Ткач Кошмаров. Книга 6

Глава 5

Я рванулся с места, не раздумывая ни секунды, отбросив все ограничения и маскировку. Мое тело рассекало облака и сам воздух, оставляя за мной временный, затягивающийся коридор разреженного газа.

Я вышел на перехват, возникнув на пути этой аномальной ауры так же внезапно и беззвучно, как она сама появилась на моих сенсорах.

Передо мной завис в воздухе мужчина. На вид — лет сорока, с самыми обычными, ничем не примечательными чертами лица, которые забываешь через секунду после того, как отведешь взгляд.

Ничего выдающегося, кроме глаз. В них, казалось, плескалась неизбывная скука, как у существа, перевидавшего за свою жизнь абсолютно все.

— Ну надо же, — его губы растянулись в саркастической, почти дружелюбной ухмылке, но глаза остались мертвыми. — Сам Паук-призрак соизволил покинуть свою паутину и лично пожаловать. Неожиданная честь для такого скромного, как я.

Это прозвище, данное мне вражеской пропагандой и подхваченное нашими газетами для устрашения, не вызвало во мне ровно никаких эмоций, кроме легкого раздражения от пустой траты времени на болтовню.

— Кто ты? — мой голос прозвучал ровно, без угрозы или гнева, как если бы я запрашивал данные у своего внутреннего интерфейса. — И что именно ты собирался сделать, направляясь прямо в эпицентр битвы элит?

Незнакомец слегка склонил голову, будто в почтительном поклоне, но в этом жесте сквозила лишь насмешка.

— Можно звать меня Сенк. Я скромный помощник, советник и, по необходимости, уборщик при его высочестве кронпринце Зере Гане иль Альфард. Рад знакомству.

Зер Ган. Один из Чужаков, как и Юлианна, один из тех, кто курировал эту планету из тени. Понятно.

— А направлялся я, — продолжил Сенк с той же легкой, почти задушевной улыбкой, — сделать небольшую, точечную уборку. Убрать с игрового поля пару-тройку дюжин твоих самых элитных бойцов. Просто чтобы склонить чашу весов в пользу моего нынешнего работодателя. Тихий такой, дипломатичный жест доброй воли.

Его тон был настолько непринужденным и бытовым, будто он обсуждал планы на воскресный пикник, а не массовое убийство мастеров уровня Раскола Земли.

— Но теперь, — его глаза внезапно блеснули холодным, хищным огоньком, а улыбка стала шире, острее и откровенно кровожадной, — я подумал… А зачем, собственно, довольствоваться малым? Раз уж выдался такой шанс. Если мне удастся прихлопнуть здесь тебя самого, Великого Паука, это будет куда ценнее для кронпринца. Настоящий трофей, о котором он даже не смел мечтать. Так что спасибо, что сэкономил мне время.

Он не стал больше тратить слов на пустую риторику. Его тело не двигалось, не принимало боевых стоек, но пространство в узком секторе между нами внезапно и бесшумно взорвалось.

###

Четыре года в полубессознательном состоянии, в полной темноте и тишине. Четыре года методичного, мучительного уничтожения всего, чего я достиг за предыдущую жизнь.

Я не просто ослабил или временно распустил свои связи с Ананси. Я системно, с хирургической точностью, разобрал саму свою сущность проводника, нить за нитью, уровень за уровнем, до самого основания.

Я стер с себя все следы прежней практики, превратив свое энергетическое тело обратно в чистый, неструктурированный и девственный Поток. Это было больно, как сдирать с живого человека собственную кожу, мышцы и кости, но я понимал — это было абсолютно необходимо.

Потому что я наконец-то, в глубине своего отчаяния, понял фундаментальную, роковую ошибку, которую совершил когда-то и которую теперь повторяли все без исключения.

Все мы — и я, Лейран, в первую очередь — рассматривали проводников как нечто отдельное от себя. Как внешний инструмент, костыль, данный для преодоления лимитов собственного тела и таланта. Это было величайшим, фатальным заблуждением, тупиковой ветвью развития.

