Траурный эндшпиль

Глава сорок шестая. Суперы

/5 августа 2022 года, Французская Республика, порт Тулона/

— Это вообще не круто, — произнёс я, глядя на лежащих на койках бойцов. — Какие прогнозы?

— Твой покровитель был прав, — ответил на это наш корабельный врач.

Роман Хитров с нами идти отказался, поэтому нам выдали Кирилла Евгеньевича Босякова, в прошлом врача-анестезиолога. И он оказался бессилен в лечении сонного паралича, в котором сейчас находятся некоторые из нас.

— Но что же делать? — спросил я. — У нас скоро высадка и дальний поход…

— Я ничем не могу помочь, — покачал головой врач.

— Ладно, наблюдайте, — вздохнул я.

Проблема.

У меня есть «Фазовая телепортация», «Драконид», «Псионика», «Повелитель ифритов», «Техномаг», «Ведьма тёмных болот», «Живой доспех», «Лазерный взгляд» — это всё эпические сферы, которые превратят пользователей в нелюдей, необратимо. А ещё есть «Волшебство», которое я хотел приберечь для себя любимого.

Последнее — это отличная сверхспособность, не оказывающая психического воздействия на пользователя. Как миллиард долларов США… в нашем случае столь же бесполезная.

— Надо что-то решать, — произнёс Босяков. — Системы не бесконечны, а ещё я боюсь, что скоро начнут образовываться пролежни (1) — это потребует массажа, придётся обучать санинструкторов и самому заниматься пациентами, каждый день…

— Мы можем это потянуть? — уточнил я.

— Здесь нет условий, — развёл руками врач. — Я добьюсь только собственного истощения, а пролежни всё равно возникнут. И мне придётся их лечить. Это заведомо гиблое дело.

— Похоже, будто мы загнаны в тупик, — изрёк я.

— Да, можно и так сказать, — согласился Босяков. — Что бы ты сам выбрал? Умереть или получить могущественную сверхспособность, с риском потерять себя?

— А я уже выбрал, когда-то, — усмехнулся я. — И вообще, почему решать должен я?

— Ты — капитан, — ответил Кирилл Евгеньевич.

— Нет, я имею в виду, что можно ведь спросить и у самих пациентов, — пояснил я. — Моргать они умеют — спросим их самих.

— Ну, тоже вариант, — пожал плечами врач.

— Так-с… — подошёл я к ближайшей кровати, где лежал Сергей Иванович Рюшечкин. — Ты ведь всё слышал? Моргни два раза, если «да», три раза, если «нет».

Он моргнул два раза.

Любопытно, что контроль над глазами вернулся ко всем. Наверное, это давало какую-то надежду, но нет, боги не лгут.

— Ты готов принять сверхспособность, которая изменит абсолютно всё в твоей жизни, но даст хоть какой-то шанс её продолжить, то есть продолжить её хоть как-то? — спросил я.

Сергей моргнул два раза.

— Понятно, — пошёл я к следующему.

В итоге согласились пятеро. Двое предпочли не выбирать и остаться в подобном состоянии, надеясь, что всё выправится, а Босяков согласился ухаживать за ними, при условии предоставления, минимум, двух санитаров.

Мы выкатили кушетку с первым добровольцем в соседнее помещение, чтобы остальные не слышали варианты сверхспособностей. Это показалось мне правильным.

— Чтобы было честно перед остальными, буду называть сферы подряд, без права вернуться к предыдущей, — предупредил я. — Тебе это понятно?

Елизавета моргнула дважды.

— «Фазовая телепортация»? — спросил я. — Краткое описание: «необратимый тип мутации, преобразующий носителя в фазового скитальца». Я не знаю, что всё это значит, поэтому решать только тебе, на основании описания. Как тебе такое, Елизавета Игоревна?

Она работала у нас на кухне, в качестве помощника старшего повара и не имеет почти никакого боевого опыта. Но основная масса суперов и так начинала без какого-либо боевого опыта, так что нет особой разницы.

Елизавета Игоревна Гердт моргнула три раза.

