Удовольствие, приди! Том 1

Глава 12

Марбаэль провёл рукой по воздуху — его пальцы скользнули бесшумно, будто разрезая саму ткань реальности. Между ними материализовался шахматный стол — доска из чёрного и белого мрамора, испещрённая тончайшими прожилками, напоминавшими кровеносные сосуды. Фигуры стояли безупречно ровно:

Белые — выточенные из пожелтевшей слоновой кости, с едва уловимыми выражениями ужаса на крошечных лицах.

Чёрные — отполированный обсидиан, в котором отражались искажённые гримасы самих игроков.

— Я предлагаю тебе игру, — голос Марбаэля струился, как дым. — Мы будем играть... пока ты не сломаешься. Пока скука не съест тебя изнутри. Пока ты не попросишь меня превратить тебя в ещё один экспонат.

Василий посмотрел на доску, потом на Марбаэля, потом снова на доску. Его пальцы непроизвольно сжались — где-то в глубине сознания всплыло воспоминание: он и Асмодей за похожим столом в баре, ставка — последняя бутылка адского вина...

— А если я откажусь?

Марбаэль не ответил.

Он просто махнул ладонью — и внезапно стены клетки содрогнулись, сжавшись на полметра. Воздух стал гуще, тяжелее. Потом — ещё на полметра. Пространство медленно душило его.

Выбора не было.

— Ладно, — Василий плюхнулся на стул, который вырос у него за спиной с тихим стоном. — Но учти, я играю жёстко.

Марбаэль медленно сел напротив. Его пальцы сомкнулись вокруг первой фигуры — чёрного короля, в глазах которого мелькнула крошечная искра страдания.

— Я рассчитываю именно на это.

Первый ход был за ним.

Фигура пешки скользнула вперёд с тихим скрежетом, будто кость по камню.

Игра началась.

Где-то за пределами клетки, в мире, который теперь казался Василию таким далёким, его друзья уже искали способ его спасти. Малина ругалась с кем-то, Асмодей что-то подсчитывал, Борис выпрашивал камсу...

Но пока...

Пока оставалось только играть.

...

Граница междумирья дышала непостоянством — здесь воздух мерцал, как плохо настроенная голограмма, а тени извивались в странном танце, то отставая от своих хозяев, то опережая их на несколько шагов. Камень под ногами то становился мягким, как песок, то внезапно твердел, заставляя спотыкаться. Именно в этом зыбком пространстве, где даже время текло неровно, располагался знаменитый аукционный дом «Вечность и К°» — массивное сооружение, чьи стены были сложены из застывших моментов, а крышу венчали шпили из окаменевших желаний.

Команда адвокатов продвигалась вперед в сопровождении Люциллы, которая восседала на своем жутком троне из переплетенных тел. Грешники, составлявшие ее «носилки», двигались в превосходной синхронии, их лица застыли в гримасах вечного страдания, но ни один не смел замедлить шаг — кожа на их спинах уже срослась с костями трона, образуя единый организм.

Асмодей шел рядом, скрестив руки на груди. Его обычно безупречный костюм был покрыт пылью междумирья, что явно доставляло ему невыразимые мучения.

— Почему, скажи на милость, мне нельзя вызвать своего адского коня? — проворчал он, спотыкаясь о внезапно появившуюся трещину в реальности. — Мы могли бы уже быть там!

Люцилла даже не удостоила его взглядом.

— Потому что если ты посмеешь проявить хоть каплю своей истинной силы, — ее голос прозвучал мягко, как шелк, обернутый вокруг лезвия, — я разорву тебя на части так искусно, что твои кишки будут плетеным ковром у моего порога. И если хочешь, чтобы я терпела твое присутствие, оставайся таким же жалким и беспомощным, каким выглядишь.

Асмодей закусил губу до крови, но промолчал — его пальцы лишь нервно постукивали по локтю, выбивая яростную барабанную дробь.

Борис, наблюдавший эту сцену с высоты своего кошачьего превосходства, вдруг грациозно подпрыгнул и приземлился прямо на колени к Люцилле, устроившись там, как на троне из подушек. Его хвост довольным крючком обвил ее запястье.

— Предатель! — фыркнула Малина, но в ее глазах мелькнуло неподдельное восхищение такой наглостью.

— Подлиза! — добавила Серафима, хотя в ее голосе слышалась скорее зависть.

К удивлению всех, Владычица Скорби не стала прогонять наглеца. Ее пальцы, обычно готовые разорвать любого на части, нежно провели по его шерсти, и Борис замурлыкал так громко, что где-то вдалеке рухнула нестабильная колонна пространства.

