Пограничник. Том 11: В гнезде "Пересмешника"

Глава 20

— Ты видишь его? Вон там? — тихим, напряженным голосом спросил Канджиев.

— Вижу, — ответил я. — И что-то мне подсказывает, он нас тоже.

Канджиев поднял винтовку. Медленно, не спуская взгляда с неизвестного, зашел за камень, у которого мы сидели. Примостил СВД на его вершине.

— Ты знаешь, кто это такой? — спросил Канджиев, припадая к прицелу.

— Да. Стаканов мне рассказывал.

Я наблюдал за неизвестным. Боковым зрением видел, что Канджиев готовится стрелять. Потом услышал лязг перезаряжаемого затвора винтовки.

— Я не верю, что это Джинн, — сказал Канджиев. — Он…

Алим осекся, потому что со спины меня окликнули:

— Саня! — позвал вдруг Пчеловеев, спустившийся к нам с возвышенности, на которой стояла «Вертушка». — А ты где тут?

Алим на миг оторвался от прицела, чтобы посмотреть, кто к нам подобрался.

— Тихо… — прошипел я Пчеловееву, стараясь держать неизвестного в поле зрения.

Тень казалась и вовсе не живой. Да, она имела явные человеческие пропорции и очертания, но совершенно не двигалась. Сложно было сказать наверняка, но с такого расстояния казалось, что даже ветер, неутихающий на вершинах, никак не действует на незнакомца.

— Чего⁈ — удивился Пчеловеев, не расслышав моих слов. — Тебя Муха потерял!

— Тихо говорю, — на миг обернулся я.

Пчеловеев под моим взглядом просто остолбенел. Лицо его сделалось растерянным и еще более удивленным.

— Ушел, — холодно сообщил Алим, снова оторвавшись от прицела.

Я поискал загадочную тень взглядом. Сначала казалось, она просто слилась с местностью или темнотой. Но спустя мгновение мне стало ясно — ее и правда нет.

— Чего? — снова спросил Пчеловеев, — кто ушел?

Мы с Алимом не ответили пограничнику. Только переглянулись.

— Парни, вы чего? — Пчеловеев взглянул сначала на меня, потом на Алима. — Привидение, что ли, увидели?

— Мне казалось, ты не очень-то веришь во всю эту муть, — поморщился Муха.

В землянке, обустроенной предельно грубо и больше походившей на хижину, не было никакой мебели. Потому старший лейтенант уселся на деревянный, перевернутый кверху дном ящик.

— Сам же доказывал Стаканову, что нет тут ничего… Тьфу ты… Сверхъестественного… — добавил командир взвода.

В землянке было темно. Ни огня, ни осветительных приборов местный дозор не использовал. Даже в темноте. Пограничники ограничивались только двумя приборами ночного видения и парой громоздких ночных прицелов на все отделение.

Канджиев, сидевший у земляной, усиленной ободранными бревнами стенки, посильнее закутался в свою плащ-палатку.

— Я и не говорю, что тут было что-то сверхъестественное, командир, — покачал я головой. — Но факт остается фактом. За нами кто-то наблюдал. И описание этого кого-то младший лейтенант Бульбашов описал нам довольно точно.

Муха задумался.

— Может, действительно душманский снайпер? Или корректировщик?

— Слишком странное поведение для корректировщика, — покачал я головой.

— Душманы так не ходят по горам, — покачал головой Алим. — Они ходят тихо, незаметно. Если не знаешь, как они ходят — их тяжело заметить. А этот…

Алим вдруг замолчал и сделал вид, будто бы прислушался. Поднял взгляд к проложенному досками и гидроизоляцией потолку.

Не знаю, что он хотел услышать. Ведь за крохотными окошками землянки ничего, кроме непрерывно гуляющего по скалам ветра, слышно не было.

— Этот будто бы хотел, чтобы мы его увидели, — закончил пограничник мрачно. — Будто бы красовался перед нами.

Муха сухо сплюнул.

— Чертовщина какая-то…

— Ты что-то видел, Алим? — покосился я на Канджиева. — Сквозь прицел.

Алим отрицательно покачал головой.

— Не успел поймать его на мушку, — серьезно ответил он.

— Может… Может, какая-то хитрая маскировка? — спросил Муха.

— Он не двигался, — сказал я. — Не проявлял никакой активности. Не предпринимал никаких попыток рассмотреть нас.

— Почему это ты так решил? — Муха недоверчиво скривил губы.