— «Драконид», — взял я со столика следующую сферу. — Краткое описание: «необратимый тип мутации, преобразующий носителя в драконида».

Елизавета снова моргнула три раза.

— «Псионика», — продолжил я. — Краткое описание: «необратимый тип мутации, дарующий носителю псионические способности».

Елизавета задумалась, она не моргала около минуты. В итоге её глаза моргнули два раза.

Я, не тратя время на колебания, положил ей в ладонь сферу, после чего снова произошла продолжительная пауза, в ходе которой она решалась. Наконец, она приняла сверхспособность, что проявилось исчезновением сферы.

— Всё, поехали обратно, — взялся я за поручни мобильной кушетки.

— А-а-а… — издала Елизавета. — А-а-а…

— Это хороший знак, я думаю, — произнёс я.

— Определённо, — согласился врач.

— Следующий, — припарковал я кушетку Елизаветы, корчащейся в конвульсиях, на место и пошёл к Вадиму Дмитриевичу Шарову.

Разблокирую стопоры и укатываю кушетку в кубрик.

— «Фазовая телепортация», — озвучил я, показав Шарову сферу. — Краткое описание: «необратимый тип мутации, преобразующий носителя в фазового скитальца».

Он сразу же моргнул два раза.

— Ты уверен? — спросил я недоуменно.

Он вновь моргнул два раза.

— Ладно, — пожал я плечами и положил ему в ладонь сферу.

Он решительно принял сверхспособность, после чего практически сразу же весь будто бы помутнел, а затем и вовсе исчез, оставив после себя лишь вмятину на кушетке.

— Хм… — произнёс я задумчиво.

— Сверхспособности, — развёл руками Босяков.

— Ага… — согласился я.

В этот момент Шаров вновь материализовался на кушетке, но затем снова исчез. Непонятно, что происходит, но мы бессильны как-то на это повлиять.

— Давай не будем трогать кушетку, — предложил я врачу. — Просто подождём.

— Ох… — в дверном проёме появилась Елизавета Гердт. — Что это такое?.. Что ты мне дал?..

— Ты сама выбрала, — ответил я на это. — Теперь не жалуйся. И, кстати, добро пожаловать в мир активных людей.

— Я слышу… — пространно произнесла она. — Я слышу голоса…

— Псионика, — изрёк я. — Ты знаешь, на что теперь способна?

Она перевела взгляд на стеклянный стакан, стоящий на столе. Я последовал за её взглядом и успел увидеть, как стакан взмыл в воздух и начал там ожесточённо крутиться.

Покрутившись секунд десять, стакан вдруг загорелся оранжевым пламенем, после чего взорвался.

Елизавета подняла следующий стакан телекинезом и он сразу же покрылся изморозью, после чего тоже лопнул вдребезги.

— Это, пока что, всё, — сообщила она.

— Освоишься, со временем, — улыбнулся я. — Но где же Вадим?

Мы начали оглядываться по сторонам, но его нигде не было. Шли напряжённые минуты.

— … я видел такое… — вдруг появился он на кушетке, но затем снова исчез.

— К-хм… — кашлянул я.

— … красоты видения… — на мгновение вновь появился Шаров.

— Эм… — Босяков поднял на меня озадаченный взгляд.

— … мириады…

— … блистательных широт…

— … миров…

— … великолепные и ужасные…

Всё это время он появлялся на кушетке и вновь исчезал. Вот будь у меня такая сверхспособность в самом начале, всё пошло бы совершенно иначе.

Похоже, что он не просто исчезает, а постоянно переносится куда-то.

Природа сфер загадочна и непознаваема, сложно представить себе все горизонты возможностей.

— Наверное, он осваивается, — предположил я.

— … тщетно пытаться описать это…

— Да, раз уж он осваивается… — врач Босяков снял с кушетки стопоры и покатил её обратно в корабельный госпиталь.

— … безумные горизон… — Шаров появился прямо в воздухе. — Ау!

Он рухнул на пол и перевернулся.

— Что это⁈ — выкрикнул он. — Кто здесь⁈

— Это мы, Вадим, — произнёс я. — Успокойся.

