Ткач Кошмаров. Книга 6

Глава 21

Мысленный приказ рванулся к Сепе. Синеватая тридцатиметровая сколопендра возникла из спины Ананси и тут же, следуя моей воле, метнулась к границам энергетического колодца.

Ее тело преобразовалось в почти полную форму, а затем соединилось в идеальное, сияющее кольцо, чьи внутренние края в точности повторяли окружность падающего с неба потока, не оставляя зазоров.

В тот миг, когда сложнейшие узоры на ее панцире, вырезанные в муках и отчаянии, вспыхнули ослепительным белым светом, произошло то, что даже я не до конца мог принять.

Весь столп энергии, все его безграничные объемы, достигнув плоскости, образованной телом Сепы, просто исчез. Под ней не осталось ни единой крупицы этой энергии.

Сепа превратилась в идеальный аккумулятор, который впитывал и не пропускал ни единого кванта силы мимо. Узоры, в которые была вложена вся моя боль и знание, работали именно на это, но даже я не ожидал, что это окажется настолько эффективно.

Краем сознания, все еще залитого океаном входящей силы, я заметил реакцию Зер Гана. Его километровый пламенеющий Аватар дрогнул, словно от удара. А на лице самого принца, парящего в центре лба исполина, застыла маска абсолютного, немого изумления, смешанного с яростью.

Он увидел, как его монополия на силу, которую он считал своей по праву, была нарушена не грубой мощью, а изощренным техническим решением. А Юлианна, глядя на это, довольно и искренне рассмеялась.

Но сейчас у меня не было и секунды, чтобы предаваться посторонним мыслям. Мое сознание полностью утонуло в том океане, что теперь беспрепятственно и без потерь лился через прямо в меня, в Ананси, в саму нашу связанную сущность.

И я направил этот поток туда, где он был нужнее всего — в саму Сепу. Ее тело было ключом к мощи, и его нужно было усилить в первую очередь.

Процесс был стремительным и ошеломляющим даже для меня. Ее средняя стадия Раскола Земли, с ее сотнями стабильных, но все же разрозненных мини-Ледников, под напором этой очищенной и сконцентрированной силы начала меняться.

Я чувствовал, как каждый отдельный сгусток Потока уплотнялся, его границы становились все более четкими и твердыми, а связи между ними укреплялись. Поздняя стадия наступила за несколько ударов сердца, а еще через мгновение ее тело достигло пика этого уровня — предела, за которым начиналось что-то новое.

Но рост не остановился. Сотни сгустков, достигнув своего индивидуального максимума, начали расширяться. Они росли, их внешние оболочки начали соприкасаться, сливаться друг с другом.

Границы между ними размывались, растворялись в едином море энергии, пока, наконец, вся внутренняя структура Сепы не превратилась в один гигантский, невероятно плотный и однородный резервуар колоссальной мощности. Она больше не была существом с отдельными источниками силы.

Она сама, все ее тело, стало этим источником. Она достигла уровня Сияющей Колыбели.

Поглощение и расширение резервуара с энергией продолжилось с той же невероятной скоростью и не прошло и минуты, прежде чемСепа достигла абсолютного пика уровня, момента, когда внешнее хранилище полностью сформировано, насыщено и готово к следующему, качественному преобразованию.

Внешняя оболочка — то, что раньше было физическим телом Сепы, — не выдержала чудовищного внутреннего напряжения, создаваемого формирующимся ядром.

Она пошла тончайшими трещинами, как переохлажденное стекло, и осыпалась сверкающей, искрящейся пылью. Но Сепа не исчезла бесследно. На ее месте осталось стабильное, сияющее кольцо из чистейшего, жидкого Потока, которое продолжало свою работу — беспрепятственное поглощение и направление энергии Крещения, не пропуская ни единой капли мимо.

В его центре начало зарождаться нечто новое. Сначала это была лишь точка — область сверхконцентрации, притягивающая к себе вихри силы, словно гравитационная ловушка.

Она пульсировала, как живое сердце, с каждым ударом сначала расширяясь, вбирая в себя колоссальные объемы энергии Крещения, а затем сжимаясь с титаническим, внутренним усилием, выжимая из себя все примеси, всю структурную нестабильность.

С каждым таким циклом расширения и сжатия она темнела, переходя от ослепительно-белого через все оттенки лазури и кобальта, пока не стала похожа на идеально отполированный сапфир невероятной глубины — густо-синее, почти черное в своих глубинах ядро.

