Удовольствие, приди! Том 1

Глава 13

Го-ди нервно перебирала пальцами, её змеиные волосы извивались в тревожном танце. Каждая змея с крошечным человеческим лицом отражала её внутреннюю панику.

— Есть... одно особенное тело, — прошипела она, избегая встретиться взглядом с Люциллой. — Совершенное создание с... э-э... усиленными возможностями для моего... удовлетворения.

Малина скривилась, её нос сморщился, будто она учуяла тухлую рыбу.

— Нам это неинтересно.

— Абсолютно, — добавил Асмодей, уже поворачиваясь к выходу с выражением крайнего отвращения.

Но тут Борис резко вскочил перед ними, его хвост вздыбился, а уши настороженно подёргивались.

— Стоп. Вы все это не замечаете? — он оглядел команду круглыми глазами, в которых читалось чистейшее разочарование. — Мы — демоны, ангел и кот. Мы врываемся в чужое поместье, и что делаем? Вежливо просим показать нам тело! Где угрозы? Где пытки? Где классический адский бардак?!

Наступила тишина. Даже змеи Го-ди на мгновение замерли.

Асмодей застыл, его брови медленно поползли вверх.

— Кот... чёрт возьми, ты прав.

Люцилла повернулась к Го-ди, и в её глазах вспыхнуло холодное понимание.

— Зачем искать одно тело, если можно забрать все?

Го-ди резко выпрямилась, её змеи зашипели в унисон, но теперь в их голосе слышался страх.

— Нет! Это моя коллекция! Я годами...

— Тише, — Люцилла подняла руку, и тени вокруг сомкнулись, как капкан, сжимая демоницу в невидимых тисках. — Ты получишь компенсацию. Мои чертята принесут тебе... что-нибудь. — Она махнула рукой, будто отмахиваясь от назойливой мухи. — Асмодей, позаботься об этом.

Асмодей наклонился к Борису, его голос прозвучал недовольным шёпотом:

— Гениально. Теперь мне придётся тратить свои сбережения.

Борис самодовольно выгнул спину, его хвост вилял с явным удовольствием.

Люцилла тем временем подняла руки, и пространство вокруг затрепетало. Закон Греха сомкнулся над поместьем, запечатывая все тела в мгновенном безмолвии. Стены задрожали, а купол из конечностей распался на части, превращаясь в пыль.

— Готово, — сказала она, опуская руки. — Теперь они наши.

Малина потянулась и зевнула:

— Ну что, возвращаемся в офис? Или будем таскать эту гору мяса по всему аду, в надежде, что одно из тел притянет нужную нам душу?

— Офис, — хором ответили остальные.

Го-ди осталась стоять среди опустевших залов, её змеи бессильно свисали, а глаза сверкали яростью.

— Вы ещё пожалеете... — её шёпот растворился в воздухе, но команда уже выходила за ворота, даже не оглянувшись.

Борис прыгнул на плечо Асмодея, мурлыча:

— А компенсацию ей всё-таки ты точно пришлешь?

— Конечно, — Асмодей ухмыльнулся. — Я же демон, а не монстр. Думаю, парочки "особо озабоченных" грешников хватит.

...

Магический алкоголь лился рекой. Сотни бутылок с мерцающими жидкостями выстроились перед Василием и Марбаэлем, но...

— Бляяя... — Василий пошатнулся уже после второй стопки, его лицо стало алым, как адское солнце, а глаза беспомощно закатились. — Эт чё за... гадость?

Марбаэль наблюдал за ним с нарастающим раздражением. Его пальцы, обычно безупречно спокойные, дрожали на краю бокала.

— Ты... не можешь быть пьяным. Души не пьянеют.

— А я вот щяс... ик... пьяненький! — Василий торжествующе поднял дрожащий палец, тут же уронил его себе на нос и захихикал, как школьник на уроке алхимии.

Терпение Князя лопнуло.

— ЭТО НЕВОЗМОЖНО! — его голос сотряс стены тюрьмы, золотые цепи на его одежде зазвенели, как разъярённые змеи. Он вскочил, опрокинув стол, и бутылки с адским нектаром разбились о пол, заполняя воздух удушливыми парами.

— Ты... ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЗАСКУЧАТЬ! ТЫ НЕ МОЖЕШЬ НЕНАПИВАТЬСЯ! ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ДАЖЕ НОРМАЛЬНО ИГРАТЬ В ШАХМАТЫ!

Василий, полулёжа на полу, слабо махнул рукой:

— Ну, в шаматы... я просто хорошо плох...

Марбаэль сжал кулаки, его совершенное лицо исказила ярость — впервые за тысячелетия.