Проводник — это не костыль. Это такая же естественная и неотъемлемая ступень эволюции Потока, как формирование Ледника. Это критически важный этап, на котором душа учится проецировать свою волю вовне, создавая автономное, но связанное с ней существо.

И только уничтожив свой старый, искаженный и преждевременный прогресс до основания и начав все с абсолютно чистого листа, я смог построить этот мост заново, но уже правильно, прочно и на верном фундаменте.

И это новое, выстраданное понимание открыло мне ту самую дверь, которую на этой планете считали мифом или уделом богов — дверь в сферу Проявления Жизни.

Четыре года ушло у меня не просто на то, чтобы вступить в эту сферу. Я прошел ее от самой альфы до омеги. Прошел путь, истинные названия и эзотерическую суть которого я позже узнал от Юлианны, когда мы сравнивали наши системы.

Сфера Проявления Жизни.

Уровень Первый: Сияющая Колыбель. Именно с этого все началось после того, как я мучительно уничтожил себя до состояния чистого, неструктурированного Потока. Формирование плотного, стабильного сгустка энергии вне тела мастера. Я сформировал этот сгусток из самого себя.

Он еще не был проводником, не был существом. Он был просто внешним хранилищем, сложным аккумулятором. Однако к поздней стадии этого уровня я смог вместить в этот сгусток объем Потока, в десять раз превышающий суммарную емкость моего прежнего физического тела и Ледника, вместе взятых. Это был фундамент, на котором должно было строиться все остальное.

Уровень Второй: Первичное Ядро. Следующим шагом было сжатие этого сгустка, по аналогии с тем, как формируется Ледник внутри тела. Но здесь, без подстраховки «физического», это было в разы сложнее, тоньше и опаснее, ибо один неверный импульс мог разнести всю конструкцию.

Результатом многомесячных усилий стало формирование Ядра — сверхплотного источника силы, из которого можно было черпать энергию мгновенно и в практически неограниченных объемах.

Уровень Третий: Росток Фантазии. Вот здесь-то и начиналась настоящая, глубинная магия. Ядро было мощным, но мертвым, статичным объектом. Чтобы оживить его, наделить собственной волей, нужно было прорастить его, как семя, падающее в плодородную почву.

Обычно для мастера катализатором для появления семени выступала добровольно отделенная частица его собственной души и квинтэссенция его техник Потока. Я не знал и не мог практиковать никаких техник кроме чистого управления энергией, но благодаря тому, что внутри Ядра находился мой разум, я сумел обойти это ограничение и все-таки сформировать Росток.

В тот самый момент, когда он проклюнулся, использование силы из Ядра стало таким же естественным и интуитивным, как дыхание. Тем, кто прошел по этому пути без хитростей, Росток, пророщенный на технике Потока, даровал постоянный, неиссякаемый поток озарений и вдохновения об этой технике, многократно углубляя и расширя понимание как ее одной в частности, так и всего Потока в целом. Я этого оказался лишен, к сожалению, но тут уже было ничего не поделать.

Уровень Четвертый: Древо Истока. Росток не мог и не должен был оставаться ростком. Ему нужно было вырасти. На этой стадии вся накопленная и сконцентрированная энергия из Ядра перетекала в сформировавшееся, могучее Древо, которое затем, в результате крайне болезненного процесса, «пересаживалось» обратно в тело, в моем случае — в тело Ананси.

Объем контролируемого Потока возрастал кратно, но главным был даже не он. Главным был доступ к мировой ауре — уникальной, первозданной энергии, более древней и на несколько порядков более могущественной, чем обычный Поток.

Правда, тут мне опять не повезло. Из-за того, что изначальный объем энергии у меня, Ананси и Сепы в совокупности все равно даже близко не дотягивал до объемов энергии у мастера на пике Раскола Земли, на уровне Древа Истока у меня не получилось накопить достаточно энергии для того, чтобы почувствовать мировую ауру. Но, опять же, что поделать.

Уровень Пятый: Цветок Судьбы. На расцветшем, укоренившемся Древе начали формироваться бутоны. Нежные, хрупкие и невероятно сложные Цветки. В каждый из них нужно было вложить еще одну, более глубокую частичку своей души, а также свои стремления относительно использования Потока и собственные, уникальные, принадлежащие тебе одному понимания и техники, рожденные не из учебников, а из личного опыта и особого понимания мира.

