Телохранитель Генсека. Том 6

Глава 1

Я быстро вернулся в здание. Через пару минут сидел на том же месте в кабинете, который только покинул несколько минут назад. Леонид Ильич показался мне очень усталым. «Как все надоело», — подумал он. И тут же сказал:

— А ведь ты, Володя, предупреждал меня про Афганистан. Я сразу поставил в известность и Международный отдел, и по линии МИДа информацию до посла довели, и все впустую. Сейчас Политбюро, опять разведут говорильню на полдня, а действовать нужно решительно.

— Я бы посоветовал не поддаваться на уговоры Международного отдела, — посоветовал Брежневу.

— Не понял, поясни, — потребовал Генсек, нахмурившись.

— А что тут объяснять? Свои дерутся, чужие не лезь. Это закон, из него исключений нет. Пока там нет чужих, они могут договориться, а будет третья сторона — без разницы, мы или американцы, — все их недовольство обратится против нас и из помощников мы быстро станем захватчиками. Какие интересы у нас в Афганистане?

— На ближайшие пять-десять лет нам нужна спокойная страна, даже дружественная, которая не допускает на свою территорию иностранные базы, враждебные нам, — ответил Брежнев.

— Все так, но не забывайте про месторождения драгоценных камней, там же полиметаллические руды, практически вся таблица Менделеева, и там же самый лучший транспортный коридор к Индийскому океану. Ведь китайцы не зря, не считаясь с затратами и потерями, построили Каракорумское шоссе? Понимают выгоду. И СССР выгодно, чтобы был прямой выход к Индийскому океану. И вообще к теплым морям. Американцы не зря в своих газетах рисуют «страшного русского медведя, который моет сапоги в Индийском океане». Они давно понимают, какая выгодная страна Афганистан. Мы уже начали работу в этом направлении. Расширяем и обновляем тоннель на перевале Саланг, который напрямую свяжет Термез в Узбекистане с Кабулом. На очереди железная дорога из Кушки в Герат и дальше, в Кандагар. Оттуда на территорию Пакистана — порт Кветта. Да что я говорю, вы все это лучше меня знаете.

— Да, — Леонид Ильич согласно кивнул, — знаю. Уже все просчитано, планы составлены. С Афганским правительством все это согласовано. Но… с правительством Дауда. И сейчас, если его уберут, и даже если придет абсолютно про-советское правительство, придется все начинать сначала. Нужна спокойная страна, и спокойная долгосрочно.

— Начинать сначала так и так придется. Но вам действительно интересно мое мнение? — уточнил я.

— Говори, Володя, чего уж. — Брежнев налил себе воды, выпил. — Я слушаю.

— Давайте вспомним заветы Владимира Ильича Ленина. Он писал, что должно быть налажено мирное сосуществование, пока нет предпосылок для революции. За точность цитаты не ручаюсь, но смысл передал верно. Так вот, в Афганистане таких предпосылок нет. И если Советский Союз не хочет потерять вложенные в развитие Афганистана средства и силы, то стоит поддержать Закир-шаха и помочь ему достигнуть национального примирения. Если не ошибаюсь, сейчас будет созвано Политбюро?

— Не ошибаешься, Володя, — кивнул Леонид Ильич. — И тебе нужно поприсутствовать и послушать, что будут говорить.

— На Политбюро в обязательном порядке должен быть Огарков, начальника Генштаба. Еще Ивашутин, начальника ГРУ. Удилова, как понимаю, уже попросили вернуться?

— Естественно, на дороге развернули в обратную сторону, — кивнул Брежнев и бросил взгляд на часы. — Ну что, пойдем в малый зал, сейчас уже начнут подъезжать остальные.

Прежде чем покинуть кабинет, Леонид Ильич снял трубку с телефона и поинтересовался:

— Андрей Михайлович, Огаркова и Ивашутина ты не забыл пригласить? Уже подъезжают? — Брежнев удивленно поднял брови и рассмеялся. — Ну ты просто мысли мои читаешь, причем на расстоянии. Вот что значит старая школа!