— Потому что он не двигался, — повторил я. — Кроме того, с такого расстояния он бы не рассмотрел, чем мы заняты без спецсредств.

— Так может, и вы не рассмотрели, чем он занят? — резонно заметил старлей.

— Может, — кивнул я.

И все же было у меня какое-то странное чувство… Чувство, что нас дурачат. Водят за нос. Оно неприятным, мокрым слизняком ползло у меня по нутру. А мысли о странном субъекте… или объекте не покидали голову. Заставляли соображать, перебирать варианты.

— И что? Хочешь сказать, что за вами двоими нынче ночью явится какой-то «Джинн из теней» и утащит в горы, чтобы съесть ваши души?

Муха сплюнул второй раз. Но теперь очень раздраженно, хотя и не очень сухо.

— Я хочу сказать, товарищ старший лейтенант, — что нужно оставаться начеку, — ответил я. — Мы с вами и без того знаем, что «Вертушка» — желанная цель для духов. Тем более пока тут стоит разведвзвод. Предлагаю удвоить часовых на постах и смотреть в оба.

Муха устало и все так же нервно засопел.

— М-да… Если б вы разом не видели этого «Джинна», я б сказал, что у вас уже галлюцинации начались от усталости. Или, может… Это какие-то горные миражи?

— Миражей в таких погодных условиях быть не может, — покачал головой Алим.

— А ты откуда знаешь, сержант? — вопросительно кивнул ему Муха.

— Он прав, — подтвердил я. — В горах мираж можно увидеть только в дневное время суток, при солнечной погоде и одновременном тумане на склонах.

— Это как? — заинтересовался Муха.

— Тень от человека ложится на туман, — пояснил я, — и сквозь него можно различить расплывчатый силуэт. Притом с достаточно большого расстояния. Но это все равно не наш случай.

Муха не торопился отвечать. Только вздохнул.

— Ладно, — прервал я установившуюся в землянке тишину. — Нет никакого смысла ломать голову. У нас есть дела поважнее.

Старлей глянул на часы, стараясь подставить циферблат под холодный свет звезд, пробивавшийся сквозь оконце землянки.

— Когда у нас последняя проверка секретов была? — спросил Муха.

— Полтора часа назад, — пожал я плечами.

— Так. А до этого часа два, кажется, проверяли.

— Проверяли… — насупился Алим Канджиев.

— А вот не надо своим бойцам разрешать курить в секрете, товарищ сержант, — усмехнулся Муха, — тогда б, может быть, по шапке ты и не схлопотал бы.

— Виноват… — снова буркнул Алим.

— Ну лады… Пойду тогда, — сказал Муха и встал, но тут же коснулся макушкой низенького потолка и ойкнул.

— Давай, командир, в этот раз я пойду, — я тоже аккуратно поднялся. — А ты пойди в БТР. Отдохни чуть-чуть.

Муха думал недолго.

— Сам сходишь?

— Да.

— Ну лады, — ответил он немного погодя. — Только ты это… Спуску им там не давай.

Готовить оборону «Вертушки» мы принялись почти сразу, как прибыли на точку. Муха скоренько окрутил бойцов Алима и организовал эшелонированную оборону.

— Мы не будем ждать, где они ударят, — сказал тогда Муха, — «граблей» им раскидаем, пускай натыкаются. А сами выспимся.

«Выспаться» тем не менее мы могли лишь условно. В конце концов, взводу, да и всей точке тоже нужно было оставаться начеку.

Первым делом Муха распорядился расставить БТРы по периметру площадки, чтобы обеспечить их курсовым пулеметам достаточные сектора обстрела. В командном же он организовал временный КНП, в котором, по большей части, и проводил время.

Муха оставил резерв в пять человек, которые отдыхали в одном из БТР в полной боевой выкладке, но в случае чего быстро могли вступить в бой.

Второй линией защиты стали часовые и грамотно расставленные огневые точки. Часовые дежурили по двое. Пока один отдыхал, другой нес службу. Потом менялись. Сменяли друг друга и снайперы, дежурившие на нескольких особо успешных пристреленных позициях, которые Мухе подсказал Канджиев. К слову, по большей части снайперские силы составляли ребята из отделения Алима.

Так же Муха организовал три пулеметные точки, стараясь выстроить их так, чтобы групповое оружие не мешало ни часовым, ни снайперам.

