Траурный эндшпиль

Глава двадцать четвертая. Инстинкт

/1 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Красносельский район, Красное село/

— Доброго вечера! — помахал я караулу на надвратной башне. — Верещагин, с визитом!

Настроение у меня было великолепное, потому что меня всё ещё пёрло постэффектами от того, что я завалил такую значимую тварь. Я уничтожил хищника-доминатора, минимум, районного масштаба, получил с него великолепный трофей, а мне ведь ещё и заплатят за это!

Жаль, что когти срезать не удалось, уж больно сложная задача, но и головы хватит, чтобы показать всем в этом селе, кто тут настоящий сверххищник. Не то, чтобы мне это было сильно важно, я не настолько завишу от чужого мнения, но всегда нужно показать, что твой облик в точности соответствует тому, кем ты являешься и что ты можешь.

— Проходи, Верещагин! — помахал мне в ответ один из стражников. — И это самое… Таможня даёт добро!

Морщусь и прохожу во врата поселения.

Сразу иду к клубу, чтобы отчитаться перед Петром и получить заслуженную награду. А потом надо зайти к местному целителю или врачу, потому что я, как оказалось, пропустил несколько ранений в область правой подмышки — коготь очень хитро порвал кевларовую подкладку в самом слабом месте и распорол кожу, а я даже не почувствовал. Теперь это уязвимость брони, правда, легко устранимая.

— Здоров! — приветствовал я Петра, который сидел в помещении один. — Как жизнь?

— Да ничего особо не поменялось, — пожал тот плечами.

— А вот в этом ты сильно ошибаешься! — заулыбался я и показал из-за спины обёрнутую в полиэтилен голову Лёни.

— Это он? — аж встал глава общины.

— Здоровенная тварь, которая считала, что она — это и есть тот самый главный хищник Всея Руси, когтистая, сжирающая волков и псин в качестве аперитива, — представил я частично присутствующего здесь Леонида. — Это, в целом, соответствовало выданной тобой заявке. Я даже дал ему имя — Леонид. Он был очень особенным. Но недостаточно особенным.

— Тяжело было справиться? — поинтересовался Пётр.

— Не то, мать его, слово, — усмехнулся я. — Лёня был хитёр и умён не по годам, а ещё силён и отважен, как лев. Я устроил на него засаду прямо у него на заднем дворе, то есть у логова, но оказалось, что он пас меня всё это время. В том, что сейчас жив не он, а я, где-то пятьдесят процентов удачи.

— Где ты его нашёл? — спросил Пётр.

— Какой-то дом отдыха строили в лесу за Ивановкой, — ответил я. — Вот там он и загнездился. Кстати, я нашёл там АК-74, погнутый — могу продать, дёшево.

— Не откажемся даже от погнутого, — улыбнулся Пётр.

— Ну и, до кучи, ещё и АК-103 свой продаю, — дополнил я. — Лёня разбил его, чтобы ему икалось в посмертии.

Интересно, а такие твари тоже попадают в какой-то загробный мир? Надо будет спросить у Бии, по случаю.

— Тоже купим, на запчасти, — заверил меня Пётр. — Лучше было бы, конечно, целый купить…

— Целый мне и самому нужен, — улыбнулся я.

— То есть, ты вот так, как есть, пошёл в глушь и убил чудовище, которое терроризировало весь край почти месяц? — уточнил глава общины.

— На самом деле, я вызвал для этого дела пауэр рейнджеров… — ответил я с серьёзным лицом.

Пётр недоуменно уставился на меня и ждал развития.

— Да шутка же! Ха-ха! — рассмеялся я. — Думаешь, у меня реально на приработке есть настоящие пауэр рейнджеры?

— Сейчас такие времена, Дмитрий Ибрагимович… — неодобрительно покачал головой Пётр. — Уже и не знаешь, кому и чему верить.

— А тебя как по батюшке? — спросил я.

— Ерофеевич, — ответил Пётр.

— Да, времена у нас нынче, — согласился я. — Так что там по награде?

— Сейчас схожу, — ответил Пётр.