Мы вышли из кабинета. Я подумал, что поторопился давать советы Леониду Ильичу, он сам владеет ситуацией. И Огаркова он пригласил без моего напоминания.

— Сейчас будет жарко, заспорят и каждый будет доказывать свою правоту. Даже не знаю, к кому стоит прислушаться, — вздохнул Леонид Ильич.

— Прислушайтесь к военным, — предложил я. — Огарков и Ивашутин, и Устинов. — я помнил по своей прошлой жизни, что Устинов первоначально был категорически против ввода войск в Афганистан. «За» ввод войск были Суслов и Андропов. Но сейчас тема только поднимается, и я очень хочу, чтобы все обошлось без кровопролития. — Кто у нас в Политбюро от армии? Никого. То есть ни одного человека, который разбирается в военном деле. Устинов, конечно, маршал Советского Союза, и я не умаляю ни его заслуг, ни его компетенции, но все-таки он в основном руководил оборонной промышленностью.

— Володя, я не понимаю, зачем нужны военные в Политбюро? Кого нужно, мы всегда пригласим, всегда выслушаем, и не просто выслушаем, а прислушаемся к мнению, — возразил Брежнев.

— Все-таки армия, Леонид Ильич, это мощная сила. А у нас до сих пор все боятся тени Жукова, — напомнил я о том, как Жуков едва не сместил Хрущева. — Пора бы разобраться с прошлым. А то оно тянет нас, и порой на дно. Сами посудите, ведь Гречко — первый военный, включенный в Политбюро после шестнадцатилетнего перерыва.

— Ну до дна далеко, глядишь выплывем, — пошутил Леонид Ильич. — По поводу военных подумаем. А Гречко… — тут Брежнев вздохнул, — Гречко человек был! За ним я, как за каменной стеной… — и замолчал, размышляя о том, есть ли сейчас такие люди, как маршал Андрей Антонович Гречко.

Мы дошли до малого зала. Леонид Ильич прошел на свое место во главе стола. Я скромно присел сбоку, у стены, заняв стул рядом с Удиловым.

Черненко тоже был здесь. Константин Устинович наклонился к Брежневу и что-то тихо, но быстро заговорил. Пока я здоровался — второй раз за это утро — с Удиловым, пропустил вопрос Генсека, на который отвечал сейчас Черненко: «упущение по кадрам… там решим… и полноправное политбюро сформируем… а по этому вопросу не знаю… как товарищи решат…» — доносилось до нашего места.

Политбюро собралось скоро, но не в полном составе. Не было Кунаева, Рашидова, Инаури и Алиева — на таких «экстренных» созывах Политбюро они, чаще всего, отсутствовали. Зато появился Щербицкий, первый секретарь компартии Украины. Скорее всего, он был в Москве, по каким-то другим делам. Романов и Машеров вошли почти одновременно и, недобро переглянувшись, заняли места по разные стороны стола, друг против друга.

Огарков появился в дверях, замер, окинув взглядом присутствующих, словно оценивая расстановку сил.

«Сейчас сцепится с Устиновым», — подумал Черненко, увидев маршала.

Я читал их мысли и, что странно, о ситуации в Афганистане думал только Огарков. Романов сверлил взглядом Машерова, называя его в мыслях выскочкой. Машеров тоже думал о Романове с некоторым оттенком раздражения: «Что ему не хватает? Вроде бы всеми способами пытаюсь с ним договориться, иду навстречу всем его пожеланием, так нет — недовольство по любому поводу, на пустом месте конфликты. А дело страдает. Самое главное — дело».

Вошли Капитонов — как всегда улыбаясь всем и сразу — с ним Кулаков. Федор Давыдович тоже посмотрел на Машерова едва ли не со злобой. На дне рождения Леонида Ильича в семьдесят шестом году он был рядом с Генсеком на всех фотографиях, и в западных газетах подняли шум, что, мол, преемник Брежнева — это Кулаков. Скорее всего, он сам в это поверил.

