Ткач Кошмаров. Книга 6

Глава 4

Наша группа, ведомая моими подсказками, вышла прямо на незащищенный фланг одной из ключевых ударных групп Холодной Звезды, которая как раз готовилась к своему маневру. Тишина леса внезапно взорвалась ослепительными вспышками Потока и оглушительным, сокрушающим ревом Буйств.

С высоты это напоминало столкновение двух стай светящихся, разумных и невероятно разрушительных насекомых, каждая из которых насчитывала несколько тысяч особей. Но масштаб разрушений, которые они производили, был поистине исполинским.

Эти два подразделения — наше «Копье» и их «Щит», как я мысленно их обозначил для простоты отслеживания, — сошлись в лесистой долине, и через несколько минут яростного боя от векового леса не осталось ничего, кроме пылающих пней и черного, дымящегося грунта.

Внизу бушевала настоящая, неконтролируемая энергетическая буря. Примерно шестьдесят процентов бойцов с обеих сторон находились в сфере Течения. А из оставшихся около тридцати на уровнях Вихря и Шквала. Это была основа, мясо и костяк армии, продукт массового обучения по моим методикам.

Уровень Вихря позволял им придавать своей энергии специфические свойства: режущие лезвия, которые рассекали скалы пополам, прочные энергетические щиты, выдерживающие прямые попадания потоковых пуль, или вязкие, замедляющие ловушки, опутывающие ноги противника.

Шквал же использовался для тактического контроля и более масштабных манипуляций энергией: создания временных, но прочных энергетических барьеров, превращения безобидных на вид сгустков Потока в миниатюрные, нестабильные бомбы, разрывающиеся с оглушительным грохотом, гашения летящих атаки противника.

Следующие девять процентов — мастера Уровня Бури и Ока Бури — были элитой, офицерским корпусом и ударными частями. Они творили на поле боя настоящие, пусть и локальные, чудеса разрушения и созидания.

Буря позволяла им формировать из чистой энергии сложные, постоянные объекты: молоты из сгущенного света, которые обрушивались на вражеские порядки; сети из жидкой молнии, опутывающие и поджаривающие по несколько бойцов за раз; или сплошные пластинчатые доспехи, покрывающие тела и отражающие легкий артиллерийский огонь.

А те редкие бойцы, кто достиг Ока Бури, виртуозно комбинировали все три техники, создавая поистине ужасающие и почти самостоятельные конструкции: стаи летающих энергетических клинков, самостоятельно преследующие и настигающие цель; или подвижные, медленно ползущие бастионы из света, с бойницами, стреляющими сгустками разъяренной, нестабильной энергии.

Их было немного, может быть, один на пятьдесят солдат, но именно они задавали тон и направление всему сражению. Оглушительный взрыв от столкновения двух техник Ока Бури выжег на земле идеально круглый кратер диаметром в два десятка метров, заставив остальных бойцов огибать это место, где камень превратился в стекло и воздух был раскален от жара взрыва.

А над всем этим кипящим хаосом, уже в самом воздухе, на высоте в несколько десятков метров, сражались истинные титаны — примерно по дюжине с каждой стороны, мастера Сдвига Тверди уровней Ледника и Вулкана.

Их атаки вызывали ударные волны, которые добивали то, что не успели разрушить бойцы внизу, выворачивая уже обугленную землю. Один из наших мастеров пронесся низко над позициями противника, и взмахи его светящихся, сотканных из Потока крыльев подняли ураган невероятной силы, сметающий рядовых бойцов врага, как игруши.

Если бы остальные подразделения обеих армий не были рассредоточены на площади в десятки тысяч квадратных километров, свет и грохот от этого одного-единственного боя были бы видны и слышны всем.

Небо над долиной полыхало ослепительными, почти слепящими вспышками всех цветов радуги. От непрекращающегося гула сотен одновременно применяемых Буйств и взрывов дрожала не только земля, но, казалось, и само воздушное пространство, а атмосфера свистела и рвалась от энергетических перегрузок, создавая неестественные вихри.

И все это — ради стратегического преимущества на клочке территории, который через пару часов должен был перестать существовать в своем прежнем виде.