Он вышел из здания клуба, оставив меня тупить посреди комнаты, отсутствовал несколько минут, после чего вернулся с матерчатым свёртком в руке.

— Вот оно, — протянул он мне развёрнутый свёрток, в котором лежал некий амулет.

Исполнен он из некоего серебристого металла, цепочка примитивная, в виде спаянных кузнечной сваркой колец, скреплённых пластиной с идеограммой, а вот подвеска была будто от другого изделия, более качественной работы — серебристый череп, то ли какого-то динозавра, то ли дракона.

Вглядываюсь в идеограмму на пластине над подвеской.

Название: Террор (драконы)

Тип: проклятый магический амулет

Потенциал: эпический

Краткое описание: наводит на всех представителей драконьего рода непреодолимый и сковывающий ужас перед персоной носителя.

— И нахрена мне это надо? — спросил я. — И в чём подвох?

— Мы не знаем, в чём тут подвох, — пожал плечами Пётр. — А нахрена — это уже тебе решать.

— Похоже на какой-то развод, — вздохнул я.

— Мы обещали тебе амулет эпического потенциала — вот он, — произнёс Пётр. — И это до сих пор выгодная сделка, потому что этот амулет, сам по себе, ценный товар. Можно выменять на него что-то ценное и полезное, эпический потенциал, в конце концов.

— Тогда подгоните мне ещё нормального состояния АК-74, до кучи, — выдвинул я своё требование. — Потому что я здоровьем рисковал, понёс убытки и вообще, вы выиграли от смерти Лёни гораздо больше, чем стоит эта безделушка, пусть и эпического потенциала.

— Но… — заговорил Пётр.

— Если попытаешься свести всё к букве договора, то это серьёзно испортит наши взаимоотношения, — предупредил я. — По духу договора ведь понятно, что я сделал гораздо больше, чем вы тратите на награду. Будь это нормальный амулет, не проклятый, с полезными свойствами — я ушёл бы довольным, но сейчас это больше похоже на какой-то развод.

Петру не понравился такой оборот разговора. Он же понимает, что я прав, ведь я ожидал достойной награды, а они попытались жульнуть.

— Надеюсь, это не послужит для моей бабули примером того, как вы обычно ведёте дела… — добавил я.

— Хорошо, будет тебе АК-74, в хорошем состоянии, — решил Пётр. — И даже три гранаты РГД-5 — лично от меня.

— Вот так совершенно замечательно, — улыбнулся я. — Когда могу забрать?

— Скажу Павлу, у него заберёшь, — ответил Пётр. — Есть желание ещё раз поработать на нас?

— А что за дело? — заинтересовался я. — И на этот раз без неискренности?

— Без неискренности, — пробурчал Пётр. — Работа — в Малых Горках засели какие-то злыдни, среди которых несколько суперов. У нас с ними состоялись короткие переговоры, в ходе которых нам выдвинули ультиматум — либо мы платим дань зерном и сферами, либо они приходят сюда и всех убивают.

— Сколько их и какова награда? — спросил я.

— Не больше пятидесяти бойцов, но количество суперов не установлено, — ответил глава общины. — Награда щедрая — рабочая баржа, а также пять центнеров зерна. Мы знаем, что у тебя ещё нет способа вернуться на Васильевский, поэтому награда выбрана с учётом твоих потребностей.

— Предлагаешь мне убить пятьдесят человек, среди которых есть суперы? — переспросил я.

— Леонида же ты как-то убил, — пожал плечами Пётр. — А ведь он нанёс нам ущерба гораздо больше, чем эти вымогатели. И мы даже не знали, что с ним делать. Думаю, с людьми у тебя не возникнет особых проблем.

— Добавьте мне какой-нибудь полезный артефакт потенциалом не ниже редкого, — потребовал я.

Пётр задумался.

— Ладно, будет тебе ещё и артефакт, — решил он. — Давай-ка, я тебе его сразу покажу.

— А давай, показывай.

Пётр вытащил из внутреннего нагрудного кармана серебристое кольцо.