— Довольно! — он резко развернулся, его плащ взметнулся, как крылья коршуна. — Ты... ты по природе своей неспособен на скуку. А значит, ты бесполезен для моей коллекции.

С этими словами он исчез, оставив после себя лишь облако серного дыма.

Тюрьма дрогнула... но не исчезла.

Василий остался лежать среди осколков, медленно приходя в себя.

— Эээ... я очень даже могу заскучать, — пробормотал он себе под нос, с трудом приподнимаясь на локтях. — Если останусь один...

Он замолчал.

Огляделся.

Тишина.

Пустота.

— Блин... я же сейчас один.

Его глаза резко прояснились.

— Надо выбираться.

Он встал, пошатываясь, и осмотрел свою "золотую" клетку. Стены маны были крепки, но Марбаэль ушёл... а значит, защита могла ослабнуть.

Где-то вдали, за пределами тюрьмы, его друзья искали его тело.

А он искал выход.

И, возможно, впервые за долгое время... у него появился реальный шанс сбежать.

...

Офис адвокатов дьявола встретил их привычным бардаком. Бумаги с неоплаченными счетами висели на стенах вместо обоев, пустые бутылки из-под адского эля образовывали хрупкие скульптуры в углах, а потрескавшийся диван хранил отпечатки тел всех, кто когда-либо на нем спал (и не только спал).

Люцилла замерла на пороге, ее лицо исказила гримаса, словно она вдруг осознала, что ад — это не вечные муки, а вот это вот все.

— И это... твое жилище? — каждый слог давался ей с усилием, будто слова цеплялись за зубы.

Малина, не моргнув глазом, плюхнулась на диван, подняв облако пыли, в котором мелькнули несколько потерянных душ.

— Ну да. А что? Я не Владычица Скорби, чтобы купаться в роскоши. Родилась обычной демоницей, живу как могу. Хочешь чай? — она махнула рукой в сторону заварочного чайника, из которого торчал чей-то хвост.

Асмодей, поправляя манжеты, снисходительно ухмыльнулся:

— Вообще-то, даже этот "дом" куплен на мои деньги. Я закрыл твои долги, помнишь? Впрочем, — он бросил взгляд на Люциллу, — некоторые предпочитают не помнить о своих благодетелях.

Люцилла медленно повернула голову, ее зрачки сузились в тонкие щелочки.

— Ты? Закрыл её долги? Добровольно? — ее голос стал опасным шепотом, от которого в углу зашипела и испарилась случайная грешница. — Асмодей... ты что-то задумал.

Борис, умывавшийся на подоконнике, прервал свои процедуры и зевнул:

— Ну конечно задумал. Он хочет свергнуть Аримана. Обещает нам и грешникам Первого Круга, "курортные условия" в обмен на поддержку. — Кот показал язык. — Думал, никто не слышит, как ты шепчешься с ними по ночам?

В комнате повисла такая тишина, что даже вечный плач грешников в соседней камере на мгновение стих.

Люцилла медленно приблизилась к Асмодею, ее тень поглотила его целиком.

— У тебя есть родословная. Через пару тысячелетий ты мог бы занять пост главы круга без всяких заговоров. — Ее глаза вспыхнули кровавым светом. — Значит... ты что-то потерял. Или... тебя лишили чего-то важного.

Асмодей резко кашлянул, его обычно безупречный образ вдруг дал трещину — на лбу выступила испарина.

— Может, обсудим это в другой раз? Сейчас у нас есть куча бездушных тел и пропавший Василий. Кстати, — он резко перевел взгляд на Малину, — почему мы вообще тащили их все сюда?

Малина пожала плечами:

— Ну а что, обряд на смой границе проводить?

Люцилла еще секунду изучала Асмодея взглядом, способным прожечь дыру в реальности, затем медленно кивнула.

— Хорошо. Но этот разговор еще не окончен. — Ее взгляд скользнул по Борису. — И ты... неожиданно полезный кот.

Борис удовлетворенно мурлыкнул и принялся вылизывать лапу с видом победителя.

Тем временем Серафима, до этого молча наблюдавшая за происходящим, неожиданно подняла голову. Ее крылья расправились, сбрасывая пепел.

— Я знаю, как найти Василия, — ее голос прозвучал с непривычной твердостью. — Мы вдохнем в них жизнь. Всех сразу. И тогда... он сам найдется.

В комнате снова повисла тишина, на этот раз недоуменная.

— ...Блин, — наконец пробормотала Малина. — А ведь это может сработать.

Асмодей вздохнул, достал из кармана фляжку и сделал длинный глоток.

— Ну что ж... Похоже, сегодня мы играем в Бога. — Он бросил взгляд на груду тел. — Кто-нибудь помнит, с чего обычно начинается магия возврата души? Кроме очевидного, — добавил он, увидев, как Малина подмигивает ближайшему безголовому торсу.