Моя сеть вибрировала, как натянутые струны гигантской арфы, на которой играла сама смерть, и музыка ее была оглушительной. По всему огромному, растянувшемуся на сотни километров фронту, одна за другой вспыхивали точки интенсивных конфликтов, каждая — свой собственный маленький ад.

Густые лесные массивы озарялись ослепительными залпами Буйств, превращавших деревья в пылающие факелы. Горные ущелья оглашались не только грохотом взрывов, но и глухим, протяжным гулом обрушающихся скал. Выжженные равнины прорезали, сшиваясь в причудливых узорах, сгустки Потока, оставлявшие после себя дымящиеся траншеи в земле.

Я был мозгом, центральным процессором этой гигантской, рассредоточенной и невероятно сложной машины смерти. Мои нити, невидимые и неосязаемые, продолжали свою тонкую, ювелирную работу.

Легкий, почти ласковый импульс, посланный по конкретной нити, — и группа, уже увлекшаяся преследованием отступающего противника, вдруг получала четкое предупреждение о замаскированной засаде на обратном склоне холма.

Они не слышали голоса, но абсолютная уверенность в этой информации заставляла их тут же, без лишних вопросов, рассыпаться в оборонительный боевой порядок, встречая неожиданную контратаку во всеоружии, с уже поднятыми щитами и заряженными Буйствами.

Другой импульс — и командир понял, что именно сейчас, в этот самый момент, пока враг перестраивает свою линию, самое время для стремительного, кинжального удара по его тыловым колоннам.

Это срабатывало с пугающей эффективностью. Примерно в семи из десяти локальных столкновений чаша весов почти сразу и уверенно склонялась в пользу Яркой Звезды.

Наши подразделения, ведомые мной, успевали занять господствующие высоты, наносили точные удар в моменты наибольшей уязвимости врага, отсекали и окружали зазевавшиеся вражеские авангарды или своевременно и организованно отходили, чтобы заманить опьяненного мнимым успехом противника под сокрушительный удар соседней группы.

Потери, конечно, были, и немалые — я чувствовал, как гаснут десятки и сотни энергетических свечей в моей сети, — но стратегическая инициатива по всему фронту медленно, неумолимо и верно переходила к нам.

И все же я прекрасно понимал, наблюдая за этим грандиозным представлением: все это была лишь разминка. Предварительный, отборочный раунд. Настоящая битва, та, что определит судьбу всей кампании и тысяч квадратных километров территории, была еще впереди. И решать ее исход будет не масса рядовых бойцов, пусть даже и вознесенных моими методиками до невиданных ранее высот владения Потоком.

Мои мысли обращались вглубь, к тыловым позициям обеих армий. Туда, где в полной тишине и безмолвии, в атмосфере напряженного ожидания, стояли их настоящие, неразыгранные козыри — подлинная элита. Мастера уровня Острова Пепла, Зыбучих Песков, даже Раскола Земли.

Они не участвовали в этой первоначальной мясорубке, берегли свои силы и энергию для решающего, апокалиптического столкновения друг с другом. Именно их поединок, похожий на стычку титанов из древних, забытых мифов, и решит все.

Глядя на бушующую внизу битву, где каждый второй воин владел силой, о которой еще десятилетие назад мог лишь мечтать, я не мог не провести ментальную параллель с теми самыми стихийными «Бунтами Потока», что прокатились по всему миру, словно цепная реакция.

Ирония ситуации была одновременно и горькой, и поучительной. Все эти восстания и революции, вспыхнувшие с невероятной скоростью, были, по своей сути, абсолютно бесцельными и лишенными позитивной программы. Люди массово выходили на улицы и площади, ощущая в своих жилах дрожь новой, незнакомой мощи, но при этом не имея ни малейшего, даже самого примитивного понятия, что с этой силой делать и какого будущего они на самом деле хотят.

Никто и никогда в истории не сталкивался с кризисом подобного рода и масштаба — когда социальный лифт взлетел так стремительно и высоко, что его кабина попросту оторвалась от всех тросов и начала бесконтрольно, с нарастающей скоростью падать вниз, круша на своем пути все устои и институты.

Не было готовых рецептов, как строить общество, где каждый десятый гражданин — мастер Потока. Не было разработано законов, новой экономической модели, новой социальной философии, которые могли бы удержать эту лавину. Был только чистый, неструктурированный и всепоглощающий хаос.