Название: Теплота

Тип: магическое кольцо

Потенциал: редкий

Краткое описание: при падении температуры окружающей среды ниже 10 градусов Цельсия, активирует чары, согревающие тело носителя.

— Годится? — спросил Пётр.

— Ладно, сойдёт, — решил я. — Безделушка, конечно, но зима всегда близко.

— Именно, — улыбнулся глава общины. — Ценность этого кольца резко возрастёт ближе к осени. Зимой же оно вообще станет бесценным.

— Убедил, — кивнул я. — Говоришь, Малые Горки?

/1 июня 2022 года, Ленинградская область, Ломоносовский район, с. Яльгелево/

— Ну и названия тут… — пробормотал я, остановившись перед указателем. — То ли дело у нас, в Казахстане — Денисовка, Буревестник, Фёдоровка, Надеждинка, Боровское…

В само поселение, которое, по словам Петра, заброшено, я заходить не стал, решив обходить его по краю.

Мне не понравилось то, что прямо посреди главной улицы стоит разбитый маршрутный автобус, вокруг которого валяются иссохшие человеческие кости в лужах засохшей крови. Это не значит, что автор этого безобразия до сих пор тут, скорее всего, это здесь с первых дней Апокалипсиса, но если в деревне кто-то есть, то лишнюю работу делать не хочется.

Прохожу через двор приличного вида сельского домика, пересекаю просёлочную улицу, ещё один приличный сельский домик, и выхожу в чистое поле. Поле, к слову, засеяно, рожь растёт, но убирать её, в ближайшее время, точно никто не будет. А может и будут, с риском для здоровья.

Иду строго на запад, внимательно поглядывая по сторонам через тепловизор.

Дальше было небольшое поле с другой посевной культурой, правда, я так и не понял, что это за культура, а после этого поля началась сельская промзона, как вижу, тесно связанная с деревообработкой.

Обнаружил, кстати, очень интересную функцию в шлеме. Есть такая приблуда, именуемая сопровождением целей, которая мне не особо нравится, потому что эти квадратики вечно скачут перед глазами и мешают фокусироваться. Но я прямо сегодня с утра нашёл в ней режим «Сопряжение с ИК-визором». Протестировал по выходу из гостиницы и оказалось, что он устойчиво «держит» в квадратике крупные источники тепла, причём минимальный размер регистрируемых целей можно регулировать.

Вот и сейчас, когда я преодолел сельскую промзону, шлем услужливо поместил в красный квадратик крупный источник тепла. Я остановился и огляделся по сторонам.

Впереди ветрозащитные посадки, в которых засели какие-то источники тепла, в количестве не менее девяти единиц. Сидят под кустами, без тепловизора их не увидеть.

Стою, смотрю.

Тут у неизвестных наблюдателей закончилось терпение и они вылезли из укрытий.

— Пр́оклятые падальщики, энфан де пют! — ругнулся я и вскинул АК-74.

Всё-таки, состояние у выданного мне автомата было так себе, приклад с трещиной, но УСМ в порядке. Ещё его образцово вычистили и смазали, но я не доверяю чужим рукам, поэтому почистил и смазал оружие ещё раз. Только так можно быть уверенным, что если ты и умрёшь по причине неисправности автомата, то это только твоя вина, по причине индивидуальной тупости.

Ещё я нанёс спецсостав на мушку и целик, чтобы мой шлем мог делать какие-то умозаключения при прицеливании. Ну и пристрелял автомат, потратив пять выстрелов — бой относительно точный и шлем теперь знает, какую надо брать поправку.

Но сейчас не время для АК.

— Лё шьен⁈ (1) — разглядел я своих нынешних оппонентов. — Ну, хор́ошо, что не ля шат! (2) Тер́петь не могу лё шат!

Стрелять нельзя, я слишком близко к Малым Горкам, поэтому вопрос с псинами надо решать тихо и полюбовно.

Отпускаю автомат, вынимаю из ножен палаш, снимаю с наспинного крепления щит и готовлюсь встречать этих презренных псов.