— Кажется, мы на месте, — процедил Асмодей, глядя на массивные врата аукционного дома, украшенные витиеватыми узорами из застывших душ. — Теперь только узнать, где они держат тело нашего идиота или... кто покупатель.

Люцилла наконец подняла взгляд, и в ее глазах вспыхнул тот самый огонь, от которого даже Борис на мгновение перестал мурлыкать.

— О, это будет просто, — прошептала она. — Если станут возмущаться, мы устроим такой переполох, что Марбаэль почует его даже в своем Первом Круге.

За воротами, аукционный дом «Вечность и К°» возвышался перед ними, словно кристаллизовавшийся кошмар. Его фасад, украшенный барельефами стонущих душ, казалось, дышал — каменные лица то вытягивались в беззвучных криках, то сжимались в гримасах отчаяния.

Переступив порог, команда оказалась в зале, где роскошь и пытка слились в извращенном танце. Хрустальные люстры, свисающие на цепях из сплющенных позвонков, ковры, сотканные из спутанных волос проклятых, воздух, пропитанный ароматом дорогих духов и тлеющей плоти.

Малина, посещавшая это место не в первый раз, подошла к администратору — демону в безупречно отутюженном костюме, чье лицо напоминало смятый пергамент.

— Нам нужна информация о недавней покупке, — заявила она, положив на стойку ладонь. Под пальцами зашипела кожа — поверхность оказалась покрыта микроскопическими шипами.

Администратор даже не поднял глаз от пергамента, испещренного кровью вместо чернил:

— Конфиденциальность клиентов — наш главный принцип.

Борис в один прыжок оказался на стойке, устроившись прямо перед носом у демона. Его хвост медленно обвил чернильницу.

— Посмотри на нас, — сказал кот, указывая лапой на их потрёпанные, но всё ещё формальные костюмы. — Мы адвокаты. И если ты не дашь нам то, что мы хотим… — он сделал паузу, позволяя администратору представить худшее, — мы подадим жалобу. Официально. С печатями. Вот ей, — кот указал на Люциллу, — Владычице Скорби.

Демон побледнел до сероватого оттенка (что для его рода было равносильно обмороку) и заметался, листая книгу записей. Страницы шелестели, как крылья испуганной летучей мыши.

— Покупатель — госпожа Го-ди. Низшая демоница, владелица небольшого поместья на окраине недалеко отсюда. Приобрела лот № 666 вчера на закате.

— Го-ди? — Асмодей приподнял бровь. — Никогда не слышал о такой.

— Она… не из тех, кто любит внимание, — пробормотал администратор, нервно покусывая перо. — Коллекционирует редкие тела. Особенно те, что… выделяются.

Люцилла наконец поднялась с трона. Грешники, державшие её, рухнули на пол, их тела мгновенно превратились в пыль — оказалось, они уже давно были мертвы, держимые лишь силой её воли.

— Тогда нам есть куда идти, — произнесла она, и в её глазах разгорелось пламя, от которого потемнели хрустальные люстры.

Когда же они выходили, Малина заметила, как тени за их спинами вытянулись неестественно длинно — будто сам аукционный дом не хотел их отпускать.

…

Шахматная доска между Василием и Марбаэлем мерцала в призрачном свете вечной клетки, её поверхность то отражала звёзды, то поглощала свет полностью. Фигуры стояли нетронутыми уже несколько ходов — если это, конечно, можно было назвать ходами.

— Ты… ты действительно так играешь? — Марбаэль приподнял тонкую бровь, его золотые зрачки сузились от недоумения. Фигуры на доске пошевелились, будто тоже недоумевали.

Василий почесал затылок и передвинул пешку… прямо под удар ферзя. Фигура противника с гулким звоном разбила её в пыль.

Марбаэль рассмеялся. Это был странный звук — сухой, как шелест пергамента, но искренний. Его цепи-волны звякнули в такт.

— Я думал, ты хотя бы знаешь правила!

— Ну, я вроде знаю, — пробормотал Василий, — но, может, у вас тут другие?

Прошло время. (Хотя как его измерить в месте, где его нет?)

Василий сделал ещё один ход — конём по кривой траектории, поставив его так, что тот тут же был сбит слоном. Обсидиановая фигура взвыла, растворяясь в дыму.

Марбаэль перестал смеяться.

— Ты... делаешь это нарочно?

— Нет?

Василий моргнул, затем передвинул ладью... в никуда. Просто потому что. Фигура жалобно запищала, зависнув в пустоте.

