Пограничник. Том 11: В гнезде "Пересмешника"

Глава 11

— Значит, так и будем тут сидеть? — спросил у меня Бычка, сидя под баррикадой и оперевшись о нее спиной.

При этом боец покуривал какую-то папиросу, пачку которых он подобрал с тела мертвого духа.

— А что? — наблюдая за проемом, начал я. — Есть другие предложения?

Бычка вдруг скривился и закашлялся.

— Они… Они что, ослиным навозом их набивают? Курить невозможно!

— Да-а-а-а… — согласился Чесноков, тоже полулежавший под баррикадой с автоматом на коленях. При этом он курил те же папиросы и сейчас внимательно рассматривал, как одна из них тлеет в его пальцах.

Мехвод сидел с абсолютно бесстрастным, совершенно спокойным лицом. Повременив немного, он, выпуская вонючий дым, добавил:

— Дрянь редкостная.

Мы отдыхали после боя. Только Смыкало по просьбе Чеснокова пошел попоить раненых, спрятанных за камнем.

Бычка отхаркнулся и сплюнул.

— Время-то тикает. Может… Может, попробуем отойти? Или может, поднять выше в горы? Вон она, тропа, смотри.

Боец указал на крутую, каменистую тропинку, что виднелась в паре десятков метров от входа в пещеру и вела куда-то к вершине.

— Суворову передвигаться нельзя, — возразил я. — Ему нужен покой.

— Так… Так соорудим носилки!

— Тогда станем легкой мишенью для духов, — покачал я головой.

— Так и что ж? Будем торчать тут, точно куры в курятнике? Как-то… Как-то это не по мне, Саня. Совсем уж не по мне. Будто бы могу что-то сделать, а не делаю…

— Я тебе так скажу, — не отводя взгляда от жерла пещеры, сказал я. — Тут гонку со временем ведем не только мы. Душманам тоже поджимает. Засядут — и наша десантура их накроет. Так что еще совсем не очевидно, кто же из нас впереди.

— Думаешь, лучше сидеть тут и не дергаться? — с сомнением в голосе спросил Бычка.

— Думаю, нужно продолжать удерживать позиции.

— Но…

— А я согласен с Саней, — вдруг, перебив Бычку, вклинился Суворов.

Бычка глянул на него с ехидным холодком во взгляде.

— Это почему ж? — спросил Бычка.

— Да я тут подумал, пока боя нету, — продолжил Суворов, — что Сашка-то у нас постоянно прав оказывался. Не знаю как, но прав. Когда мы выбирались с темницы, он правильно поступил, что подождал, пока караул душманский сменится. Когда…

Суворов вдруг осекся. Сглотнул и заговорил уже более низким, каким-то виноватым голосом. Было видно, что ему тяжело говорить.

— Когда мы Диму Ткаченко нашли… Он правильно сделал, что не дал мне… Ну… Ткаченко… Короче…

— Чего, короче? — не понял Бычка.

— Короче, прав был, что не дал мне Ткаченко убить! — выкрикнул Суворов в сердцах.

Все бойцы почти разом обернулись на его крик. Посмотрели на Женю.

— И поэтому мы выход из пещер быстро нашли… — смущенно и виновато докончил Суворов. — Вот я и думаю, что и сейчас он прав. Что нам не нужно суетиться. Что нужно держаться здесь. И тогда мы выживем.

Взгляд Суворова заплясал по остальным пограничникам.

— Выживем, слышите⁈ — спросил он громко.

Ему, конечно же, никто не ответил. Все принялись заниматься своими делами.

— Так что…

— Ну… Если так подумать, — Бычка задумался и почесал свой сломанный нос. — Может, ты и прав. Главное, чтобы нас в следующем бою всех не переубивали.

— Не переубивают, — сказал я спокойно, но решительно. — В прошлый раз не переубивали, и если снова решатся — выстоим.

— А может быть, они не решатся? — пожал вдруг плечами Смыкало. — Может быть, они уже хвосты…

Что там душманы должны были сделать со своими хвостами, никто так и не узнал.

Все потому, что не успел Смыкало закончить свою мысль, как из жерла пещеры тут же раздались новые одиночные выстрелы.

Мы все немедленно залегли за укрытия.

Душманы предприняли новый приступ.

Причем Чесноков оказался отрезанным от нас, ведь он пошел посмотреть, как там себя чувствует Дима Ткаченко. Потому ему пришлось укрыться за большим камнем, где мы держали небоеспособных членов группы.

Душманы в этот раз казались еще более осторожными, чем в прошлый.

Они все так же прятались в тенях, ведя огонь короткими очередями. Мы вынужденно отбивались одиночными.