И этот хаос, эта анархия обновленной плоти и духа, имела все шансы смести старый, прогнивший аристократический порядок с лица планеты, если бы не один простой, но фундаментальный факт.

Правоохранительные системы, регулярные армии и, что важнее всего, сами великие кланы получили в свое распоряжение точно такой же универсальный инструмент.

«Великая Гармония» была словно отмычка, подходящая ко всем замкам. Ее базовые принципы можно было легко и эффективно наложить на любую существующую, веками отточенную технику Потока, будь то прямолинейная боевая система клана Регул или же сложнейшие ядовитые техники Антарес. И она в разы увеличивала их эффективность любой практики, сокращая время освоения и требуемые энергозатраты.

Да, разрыв в чистой силе между простолюдином и потомственным дворянином катастрофически сократился. Теперь любой талантливый выскочка с улицы, обладающий упорством, мог за несколько лет достичь уровня Ока Бури или даже Ледника, на которые у дворян раньше уходили десятилетия специализированной клановой подготовки и дорогостоящих ресурсов.

Но полностью ликвидировать качественную пропасть, пропасть опыта, техники и системного подхода, было невозможно. Простая, «голая» «Великая Гармония» в чисто боевом отношении была словно заточенная палка в руках дикаря против закаленного боевого меча в руках профессионального фехтовальщика.

Она давала грубую силу, но не давала тысячелетнего умения ею виртуозно распоряжаться. А та же «Великая Гармония», использованная в комбинации, скажем, с «Львиным Арсеналом». превращала даже рядового мастера Регул в настоящего демона войны, способного в одиночку сдерживать толпу таких же одиночек.

И кланы, скрипя зубами и попирая свою гордость, были вынуждены это признать. Это сначала они встретили. мою методику с нескрываемым презрением, как вульгарное упрощение и профанацию великого искусства, доступного лишь избранным.

Но когда на их родовые особняки и поместья стали одна за другой нападать разъяренные, неорганизованные, но бесчисленные толпы, состоящие из тысяч мастеров Течения, им пришлось делать незавидный выбор: либо срочно изучать и интегрировать «Великую Гармонию», чтобы хоть как-то усиливать своих ограниченных числом, но качественно подготовленных бойцов, либо быть сметенными этой новой, грубой и неотесанной силой.

Они, скрепя сердце, выбрали первое. И сами того не желая, ввязались в тотальную гонку вооружений.

В результате этого вынужденного симбиоза общий уровень клановой элиты взлетел до небес, установив новые, невиданные ранее стандарты. Раньше уровня пикового Ледника с лихвой хватало, чтобы заслужить позицию старейшины даже герцогского клана.

Теперь, чтобы претендовать на тот же самый пост, нужно было демонстрировать уверенную мощь как минимум на пике Вулкана, и то без многолетней верной службы клану, громких достижений и безупречной репутации, можно было и пролететь. Гарантию давал только Остров Пепла.

Количество же мастеров Раскола Земли, которые раньше были живыми легендами, чьи имена знала в лицо вся планета и чье появление на поле боя решало исход любой кампании, выросло, по последним разведданным, более чем в пятьдесят раз. Они все еще оставались верхушкой, элитой элит, но теперь ты уже не мог называться «национальным достоянием» просто за этот уровень.

Правда, одна, последняя и самая главная граница оставалась непокоренной и неприступной. Никто, по крайней мере официально и публично, так и не сумел переступить заветный порог в сферу Проявления Жизни.

Ну, кроме меня.

###

Солнце, превратившееся в расплывчатый кроваво-красный шар из-за непроглядной пелены дыма, пыли и испарений, поднятых сражением, медленно, словно нехотя, скатилось за изрезанный горизонт. С его последними лучами, пробивавшимися сквозь смог, и сама битва постепенно, судорожно затихла, исчерпав свою дневную ярость.

Даже мастерам Потока, чьи чувства были до предела обострены, а физическая выносливость умножена многократно, требовалась передышка, перегруппировка и хоть несколько часов забытья.

