Телохранитель Генсека. Том 6

Глава 11

Перегнувшись через край контейнера, я копался в груде хлама. Писк доносился откуда-то из-под сложенных картонных коробок. Откинув их, увидел ворох тряпья. Что-то зашевелилось. Разворошил ветошь руками и на свет вывалилось скулящее существо. Схватил его за шкирку и вытащил на свет. Щенок был крупным, и таким грязным, будто его вываляли в грязи, прежде чем забросить сюда. Видимо, предыдущие хозяева просто не стали отмывать, и выбросили в мусорный бак.

Я посмотрел на рукава куртки, которую можно было прямо сейчас снять и бросить в этот же контейнер. Отступил на шаг от бака, повернулся… и лицом к лицу столкнулся с соседкой.

Олимпиада Вольдемаровна застыла, глаза ее стали круглыми, а на лице было написано такое выражение, которым можно проиллюстрировать главу «Когнитивный диссонанс» в учебнике по психологии. Наверное, я растерялся, потому что брякнул, не успев даже подумать:

— Мое почтение ветеранам сцены. Олимпиада Вольдемаровна, вам щенок не нужен? Абсолютно безвозмездно, то есть даром? — почему-то сказал тем же тоном, и так же в нос, как это говорила сова в мультфильме про Винни Пуха.

Немое изумление на ее лице сменилось целой гаммой чувств: брезгливость, осуждение, непонимание. Моя соседка, женщина тонкой душевной организации, оперная дива, человек не просто не чуждый прекрасного, а творец этого самого «прекрасного», не нашла в себе даже капли сочувствия к скулящему на холодном ветру щенку.

Она шарахнулась от меня так, будто я предложил ей подержать живую гадюку из леса.

— Владимир Тимофеевич, у меня аллергия на запахи… — она обдала меня высокомерным взглядом и, приложив к носу руку в белой лайковой перчатке, добавила:

— … особенно, на запах животных. — причем это было сказано такими тоном, что непонятно, кого Олимпиада Вольдемаровна имела в виду — меня или щенка?

Обогнув нас по широкой дуге, соседка скрылась в подъезде. Я стащил с шеи шарф, быстро завернул найденыша. Щенок пискнул и разразился настоящим рыданием. Совсем, как младенец. Впрочем, он и есть младенец.

Быстро вошел в подъезд и в два шага одолел восемь ступенек на площадку к лифту. Олимпиада Вольдемаровна, перед которой только что открылись двери лифта, тут же рванула вперед по лестнице, едва не потеряв фетровую шляпку-таблетку.

— Спасибо, что лифт вызвали! — крикнул ей вслед и нажал кнопку своего этажа.

Двери закрылись, отсекая нас от мира, в котором живут черствые оперные певицы. Щенок вздохнул. Я тоже… И куда его теперь? Но какой же сволочью надо быть, чтобы обречь живое существо на голодную и холодную смерть?

Согревшись, щенок притих в моих руках, лишь иногда взвизгивая во сне, словно жалуясь на свои недолгие, но уже такие горькие обиды.

Выйдя из лифта, я не стал возиться с ключами, а просто нажал кнопку звонка и долго не отпускал.

— Да иду уже, иду, чего так трезвонить-то? — послышался из-за двери сердитый голос домработницы.

Щелкнул замок, дверь открылась. Увидев меня, Лидочка ойкнула и сняла цепочку.

— Простите, Владимир Тимофеевич, по привычке накинула, — начала оправдываться она, но тут же принюхалась и выдала:

— Вы в собачьи дела ботинком вступили? От вас прямо псиной несет.

— Лида, подержи, — я сунул ей шарф с замотанным в него найденышем.

Скинул с себя куртку, бросил на пол. Не забыть вынести на мусорку. Быстро прошел в ванную и, заткнув пробкой отверстие в раковине, пустил теплую воду.

— Давай сюда, купать будем. — скомандовал домработнице.

— Точно вы кутенка не будете топить? — недоверчиво спросила она, видимо, вспомнив те Леночкины вопросы после чтения «Муму».

— Скажешь тоже, — я рассмеялся. — Давай сюда малыша, его отмыть и накормить срочно надо.

Лида осторожно подала мне щенка, бросив шарф тут же, в мусорное ведро. Я только кивнул, кто знает, какая живность на щенке водится?

Снял часы, закатал рукава рубашки и, взяв щенка за загривок, заметил:

— Так ты у нас девочка?

Пока я осторожно намыливал слипшуюся в сосульки шерсть, Лидочка причитала:

— Да кто ж это животинку до такого довел? Да кто ж над собачкой так издевался?