Походили другие члены Политбюро, пока они рассаживались, я задумался.

До ввода войск в Афганистан еще около двух лет — по крайней мере, так было, когда я жил жизнь Владимира Гуляева. Тогда ввели советские войска для «выполнения интернационального долга» в Афган двадцать пятого декабря семьдесят девятого года. Но случится ли это в новой истории, во многом зависит от этого вот собрания. Надеюсь, что глупостей сейчас не наделают — никто.

Афганские события начались на месяц раньше, чем в моей прошлой жизни. И я не знаю, что стало катализатором событий? Убийство Хайбара — редактора газеты «Парчам», как я это помню, или же был другой повод?

После моего прошлого разговора с Рябенко и Брежневым по поводу Афганистана, Брежнев дал ряд распоряжений. Каких — я не знаю, как их выполнили — тоже не знаю. И очень жаль…

Пономарев пришел последним. Борис Николаевич был со своим замом — Брутенцом. Я нахмурился, Карен Нерсесович на этом совещании явно лишний. Хотя как посмотреть, может, его мысли для меня будут интересны?

Леонид Ильич постучал по графину авторучкой, привлекая внимание членов Политбюро и остальных собравшихся.

— Смотрю, многих нет, но думаю, скоро мы будем вести собрания Политбюро в режиме видеоконференции, — произнес Леонид Ильич. — Уже система у нас монтируется — на Старой площади вот-вот уже заработает. Советский минитель — это уже реальность нашего дня, а не будущего.

— Что, уже скопировали у французов? — Пономарев не удержался от сарказма.

— Да почему у французов? Полностью наша разработка, — тут же возразил Рябов.

Рябов, Яков Петрович, он приглашен не просто так. Рябов, кроме оборонки, отвечает еще и за международное сотрудничество с развивающимися странами. Вспомнил, что именно его в Свердловском обкоме сменил Ельцин, когда Якова Петровича перевели в Москву. В моей реальности Рябова сняли с должности секретаря ЦК после его двусмысленной шутки по поводу здоровья Брежнева, которую он позволил себе на совещании в Нижнем Тагиле.

— Андрей Михайлович, — Брежнев посмотрел на Александрова-Агентова, погасив начинающуюся перепалку Пономарева и Рябова, — доложите последние новости из Афганистана.

— Как сообщает главный военный советник вооруженных сил Республики Афганистан Горелов, Лев Николаевич, ситуация с народными волнениями полностью спровоцирована военными, сторонниками фракции «Хальк». В «Хальк» собрались горячие головы, — продолжил Александров-Агентов, — они бредят мировой революцией и считают, что она начнется в Афганистане.

— Ну не так все однозначно, Андрей Михайлович, — перебил его Брутенц, — дело в том, что ситуация назрела, недовольство народных масс растет. И мы в Международном отделе видим в Афганистане все предпосылки для успешной… ну если не социалистической, то как минимум, народно-демократической революции!

— Давайте дослушаем доклад, — остановил его Брежнев, — потом у вас будет возможность высказаться.

«Странно, обычно Брутенц очень осторожен. Что случилось, что так с места и в карьер за революцию в Афганистане? Или он знает что-то, что не знаем мы?», — подумал Кулаков.

Мысли Рябова были примерно такими же: «Сроки срываются, обустройство тоннеля в Саланге встало. Рабочие бастуют, никогда такого не было. Что делает Брутенц? Зачем усугублять ситуацию?»…

— А как монархисты к этому относятся? Участвуют ли в протестах сторонники Закир-шаха? — спросил Брежнев.

— Никак не участвуют, — ответил Александров-Агентов. — Хотя по докладу Горелова, командующие армейскими корпусами в Гордезе и Кандагаре настроены на то, чтобы каким-то образом вернуть Закир-шаха. И эти настроения нужно учитывать. Сейчас фракция «Парчан» отходит на второй план, тоже согласно докладу. Кандагарские корпуса двинулись на Кабул, и самое главное — прошли слухи, что Дауд-хан собирается покинуть страну.