— Как… — начал он, но затем исчез.

— Эх… — вздохнул я.

— … такое возможно?.. — вновь появился он на полу.

— Успокойся и расслабься, — попросил я, но он услышал только первую часть.

— … это так красиво… — появился он стоящим на ногах.

— Что красиво? — спросил я.

Он вновь «моргнул» всем телом, но удержался и остался у нас.

— То, что я вижу, — ответил он. — Вы не понимаете. Это невозможно объяснить.

— Ты можешь оставаться здесь? — спросил я.

— Могу, — ответил он. — Но ведь там…

— Попробуй объяснить по существу, что происходит, — попросил я.

Вадим Шаров переместился к окну методом телепортации.

— Здесь всё так ущербно… — изрёк он, отодвинув занавеску. — Так… несовершенно… Так… некрасиво…

— Таковы наши реалии, — пожал я плечами. — Уродливый мир для уродливых людей.

— Говорите за себя, Дмитрий Ибрагимович, — усмехнулся Босяков.

— Вы не понимаете, — констатировал Шаров. — Фаза — это… Это невозможно объяснить. Я одновременно в этом мире и в бесконечности других. Но я не могу прикоснуться там ни к чему. Это так удручает…

— Возможно, со временем, удастся лучше контролировать сверхспособность, — сказал я ему. — Пока же придумай, как ты можешь быть нам полезен.

— Я не хочу, чтобы это прекращалось, — произнёс Шаров и вновь исчез.

— Он точно в порядке? — спросила Елизавета.

— Я и сам не в курсе, честно говоря, — признался я.

Босяков лишь развёл руками.

— Ну, по крайней мере, теперь он не в сонном параличе, — улыбнулся я.

— Ты! — вновь появился Шаров и ткнул в меня пальцем. — Ты всё испортишь!

— Я⁈ — воскликнул я.

— Не делай этого! — воззвал ко мне новоиспечённый фазовый скиталец. — То есть делай, но когда меня здесь не будет! Мне нужно больше времени!

— Да объясни ты мне, что происходит! — попросил я.

— Нет времени! — ответил он. — Мне нужно освоить способность! Где здесь оружие⁈

Теперь он начал «мерцать», но уже не просто исчезая, а перемещаясь по кораблю. Мы же стояли в недоумении.

— Кто-нибудь объяснит мне, что Шаров делает в оружейном хранилище? — раздался из динамика рации вопрос от Аршанина. — Его же парализовало наглухо или уже нет?

— Он принял сверхспособность фазового скитальца, — объяснил я ему. — Теперь мечется и куда-то торопится.

— Он забрал рапиру, — сообщил старший мичман.

— Все на палубу, — приказал я.

Мы поднялись на палубу, куда, одновременно с нами, поднялся Шаров. Он огляделся по сторонам, увидел берег и телепортировался прямо туда, в толщу зомби.

Я надел шлем и увеличил кратность до максимальной.

Вадим начал активно «мерцать», истребляя зомби точными и молниеносными уколами рапирой. По пять-десять уколов в секунду.

— Охренеть… — изрёк я.

— Да, охренеть, товарищ капитан, — согласился Аршанин, опустивший бинокль. — Думаешь, это всё ещё хорошая идея — наделять их сверхспособностями? А вдруг умом тронутся?

— Не убивать же их, — вздохнул я. — А товарищ доктор не потянет уход за всеми.

— Двоих, так и быть, но не пятерых, — покачал головой Босяков. — Я вижу, что Шаров, на данный момент, неопасен для окружающих, поэтому предлагаю продолжить.

— Дальше может быть хуже, — вздохнула Елизавета.

— А ты как? — спросил я у неё. — Самочувствие нормальное?

— Тело ломит, — пожаловалась она. — Будто лежала, сутки напролёт, неподвижно. А, так ведь и было!

— Я рад, что ты умеешь в сарказм, — улыбнулся я. — А если серьёзно: нет ощущения, что ты хочешь завалить кого-то или сжечь корабль?

— Не больше, чем обычно, — пожала она плечами. — Но я хочу присоединиться к Шарову — он верно уловил, что нам всем надо делать.