И тем не менее такое положение дел работало не в нашу пользу. Патроны таяли с каждым выстрелом.

В прошлый раз моя уловка сработала. Сократив интенсивность огня, мы смогли вынудить душманов пойти на штурм. Не исключено, что они и второй раз могли купиться на такую уловку, решив, что вот теперь-то у нас патронов не осталось.

— Прекратить! Всем прекратить огонь! — закричал я. — Попробуем, как в прошлый раз!

Автоматы пограничников один за другим замолчали. Бойцы попрятались в укрытия.

Да только духи и правда стали осторожнее. Они продолжали настреливать, продолжали давить. Будто бы чего-то ждали.

— Они не прекращают! — крикнул мне Бычка, прячась за баррикадой. — И вперед не идут!

— Ну давай! Давай же! — заорал сам себе Смыкало, аккуратно выглядывая из укрытия. — Покажись, падла! Попробуй нас гранатой! Уж я тебя быстро…

Внезапно раздался хлесткий, громкий, такой знакомый выстрел из СВД. Этот звук на одно мгновение затмил собой сухой треск автоматных очередей. Прокатился по всему склону горы.

— Снайпер! — закричал вдруг Чесноков. — По нам, падла, целит!

— Видишь его⁈ — крикнул я, обернувшись к камню, за которым оказались Чесноков и Белых с Ткаченко.

— Нет! Но стрелять может только вон с горного склона!

— Огонь, одиночными огонь! — закричал я и, задрав автомат, дал вслепую два выстрела.

Наши позиции снова ощетинились нечастыми всполохами дульных вспышек.

В этот момент я понял, что душманы собрались делать — они хотели, как прежде, вымотать нас, но теперь послали стрелка на склон горы, чтобы прижать с двух сторон.

Баррикада и все наши стрелковые позиции оказались в слепой зоне стрелка. От него нас скрывала каменная стена скалы, выдающаяся чуть-чуть вперед. Зайти с фланга он вряд ли сможет.

Потому снайпер пошел простым путем — принялся контролировать тыл. Беспокоить нас выстрелами по раненым, чтобы деморализовать и сбить с толку. А если повезет — убить кого-нибудь из тех, кто скрывался за камнем. Ведь эта позиция была для него открыта.

Снайпер стрелял не часто. Когда он произвел третий выстрел, Чесноков принялся торопливо, пригибая голову, перетягивать Игоря и Диму за восточную сторону камня, туда, где снайпер не мог их достать.

— Вася! — заорал Бычка. — Ты че делаешь⁈ Тебя ж сейчас с другой стороны щелкнут!

Не успел Бычка докричать эту фразу, как по Чеснокову открыли огонь из пещеры. Мехвод немедленно залег под камнем, пригибая голову.

— От падла! — выругался Суворов, глядя, как прижали его товарища по отделению.

А потом он высунулся и стал строчить из автомата длинными очередями, стараясь прижать душманских стрелков, чтобы они поумерили огонь по Чеснокову.

Я тем временем уже действовал — взял дымовую шашку, которую припрятал рядом с собой под баррикадой, и вырвал шнур.

Шашка зашипела. Едкий химический дым вырвался из тубуса.

Тогда я, ориентируясь по ветру, гнавшему дым от нашего костра, кинул ее метров на четыре от себя.

Не прошло и десяти секунд, как густой, белесый дым потянулся понад землей, пересек костер и принялся смешиваться с его дымом.

Дымовая завеса заволокла почти всю площадку. Сквозь нее не видно было ни камня, ни костра.

— Бычка! — крикнул я, пересиливая сухие щелчки автоматных выстрелов. — Мы прикроем, ты давай к Васе! Помоги ему переместить раненых!

— Есть!

— Группа! — закричал я громким, командным голосом. — Огонь на подавление!

С этими словами я высунулся из-за баррикады, прижал автомат к плечу, а сам прижался к мешкам. И открыл огонь длинной, расточительной очередью.

Пограничники, все как один, присоединились ко мне. Наши автоматы ощетинились дульным огнем. Звуки выстрелов слились в один сплошной гул стрелкового боя.

Бычка немедленно кинулся к Васе.

— Перезарядка! — крикнул вдруг Смыкало и принялся менять магазин.

— Перезарядка! — вслед за ним закричал и Суворов, нырнув под баррикаду.

Бычке хватило этого времени схватить Игоря Белых. А Чеснокову — Диму Ткаченко.

Когда перезаряжаться пришлось мне, Смыкало с Суворовым снова вступили в бой.

— Давай-давай! — примыкая рожок, крикнул я Бычке. — Пошел!