Затем оно завибрировало. Сначала мелко, но с каждой секундой все чаще и чаще, в итоге дойдя до такой чудовищной частоты, что казалось, вот-вот разорвет само пространство вокруг себя.

Из его самой верхушки, с тихим, хрустальным хрустом, пробился росток. Живой побег с двумя нежными, полупрозрачными листочками. Он был цвета молодой весенней зелени, и на вид казался абсолютно хрупким, беззащитным перед мощью, что его породила.

В тот же миг мой разум захлестнул не поток, а целый океан озарений. Это не были чужие мысли или навязанные знания. Это были мои собственные, дремавшие где-то в самых потаенных глубинах понимания, теперь вырвавшиеся на свободу, удобренные этой беспрецедентной силой.

Я вдруг с абсолютной, кристальной ясностью увидел сотни и тысячи способов более эффективного усвоения Потока, сложнейшие алгоритмы его накопления и преумножения, изощренные методы расширения внутренних и внешних резервуаров.

Росток тем временем тянулся вверх с неестественной, завораживающей скоростью. Когда его высота достигла примерно метра, густо-синее ядро под ним, исчерпав свою роль, окончательно растворилось, став его фундаментом и питательной средой.

Тогда росток, сияющий и полный невероятной жизни, плавно перелетел через разделяющее нас пространство, к голове все еще огромного арахнида. Его тонкие, почти невесомые корешки без малейшего усилия впились в прочный хитиновый покров, будто в самую мягкую и податливую почву.

Началась финальная трансформация. Росток стал тянуться выше, его стебель утолщался, покрывался узорчатой, серебристо-синей корой, от него ответвлялись мощные, раскидистые сучья, а те, в свою очередь, порождали густую крону из сияющих, переливающихся листьев, каждый из которых был сгустком сконцентрированной мощи.

Он превращался в раскидистое, величественное Древо Истока, укорененное в самом центре моего существа.

Параллельно с этим тело Ананси начало меняться. Сначала оно стало стремительно уменьшаться, гигантские формы арахнида съеживались, теряя массу, как будто ее поглощало растущее внутри Древо.

Затем его паучья часть, начала перестраиваться — хитин размягчался, переливался, формируя мышцы, кости, кожу. Чудовищные конечности втягивались, преобразуясь в человеческие ноги и ступни.

Спина выпрямлялась, грудная клетка обретала знакомые, человеческие очертания. Я чувствовал, как уходит чуждая тяжесть, как возвращается привычное ощущение собственного тела.

И вот уже на месте двадцатиметрового мутировавшего монстра стоял я. Тот самый Лейран, каким я себя помнил, с той же внешностью, что была до всех трансформаций.

Правда, это до сих пор оставалось тело Ананси, но подобные мелочи меня уже не волновали. Я снова был собой, мне не угрожала смерть, а еще я наконец-то получил рабочие ноги. Чего еще можно было желать?

Древо тем временем продолжало свой рост, и это уже не было просто увеличением в размерах. Его ствол, ветви и сучья, заполнившие все доступное пространство энергетического колодца, начали менять свою природу. Они стали прозрачными и невероятно плотными, как ограненный алмаз, и сквозь их кристаллическую структуру пульсировала изнутри незнакомая, гораздо более фундаментальная мощь.

В какой-то момент я ощутил, как его растущие ветви прокладывают себе дорогу не просто через поток Крещения, но сквозь нечто иное. Это была энергия, несравнимо более плотная и тяжелая, чем все, с чем я сталкивался.

Она была густой, как расплавленное золото, и древней, как само время, неся в себе отголоски рождения звезд и тишину между мирами. И, хотя я не мог ничем это подтвердить, я ни секунды не сомневался, что это была мировая аура.

Когда Древо достигло высоты, превышающей километр, его рост, наконец, остановился и с него начали осыпаться листья.

Они не увядали и не коричневели. Каждый лист, достигнув некоего пика насыщения, просто превращался в чистый, беззвучный свет и растворялся в общем потоке Крещения, становясь его частью, снова возвращаясь ко мне, уже пропитанный мировой аурой.

Вскоре от некогда пышной, сияющей кроны не осталось и следа. На фоне черной пустоты неба остался лишь голый, величественный ствол и устремленные ввысь сучья, напоминавшие вены космоса.

На самой его вершине, в точке, где сходились все его ветви, остался один-единственный бутон. Он был густо-синим, как самая темная ночь, его лепестки были плотно сжаты, но изнутри исходило ослепительное, сконцентрированное сияние, обещающее рождение.