Тем более что сражаться в кромешной, непроглядной тьме, когда каждый силуэт мог оказаться врагом, а каждая шевельнувшаяся тень могла таить смертельную ловушку или снайпера, было чистым безумием.

По всему гигантскому, растянувшемуся на сотни километров фронту, последние ослепительные вспышки Буйств угасли, сменившись редкими, призрачными проблесками энергетических барьеров, выставляемых часовыми, и тусклыми, тщательно замаскированными огнями походных лагерей.

Обе армии замерли, зализывая раны, подсчитывая потери и спешно возводя полевые укрепления на захваченных за день клочках земли. Воздух, еще недавно рвущийся от оглушительного грохота взрывов и предсмертных криков, наполнился новым, приглушенным гулом — голосами уставших солдат, скрипом повозок с ранеными, лязгом лопат и мерным стуком возводимых укреплений.

Я по-прежнему парил в ледяной вышине, не ощущая усталости, моя сеть теперь фиксировала не всплески боя, а сложное, почти органическое перемещение тыловых служб, подвоз боеприпасов, перегруппировки резервов и скрытные маневры разведрот.

И общая картина, которая складывалась из тысяч этих малых данных, была для меня абсолютно однозначной. Новая тактика «Акульей стаи» и мои коррекции дали ошеломляющий, превысивший все ожидания результат.

Если в предыдущие дни и недели фронт был зыбким, а территории постоянно переходили из рук в руки в бесконечных контрнаступлениях, то сейчас Яркая Звезда удерживала прочный и, что главное, глубоко вклинившийся в оборону противника выступ, напоминающий своим острием направленный в сердце врага клинок.

Мы отвоевали и, что важнее, закрепили за собой значительно больше стратегически важной земли, чем за предыдущие две недели.

И, похоже, главнокомандующий Холодной Звезды осознал, что у нас в командовании что-то изменилось, потому что пришел к единственно очевидному для него в этой ситуации выводу.

Продолжать эту изматывающую войну на истощение, где мы теперь имели явное и растущее тактическое преимущество, было стратегическим самоубийством. Зачем терять еще десятки тысяч солдат в бесплодных контратаках, если можно разом переломить ход всей кампании одним сокрушительным, кинжальным ударом?

Я почувствовал это еще до того, как на земле кто-либо успел что-либо услышать или увидеть. Не взрывы, не крики атаки, а мощный, низкочастотный, нарастающий гул.

Десятки аур, каждая из которых была сгустком чудовищной, до сих пор сдерживаемой мощи, одновременно пришли в движение в самой глубине вражеского расположения, там, где до сих пор царила тишина.

Они даже не пытались скрывать свое появление. Наоборот, они демонстративно, вызывающе высвобождали свою энергию, распахивая свои внутренние источники, будто бросая открытый вызов всему нашему фронту.

Это были мастера уровня Острова Пепла, Зыбучих Песков и Раскола Земли. Последних было аж семеро. Подлинная элита Холодной Звезды, до сих пор остававшаяся в тени, в резерве.

И вот теперь они двинулись вперед все вместе, сплоченной и неумолимой лавиной чистой силы, направляясь прямиком к нашим новым позициям. Игра в солдатики, в тактику и маневры, была окончена.

Снизу, с командного пункта, вспыхнула аура Лоэна, словно удар гигантского колокола. Почти мгновенно, будто только и ждавшие этого знака, из наших тылов ему ответили.

Почти сотня аур вспыхнули одновременно, заливая ночное небо яростным сиянием. Уже наша элита, мастера высочайшего уровня, дружно поднялась в воздух и единым, сокрушительным клином ринулась навстречу надвигающейся с той стороны лавине чистой силы.

Численно силы элиты были примерно равны — чуть меньше сотни с каждой стороны. Но в качестве, в плотности и интенсивности их энергии, чувствовалась заметная разница.

Наши мастера, благодаря более раннему и глубокому внедрению моих методик, в среднем были где-то на полстадии впереди. Однако у Холодной Звезды был свой, смертоносный козырь. Семь мастеров Раскола Земли против наших пяти.

Правда, среди наших пятерых был Лоэн.

Он не просто был одним из многих мастеров Раскола Земли. Он достиг этого легендарного уровня еще до Ассамблеи, пройдя старый, кровавый и тернистый путь, и те годы, что прошли с момента обнародования моих методик, он использовал с максимальной, беспощадной к себе эффективностью.