Когда они приблизились, я понял, что у них есть какая-то тактика, которой они обязательно будут придерживаться: назначенные номера отряда людоедов приблизились ко мне метров на пять, а остальные начали обход. Если не удастся повалить сразу, в нужный момент вожак нанесёт подлый и решающий удар в спину, чтобы повалить и, если повезёт, первым добраться до шеи жертвы.

Любопытно, но одичавшие собаки, вопреки тому, что поколениями воспитывались в людской среде, быстро возвращаются к древним тактикам загона двуногой дичи, будто всегда знали её…

«Они и знали», — подумал я, внимательно следя не за передними псинами, а за теми, что норовят залезть мне в мёртвую зону. — «Инстинкты спали все эти поколения, но проснулись сразу же, как в них возникла острая нужда».

Мы, люди, не подчиняемся инстинктам, у нас их полностью заменила высшая нервная деятельность, как более эффективная. Но уважай животные инстинкты — они оттачивались миллионы лет и всегда срабатывают безотказно.

Вот и пёсики, не давая себе подробный отчёт в том, что именно сейчас делают, реализовывали волчью тактику против крупной добычи. Говорят, что волки умнее собак, но собаки более приспособлены. А возможно, что их более низкий интеллект играет им на пользу: там, где волк подумает и побоится, собака даже не усомнится.

Первый бросок сделал самый мелкий член стихийно возникшего отряда людоедов: жертва ещё сильна, значимых членов отряда на неё «тратить» нельзя, поэтому в расход должен пойти самый бесполезный.

Атака была осуществлена с пяти часов, (3) с прицелом на мою правую ляжку, но я отреагировал быстрее, чем эта слабая псина, взмахом палаша развалив ей правый бок.

С жалобным скулежом, собачка рухнула на землю и начала отползать, вываливая внутренности на сочную зелёную траву.

Остальные собаки тоже среагировали быстро, ведь ждали лишь момента, когда я отвлекусь. Накинулись всем скопом, разом, чтобы повиснуть на конечностях и повалить на землю, а там моё убийство, согласно их инстинктивному плану, становится техническим вопросом.

Щит им сильно мешал, ведь я отбросил прыгнувшую на него тварь мощным и ошеломительным ударом, зато, пока я занимался этим, мне в наруч вцепилась другая псина, но сразу же отцепилась, так как металлокомпозитный сплав — это ни разу не мягко и не податливо. К чести псины, она не сплоховала и сразу же увернулась от последовавшего рубящего удара.

Остальные соратники по людоедскому промыслу пытались грызть мои бронированные сапоги, пробовали повиснуть на спине, бросались в отчаянный таран, призванный уронить меня в более удобную для них позицию, но я стоял и активно работал щитом и палашом.

— Не на того напали, сучьи дети! — сообщил я псинам.

В воздухе запахло свежей кровью и выпущенной собачьей требухой. Как-то в своём селе натыкался на задавленного Бобика — пахло от него, примерно, так же. Правда, там уже мухи вовсю летали, откладывая личинки в выпущенные кишки…

Я убил уже четверых псов, но вожак держался позади и в отдалении.

Наконец, когда я зверски зарезал пятого собакена, вожак рыкнул и оставшиеся трое резко прыснули врассыпную. Поле боя осталось за мной, как и трофеи.

«Нет, на собачатину я, в ближайшее время, переходить не собираюсь», — подумал я, вытирая палаш ветошью. — «Нахрен такие трофеи».

Проверяю экипировку, особое внимание уделив рюкзаку, который пусть и из очень прочной ткани, с запрессованным в полиэтилен кевларом, но не неуязвимый. Всё оказалось в порядке, поэтому я поправил экипировку и продолжил свой неправедный путь, нацеленный на убийство себе подобных.

Вообще-то, если с морализаторской точки зрения, я поступаю неправильно. Неважно, что сделали или не сделали те ребята, которых я скоро начну кошмарить, важнее то, что я получу материальные ценности за то, что они умрут от моих, фигурально выражаясь, по локоть окровавленных рук.