Люцилла взмахнула рукой, и в воздухе появился древний фолиант, испещрённый запретными рунами. Его страницы сами листались, испуская зловещее багровое свечение.

— Начинаем с того, что перестаём быть идиотами.

Асмодей спокойно подошел к шкафу, смахнул с него Бориса и выдернул целую пачку договоров — те мгновенно вспыхнули в его руках, превратившись в клубящийся чёрный дым. Он начал выводить в воздухе пентаграмму, каждый штрих оставлял за собой кровавый след.

Малина, не теряя времени, схватила ближайший стул и со всей силы врезала им в витрину. Стекло разлетелось, а из-под него вывалились несколько заспиртованных демонов поменьше — их банки разбились, и существа, шипя и корчась, поползли к центру комнаты.

— Всё, что шевелится — в круг! — рявкнула Люцилла, не отрываясь от книги.

Борис, ощетинившись, прыгнул на одного из вырвавшихся духов и вцепился ему в глотку. Тот захрипел, превратился в липкую тень, и кот тут же потащил его в формирующуюся пентаграмму.

Асмодей тем временем уже заканчивал последнюю линию. Его пальцы обгорали от магии, но он лишь скалил зубы, сжимая в кулаке остатки дымящихся договоров.

— Готово. Теперь топливо.

Малина, не раздумывая, схватила случайно забредшего к ним офисного чертенка-курьера (тот только успел вскрикнуть: «Я на стажировке!») и швырнула его в центр.

Люцилла подняла руку — и пентаграмма вспыхнула.

Тела в её центре начали гореть — не пламенем, а чем-то куда более древним и жутким. Плоть испарялась, души стягивались с округи, сворачивались в плотные чёрные шарики, а сама пентаграмма завыла, как живая.

Кровавый свет пентаграммы залил офис адвокатов, превращая ветхие стены в подобие гигантского аквариума с багровой водой. Тела в круге начали дергаться в такт древнему ритуалу, их пальцы скребли по полу, оставляя кровавые следы.

— Такое количество энергии привлечёт не только рыцарей ада, но и полк ангелов-хранителей, если повезёт, — процедил Асмодей, поправляя манжеты, на которых уже проступали защитные руны.

Люцилла, стоявшая в эпицентре, лишь обнажила клыки:

— Пусть только попробуют появиться.

Малина, выводя последнюю руну, замкнула круг. Волна энергии сорвала со стен старые плакаты с полуголыми демоницами, обнажив... еще более похабные граффити.

— Поехали! — крикнула она, спотыкаясь о судорожную ногу одного из "экспонатов".

Тем временем в темнице Марбаэля...

Василий сидел в позе лотоса, напоминая скорее пьяного йога, чем мага. Обрывки знаний Асмодея путались у него в голове с текстами похабных песенок.

— Эм... желания... эмоции... — он зажмурился. — Хочу к чертовой Люцилле! Ну или хотя бы в бар!

Он рывком раскинул руки в стороны — и пространство взорвалось:

С треском лопнувшей тюремной решетки

С вспышкой, осветившей его глупейшую ухмылку

С результатом, достойным комедии положений

Василий рухнул носом в каменный пол, но это была уже не клетка Марбаэля.

— Ох...

Перед ним возвышалась трехметровая фигура в доспехах из проклятой стали. Шлем в форме черепа скрипел, поворачиваясь к нему.

— Ты кто... — прошептал Василий.

— ДЕМОН! — прогремело эхом по всему залу.

— Вообще-то, я человек... ну, был...

— ДОСТАТОЧНО ДЕМОНИЧЕСКИЙ, ЧТОБЫ УМЕРЕТЬ!

Пылающий меч взметнулся вверх, освещая на стенах фрески прошлых казней — и Василия среди них.

В офисе адвокатов...

Одно из тел резко село, его шея хрустнула под неестественным углом.

— Ну наконец-то! — Малина потянулась к нему.

— Только вот... — Серафима отшатнулась, — Это не Василий.

Пустые глазницы уставились на них. Рот растянулся в неестественной улыбке.

— Где... мое... лицо? — прохрипело существо.

Асмодей медленно поднял ладонь, готовясь к заклинанию:

— О чёрт. Надо возвращать ошибочных обратно.

За окном уже слышался грохот крыльев — то ли ангелов, то ли демонов. А может, и тех, и других сразу.

Где-то между мирами...

Василий кувыркался под ударами рыцаря, отчаянно бормоча:

— Ну как там у Асмодея... "воля к власти" или "воля к жизни"? Блин, надо было конспектировать!