Это вызывало вторую, еще более мощную и всеобъемлющую волну озарений (не в моем случае, опять же). Для меня этот уровень был самым бесполезным, но и проскочил я его быстрее всего.

Уровень Шестой: Аватар Нова. И наконец, опыленные и вобравшие в себя всю мою суть, Цветки давали свои первые плоды. Из них прорастали Аватары.

Это были самостоятельные, полноценные формы жизни, связанные с мастером на уровне души, но обладающие собственной волей, сознанием и невероятной силой. Вот чем на самом деле должен был быть проводник.

Я прорастил таким образом самого себя. Теперь мое тело, хоть все еще состояло из чистой энергии, стало вполне физическим и для поддержания формы мне не нужно было никаких Буйств или особой концентрации, а объем энергии, что я мог контролировать, ставил меня на порядки выше любого мастера Тихой Звезды.

Вот только по сути, я сжульничал. Я обошел ключевые, фундаментальные этапы, предписанные системой, вступил в сферу неправильно и слишком рано. И все же, чисто технически, по формальным признакам, я достиг шестого уровня.

Моя текущая сила в этом новом теле была сравнима с полноценным мастером Ростка Фантазии — то есть, третьего уровня по классической шкале. Но даже этого хватило, чтобы Юлианна — настоящий, полноценный мастер Аватара Нова, чьим Аватаром и была пресловутая Розовая Бабочка — согласилась заключить со мной союз, на бумаге выглядевший как отношения начальник-помощник.

Однако при этом, став протеже Юлианны, я, как и все Чужаки, лишился права напрямую и открыто вмешиваться в события Тихой Звезды, дабы не нарушать хрупкий баланс.

Впрочем, не то, чтобы меня особо заботил запрет на невмешательство. Я был готов его соблюдать без всяких проблем, если это гарантировало Тихой Звезде вознесение до высшего мира, а мне потом — помощь с исцелением.

Тем не менее все Чужаки отлично понимали — планета вот-вот выполнит все условия для долгожданного перехода в новый ранг. И каждый из них, каждый клан и фракция среди наблюдателей, жаждал заполучить ее под свой контроль.

Старые, железные правила начали трещать по швам под напором этой жажды. По идее протаскивать сюда мастеров Проявления Жизни вроде Сенка было строжайше запрещено. Но грядущая цель, очевидно, оправдывала любые средства.

И раз уж мой оппонент первым прибег к силе Проявления Жизни, то не ответить ему тем же было бы грубостью.

Его первую атаку, по сути, являвшуюся простым прощупыванием границ, я просто отменил давлением Потока, даже без использования паутины или Буйств.

Сенк отшатнулся в воздухе, его ухмылка сползла с лица, сменяясь холодной, хищной концентрацией. Он понял, что столкнулся с чем-то, что не вписывалось в его расчеты.

Его аура, до этого просто мощная, теперь сгустилась до состояния черной дыры, и пространство вокруг нас потемнело, будто поглощая сам свет и звук. Это была не просто физическая тьма, а активная, разъедающая пустота — техника, искажающая саму реальность.

Первый его настоящий выпад был почти невидим для обычного восприятия. Теневой клинок, не отбрасывающий бликов и не создающий колебаний воздуха, прорезал пространство по идеальной дуге, направленной в основание моей шеи.

Я не стал уворачиваться или отступать. Вместо этого в промежутке между нами мгновенно сплелась сложнейшая, многослойная сеть из сотен энергетических нитей, составляющая невероятно сложную, живую комбинацию Буйств.

Теневой клинок врезался в эту паутину с силой, способной рассечь гору. Раздался негромкий, скрежещущий звук, будто режут стекло алмазом. Нити напряглись, засветились ослепительным белым светом, но выдержали удар, погасив его.

Однако я отчетливо почувствовал, как они истончаются, как их структура разъедается не физическим ядом, а самой концепцией отравления, вплетенной в технику Сенка.