Пока другие таланты только нащупывали путь на эту стадию, он уже прочно обосновался на ее средней стадии, и в бою стоил минимум двух, а то и трех других Расколов. Его аура, когда он взмыл в воздух, чтобы возглавить контратаку, ощущалась не просто как мощный источник энергии, а как целая, дышащая горная цепь — несокрушимая, древняя, невероятно тяжелая и готовая в любой момент обрушить всю свою массу на врага.

Два элитных подразделения сошлись в небе над выжженной долиной с грохотом, который затмил собой все, что было до этого, сливаясь в один непрерывный, оглушающий гул. Это было уже не столкновение армий, а самый настоящий природный катаклизм, перенесенный в небесную сферу.

Лоэн не стал ждать, пока враги определят его цели. Он сам выбрал их — нет, не одну, а целых три. Троих из семи мастеров Раскола Земли врага. Он ринулся на них без тени сомнения, его тело окутал молниевый доспех Львиного Арсенала, в руке вспыхнула сабля, от которой во все стороны расходилась рябь словно бы не только воздуха, но и самого пространства. За его спиной вспыхнул фантом яростного льва.

Трое старейшин Холодной Звезды, поняв дерзкий вызов, мгновенно приняли его, развернувшись к нему всеми своими силами. Их ауры были совершенно иными, отражая их уникальные пути — одно напоминало многоглавую, шипящую гидру, второе — гигантский корабль с развивающимися парусами и изящной фигурой на носу, третье — гигантских размеров кит, весящий будто бы миллион тонн. Они окружили его, заняв позиции в воздухе, и пространство вокруг них буквально взорвалось, не выдержав одновременного высвобождения такого количества мощи.

Это было не сражение в привычном, человеческом понимании. Это было состязание богов, вышедших на тропу войны. Первый удар сабли Лоэна рассек небо длинным, извивающимся энергетическим шрамом, который поглотил и разорвал в клочья несколько десятков щупалец гидры.

Ответный, концентрированный выброс стремительной и непокорной энергии от фантома корабля столкнулся с внезапно возникшим молниевым щитом Лоэна и разбрызгал в стороны миллионы брызг электричества, сжигающих сам воздух и заставляющих нижестоящих мастеров рефлекторно отскакивать, опасаясь попасть под этот дождь.

Кит тут же попытался навалиться на него со спины, но Лоэн просто взревел, и его чистая ярость, усиленная и сконцентрированная Потоком, сгустилась в сплошную ударную волну, которая отбросила массивное тело, как гнилую ткань.

Остальные элиты обеих армий тоже вступили в бой, разбившись на десятки отдельных, не менее яростных поединков. Все небо на многие километры вокруг превратилось в сущий хаос и визуальный ад.

Пепельные Тела сшибались с грохотом, разбрасывая снопы ослепительных искр и клочья вырванной друг у друга энергии. Сгустки сконцентрированной мощи, каждый из которых был способен испарить целый холм, проносились туда-сюда, прочерчивая в ночи огненные траектории.

Воздух гудел, дрожал и рвался от чудовищных энергетических перегрузок, а отголоски этих титанических столкновений долетали до земли в виде ураганных ветров, сносящих палатки, и миниатюрных, но ощутимых землетрясений, раскалывающих почву.

Я парил в разреженной вышине, скрытый многослойными маскировочными Буйствами, наблюдая за сражением титанов внизу. У меня не было ни малейшего желания вмешиваться напрямую.

Впрочем, даже если бы было. Прямое участие в бою, использование своих полных сил, мне было категорически запрещено теми самыми силами, что стояли за кулисами этого мира. Я мог лишь наблюдать и направлять, как дирижер из-за кулис, не выходя на сцену.

Но затем вдруг мои чувства, растянутые далеко за пределы любого физического восприятия, уловили нечто, не вписывающееся ни в одни расчеты. Чужеродную ауру, которой здесь, на этом поле боя, быть не должно ни при каких обстоятельствах.

Она была иной — не просто мощной, как у мастеров Раскола Земли, а качественно другой. Более плотной, пульсирующей силой. Силой Проявления Жизни.