Меч просвистел в сантиметре от его уха, оставляя на камне трещину в форме проклятия.

Мысль мелькнула яркой вспышкой:

— А что, если...

Он резко прыгнул НАВСТРЕЧУ рыцарю, обняв его за шлем:

— Давай по-хорошему, а?

И каким-то невероятным образом... это сработало. Рыцарь замер, его пламя мигнуло в замешательстве.

В этот момент...

Во всех девяти кругах ада...

Каждый демон вдруг почувствовал непреодолимое желание ударить себя лапой, копытом или щупальцем по лицу.

Рыцарь замер в странном объятии Василия, его адское пламя дрогнуло, словно колеблясь между яростью и недоумением. В этот миг нерешительности Василий почувствовал знакомый зуд в кончиках пальцев — тот самый, что возникал, когда реальность вокруг него становилась... податливой.

— Ладно, дружище, извини, но мне пора, — пробормотал он и рванул пространство на себя — не руками, не заклинанием, а чистой, необузданной волей.

Воздух треснул, как тонкое стекло. Ледяные стены темницы вздыбились, исказились, будто их тянули в разные стороны невидимые великаны.

Василий исчез.

Не в дыму, не во вспышке света — он просто перестал быть здесь, словно его стёрли ластиком из реальности.

Рыцарь взревел, ударив кулаком в пустоту, где только что стоял человек. Ледяной пол раскололся, но было поздно.

А где-то в другом месте...

— Бля!

Василий шлёпнулся спиной во что-то мягкое и тёплое. Он открыл глаза и увидел над собой люстру, знакомые потрёпанные обои и... потолок дешёвого мотеля.

— Опять в какой-то жопе оказался?! — застонал он, поднимаясь с ковра, пахнущего дезинфекцией и чужими грехами. — Но хотя бы живой.

Василий поднялся на ноги, потирая ушибленный локоть, и впервые разглядел свою невольную соседку.

Она сидела, скованная цепями из чёрного льда, но её поза была не сломленной, а скорее... выжидающей. Её длинные, серебристые волосы, запорошенные инеем, спадали на плечи, а глаза — холодные, как сама пустота между мирами — изучали Василия с внезапным интересом.

— Ты... тоже "экспонат"? — спросил он, озираясь по сторонам.

— Я Азариель и была оружием, — её голос звучал, как скрежет льда по металлу. — А стала батарейкой. Марбаэль питается моей силой уже три тысячи лет.

Василий почесал затылок.

— А почему просто не сбежишь? Раз ты такая крутая?

Цепи звякнули, когда она слегка пошевелилась.

— Эти оковы сделаны из моего же слова. Я поклялась служить... пока не поняла, что он сошёл с ума.

Василий присел напротив, стиснув зубы, чтобы они не стучали от пронизывающего холода.

— Значит, ты его бывшая правая рука?

— Бывшая. Пока он не начал стирать целые рода в пыль, просто чтобы "сохранить их в коллекции".

Стены снова дрогнули — на этот раз сильнее. Где-то вдалеке раздался оглушительный грохот, будто обрушилась целая галерея ледяных скульптур.

Демоница вдруг резко наклонилась вперёд, её глаза вспыхнули синим пламенем.

— Ты... разорвал пространство без рун магии?

— Ну, типа... — Василий пожал плечами. — Я просто очень захотел уйти.

Демоница замерла, затем медленно ухмыльнулась — так, будто перед ней внезапно открылись новые, очень интересные возможности.

— Держись за меня.

— За что?!

— За всё, что сможешь ухватить.

Её цепи натянулись... и затрещали.

Лёд начал крошиться, а тени в стенах зашевелились, словно ожившие, рванулись к свободе.

Где-то в офисе адвокатов...

Малина орала, размахивая бутылкой пива, так, что пена брызгала во все стороны:

— ЧТО ЗА ХЕРНЯ?! МЫ ЖЕ ВОЗВРАЩАЛИ ВАСИЛИЯ, А НЕ ОСВОБОЖДАЛИ КАКОГО-ТО ДРЕВНЕГО ДЕМОНА!

Асмодей, уже начавший рисовать в воздухе руны экстренного изгнания, резко обернулся, зрачок его глаза сузился до тонкой щели:

— Это не просто "древний демон". Это Азариэль. Бывший генерал Марбаэля.

— И ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ?!

— Это значит, — Люцилла медленно подняла руку, и её когти загорелись алым, — что и Марбаэль сейчас будет здесь.

Борис, снова сидевший на шкафу, вдруг зашипел, шерсть на его спине встала дыбом.

— Ребят...

Потолок офиса взорвался.

Над ними зияла чёрная бездна, из которой лился ледяной ветер — и в ней что-то двигалось.