— Неплохо, Паук, — проворчал он, и его голос прозвучал прямо в моем сознании, мимо ушей. — Но паутину можно прожечь.

Из его раскрытых ладоней хлынул широкий поток черной, вязкой, словно жидкий асфальт, субстанции. Она не летела целенаправленной струей, а растекалась по воздуху во все стороны, как жидкий дым, пытаясь обойти паутину с флангов и сверху, чтобы полностью окружить меня коконом тьмы.

Я ответил мгновенным усложнением и ростом структуры. Новые нити сплетались в сложный трехмерный сфероид вокруг меня, каждая пятая нить пропитывалась Буйствами со свойствами свечения, предназначенными не для уничтожения, а для рассеивания и нейтрализации тьмы.

Черная субстанция, соприкоснувшись с этим сиянием, зашипела, как раскаленное железо в воде, и замедлила свое движение, но не исчезла полностью. Она была слишком насыщенной, слишком глубокой, порожденной пониманиями и идеями, полученными Сенком от Ростка Фантазии.

Мои комбинации Буйств, которые еще недавно казались верхом совершенства для любого мастера, теперь работали на своем пределе, лишь сдерживая, но не отражая атаки.

Вероятно, при столкновении с мировой аурой, чем бы она ни была, они и вовсе не смогут выдержать и секунды. К счастью, по словам Юлианны, мастеров Древа Истока и выше, резонирующих с мировой аурой, из высшего мира можно засечь на планете через любую маскировку, так что таких персонажей Чужаки не рискнут брать с собой.

Сенк атаковал снова, меняя тактику. На этот раз это были не клинки и не потоки, а сферы абсолютной тишины и мрака, лишенные даже намека на энергию.

Они возникали в разных точках пространства вокруг меня и устремлялись ко мне, пытаясь раздавить паутину чистым давлением небытия, создать зоны, где перестают действовать любые законы физики.

Нити в местах контакта с этими сферами трещали, их свет мерк, структура начинала распадаться. Мне пришлось постоянно их переплетать заново, менять конфигурации, добавлять новые слои Буйств, работая как ткацкий станок, производящий защиту со скоростью мысли. Это была изматывающая, ювелирная работа, тактическая головоломка на выживание, где цена малейшей ошибки — мгновенная аннигиляция.

Но в этом хаотическом обороне я заметил одну важную, ключевую вещь. Его яды, как бы изощренны и фундаментальны они ни были, не оказывали на мое энергетическое тело того сокрушительного, мгновенного эффекта, на который он, без сомнения, рассчитывал.

Мои собственные, глубокие исследования в этой области давали о себе знать. Мои нити, моя защита инстинктивно, на уровне подсознания, выстраивали свою структуру так, чтобы нейтрализовать не саму энергию атаки, а ее отравляющий, разлагающий компонент. Это был не полный иммунитет, но значительное, неожиданное для него сопротивление.

С тьмой дела обстояли хуже. Мои паутинки, пропитанные свечением, не могли полностью даже как-то ослабить его технику. Но они создавали вокруг меня устойчивую зону, в которую тьма не могла забраться и постепенно рассеивалась под лучами утреннего солнца.

Мы кружили в высших, разреженных слоях атмосферы, наш бой был невидим и неслышим для тех, кто сражался внизу, в мире смертных. Сенк бросал в меня все новые и новые, все более изощренные формы своей отравленной тьмы — теперь это были стихийные бури из теней, живые существа, сплетенные из ненависти, и простые, но оттого не менее смертоносные копья из сгущенного небытия.

А я парировал их все более сложным, почти художественным плетением. Он не мог прорвать мою постоянно обновляющуюся оборону, а я не мог позволить себе контратаковать — любая попытка выпустить часть нитей для нападения немедленно ослабила бы защитную сеть и дала бы его техникам тот самый шанс, которого он ждал.

Прошло, наверное, с полчаса такого интенсивного противостояния. Мы оба понимали, что это тактический тупик. Его сила была больше, его техники — глубже и фундаментальнее.

Но мои навыки сводили на нет его врожденное превосходство. Я даже близко не был к победе, но и поражение от меня было очень и очень далеко.