Марбаэль медленно положил лицо в ладони.

Его корона из душ заскулила в унисон.

Прошло ещё больше времени. (Возможно, века. Возможно, мгновение.)

Василий зевнул, потянулся и не глядя ткнул пальцем в случайную фигуру.

Пешка упала со звоном, покатившись под стол.

— Ой.

Марбаэль сидел совершенно неподвижно.

Его пальцы впились в подлокотники так, что кости затрещали, а в трещинах показалась кровь.

— Ты... — его голос дрогнул, — ты идиот.

— Прости, — Василий виновато поднял руки, но в этот момент чихнул — и рука со всего размаха смахнула половину фигур с доски.

Тишина. (Та самая, что Марбаэль так любил — но теперь она звучала по-другому.)

Потом — грохот.

Марбаэль вскочил, опрокинув стол. Его золотые цепи взметнулись, как разъярённые змеи. Он схватил, вазу с вечным пламенем и швырнул, подсвечник из спрессованных грехов разнёс вдребезги первым ударом, саму шахматную доску — расколол пополам вторым.

Василий сидел и наблюдал, не моргая. Осколки летели мимо него, не задевая.

Когда Марбаэль закончил, его дыхание было учащённым, а лицо — впервые за века — выражало что-то кроме холодного равнодушия.

Он обернулся к Василию.

— Хорошо, — прошипел он. — Допустим, шахматы — не твоё. В чём ты тогда хорош?

Василий задумался.

— Ну... я умею пить.

Марбаэль замер.

— ...Что?

— Ну знаешь, — Василий пожал плечами, — алкоголь. Пиво, водка, ну... всё такое.

Марбаэль продолжал смотреть на него, словно ожидая, что это шутка.

Но Василий не смеялся.

— Ты... предлагаешь нам... устроить соревнование по выпивке?

— Ну, если шахматы не катят...

Марбаэль медленно опустился обратно в кресло. Его пальцы постукивали по подлокотнику — уже не в гневе, а в... любопытстве?

— ...Хорошо.

Он щёлкнул пальцами — и:

Шахматный стол исчез. Появился дубовый стол, покрытый шрамами от стаканов. Бутылки материализовались из воздуха: Адский абсент с плавающими глазными яблоками, водка "Чистилище", мерцающая как северное сияние, виски "Последний вздох грешника".

— Но предупреждаю, — Марбаэль налил себе первый бокал, — я не проигрываю.

Василий ухмыльнулся.

— Ну, это мы ещё посмотрим.

И где-то в глубинах Преисподней, Люцилла внезапно почувствовала странное беспокойство.

...

Темные шпили поместья Го-ди впивались в кровавое небо Первого круга, словно гнилые клыки древнего чудовища. Команда адвокатов замерла перед черными воротами, чьи барельефы из сплетенных тел шевелились при их приближении, издавая влажные хлюпающие звуки.

— Какой... уютный домик, — процедила Малина, первой переступая через порог, где вместо ковра лежала пульсирующая кожаная мембрана. При каждом шаге поверхность под ногами сжималась, как гигантская грудная клетка, и где-то в глубине дома раздавался глухой стон.

Внутри их встретила жуткая симфония плоти:

Бесконечные анфилады залов, заполненные человеческими телами — все идеальных пропорций, все застывшие в неестественных позах. Кожа, излучающая тепло жизни, но лишенная малейшего признака сознания. Тишина, нарушаемая лишь редкими щелчками суставов, когда экспонаты автоматически меняли позы

— Это... целая фабрика, — прошептала Серафима, проводя пальцами по руке ближайшего "экспоната". Ее крылья сложились за спиной — ангельская природа содрогалась от этого кощунства против жизни.

Борис прыгнул на плечо Асмодея, его шерсть стояла дыбом:

— Интересно, она их всех сама... использовала? Это же физически невозможно!

— Для демоницы ее уровня — более чем возможно, — хрипло ответил Асмодей, осторожно обходя ряд мускулистых тел, чьи лица были застыли в одинаковых гримасах искусственного экстаза. Его пальцы нервно перебирали край плаща — даже для него это было слишком.

Они продвигались по коридору из плоти, где тела стояли ровными рядами, образуя живую дорогу. Чем дальше — тем более извращенными становились позы:

Ряд на коленях с неестественно вывернутыми шеями

Группа в пирамиде из переплетенных конечностей

Одиночные экземпляры, застывшие в позах, нарушающих все законы анатомии

Наконец они достигли массивных дверей — сплетенных из бедренных костей и ребер, скрепленных сухожилиями. Из-за них доносились приглушенные стоны и звуки капающей жидкости.