Последней по счету, но первой по значению были секреты, которые Муха вынес на расстояния от двухсот до четырехсот метров вокруг «Вертушки». Их было две пары. В каждом секрете состояли по два пограничника. Секреты несли с собой рации и должны были сменяться каждые два часа.

Задачей секретов было не вступить в бой с подкрадывавшимся врагом, а вовремя оповестить нашу основную боевую силу о том, что враг подходит к позициям.

Кроме этого, пока было светло, Алим с еще несколькими бойцами из своего и наших отделений разместил на тропах и наиболее вероятных путях продвижения противников звуковые растяжки, сделанные из гильз от патронов для КПВТ, мелких камешков и проволоки. Стоит задеть растяжку — и свободная гильза зазвенит точно погремушка. Просто и надежно.

Схема обороны была несложной, но показалась мне достаточно эффективной. Притом что Муха строго следил за исполнением всех мероприятий и порядком в рядах пограничников.

Мы со старлеем хоть и быстро, но все же четко составили график дежурств и строгие правила его соблюдения, главным из которых было такое: незадействованный в охране «Вертушки» боец обязан был спать.

Немаловажным стала и организация горячей пищи и питья на такой высоте и при такой погоде. Потому одна из землянок, в которой оказалась видавшая виды печка-буржуйка, превратилась в полевую кухню.

Так же четко была определена система связи, которая должна была оставаться бесшумной и почти незаметной. Для этого пограничники использовали световые, звуковые, жестовые условные знаки, например короткий сигнал фонариком или щелчок по рации.

Кроме того, любая самодеятельность: лишний шум, выход за пределы позиций без приказа или курение — строго наказывалась мной или Мухой. К счастью, наши бойцы были достаточно сознательными, чтобы не безобразничать. Пусть, конечно, и не все.

— Слыхал? Селихов с этим узбеком видали того Джинна, про которого нам на заставе рассказывали, — прошептал Бычка негромко.

— Тихо, не болтай, — отозвался Пчеловеев раздраженно. — Мы на часах или где?

— Да чего тут будет? — Бычка, которому сейчас выпало отдыхать, сильнее укутался в плащ-палатку и поудобнее устроился у большого камня. — Ветер воет, сил нету. Холодрыга, что зуб на зуб не попадает. Я б на месте духов сидел бы и носа из пещеры не высовывал.

— Плохо, что ты не на месте духов, — огрызнулся ему Пчеловеев.

— Так че? Слыхал?

Пчеловеев вздохнул.

— Слыхал…

— И как? Веришь, что это и правда какой-то, язви его, призрак? Никто из командиров-то внятного объяснения не дает. Только помалкивают. И сами не знают. Ну а ты как думаешь?

Пчеловеев поморщился и нехотя ответил:

— Не знаю я, Саня. Отвянь…

Я бесшумно выступил из тени. Потом положил обоим пограничникам руки на плечи. Те аж чуть не подпрыгнули, вцепились в автоматы, обернули ко мне испуганные лица.

— Я смотрю, вы на посту прохлаждаетесь, — беззлобно и очень спокойно сказал я.

— Да… Да мы… — заикнулся Бычка.

Пчеловеев молча наградил Сашу Бычку мрачным взглядом.

— Сектора под контролем? Как общая обстановка? Доложить.

Пчеловеев доложил. Бычка в это время виновато и угрюмо прятал от меня взгляд.

— Очень хорошо, — кивнул я. — Раз вы у нас так болтать любите, значит, считаете, что недостаточно заняты делом. В таком случае, как сменитесь, оба проверите все растяжки. Какие будут проблемные — поправите. Ясно?

Пчеловеев снова наградил Бычку взглядом. Только теперь гораздо более злым и даже каким-то отчаянным. Бычка сделался еще более виноватым, избегая и его взгляда тоже.

Когда бойцы отрапортовали «есть», я оставил часовых, а потом стал тихо и аккуратно пробираться вперед, стараясь сохранить маскировку и спрятаться за разлапистыми кустами можжевельника, росшими на невысокой скале.

Нужно было проверить, как ведут себя секреты на передке.

И все же меня не покидали мысли об этом «джинне из теней». Нет, я не пытался дать самому себе ответ о том, что же это был за джинн. Просто не видел в таких размышлениях смысла.

Больше меня беспокоили слухи и разговорчики, потянувшиеся среди личного состава с того самого момента, как мы ушли с заставы в горы. Нередко бойцы обсуждали байки о Джинне. Строили догадки.