Но мне уже почти всё равно. «Почти», потому что я, всё же, до сих пор обдумываю этот вопрос.

Дальше шёл по чистому полю, вдоль заградительной лесопосадки. Форсировал реку, имеющую ширину метра полтора, после чего вошёл в небольшую рощу, имеющую длину максимум полкилометра.

А ведь такие вот рощи — отличное место для защиты от миномётов. Часть мин неизбежно сработает в кронах, что уже неплохо, так ещё и корректировка стрельбы с дронов даст мало результатов.

В мои времена, когда я служил срочку, никакими дронами и не пахло. Авиаразведка — это рискованное занятие, ведь у вероятного противника всё просто отлично с ПВО, поэтому риск, как правило, неприемлем. Поэтому доступна только разведка посуху, неточная, противоречивая, в зависимости от компетенции разведчиков. Если разведчики хорошие, то разведданные тоже будут хорошими, а если плохие…

С появлением дронов же воздушная корректировка превращается в рутинную бытность, ведь даже если снесут какой-то китайский дрон, ничего страшного — новый стоит очень дёшево.

«Это несколько меняет характер войны…» — подумал я. — «Но не думаю, что дроны могут стать чем-то, что изменит игру».

Американцы, как немцы когда-то, любят военные ноу-хау, которые точно «изменят игру», даже термин придумали — «game-changer», но правда такова, что это должно быть нечто концептуально новое.

«Например, как линейная тактика короля Густава II Адольфа, который не автор, но активный пользователь этой тактики — это настоящий game-changer», — подумал я. — «На начальном этапе Тридцатилетней войны, пока никто не знал, что происходит, швед ломал лица имперским войскам только в путь. Но когда тактику переняли, даже немножко усовершенствовали, независимо от шведов, у короля Густава II всё сразу стало не так уж и радужно».

В этом и состоит основная проблема всех этих пресловутых «game-changer» — не получится слишком долго пользоваться преимуществами ноу-хау, ведь на противоположной стороне стоят совсем не клинические идиоты, поэтому переймут, позаимствуют, сколько надо, столько переймут и позаимствуют, а потом всё вернётся на круги своя.

«В войне всё решает экономика, а не вундерваффе», — пришёл я к закономерному выводу. — «У кого экономика мощнее, тот и победит».

Так было и с СССР — стоило экономике страны основательно встать на военные рельсы, как немцы тут же посыпались. Это произошло примерно в 1943 году. Да, они отчаянно сопротивлялись, но СССР упорно и непреклонно душил их, поэтому всё это сопротивление лишь оттянуло неизбежный финал. Нельзя начисто отметать случайные факторы, географию, политику и так далее, но, по сухим цифрам, Третий Рейх был слабее СССР экономически и должен был проиграть. Так и получилось.

У нас тоже, всё, как и прежде, завязано на экономику. Просто масштаб сильно уменьшился, но принципы остались те же самые. Бабуля всё это понимает гораздо лучше, чем я, поэтому у неё в Коммуне постепенно возрождаются производства, разыскиваются ценные специалисты и формируются запасы. Суперы — это тоже, наверное, своего рода «game-changer», только их наличие у всех сторон начисто нивелирует это преимущество.

Добрался, согласно карте, до Малых Горок.

Шёл я лесом, с форсированием реки Стрелка, поэтому к Малым Горкам вышел тоже по лесной части.

Уже ночь, что идеально для всяких тёмных дел, поэтому я включил тепловизор на максимальную чувствительность и тихо пошёл к деревне.

Посреди селения возвышалась самодельная вышка, на которой стоял станковый пулемёт, модель которого отсюда не отличить, а также висел выключенный прожектор. Надо будет, они включат его и постараются высветить нарушителя спокойствия. Высота охранной башни — метров тридцать — прямо капитальное сооружение.