Наконец Сенк резко отлетел на несколько сотен метров, его черная, клубящаяся аура сжалась, становясь плотнее. Его прежде спокойное лицо исказила чистейшая, немедленная досада и злоба.

— Ладно, — он с ненавистью выплюнул слово. — Сегодня не мой день. Но запомни хорошенько, Аранеа. Я доберусь до тебя. Обязательно. Это не угроза. Это обещание.

С этими словами он резко развернулся. Его тело потеряло четкость и растворилось в быстро растущем клубке сгущающейся до состояния сингулярности тьмы, которая затем резко, беззвучно схлопнулась и исчезла, не оставив после себя ни всплеска энергии, ни искажения пространства.

Он ушел. И его миссия по уничтожению нашей элиты провалилась. Пока я был здесь, ни он, ни кто-либо другой не мог безнаказанно охотиться на мастеров Яркой Звезды.

Энергетическое тело не знало мышечной усталости, не имело нервов, которые могли бы гореть огнем, но после боя с Сенком я ощущал странную, глубинную тяжесть. Будто сама моя воля была растянута до предела в противостоянии с фундаментальными силами и теперь медленно, с сопротивлением возвращалась в свое исходное состояние.

Я дал себе несколько драгоценных секунд полной статики, чтобы стабилизировать внутренние процессы, позволив маскировочным Буйствам снова плотно и беззвучно окутать меня, и лишь затем перевел свое внимание вниз, к земле, где решалась судьба этой кампании.

Картина, открывшаяся мне, была куда более приятной и однозначной. Сражение элит явно подходило к концу, и чаша весов решительно склонилась в нашу пользу. Наши мастера, ведомые неукротимой волей Лоэна, действовали как единый, отлаженный и смертоносный механизм.

Сам Лоэн, все еще сражавшийся один против троих старейшин Альфарда, теперь не оборонялся, а полностью диктовал ход всего боя. На фантоме одного из его противников зияла огромная рваная дыра, из которой непрерывным потоком сочилась и угасала в ночи темная энергия, а движения другого стали заметно медленнее и неувереннее, будто его ядро было повреждено.

По всему полю боя, на десятки километров вокруг, яркие ауры мастеров Холодной Звезды постепенно гасли. Я быстро насчитал около двадцати процентов потерь в их элитном подразделении — невероятный, катастрофический урон для бойцов такого уровня.

Наши потери, конечно, тоже были — я чувствовал гибель как минимум пятерых элитных бойцов, — но они были значительно меньше. Боевой дух наших мастеров зашкаливал, их атаки становились все более скоординированными, дерзкими и эффективными.

И вот, с земли, из самого сердца уже полуразрушенного вражеского лагеря, взметнулась в небо и расцвела ядовито-зелеными вспышками серия из трех сигнальных ракет — знак срочного и полного отступления.

Бой внизу, между рядовыми подразделениями, и так затих с наступлением ночи, а теперь и элитам, истекающим энергией и кровью, был дан четкий и недвусмысленный приказ отходить.

Сразу несколько наших мастеров, опьяненных победой, яростью и адреналином, рванулись вперед, намереваясь преследовать отступающих и добить их.

Я тут же послал по нитям Лоэну приказ о возвращении. Он, только что отбросивший одного из своих противников, гидру, мощным ударом молниевого щита, на мгновение замер, поднял голову, хотя и не мог видеть меня в небе.

А затем его голос, усиленный Потоком до громоподобного раската, который заставил вибрировать даже воздух на моей высоте, прогремел над всем полем боя, заглушая последние взрывы:

— Немедленно прекратить атаку! Оставить преследование! Сомкнуть ряды и отходить к нашим позициям! Победа уже за нами, не будем нести глупые потери из-за жажды крови!

Его команда прозвучала как удар хлыста по затуманенному сознанию. Те, кто уже устремился вперед, затормозили на полном ходу, оглядываясь с недоумением, обидой и досадой, но годы дисциплины и беспрекословного подчинения взяли верх над яростью.

Как итог — битва была не просто выиграна. Она была выиграна с умом, с минимальными для такого масштаба потерями и с сохранением сил для будущих сражений. И это было только начало.