Я, все еще пребывавший в форме Аватара Нова, ощутил, как меня начинает неудержимо затягивать вверх, к этому бутону. Это была не внешняя сила — это было притяжение, исходящее из самой глубины моего существа, из той его части, что теперь навсегда была переплетена с Древом.

Я не сопротивлялся. Я позволил этой связи, этому внутреннему зову, унести себя.

Оказавшись внутри бутона, я оказался в полной, абсолютной темноте и тишине. И тут же я ощутил знакомое, родное присутствие — сущность Сепы, которая была теперь растворена в самой структуре Древа, стала его плотью и кровью.

Она радостно поприветствовала меня, а в следующий миг мое сознание выбило из энергетической формы, и я начал стремительное падение. Я пролетал сквозь бесконечные, сияющие изнутри коридоры Древа, вниз, к его основанию.

Спустя несколько секунд падения, которое длилось и вечность, и одно мгновение, бутон на вершине Древа начал раскрываться. Лепестки, синие, как бездонная глубина океана, медленно и торжественно разворачивались. С каждым движением раскрывающегося цветка меня вновь наполняли озарения и откровения.

Наконец, Цветок Судьбы полностью расцвел, явив миру свою немыслимую красоту, и так же медленно начал увядать. Его лепестки теряли цвет, становясь прозрачными, и осыпались вниз сверкающим, немым дождем.

Там, где он был, на самой макушке Древа, теперь висел плод. Он был похож на идеальную, ярко-синюю сливу, и его кожура переливалась всеми оттенками лазури.

Кожура этого плода лопнула с тихим, хрустальным хрустом, и из нее, разрывая остатки оболочки, на свободу вырвалась Сепа. Теперь это уже был не проводник.

Это было существо, сотканное из чистого, осознанного света, ее форма была одновременно и знакомой, и совершенно новой, обладающей собственной, неоспоримой волей и бездонной мощью. Настоящий Аватар Нова.

Я же, сам не поняв, в какой именно момент это произошло, снова оказался в своем физическом теле и при этом его полноправным хозяином.

Ощутив нечто невероятно знакомое, с легким удивлением я опустил взгляд на свою грудь, и по моей безмолвной воле, в ответ на внутренний зов, из-под кожи появился и выскочил на ладонь маленький, хрупкий белый паучок.

Он сидел там, шевеля тонкими, почти невесомыми лапками, и смотрел на меня знакомыми, лишенными сложной мысли, но абсолютно преданными глазами.

Ананси. Он вернулся к самой своей первой, изначальной форме, с которой когда-то все и началось.

Я продолжал стоять под непрерывным потоком Крещения, чувствуя, как его энергия омывает мое вновь обретенное физическое тело, наполняя его силой и бесследно исчезая в бездонном резервуаре Сепы.

Но на уровне какого-то глубинного, почти животного инстинкта, я понимал, что для Ананси — этого хрупкого белого паучка, сидящего неподвижно на моей ладони и наблюдающего за мной своими простыми глазами, — эта энергия была бесполезна.

Он вернулся благодаря ей и словно бы приобрел иммунитет к ее силе. Я сам, с другой стороны, благодаря Сепе достиг пика уровня Аватара Нова и сферы Проявления Жизни.

Самым логичным теперь представлялось просто уступить место Юлианне, предложить ей занять мою позицию под этим потоком и использовать ту часть дара, что для меня теперь была просто энергией, которую Сепа смогла бы накопить в любой момент.

Но тут ее голос, четкий, властный и лишенный всяких следов прежней игривости или кокетства, прорезал оглушительный гул энергии, донесясь прямо до моего сознания, минуя уши.

— Не расслабляйся, Лейран! Не трать этот уникальный миг на пассивное принятие. Попытайся отыскать в этом Крещении вдохновение об Истреблении Смерти. Даже если чисто физически тебе не хватит энергии или понимания для полноценного прорыва в эту сферу, сам поиск даст тебе в конечном счете неизмеримо больше, чем простое накопление грубой силы.

Я молча кивнул, в такой ответственный момент не став спорить. Закрыл глаза, полностью отсекая все внешние визуальные впечатления, погружаясь в темноту, населенную лишь вибрацией всемогущей силы.

Мое понимание мировой ауры, которую я только что почувствовал, находилось в самом зачаточном состоянии. Это был новый орган восприятия, который только начал формироваться. Пытаться прощупать что-то через него сейчас было бы бессмысленно, как внезапно прозревшему слепцу пытаться начать читать без обучения.