— Присоединишься, — пообещал я ей. — Вместе с остальными. Идём в госпиталь.

Следующим был Константин Максимович Савельев, корабельный ремонтник, из добровольцев Коммуны. Обычный гражданин тридцати восьми лет, разведён, детей нет, мастер на все руки, раньше, как признаётся, страшно бухал, но резко бросил первого апреля двадцать второго года.

— Сразу к делу, — произнёс я и выложил сферы на столик. — «Драконид». Краткое описание: «необратимый тип мутации, преобразующий носителя в драконида». Что это значит — сам думай.

Он моргнул три раза.

— «Повелитель ифритов», — произнёс я. — Краткое описание: «тип магии, позволяющий объекту призывать ифритов различных стихий и повелевать ими».

Три моргания.

— «Лазерный взгляд», — озвучил я. — Краткое описание: «сложный, но разнообразный тип магии, требующий от своего владельца очень высокого самоконтроля. Позволяет выпускать из глаз лазеры мощностью до пятисот тераватт».

Короткая пауза, после чего снова три моргания.

— «Техномаг», — продолжил я. — Краткое описание: «тип магии, позволяющий объекту создавать из доступных материалов неразумные механизмы различного назначения».

Тут он снова задумался, после чего моргнул дважды.

— Уверен? — спросил я.

Снова два моргания.

— Что ж…

Вкладываю сферу ему в руку, после чего он, без колебаний, принимает сверхспособность.

Изменения начинаются почти сразу. Кожа его бледнеет, после чего через неё начинает проступать сизого цвета металлическая сеточка. Он закатывает глаза, после чего выгибается дугой.

— Ох-х-х… — выдыхает он.

Эх, понимаю я его. В состоянии сонного паралича очень тяжело дышать…

— Дайте водички… — попросил Константин.

Босяков наливает в стакан воду из графина и поит состоявшегося техномага.

— Чем порадуешь нас? — спросил я.

Савельев прислушался к своим ощущениям.

— Говорил же Николаичу, что барахлит движок, — произнёс он. — А он и барахлит, будь неладен… Надо перебирать, суку этакую, похоже, что компрессору скоро кирдык, а там и встанем посреди океана, м-мать его несвятая дева…

— Ты это прямо с койки почувствовал? — поинтересовалась Елизавета.

— Агась, — кивнул Савельев. — Ещё чую, что поворотный механизм у «Шилки» изношен почти до стирания. Но хренушки, на коленке его не починить. Будь готов, капитан, что на мускулатуре его скоро будешь ворочать. А движком я займусь…

Он сел на кушетке и отнял у врача графин.

— … только водички попью, — произнёс он. — И водочки бы, а то душа ноет…

— Лучше тебе не возвращаться к алкоголизму, — покачал я головой.

— А какая разница теперь? — спросил он. — Я чую, что уже не смогу накидаться — в силу, мать их портовая куртизанка, объективных причин. Но душа ноет и просит. Так что ты, капитан, мне не указывай, я обязательно попробую накидаться в самое ближайшее время. Посмотрим, кто прав — я или ощущения. Сейчас, только движок переберу…

Он встал и пошёл к моторному отделению.

— Аршанин, инженера в моторное, — приказал я по рации. — Техник Савельев пошёл перебирать движок — пусть проследит, чтобы не было сюрпризов.

— Так он мне каждый день ныл, что что-то не так с движком, — ответил на это старший мичман. — А что случилось-то? Поправили ему здоровье?

— Поправили, — вздохнул я. — Теперь он техномаг, который прямо с кушетки выявил неисправность в двигателе.

— Давно надо было нам такого, — произнёс Аршанин.

— Сам же понимаешь, что мы ещё можем хапнуть от этого, — ответил я на это. — Мозги другого человека — это непроглядный мрак.

— Эх… — вздохнул Аршанин.

— Идём к следующему, — позвал я всех присутствующих.

В госпитале обнаружилась Шув, копающаяся в медицинском шкафчике.

— Чего ищете, юная леди? — обеспокоился Босяков.

