но знаешь что, Боря? Все, кто под обстрел попал, — все выжили. Ни единой царапинки. Цыганков теперь считает, что это только благодаря козлу. Он его, этого козла, вроде как нашел бесхозным где-то окрест поста. Хотел пригнать на заставу на мясо. А козел, будто бы, предупредил их об обстреле. Цыганков говорит — заволновался, заблеял. Ну они неладное почуяли и в окоп.

Стаканов вздохнул.

— С того дня Цыганков думает, что козел его об обстреле предупреждает. Думает, что чувствует козел, когда духи начинают с миномета работать. Вот и бережет его, как зеницу ока. Бойцов отгоняет, кто на козла зарится, чтоб на мясо его пустить. Да только…

— Что, только? — спросил я.

— Да только странный он стал, этот Цыганков. Все смотрит на своего козла, смотрит. Если тот бекнет, мекнет, пукнет, так сразу ко мне бежит, мол, обстрел скоро. И это еще. С каской.

— А обстрелы то после того, как козел пукнет бывали? — Спросил я иронично.

— Да нет. Не бывали, — Стаканов пожал плечами.

— Может, контузия? — спросил Муха, вопросительно приподняв брови.

— Я тоже думаю, — согласился Стаканов. — Надо бы его отправить в госпиталь. Да заменить некем. Людей и так не хватает. А Прапорщиков и подавно.

Стаканов снова вздохнул. Но на этот раз как-то обреченно. Добавил:

— Но чувствую я… Переполняется мой стакан терпения. Ох как переполняется…

Тем же вечером, после того как взвод разместился на точке и принял пищу, Стаканов позвал нас с Мухой в землянку, где жили и работали офицеры.

Землянка оказалась невелика. Офицеры спали на простых, сколоченных из досок койках. Ели и работали за одним общим столом, венцом которого была радиостанция.

Внутри царил привычный уже затхлый воздух — смесь запахов застарелого пота, тушенки и табака.

Несмотря на то что электричество тут было, и я заметил лампочку, свисающую с потолка на черном проводе, освещали скудное пространство землянки керосиновыми лампами. Берегли энергию.

Нас с Мухой встретили трое офицеров. Уже знакомый нам старший лейтенант Стаканов рассматривал карту за единственным столом. Еще двое — замбой и замполит сидели на койках.

Замбоем оказался невысокий, но крепкий и лысый парень лет двадцати трех — двадцати четырех. В желтом свете лампы его лицо показалось мне по-деревенски грубым, а поза какой-то угрюмой.

Второй — замполит был младшим лейтенантом. И Явно самый младший в командовании заставой, он был примерно с меня ростом, худощавый и по-юношески узкоплечий. У замполита было правильных черт лицо, светло-голубые глаза и почти белые, с легкой желтизной волосы, свисавшие на высокий лоб интеллигента островатой челкой.

— Знакомьтесь, — начал Стаканов, отрываясь от карты, — это вот лейтенант Щеглов, Сергей Викторович. Служит на заставе заместителем по боевой подготовке. А это Андрей Бульбашов, младший лейтенант, наш замполит.

Мы поздоровались с обоими офицерами. Присели на вежливо освобожденные ими стулья.

Без лишних предисловий Стаканов принялся доводить до нас оперативную обстановку в ущелье.

— Ладно, садитесь ближе. Запоминайте или записывайте. Весь этот район, вот тут, в сердце Катта-Дувана, мы зовем «Коготь». Похож, если смотреть с высоты. Ваша зона ответственности — его центральный «кончик». Там сосредоточены пещеры под общим названием Хазар-Мерд. Вот он, — Стаканов карандашом обвел на карте центральный сектор. — По всему ущелью идет главная дорога. Так называемый «Тракт». Раньше мы тут были хозяева, но последние две недели контролируется нами номинально. Днем — наши, ночью — их. По гребням — их снайперы и корректировщики.

Муха делал какие-то пометки в своем командирском планшете. Щурил в плохом свете усталые глаза, чтобы осмотреть пометки Стаканова и нанести их на свою копию карты.

Я молчал. Запоминал.

— В «Когте» есть несколько внутренних долин, — продолжал Стаканов монотонно, точно читал детскую сказку на ночь, — Долина Ветров или «Ветрянка»: северо-запад. Постоянные сквозняки, пыльные бури. Пещер мало, но они глубокие. Духи используют как транзитный коридор. Наш пост «Вертушка» контролирует вход. Сидят там, ветром обдуваются.

— Насколько я понимаю, «Вертушка» — перевалочный пункт, — сказал я.

— Относительно безопасный, — Стаканов поднял взгляд от карты и уставился на меня, — ваша, можно сказать, отправная точка. Далее. Вот тут Долина Скал или как мы ее зовем «Каменный Мешок». Находится на севере. Нагромождение валунов размером с дом. Идеальное место для засад и минометных позиций. Там уже есть пещеры «Глаз» и «Расческа». «Глаз» — просторный грот с выходом на обе стороны хребта, идеальная перевалочная база. «Расческа» — ряд узких, глубоких трещин. Мы их дважды прочесывали, находили брошенное барахло. Сейчас, по данным агентуры, там снова копошатся.