Люцилла не стала стучать. Ее рука врезалась в створки с такой силой, что костяные панели разлетелись на осколки, открыв взору...

Комнату Го-ди. Она оказалась круглым залом с куполом из сплетенных конечностей. В центре на ложе из живых рук возлежала сама хозяйка — чудовищное воплощение похоти.

Ее тело постоянно меняло форму: то пухлое, то худое, то мускулистое, но всегда неестественно идеальное, как кукла из воска. Вместо волос — живые змеи, которые лизали ее плечи длинными раздвоенными языками. Глаза были полностью черные, без зрачков, но с мерцающими в глубине крошечными огоньками, как звезды в бездне. Рот, казалось, слишком широкий, с рядами игольчатых зубов, которые обнажались в вечной голодной ухмылке. Кожа переливалась всеми оттенками плоти — от мертвенно-бледного до чернильно-черного

Перед ней на коленях стояло одно из бездушных тел, механически двигаясь, в то время как Го-ди скучающе наблюдала за его бесплодными попытками доставить ей удовольствие.

Когда дверь распахнулась, все адвокаты инстинктивно выстроились в боевую стойку. Даже Люцилла, повидавшая многое, слегка растерялась.

Го-ди медленно повернула голову на 180 градусов. Ее змеи зашипели в унисон.

— О... гости, — ее голос звучал как скрип кожи по мокрому мрамору. — Какова цель визита?

Люцилла сделала шаг вперед, ее крылья расправились, заполняя пространство комнаты.

— Мы не будем тратить время на церемонии, — ее голос прокатился, как холодный ветер, заставляя змей Го-ди съежиться. — Ты узнаешь знаешь, кто мы?

Асмодей, стоявший чуть позади, лишь ухмыльнулся, но в его глазах вспыхнуло предупреждение.

Го-ди замерла, затем резким движением руки распустила все тела вокруг. Они рухнули на пол, как марионетки с обрезанными нитями. Сама демоница опустилась на колени, ее змеиные волосы прижались к голове.

— Я... не ожидала такого визита, — прошипела она. — Мои владения — ваши.

— Нам не нужны твои владения, — Люцилла склонила голову. — Но если кто-то узнает, что мы были здесь...

— Никто не узнает, — Го-ди поспешно кивнула. — Я храню множество секретов. Ваш — станет еще одним.

Малина переступила с ноги на ногу, нетерпеливо оглядывая комнату.

— Прекрасно. Тогда к делу. Мы ищем одно конкретное тело. Недавно купленное.

Го-ди медленно подняла голову, ее черные глаза сузились.

— У меня... много тел. Но если вам нужно одно — берите любое.

Борис прыгнул вперед, его хвост нервно подергивался.

— Нам нужно тело Василия! Ты купила его на аукционе!

Го-ди задумалась на мгновение, затем махнула рукой.

— Осмотрите коллекцию. Если оно здесь — забирайте.

Команда разбрелась по залам.

Борис нырнул в первый же коридор, но через минуту вернулся с разочарованным видом.

— Там только коты. Огромные, лысые, с человеческими руками... но коты.

Малина, осматривавшая другой ряд, сжала кулаки.

— Черт возьми, они все на одно лицо! Как мы должны его найти?

Асмодей, проходя мимо десятков одинаково мускулистых мужских тел, вздохнул.

— Я начинаю думать, что либо у этой Го-ди... очень специфический вкус, либо мы все просто не способны различать людей по внешности.

Люцилла, стоявшая в центре зала, ревностно разминала шею.

— Серафима. Ты должна почувствовать его. Я так понимаю, вы связаны... ненадолго.

Серафима закрыла глаза, ее крылья дрогнули. Она медленно прошла между рядами тел, касаясь их кончиками пальцев... но затем остановилась.

— Я... не могу.

Все повернулись к ней.

— Что? — Малина чуть не подпрыгнула.

— Они все... пустые. Без душ. Я не чувствую разницы.

Тишина повисла тяжелым покрывалом.

Где-то в глубине поместья скрипнула дверь.

Борис насторожил уши.

— Значит... мы в тупике?

Люцилла медленно повернулась к Го-ди, которая все еще стояла на коленях.

— Нет. Значит, она что-то скрывает.

Ее пальцы сжались в кулак, и тени вокруг зашевелились, как живые.

Го-ди резко подняла голову, ее змеи зашипели.

— Я... может быть, забыла об одном месте.

— Покажи, — просто сказала Люцилла.

И Го-ди, поникнув, повела их вглубь особняка.