— Противокишечного какого-нибудь, — повернулась супер. — Кишки крутит.

— Так здесь такого нет, — ответил врач. — Сейчас принесу.

Босяков ушёл в свой кабинет, а я разблокировал кушетку четвёртого кандидата.

— Этот джампер — кто-то из наших? — спросила Шув.

— Кто-кто? — не понял я. — «Попрыгун»?

— Ну, телепортируется который, — пояснила она. — Мне же не надо начинать беспокоиться?

— Пока что, не надо, — ответил я. — Это Вадим Шаров, из парализованных. Теперь он фазовый скиталец, что бы это ни значило.

— А-а-а, окей, — произнесла Шув, принимая из рук врача пачку таблеток. — Если нужна буду — я в каюте. Блюю.

— В инструкции написано, сколько принимать, — напутствовал её Босяков. — И чтобы никаких превышений дозы! «Больше» — не значит «лучше». Итак, продолжим?

— Иван Вячеславович Никонов, — произнёс я, выкатывая кушетку в кубрик. — У нас есть для вас всего пять сверхспособностей эпического потенциала…

Никонов — из добровольцев Коммуны, обычный парень, в прошлом айтишник, но после Апокалипсиса присоединившийся к ополчению, совсем как я. Воевал на Петроградском острове, пока мы его не оставили.

Мы общались пару раз во время морской части нашего путешествия, поэтому я его знаю, но мы не прям приятели, просто знакомые.

Он остановил свой выбор на «Повелителе ифритов». Перспектива становления «живым доспехом», «драконидом» или «ведьмой тёмных болот» его не прельстила, а до «Лазерного взгляда» он не дошёл.

Приняв сверхспособность, он сразу же начал корчиться, так как организм его стал способен преодолеть сонный паралич.

Вообще, изначально я хотел выменять эти сферы на что-то более выгодное, ведь эпический потенциал — это невероятное могущество, доступное немногим. Но хорошо, что получилось использовать их на благое дело.

— Как ощущения? — спросил я у Никонова.

— Дерьмовые, — признался он. — Но зато сверхспособность — мама не горюй, ха-ха! Щас, смотри!

Он взмахнул рукой и прямо перед нами материализовалась голая женщина с массивным бюстом, солидной кормой и оранжевой кожей. Вместо волос у неё было полупрозрачное пламя.

— Саракш!!! — испуганно выкрикнула она.

— Ага, тебе тоже привет, — усмехнулся Никонов. — По-хорошему или по-плохому?

— Индирт кураш! — заявила эта оранжевая женщина.

Прозвучало это так, будто она прокатила его по мамке или по папке.

— Ну, я хотел миром, — пожал плечами Иван, после чего сжал кулак.

Женщина рухнула на пол и сжалась в позу эмбриона.

— Подчинись мне, и жизнь твоя не будет похожа на мучение, — велел ей Иван. — А если мне понравится твоя служба, я отпущу тебя, скажем, через двадцать лет.

Поднявшаяся на ноги потусторонняя женщина поморщилась, но склонила голову и встала на колени.

— Вот и ладушки, — заулыбался Никонов.

— Это что такое? — спросил я.

— Ифрит, — ответил он. — Я выдернул её из мира ифритов и джиннов, насильственно. Теперь она будет работать на меня, двадцать лет, как ты уже понял. Мне теперь предстоит ожесточённо качаться, ведь я хочу выдернуть ещё пару-тройку ифритов…

— Всё будет, обещаю, — заверил я его. — Что она может?

— Поражать моих врагов огнём, в ближнем бою тоже очень хороша, но для этого ей нужны доспехи и оружие, — ответил Никонов. — Надеюсь, интендант не зажмёт.

— Не зажмёт, — усмехнулся я. — Нас ждёт очень тяжёлый поход, поэтому пригодится любая подмога.

— Ты же хочешь снести коллайдер, да? — спросил он.

— Это входит в мои планы, — кивнул я.

— Может, ну его? — предложил он. — Рисковать, лезть невесть куда, а ведь там и убить могут… Я чувствую, что нам будет ништяк и просто в Коммуне. Нахрена хотеть большего, если мы и так уже круче самых круто сваренных яиц?