— Ничего, Лида, отмоем, откормим, пиджак с карманАми купим, — и я рассмеялся, вспомнив мультфильм, который выйдет на экраны еще через год.

— Вот глупости, собаке пиджак не нужен, а вы свой испортили. И рубаху тоже. Вы где нашли эту узницу Бухенвальда, вот кожа и кости! Пойду, молока подогрею. — и Лида, положив полотенце на край стиральной машины, выскользнула из ванной.

Опустил щенка в воду. Тот устроил форменную истерику. Но тут же притих, уставившись на меня черными глазенками. Осторожно намылил шерстку второй раз. Пока водил пальцами по спине, все было нормально, но стоило включить душ, как найденыш стал выводить рулады. Смывал с него грязь три раза, потом взял шланг душа и, переключив, смыл остатки шампуня.

— Ну тише, тише, все уже. Вот умница, хорошая девочка! — стянул полотенце и завернул в него, как подозреваю, нового члена нашей семьи. То, что пристроить собаку в добрые руки мне не позволят дочки, тут даже сомневаться не приходится.

Лида снова ворвалась в ванную комнату, с какой-то ветошью в руках.

— Владимир Тимофеевич, я тут вашу старую фланелевую рубаху возьму для собачки? Ей обсохнуть надо. Или ее феном посушить? — Она хотела тут же привести свое предложение в жизнь, но я остановил:

— Боюсь, с феном перебор. Собака и так на стрессе. Давай сюда, — и я тут же завернул животину в теплую ткань.

Щенок мелко дрожал, но очень скоро, согревшись, уснул у меня на руках.

— Давайте-ка сюда, — распорядилась Лида.

Она забрала щенка, вышла в кухню, положила собаку на подстилку возле батареи. Я хмыкнул — шустро она все приготовила. Рядом стояла миска с молоком.

— Идите мыть руки и вас кормить буду. Голодный поди, знаю я ваши командировки, едите там всякую ерунду, — Лида стояла у раковины и намыливала руки хозяйственным мылом. Потом прошлась по ним щеткой. Закончив с мытьем рук, тут же надела на себя фартук и поставила чайник.

Я переоделся в домашнее, а когда вернулся на кухню, найденыш уже вылез из своего фланелевого «гнезда», вылакал молоко с блюдца. Теперь, смешно переваливаясь, ковылял по кухне. Добравшись до коврика, щенок слегка присел и напрудил лужу.

— Вот ведь умная собачка Соня! — выдал я на автомате, вспомнив очередной мультик. Правда, он еще не скоро выйдет на экраны, потому моя реплика осталась непонятой.

— Умная собачка Ася, — возразила Лидочка. — Ну ничего, я сейчас покормлю вас и переселю ее в прихожую.

— Лида, а почему Ася?

— Соньками обычно кошек называют. Вот наша похожа, только лохматая, поэтому Ася, — ответила Лида, наливая в тарелку суп.

Я хмыкнул, понимая, что логику искать в ее словах бесполезно. Лида тем временем накрыла на стол и я просто замычал от удовольствия, проглотив первую ложку рассольника. Все-таки домашняя еда ни с чем не сравнима! Тарелка опустела быстро. Второе смолотил буквально минут за пять. Жареная треска в Лидочкином исполнении просто таяла во рту. Когда уже управился с основными блюдами и сидел, потягивал чай вприкуску с пирогом, Лида спросила:

— А что это за порода?

— Двортерьер, — с серьезным видом ответил я, рассматривая щенка. — Смесь бульдога с тапком.

«Умная собачка Ася» высохла, шерсть распушилась белым облаком. Правое ухо у нее было коричневым, ближе к рыжему, и стояло, а левое — черным и заломленным. Так же черное пятно было на правом глазу, рыжее на боку, а задние лапы собаки будто в черных носочках. Но лапы мощные, похоже собака будет крупной. Сколько щенку сейчас? Месяца два? Даже не знаю, никогда в этом не разбирался.

Щенок доковылял до меня, и вдруг заскулил. Я улыбался, глядя на этот пушистый комок. Как-то сразу все заботы и проблемы отошли на второй план.

— Давай переселяй нашу умную собачку Асю в прихожую… А где Елена? Я опять пропустил какое-то мероприятие у девочек? — нахмурился, пытаясь вспомнить.