Бычка тут же поднялся, таща на закорках Белых. То же самое сделал и Вася Чесноков. Оба они, пригнувшись, медленными, тяжелыми шагами последовали к нашей баррикаде.

Снайпер пытался их подловить. Я слышал выстрелы СВД, которые в гуле стрелкового боя стали теперь похожи на короткие щелчки.

И тем не менее дымовая завеса спасла. Бойцы добрались до нас. Бычка вместе с Белых бухнулся на землю, не дойдя до баррикады трех шагов.

Игорь взвизгнул и, словно битый щенок, судорожно пополз к мешкам. За ним и Бычка. Последний почти сразу выставил автомат и дал слепую очередь куда-то в свод туннеля.

Чесноков же держался на ногах крепче. Под редкими пулями врага он невозмутимо донес Ткаченко. Только за баррикадой он упал на колени и насколько было возможно аккуратно свалил Ткаченко с плеч.

Дима, казалось, не мог даже кричать. Он только и делал, что кривил лицо от боли.

— Сука… — Чесноков, уставившись на рану Ткаченко, принялся стягивать с себя пыльный китель. — Закровило! Надо новую повязку!

Пока он рвал свою одежду на лоскуты, я стрелял и думал.

Потом мельком глянул наверх, на склон горы, чей край козырьком свисал над пещерой и нашей площадкой.

Склон выглядел хлипковато. Представлял из себя осыпь, усыпанную мелкими и крупными камнями. Возможно, зимой тут сошла сель, а афганские ветра выдули землю, обнажив голыши.

Именно по этой причине ни мы, ни духи не спешили пользоваться гранатами. Опасались, что резкий громкий хлопок взрыва может спровоцировать осыпь.

И все же нужно было рискнуть. Иначе нам просто не хватит патронов.

Я снял автомат с мешков и пригнулся за баррикадой. Достал две Ф-1, принялся разгибать им предохранительные усики.

— Сашка! Ты че задумал⁈ — заметив это, крикнул Чесноков, не прекращая перевязывать Диму.

Я, сосредоточенный на гранатах, ему не ответил.

— Кидай! — заорал Суворов, тоже увидев, чем я занят. — Кидай, последний магазин отстреливаю!

Ему я, конечно, тоже не ответил. Я поочередно выдернул обе чеки, а потом бросил гранаты одну за одной. Мельком заметил, как их зеленые рубашки скрылись в темноте пещеры.

Душманы, казалось, ничего и не заметили. А потом прогремел первый взрыв. За ним, почти сразу, второй.

Туча пыли, смешанной с вонючим пороховым дымом, вырвалась изо рта пещеры.

Звук отозвался от ее стен так, что пошел по всему склону угрожающим гулом. Казалось, сама гора пробудилась от того, что на ее шкуре мелкие людишки затеяли ссору. Будто бы разозленная нами, эта гора вот-вот встанет и отряхнется от назойливых «насекомых».

В этом гуле утонуло все — и нестройные звуки выстрелов, и крики душманов. Если они вообще раздавались.

Мы, все как один, попрятались в свои укрытия. Я почти сразу глянул на склон.

Увидел, как мелкие камни приходят в движение, словно густая каша. Как увлекают за собой более крупные. А те — еще более крупные.

— Сейчас засыпет! — уставившийся дурными глазами на гору, с изумлением и страхом проговорил Суворов.

Мы все затаили дыхание. Когда камешки поехали под большим валуном, и он, увлекаемый ими, пополз следом, Бычка заорал:

— Уходим! Сейчас…

— Нет! Всем стоять! Всем стоять на месте! — закричал я. — Никому не покидать позиций!

Гул от взрывов утихал. Он будто бы покатился куда-то дальше, прокладывая себе путь по всей горной цепи. А потом и вовсе стих.

Его почти сразу заменил негромкий шелест осыпавшихся камней.

Большой валун замер без движения. Лишь мелкие камешки посыпались с козырька на землю под входом в пещеру.

— П-пронесло? — не сводя глаз с осыпи, тихо спросил Суворов.

Казалось, он боялся, что звук его голоса вот-вот приведет весь склон в движение.

— Кажись, да… — выдохнул Чесноков и опустил взгляд к Ткаченко. Что-то тихо у него спросил.

Даже под угрозой такой суровой опасности, как камнепад, Чесноков не оставлял своих обязанностей импровизированного санитара.

Я поджал губы. Посмотрел в пещеру. Там было тихо. А еще — пыльно. Клубы этой пыли, перемешанные с дымом, витали в воздухе, рисуя на свету причудливые, объемные узоры.

— Душманы все? — нервно сглотнув, спросил Женя Суворов.