Но если поначалу подобные разговоры они вели с иронией и, по большей части, шутили над «Джинном из теней», то сегодня, после того как мы с Алимом увидели странную фигуру, бойцы стали обсуждать эту ситуацию всерьез.

И вот это меня беспокоило по-настоящему. Ведь некоторые бойцы говорили о черном незнакомце с опаской. Другие — со страхом. Третьи колебались между верой и неверием.

«Если бы это была какая-то психологическая атака, — подумал я, — то она оказалась довольно эффективна».

Еще бы. Минимум усилий — и уже есть результат. Кто бы ни был этот «Джинн», человек ли, средство ли психологической войны, но своей цели он добился — заронил в души бойцов зерно сомнений.

«Будь я на месте этого джинна, — снова подумал я, — я бы сделал следующий, гораздо более решительный шаг, чтобы…»

Мысль, быстрая словно пуля, прострелила меня в мгновение ока. Я застыл на месте. Обернулся к «Вертушке».

— З-зараза… — просипел я тихо, но очень зло сквозь зубы, а потом бросился в обратный путь, вверх по склону.

В полной темноте я пробирался по знакомой тропе и все равно оскальзывался на мокрых от выпадшей росы камнях и влажной почве. Потом выскочил на плиту. Бысто зашарил взглядом по площадке.

У стоящего на боевом посту БТР увидел двоих пограничников, бредущих куда-то вниз. Наверное, они шли на смену.

Скорым шагом я пошел к ним.

— Кто тут идет? — не криком, но все равно громко спросил я.

— Саша? Ты? — отозвался один из пограничников. По голосу я узнал в нем Звягу. — Это я со Смыкалой. А что? Что-то случилось?

— Оба за мной. Быстро.

Бойцы, замедлившие шаг, вдруг остановились. В темноте я не видел их лиц, но был уверен — на них возникло удивление.

— Мы Бычку с Пчеловеевым сменять, — возразил было Смыкало ровным, несколько меланхоличным тоном. — А что…

Договорить я ему не дал.

— За мной!

Пограничники переглянулись еще раз и бегом направились ко мне.

Я указал вверх, туда, где продолжалась гора. Туда, где на одной из снайперских позиций сидел Алим.

Мы принялись быстро подниматься по крутой, неудобной тропе.

— Всем сохранять бдительность, — на ходу сказал я, — возможно, вверху противник.

— Где⁈ — удивился Звягинцев.

— Так надо сообщить командиру… — громким, но ровным тоном предложил Смыкало.

— Нет времени, — отозвался я. — У кого есть фонарь? Зажечь немедленно.

— Муха… — начал Звяга неуверенно, но за подсумком с массивным фонарем все же потянулся. — Муха запретил пользоваться таким ярким светом… Только в крайнем случае…

— Это и есть крайний случай, — перебил его я.

Больше он не ответил. С трудом преодолевая горный подъем, немного повозился с фонарем, а потом у нас под ногами загорелся яркий свет, на треть перекрываемый нашими собственными тенями.

— Звяга! Вперед! — приказал я. — Подсветить дорогу!

Звягинцев широкими, размашистыми шагами прошел по тропе вперед меня, чуть не запутался в суховатом, но размашистом кусте, но все же оказался спереди.

— Выдадим себя… — ловя ртом воздух, предупредил Смыкало, поднимавшийся позади меня.

Я ему ничего не ответил. Но прекрасно понимал — выдавать уже нечего. Если мои догадки верны — предполагаемый враг уже прекрасно понимал расстановку нашей обороны. Понимал, потому что изучил ее, отвлекая наше внимание на «Джинна из теней».

К тому же был шанс, хоть и не большой, что они, если они здесь, отступят, видя приближающийся свет. Отступят и не успеют забрать с собой…

— Алим⁈ — позвал я, перекрикивая ветер, — Алим, где ты⁈

Мы остановились только на скрытой от чужих глаз камнями и кустами снайперской позиции, где Алим и один из его ребят должны были нести дежурство.

Отсюда открывался прекрасный обзор на колеи дороги, ведущие к «Вертушке», козью тропу, которая даже в темноте проявлялась тусклой светлой полоской, а также на скалы, застывшие у входа в Темняк.

Звяга немедленно подсветил фонарем позицию и ее окрестности. Здесь было пусто.

Вернее, почти пусто.

— Исчезли? Нету их… — сказал Звягинцев с явным страхом в голосе.

— Может… Может, отошли? — неуверенно спросил Смыкало и попытался уже было пройти чуть вперед, к большому камню, напоминавшему высокий стол.