— Нужно попытаться прекратить этот бардак, — покачал я головой.

— А нафига? — спросил Никонов.

— Ты сейчас прикалываешься или это тебе сверхспособность в башку дала? — напрягся я.

Возникла пауза, причём из тех пауз, которые возникают именно в таких случаях, когда от правильного ответа зависит вообще всё.

— Да прикалываюсь, конечно же… — нарушил эту напряжённую паузу Никонов.

Но я ему, почему-то, не поверил. Неискренне как-то прозвучало. И он тоже понял что-то по моему взгляду.

Быстро опускаю руку к топору, но ифрит сразу же атакует меня, сбивая с ног.

— Стоп! — выкрикнул Иван. — Стоп! Я всё понял! Эй, слезь с него!

Ифрит слезла с меня и я увидел причину такой неожиданной мирной инициативы. У правого глаза Ивана неподвижно висела вилка.

Я поднимаюсь на ноги, вытаскиваю из кобуры обрез двустволки и навожу его на Ивана.

— Вилкой в глаз или… — усмехнулась Елизавета.

— Ха-ха, смешно, — без улыбки и смеха произнёс Никонов. — Кэп, я же прикалываюсь…

— Ага, — киваю я и нажимаю на спусковой крючок.

Мозги разлетаются по помещению, а дробь впивается в стену мелкими точечками.

— Зачем? — спросила Елизавета.

— Он напал на меня, — пожал я плечами, после чего посмотрел на ошалевшую гостью из параллельного мира.

Ифрит на месте, стоит в состоянии охеревания. Очередное доказательство того, что сверхспособности привязаны к чему-то реальному.

Если написано, что меч принадлежал мученику Кассию — значит, так и есть на самом деле.

Если есть боги — значит, они существовали объективно, а не были созданы проклятыми масками.

— Что будем делать с этой? — спросила Елизавета.

— Не знаю, честно говоря, — ответил я и перезарядил обрез. — Выкинем за борт? Или пристрелим?

Похоже, что она нас прекрасно понимает, судя по реакции. А она испугалась.

— Куруш, я готова служить тебе, — упала она на колени. — Сделаю всё, что хочешь, только не убивай.

— Что-то подозрительно покладистая она, не думаешь? — посмотрел я на Елизавету.

В этот момент в помещение ворвался вооружённый автоматом Аршанин, а за ним влетела группа из пяти вооружённых абордажников.

— Что происходит⁈ Где стрельба⁈ — выкрикнул старший мичман.

— Всё уже, отстрелялись, — ответил я. — Никонов напал на меня, а я отреагировал.

— А это кто⁈ — ткнул Аршанин автоматом в сторону ифрита.

— Это ифрит, — вздохнул я. — Тяжёлое наследие царского режима…

— А чего голая? — удивлённо вопросил старший мичман.

— Да я откуда знаю? — спросил я у него. — Она появилась пару минут назад. Точнее, Никонов выдернул её из параллельного мира.

— А чего он дурканул-то? — не понял старший мичман.

— Да поди разбери, — пожал я плечами. — Основной версией предлагаю считать следующее: принятая сверхспособность слишком сильно и слишком сразу дала ему в голову, после чего фляжка протекла и он начал дурковать. Полагаю, что мыслишки о том, чтобы получить сверхспособность и комфортно устроиться на самой вершине нашей нездоровой социальной пирамиды, были у него в голове уже очень давно.

— Он всегда казался мне слегка с прибабахом, больно балагуристый какой-то был, — признался Аршанин. — Ну, что ж поделать, сам выбрал свою судьбу. Хотя ты мог бы и вывести наружу, прежде чем ему голову дырявить…

— Что же делать с тобой, чудище иномирное? — перевёл я взгляд на ифрита.

— Я буду служить тебе, клянусь, — ответила она. — Двадцать лет.

— Как я могу быть уверен в том, что ты меня не кинешь? — спросил я.

— Клятва священна, — ответила ифрит.