— Кажись… Кажись, отступили… — засопел Бычка, стискивая автомат.

— Всем держать ухо востро! — приказал я. — Возможно, они еще не отступили!

Пыль, казалось, и не собиралась успокаиваться. И все же по истечении минуты она будто бы стала более прозрачной. В пещере проступили черные очертания стен и сводов. Бугристые линии впадин и выступов.

— Отошли… — с облегчением, очень усталым голосом сказал Бычка. Потом радостно выкрикнул: — Отошли!

— Ура! Так вам, сукины дети! — заорал Суворов и высунулся по пояс, показал пещере локоть в неприличном жесте. — Жрите пыль, гниды!

Бычка, поддавшись порыву Жени, тоже радостно заорал, вскинув автомат. Да даже Смыкало присоединился к этому празднику жизни.

Бычка полез обниматься с Чесноковым. Тот поддался, несколько растерянно улыбаясь.

Когда Бычка попытался полезть и ко мне, то замялся под суровым командирским взглядом.

— Ну ты… — прочистил он горло. — Ну ты отчаянный парняга! Ну даешь!

— А я… Мне и в голову не приходило! — рассмеялся Суворов нервно. — Думал — засыпет нас к едрене-фене!

— Что ни говори… — Смыкало откинулся на скалистую стенку, принялся отряхивать плечи, грудь и рукава от пыли. — Что ни говори, а Селихов у нас — парень смелый. Селихов! Ты мож, водку где прячешь? Или какой особо забористый шамабадский самогон⁈ Если да, то поделился бы!

Бойцы дружно грянули звонким раскатом солдатского смеха. Искреннего, но немного нервного.

— Я б тоже не отказался! — хохоча, добавил Суворов.

Смех грянул с новой силой.

А потом прервался так же резко, как и начался.

Все потому, что из недр пещеры послышался голос. Сначала в шуме всеобщего веселья этот голос показался гулким, неразборчивым мычанием.

Но когда все притихли, я услышал отчетливое «Шурави».

— Шурави, — вещал нам из темноты глубокий, хорошо поставленный бас. — Я пришел поговорить с вами! Не стреляйте! Поберегите ваши жизни!

— Выкуси, сучий кот! — тот же крикнул ему Суворов из-за баррикады. — Все, выдохлись твои хлопчики⁈

— Да! Выдохлись⁈ — задорно подхватил Бычка. — А если и нет, пускай подходят! Мы их быстренько…

— Тихо всем! — приказал я. — Занять позиции!

Бычка и Суворов немедленно сосредоточились, укрывшись, поставили автоматы на мешки.

Смыкало, бубня что-то себе под нос, потянулся за своим Калашниковым.

— Я хочу поговорить! — снова зазвучал бас Муаллима. — Хочу поговорить лицом к лицу. Как того требуют обычаи вежливости и приличий.

— Уловку какую-то задумал, гад, — зло прошипел Суворов сквозь зубы. — Отвлечь нас хочет, пока егошнее душманье нам в тыл пробирается…

— В тыл тут не проберешься… — заметил Бычка.

— Ну и что? Он точно какие-то козни строит! — Суворов сплюнул и добавил: — Скользкий гад, ну прям как глиста!

— Я надеюсь на вашу порядочность и честность, — снова донеслось из пещеры. — Я выхожу.

Мы все затихли в напряженном молчании. Стволы наших автоматов все как один уставились в черное жерло пещеры.

Я заметил, как там, в темноте, что-то зашевелилось. Как по мере приближения это нечто приобретает человеческие очертания. А потом на свет вышел Муаллим-и-Дин.

Когда он появился, я, кажется, даже услышал, как Суворов скрипнул зубами. Краем глаза заметил, как Бычка сильнее вцепился в автомат.

— Я тут, перед вами, — сказал Муаллим-и-Дин и достал из кармана своего камуфляжа белую тряпку. Высоко подняв руку, показал ее нам. — Хватит на сегодня войны. Я пришел, чтобы договориться. Чтобы обсудить с вами условия вашего освобождения.

От автора:

«Второгодка». Вышел 3й том.

Он опер Бешеный из 90х, а, заодно, обратный попаданец, ставший старшеклассником в наше время. Его методы нравятся не всем, но он действует, как привык. Он враг преступников и друг беззащитных, и он всегда добивается справедливости. Так что, лучший друг, убивший его, тоже получит по заслугам. Вот только скоро конец четверти и предстоит серьёзный экзамен, а директриса приложит максимум усилий, чтобы он его не сдал!

1 том: https://author.today/work/470570

3 том: https://author.today/reader/494848/

🔥На первый том СКИДКА