— Давно в них заглядывали? — спросил Муха.

Стаканов не вздохнул, как можно было ожидать. Если при нашей первой встрече он казался усталым и скучающим командиром, то сейчас выглядел только усталым. Но оперативную обстановку чеканил точно, со знанием дела.

— Давненько, — сказал он. — Сейчас не до этого. Сами понимаете. Душманов много. Душат со всех сторон, а подкрепления пока нету. Итак. Дальше Долина Теней он же «Темняк»: северо-восток. Как раз в «кончике» Когтя. Ваша основная цель. Глубокий каньон, солнце туда попадает на 2–3 часа в день. Из-за этого — вечный полумрак и сырость. Именно там сосредоточены самые крупные и неизученные пещерные комплексы.

При этих словах оба молчавших лейтенанта — и замбой, и замполит переглянулись. Замбой при этом нахмурился и засопел. Замполит поджал губы.

— Вот здесь, — Стаканов ткнул карандашом в карту, — «Сова»: ближняя. Имеет два входа. Мы ее маркировали, но не углублялись. По слухам, использовалась как госпиталь. Может быть пуста, а может быть заминирована от входа до выхода. Далее пещерный комплекс «Лабиринт»: центральный объект. Три уровня, десятки ответвлений. Карты нет. Говорят, там есть подземные реки и залы, где можно поставить БТР. Духи вполне могут использовать его как склад и укрытие. Наш дозор неделю назад доложил о движении у входа, но не стал лезть без подкрепления.

— Вы, насколько я понимаю, ни разу не предпринимали попыток исследовать ее, — заключил Муха.

— Нет, — Стаканов покачал головой. — С теми силами, что мы имеем, посылать туда наряд — обречь их на верную смерть.

— Если идти, то на несколько суток. Но слишком далеко и слишком широкое плечо подвоза. К тому же опасное, — подал голос замбой. Голос у него был сиплый и высоковатый.

— Верно, — кивнул ему Стаканов, на миг обернувшись к лейтенанту. — И наконец, пещера «Зеркало»: дальняя. Самая опасная. Вход находится на высоте пятидесяти метров, к нему ведет одна-единственная зигзагообразная тропа — «Змейка». Обстреливается на всем протяжении. Свое название получила из-за гладкой, отполированной ветром стены у входа, которая блестит в лучах заката. Мы туда не ходили. Никогда. Все, кто пытался провести разведку, натыкались на шквальный огонь. Если у них и есть главный схрон, то он там.

— М-да… Делов тут на добрую неделю, — вздохнул Муха.

— Честно говоря, — Стаканов не замялся, как можно было бы подумать, а четко и прямолинейно заявил: — Честно говоря, я не знаю, каким макаром вы планируете осматривать те пещеры. Хотя…

Он задумался.

— У вас целый взвод. Плюс БТРы. Мы к «Темняку» больше чем отделением не подходили. Но и концентрация сил противника там больше, чем раньше.

— Так, в общем и целом, ясно, — сказал Муха. — Все на этом?

— Товарищ командир, — подал голос замполит. — Расскажешь?

Стаканов неуверенно скривил губы.

— Ты ж считаешь, что все это глупости, а, Дима? — спросил Стаканов, обернувшись.

— Нет, теперь не считаю, — Бульбашов смутился. — Возможно, все это дело в суеверия завернуто, но точно не глупости.

— Связь между погибшими и этим странным «феноменом» не подтверждена, — сказал Стаканов. — Ты сам говорил.

— По мне так связь яснее некуда, — кисловато просипел замбой Щеглов. — Эта паскуда тут появилась десять дней тому. И пошло-поехало.

— Может и нет связи, — еще более смущенно ответил замполит Бульбашов, — но рассказать надо. Мало ли?

— А впрочем, хуже не будет, — подумав несколько мгновений, решил Стаканов.

— Рассказать о чем? — спросил я.

— О чем? — Стаканов хмыкнул.

Я поймал себя на мысли, что за весь сегодняшний день ни разу не видел, чтоб командир заставы улыбался. Тем более — усмехался. Кроме того, ухмылочка его показалась мне какой-то недоброй и даже загадочной.

— Ну что ж. Среди местных у нас достаточно много информаторов, — начал Стаканов. — Они ходят далеко, не боятся. Знают скрытые тропы, где больше чем вдвоем пройти сложно. Информация о пещерах в Темняке по большей части от них.

— И? — спросил Муха, когда Стаканов замолчал и наступила странная пауза.

— Даже когда духи стали наседать, местные продолжали ходить в Темняк. Особенно пастухи. За лечебными травами. Ну и одновременно информацию для нас собирали. А тут… Десять дней назад… Как отрезало.

— Не соглашаются, — догадался я.

— Не соглашаются, — кивнул Стаканов.

— И почему же? — спросил Муха.

Стаканов немного помолчал. Потом переглянулся со своими замами. И начал:

— Они называют его «Гуль-и-Сия». То есть «Джинн из теней»…