— Мы, вообще-то, простые шурави, клятвы перед шурави не стоят ничего, — усмехнулся я и наткнулся на озадаченный взгляд Аршанина. — Это мне односельчанин сказал, он служил в ОКСВА.

— Чем я могу доказать свою верность клятве? — спросила ифрит.

— Как тебя звать? — задал я вопрос. — И кто-нибудь, принесите ей простыню или что-то вроде того, неприлично же!

— Ахмара, — представилась она. — Восемьдесят третья дочь Ахмара Внушительного, младшего хакима Полей Пламени.

Один из абордажников сбегал в госпиталь и принёс простыню, в которую и обернулась ифрит.

— Сейчас мы с тобой, Ахмара, сходим к алтарю, посвящённому богу Зелу, — сообщил я ей. — И там ты принесёшь клятву, но не мне. Принесёшь клятву верности идеям Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, а также самой Коммуне. На двадцать лет.

— Кто эти боги? — напрягшись, спросила ифрит.

— Ха-ха! — хохотнул Аршанин.

Его поддержали абордажники, а Елизавета лишь слабо улыбнулась, продолжая держать вилку в боевой готовности.

— Это не боги, а давно мёртвые люди, — пояснил я. — Великие, кто бы и как к ним ни относился.

— Я не могу служить мёртвым, — покачала головой Ахмара.

— Так я и не говорю тебе служить им, — усмехнулся я. — Я говорю тебе, что ты будешь служить их идеям. А также Коммуне — государству, растущему на руинах мёртвого мира. Идём.

Алтарь стоял на палубе — там же, где и упал. Зел, пока что, никак не показывал себя, сидит, наверное, ждёт подходящего времени…

— Встань перед алтарём на одно колено, — велел я ифриту.

Она выполнила требуемое и посмотрела на меня в ожидании дальнейших инструкций.

— Я, Ахмара, восемьдесят третья дочь Ахмара Внушительного, младшего хакима Полей Пламени, вступая в ряды Ополчения Советской Коммуны, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников… — начал я зачитывать из смартфона воинскую присягу СССР. — Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству…

— Я не могу дать такую клятву!!! — возмутилась Ахмара. — Это клятва верности!

— Тогда мне сразу в голову выстрелить или лучше в живот, чтобы помучилась? — вытащил я обрез.

Ифрит опустила голову и задумалась. Похоже, что жить она хочет очень сильно.

— На двадцать лет? — спросила она.

— На двадцать лет, — кивнул я.

— Ладно… — неохотно ответила она.

— Тогда повторяй за мной: Я, Ахмара, восемьдесят третья дочь… — начал я.

— … Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся, — закончила Ахмара.

— Величайший и могущественнейший Зел, ты принимаешь эту клятву? — спросил я у алтаря.

— ПРИНИМАЮ, — ответил бог зависти и соперничества.

Я повернулся к Ахмаре с максимально дружелюбной улыбкой:

— Добро пожаловать в ополчение Коммуны!

Примечания:

1 — Пролежни — некроз тканей в областях постоянного давления, сопровождающийся нарушением местного кровообращения и нервной трофики. Возникает он, как правило, вследствие недостаточного ухода за лежачим больным (обычно, это парализованные пациенты). Профилактика сложна: надо менять положение тела пациента каждые два часа, регулярно протирать его кожу, а также делать ему специальный массаж. Последнее необязательно, если есть специальный противопролежневый матрас, но такие точно не найти в каждом доме. Впрочем, технический прогресс достиг таких высот, что сейчас существуют специальные медицинские кровати, которые в автоматическом режиме специальным образом меняют наклон лежащего пациента (для сохранения лёгочной функции и избежания ателектаза), а также имеют «антипролежневый режим», имитирующий естественные движения человека. Но это счастье, как ты понимаешь, стоит очень больших бабок (образчик сильно выше среднего, выходит, по нынешним ценам — примерно 1/17 стоимости крыла от Боинга). А вообще, это только в «Санта-Барбаре» СиСи Кэпвелл может спокойно пролежать двести серий в коме и всем нормально, а на деле за кадром остаётся продолжительная и тяжёлая работа медицинского персонала.