Группу из одиннадцати домов опоясывала стена, которая практически полностью закрывала периметр, но имела недостроенный участок на южной стороне. Впрочем, на южной стороне установлены самодельные противотанковые ежи, щедро опутанные колючей проволокой. А перед этими ежами установлены столбы с колючей режущей ленточной спиралью, отличающейся от колючей проволоки тем, что наносит более тяжёлые ранения и крепче цепляет свою жертву, пусть и менее склонна наматываться на конечности. Против зомби эта особенность колючей режущей спирали, скорее, в минус, нежели в плюс. Боли они не чувствуют, кровотечениями их не убить, поэтому колючка против них срабатывает только как средство удержания.

В общем, капитально обложились эти ребята. Живут они, как я понимаю, в трёхэтажном здании гостиницы, где горит свет и откуда доносятся музыка и громкие голоса. Празднуют что-то, как я полагаю.

«Невежливо столь бестактно врываться на этот праздник жизни, развернувшийся посреди повсеместного торжества смерти», — подумал я, фиксируя положение людей во дворе. — «Но такова моя работа».

Часовые у них есть — двое на охранной вышке, ещё минимум две группы по трое патрулируют периметр, поэтому я не могу сказать, что они халатно относятся к собственной безопасности. Если бы это были простые люди, я бы просто проник внутрь и начал их убивать, они бы ничего не смогли с этим поделать, но среди них точно есть суперы, что всё серьёзно осложняет.

Впрочем, времени у меня много, поэтому начну с малого.

Достаю из рюкзака самодельные сошки, занимаю позицию на большом валуне, прельстившим меня ровной поверхностью, после чего начинаю выцеливать часовых на башне.

Сто тридцать метров — это сильно меньше дальности прямого выстрела из АК-74.

Выделяю для шлема две цели, после чего навожу на них автомат. Две короткие очереди, паузы перед которыми были весьма условными, после чего я фиксирую поражение левого часового и полный игнор попаданий от правого. Левый, как я понимаю, не озаботился личным оберегом, а вот правый оказался более предусмотрительным, поэтому и выжил. Но это дело поправимое.

Пусть выживший часовой и рухнул на пол своей будки, но у меня большие сомнения, что стенки этой будки изготовлены из вибраниума или адамантия, поэтому смело отправляю в примерное местоположение часового весь магазин.

Быстро перезаряжаюсь и жду хоть какой-то реакции от публики.

Реакция последовала в виде испуганных воплей, ругани и перебранки, а также в резком выключении света в гостинице. Зачем, почему, а главное, нахрена — непонятно. Наверное, любят, когда вокруг возникает ещё больше суеты…

Включился прожектор, но я быстро дал короткую очередь, и он погас навсегда.

Часовой, переживший всё, что на него обрушила эта тёмная ночь, собрался духом и вскочил, чтобы прикончить меня из пулемёта.

Я ждал этого, поэтому не стал экономить и отправил в часового весь магазин. Пусть у меня и были надёжные сошки, удерживать под контролем лягающийся автомат было тяжеловато. Даже несмотря на мои усилия по контролю отдачи, шлем доложил мне, что большую часть пуль я отправил в никуда, но мне и не надо попасть всеми пулями. Меньшая часть достигла адресата и забрызгала так и не взятый пулемёт горячей кровью. Часовой рухнул безвольной марионеткой, а я быстро снял сошки, повесил автомат на ремень и скрылся в лесу.

— О’р́евуар́, — бросил я через плечо. — До встр́ечи завтр́а ночью, голубки…

Примечания:

1 — Лё шьен — от фр. le chien — собака

2 — Ля шат — от фр. la chatte — кошка.

3 — Часовая позиция — это относительная позиция объекта от условного центра, с применением числового обозначения с циферблата. Если объект спереди, то обозначают его «12 часов», если сзади, то «6 часов», если ровно справа — «3 часа», если ровно слева — «9 часов», если спереди и справа — «2 часа». Преимущество этой системы в том, что она интуитивно понятна, привыкать к ней как делать нефиг, а ещё это быстрее, чем говорить «ориентир — дерево у каменного колодца, чуть правее от колодца, нет, отставить, чуть правее от дерева, метрах в семи-восьми от него, не больше». Просто говоришь: «человек, 11 часов, стоит» — быстро и просто.