Вместо этого я сосредоточил все свое внимание на двух доступных и понятных мне источниках: на самом потоке Крещения, который Сепа продолжала беспрепятственно поглощать, и на той его части, что уже была усвоена и теперь покоилась в недрах Аватара Нова.

Я анализировал их природу, их «вкус», их тончайшие вибрации, их скрытую структуру. Я искал в этом однородном, казалось бы, сиянии ту единственную крупицу иного знания, тот фундаментальный принцип, что мог бы стать ключом к чему-то большему.

И в один момент, когда мое сознание уже почти утонуло в монотонном гуле силы, я заметил нечто, заставившее меня отбросить все иные наблюдения и сосредоточиться только на этом.

Да, энергия Крещения была воплощением созидания, восстановления, чистейшей, нефильтрованной жизненной силы. Она исцеляла раны, укрепляла сущность, толкала эволюцию вперед с неумолимой силой.

Но внутри этого однородного, благостного и могущественного потока, как черные, почти невидимые пылинки в струящемся сверкающем меду, плавали крошечные, мерцающие искорки совершенно иной, противоположной сути.

Они были ничтожно малы, едва различимы даже для моего обостренного восприятия, но их природа была абсолютно чужеродной окружающему сиянию — это было чистое, безразличное, фундаментальное разрушение.

Тихая, бесцельная деструкция, не несущая в себе ни злобы, ни ненависти, лишь холодный, неумолимый распад как первопринцип.

В общем объеме их мгновенное воздействие было полностью скомпенсировано и подавлено окружающей «положительной», животворящей энергией. Но сам факт их существования был непреложен. И «положительная» энергия их не уничтожала, две силы сущестовали параллельно, не конфликтуя между собой.

Это наблюдение навело меня на мысль, оглушительную в своей кажущейся простоте. Любое созидание, любой акт творения неизбежно содержит в себе семя разрушения.

Чтобы построить новое, нужно расчистить место для него, уничтожив старое. Чтобы родилась новая, более сложная форма жизни, должны распасться и отмереть старые клетки. Чтобы в разуме возникла новая мысль, новая нейронная связь, должны ослабнуть и угаснуть предыдущие.

Это был фундаментальный закон, пронизывающий всю вселенную, от грандиозного рождения галактик до микроскопического биения атомов.

Больше, однако, я понять и осмыслить не успел. Поток энергии Крещения, иссякший у своего небесного источника, резко оборвался. Не стало постепенного спада — могучий столп силы просто перестал существовать.

Последние струи омыли мое тело, доставив последние крохи мощи, и рассеялись в воздухе, не оставив и следа. Над головой, вместо беззвездной черноты, снова синело обычное, знакомое небо, а с него светило привычное, теплое солнце.

Теперь мне оставалось лишь надеяться. Надеяться, что те крошечные, едва уловимые искорки абсолютного разрушения, которые Сепа сумела поглотить, станут тем самым ключом для меня к следующей сфере.

Вдруг я ощутил мощный, резкий импульс энергии, знакомый до боли и одновременно чуждый. Волна мощи была настолько всепоглощающей, что заставила меня инстинктивно, почти рефлекторно развернуться в сторону ее источника — к Аватару Зер Гана.

То, что я увидел, заставило мое дыхание остановиться, а разум на мгновение отказался обрабатывать информацию. Тело самого Зер Гана, все еще парящее в центре лба его исполинского Аватара, начало стремительно терять напитывавший его Поток.

Плотная, сияющая аура истекала из него, как вода из пробитого сосуда, но не рассеивалась в пространстве, а целенаправленно втягивалась в пламенеющую фигуру Аватара.

Но его Аватар при этом преображался, достигая нового, ужасающего апогея. Пламенеющий гигант, уже достигший трехсотметрового роста, начал расти дальше, его очертания становились еще более четкими, монолитными и чудовищно мощными.

Огонь, из которого он был соткан, сменил свой ослепительно-белый цвет на густой, почти черный багрянец, испускающий зловещее, поглощающее свет сияние.

Он полностью затмил все, что демонстрировал до этого, став воплощением абсолютного, безоговорочного превосходства.

Зер Ган, лишившийся собственного Потока и удерживаемый теперь в воздухе за счет энергии Аватара, повернул голову в сторону Юлианны. На его лице застыла торжествующая, ядовитая насмешка.

— Как я и говорил, — произнес он злорадно, — в конечном счете победителем остаюсь я. А теперь, пока сюда не прибыли миссионеры, ты, букашка, — он посмотрел на меня, довольно усмехнувшись, — все-таки сдохнешь!