Но я тут же жестом его остановил.

— Стоять.

Смыкало затих.

— Искать следы, — приказал я.

— Двое пограничников пропали, — возразил Смыкало хриплым от страха голосом, — нужно… Нужно доложить командиру, что…

— Не расходиться, — я обернулся, взглянул Смыкале в лицо.

Среди смазанных в темноте его черт ярко выделялись глаза. Они блестели от беспокойства, непонимания. И страха.

Я принялся осматривать подъем на гору, такой крутой и неудобный, что на первый взгляд казалось, здесь просто невозможно подняться дальше. А еще — резкий спуск, поросший кустами терновника и шиповника.

— Пропали… — повторил Звягинцев, подсвечивая землю. — Пропали, точно как пограничники с заставы нам рассказывали! Канджиев этот увидал Джинна — и пропал!

Смыкало ему не ответил. Он только растерянно засопел, переминаясь с ноги на ногу.

— Саша… А что, если и мы… Что, если и мы пропадем? — испуганно добавил Звяга.

— Искать следы! — с нажимом повторил я, чтобы не только найти что-либо, но и занять пограничников делом. Не дать им запаниковать.

После пяти минут поисков под светом следового фонаря мы не смогли найти ничего, кроме кирзовых сапогов самих снайперов. Отпечатки подошв были разного возраста, и давнишние и относительно свежие. Но ни следов боя, сопротивления, волочения тел нам так и не удалось обнаружить.

Казалось бы, мы останемся ни с чем, но я заметил, что в свете фонарика кое-что поблескивает.

— Посвети-ка сюда!

Не сразу, но я все же различил завалившуюся между камней, обмотанную серого цвета материей винтовку СВД. Винтовку Алима.

Это ее выглянувший из-под сдвинувшейся обмотки окуляр прицела блестел на свету.

Это было везение, что мы нашли оружие Канджиева. Он маскировал свою винтовку на совесть, со знанием дела. Обматывал и цевье и приклад, прикрывал прицел. В темноте СВД можно было бы принять за какую-то палку или вовсе продолжение камня. Но, к счастью, ее выдал прицел.

— Исчезли… Просто испарились, будто бы! — сокрушался Звягинцев, шаря по камням и кустам лучом фонаря, — прям как нам парни рассказывали! Испарились — и все тут!

— Никаких чужих следов, — вторил ему Смыкало.

Хотя он и не казался таким взвинченным, как Звяга, в на первый взгляд монотонном голосе бойца проскакивали нотки беспокойства.

— Тут везде только наши ходили. Только наши — и все…

— Надо уходить, — Звягинцев неосознанно вцепился в автомат, висящий на груди, — уходить! Иначе и мы пропадем.

— Тихо, не мешай думать, — сказал я, — лучше еще сюда, на землю, посвети.

— Нет, надо спускаться! — напирал Звягинцев, — это… Это плохое место! Очень плохое! Вы с Алимом видали этого Джинна! И вот теперь и он пропал, и тот парень, что с ним тут сидел! А мужики говорили, что все пропадают, кто это приведение видели!

— Успокойся, — сказал я, взглянув на Звягинцева.

— А ты, Сашка, тоже его видал! — Звягинцев и не думал успокаиваться.

Более того, не думал светить на землю, как я приказал. Луч его фонаря бегал везде: по скалам, по кустам, по небу, но не там, где надо. Сам боец, будто бы остерегаясь, что повернись он спиной к горам — на него тут же нападут из тени, принялся пятиться к тропе, ведущей вниз, к лагерю.

— А что, если и ты пропадешь⁈ И мы вместе с тобой!

— Успокойся… — сказал я строго и встал. — Это никакой не призрак. Скорее всего, диверсионный отряд.

— Какой отряд⁈ Отряд следы оставляет, а тут⁈ А тут не пойми что творится!

— Саша… — понуро, как бы стыдясь своего беспокойства, позвал меня Смыкало. — Давай сойдем. Надо командиру о пропаже сообщить. А то ж…

— Стой! Кто там⁈ — раздался вдруг громкий, злой крик у нас за спинами. — Стой! Оружие брось! Стрелять буду!

От автора:

Топовая на АТ серия про Афганистан! Погибший на задании офицер спецназа получает второй шанс… СССР, 1985 год. Герой снова молод и намерен изменить ход Афганской войны. СКИДКИ: https://author.today/work/358750