— Пропустили, вы все пропускаете. Каникулы! — Лида сердито загремела посудой. — Вы же сами сказали, чтобы в гости поехали в Серпухов. Они сегодня с утра и отправились. Светлана Андреевна девочек в школе отпросила, чтобы три дня лишних было. Ну и оценки за четверть выставили уже, поэтому разрешили. А вот вы завтра на работу, или вас сегодня вызовут, и кто с этой крохой останется?

Да, об этом я не подумал. И к ветеринару щенка надо свозить. Прививки там сделать, все дела. У меня, когда я был Владимиром Гуляевым, никогда не было собак. Как-то даже мысли такой не возникало — завести щенка. А кошек не любила моя супруга. Нет, она хотела завести сфинкса, когда эти страшненькие, морщинистые представители кошачьих вошли в моду, но потом передумала.

И сейчас встал целый ряд вопросов, на которые у меня не было ответов. Щенка надо не только пригреть, накормить, но и воспитать правильно. Причем, воспитывать надо вот прямо с этого возраста. Ладно, завтра сам выберу время и свожу собаку к ветеринару. Пока же оставлю все как есть. В крайнем случае, если совсем некому будет заниматься животным, отвезу в Завидово, там егеря только обрадуются.

Не знаю, может быть ситуация с щенком так благотворно повлияла на меня, но я заснул, едва опустив голову на подушку. Спал как убитый, и уже в пять утра был на ногах. И первым делом вспомнил о щенке. Странно, почему тот не скулил? Или я так крепко спал, что не слышал?

Прошел в кухню — миска с молоком пропала. Подстилки тоже нет. Ни в прихожей, ни в коридоре не обнаружил и следа собаки. Вошел в зал, включил свет и замер на пороге. Лидочка спала на диване, рядом с ней на подушке устроился щенок.

Выключил свет и тихо, на цыпочках, вышел. Видимо, ночка была «веселой», если даже свет не разбудил домработницу. Прошел на кухню, сварил кофе и, по глотку прихлебывая этот «эликсир жизни», задумался.

Перефразируя Александра Сергеевича Пушкина, можно задать себе вопрос: итак, какие неприятности нам готовит день грядущий? А в том, что они будут, я не сомневался. Сегодня прилетают мои орлы, и вряд ли они привезут мне из Свердловска хорошие новости. Хотя, не стоит себя накручивать заранее, иногда бывают и приятные сюрпризы.

Наскоро позавтракав, побрился, привел себя в порядок и одевшись в серый костюм тройку, повязав галстук, взял в руки шляпу. Тут же снял с вешалки полупальто, надел, застегнулся на все пуговицы, но не стал завязывать пояс, по давней привычке засунув его концы в большие накладные карманы. Написал Лидочке записку, чтобы она обязательно дождалась моего звонка, оставил ее на кухне. Точно не пропустит. Обулся и вышел, тихо притворив за собой дверь.

Первый «сюрприз» ждал меня на улице и он точно был приятным. Возле моей «Волги», улыбаясь во все тридцать два зуба, стоял лейтенант Коля.

— Владимир Тимофеевич, здравствуйте! — он обежал машину и открыл дверцу. — Куда с утра отправимся?

— На Лубянку. Жить не могу, пока с Железным Феликсом не поручкаюсь, — пошутил я и тут же добавил:

— Рад тебя видеть, Коля! Когда свадьба?

Николай покраснел, улыбка стала мечтательной, но на мой вопрос ответил не сразу.

«Главное, что она ответила согласием, — думал он с теплом и любовью, — теперь бы вот с датой определиться, наконец…».

Я видел, что он хотел еще что-то спросить у меня, потому поторопил парня:

— Давай уже, спрашивай, что хотел.

— Мне иногда кажется, что вы мысли читаете, — заметил Николай. — Тут такое дело. Совет нужен. Я хотел скромно отпраздновать, а родители невесты настаивают на соблюдении всех традиций. Мои тоже в два голоса их поддерживают. А мы с Олесей хотели тихо расписаться и небольшое путешествие себе устроить. Как раз перед летней сессией — в мае. У меня отпуск на май попадает…

Николай помолчал.

— Вот почему люди от старых суеверий никак отказаться не могут? В четыре голоса возмущаются, мол, свадьба в мае — всю жизнь маяться будете. Даже не знаю, как поступить.

— Родителей слушаться нужно, — я мысленно усмехнулся: эх, Коля, мне б твои проблемы. — Кто мешает свадьбу в апреле сыграть? В конце. А отпуск и передвинуть можно.

— Спасибо, Владимир Тимофеевич! Вот вроде бы и лейтенант, и взрослый, а мои все со мной, как с ребенком разговаривают. Матери, так вообще ничего не докажешь. Где это видано: «Сыночка»⁈ Олеська подкалывает: «Сыночка — свиночка»… Даже не знаю. Едва не разругались все.

— Успокоиться надо. Всем. И поговори со своей девушкой, — посоветовал Николаю.

— Как поговорить? — не понял он.

— Как-как. Ртом! Словами! — я почему-то рассердился от его неуверенности. — Скажи, что тебе не нравится, почему ты раздражаешься, что тебя злит. Девчонка ведь умная, вряд ли она после разговора тебя дразнить будет.

Я остыл внезапно, так же, как и рассердился.

— Пойми, Николай, она не умеет читать твои мысли, как и ты ее. Поэтому в начале своей семейной жизни договаривайтесь, что все обиды и проблемы будете обсуждать, а не замалчивать. Просто садиться за стол и разговаривать. И слушать друг друга. Иначе я за ваш брак и гроша ломаного не дам.

Николай насупился, до самой Лубянки больше не сказал ни слова. Но когда я уже собрался выйти из салона и открыл дверь, он произнес:

— Владимир Тимофеевич, вы правы!

— Пункт первый: начальник всегда прав. Пункт второй: если начальник не прав, смотреть пункт первый, — я рассмеялся. — Николай, просто относись ко всему с юмором, и жить легче станет.

Не стал заходить к себе, сразу поднялся в приемную, встретиться с Удиловым. Но его на месте не оказалось.

— Он в своем старом кабинете, — сообщил помощник.

Поблагодарил Иванова, удивляясь, что его не перевели никуда, как многих людей из команды Андропова. Цвигун, за тот короткий срок, что занимал должность председателя Комитета, серьезно подчистил «андроповцев» в своем окружении.

— Владимир Тимофеевич, у него Николай Леонов сейчас. Аналитическая служба Первого главного управления. Уже три часа совещаются. Всю ночь здесь движение. Постоянные доклады от инспекции из Свердловска идут. — сообщил Иванов. — Вадим Николаевич просил передать, чтобы вы, как приедете в Комитет, сразу зашли к нему.

— Спасибо, Виктор, — поблагодарил его и покинул приемную председателя КГБ.

С Леоновым я столкнулся в дверях, он пожал мне руку и быстро пошел по коридору. Я вошел в стерильный кабинет Удилова. Здесь ничего не изменилось. Разве что Вадим Николаевич. Если раньше он напоминал мне сфинкса, загадки которого никто не может отгадать, то сейчас он больше был похож на охотничью собаку, взявшую след. От его былой невозмутимости, даже пожалуй непробиваемой бесстрастности, не осталось и следа. Не знаю, может быть, сказывалась бессонная ночь, но — Удилов улыбался!

— Итак, Владимир Тимофеевич, вопрос: почему в западных газетах все-таки напечатали статьи о взрывах на Белоярской АЭС до того, как появилось подтверждение из «надежных источников»? Более, я уверен, информация о том, что диверсия сорвалась, как-раз таки было получено нашими противниками вовремя. Об этом мне только что доложил Леонов, ссылаясь и на наши источники, и на источники в Агентстве национальной безопасности США. Передали телеметрическую информацию с их спутников-разведчиков, которые висят над Уралом. Никаких признаков повышения радиационного фона их спутники не зафиксировали. И, тем не менее, компания продолжается, страхи нагнетаются, истерия нарастает. Более того, Сахаров дал еще одно интервью, на этот раз в «Вашингтон пост». Заголовок конфетка: «Зловещее молчание Кремля», потом возьмите у Иванова перевод, ознакомьтесь. Но — мне интересна ваша версия происходящего. Что вы об этом всем думаете?

Я пожал плечами и ответил:

— Никогда не считал противника глупее себя, это уберегает от множества ошибок. Вы сами знаете ответ: вся эта дезинформация в западной прессе помимо того, что является пропагандой, еще и выполняет функцию тестирования советской системы реагирования на чрезвычайную ситуацию. Их аналитики отслеживают каждое наше действие, чтобы составить модель.

— Вот сейчас мы и займемся именно этим «реагированием» и предоставим противнику такую «модель», какую нам выгодно. Извините, Владимир Тимофеевич, не дал вам побыть дома, но придется еще раз метнуться в Свердловск. Уже поехали за Сахаровым и Боннер, пусть посмотрят своими глазами и дадут интервью непосредственно с «места трагедии». — Удилов рассмеялся и посмотрел на часы. — Ну что, по коням и в Чкаловский?