— Пропал мой тоннель, — сказал Рябов и вздохнул.

Начальник ГРУ Ивашутин поднял руку.

— Говорите, Петр Иванович, — предложил Брежнев.

— Леонид Ильич, две недели назад вы дали нам информацию по ситуации в Афганистане. Мы проверили, проанализировали и наши люди установили контакты с королем Захир-шахом в Италии. Закир-шах может вернуться и возглавить страну. То, что вы нам поручили, мы выполнили, и только ждем вашего приказа. Международный отдел, думаю, поможет устроить достойную встречу короля Захир-шаха и погасить протесты перед предстоящими выборами в народное собрание государства Афганистан. Так же мы провели негласную встречу с Ахмад Шахом Масудом и Бурхануддином Раббани в Паншере. Они поддержат законного короля всеми силами. Фактически, сейчас просто спровоцирована ситуация, когда самых экстремистски настроенных лидеров фракций просто вычистят.

Я мысленно поаплодировал и Леониду Ильичу, и нашему Главному разведывательному управлению. В такой короткий срок по сути подготовили переворот в стране и возвращение законного правителя!

То же самое подумал и Удилов: «Пока наше Первое главное управление занимается европейскими мелочами, ГРУ время зря не теряет. Договориться с главой совета улемов — это высший пилотаж. А Леонид Ильич вполне владеет ситуацией. И не удивлюсь, что с подачи Медведева. Даже уверен в этом».

Я второй раз со вчерашнего дня прочел его мысли. Что это? У него скорость падает, или же у меня способности растут? Но обдумать не успел, в Политбюро разгорались страсти по Афганистану.

— Петр Иванович, то что вы сделали — это шаг назад! — шумел Брутенц. — Это возвращение к архаике! Это возвращение в средневековье! Мы столько сделали для развития страны, для светского образования! Мы столько вложили сил в то, чтобы женщины сняли паранджу. А каких трудов стоило покончить с малоземельем на селе⁈ Раз Дауд-хан сбежал, то пусть революционеры берут власть, Тараки и Хафизулла Амин формируют народное правительство. У них уже есть план прогрессивных изменений. Их поддерживают молодые офицеры афганской армии. Наш долг помочь революционерам чем можем — да всем, вплоть до военной силы!

— Скажите пожалуйста, — встал маршал Огарков, — Карен Нерсесович, какими вооруженными подразделениями располагают ваши молодые офицеры? Как они смогут организовать оборону Кабула от наступающего Кандагарского корпуса?

— Ну это в вашей компетенции, — смешался Брутенц. — Военные советники подчиняются генеральному штабу. Пусть они организуют там оборону. Пусть, в конце-концов, возьмут командование на себя и помогут революционным силам!

— Революционных сил, как таковых, нет, — ответил Огарков. — Есть группа молодых горячих парней, которые недовольны, в первую очередь, своим материальным положением. И максимум, что они смогут вывести — это одну танковую роту. А советники — они на то и советники, чтобы советовать. Они сами не воюют. От вас такой глупости не ожидал услышать. В любом случае Афганистан — это в первую очередь глубоко религиозная страна. И вмешайся сейчас Советский Союз — мы получим и джихад, и межплеменную войну, и неминуемое участие сопредельных государств — Ирана и Пакистана. Погасить такой пожар будет невозможно, конфликт растянется на десятилетия, особенно, если учесть обычай кровной мести. Порядок в Афганистане бомбами и снарядами мы не наведем — это все равно, что плеснуть бензина в костер. Решать вопрос с Афганистаном нужно исключительно политическими методами. Пожалуй, здесь я полностью поддержу Петра Ивановича: возвращение короля Захир-шаха — это единственная возможность погасить зарождающийся конфликт. А вот ваша задача, Карен Нерсесович, уже с новым правительством работать и продвигать своих людей.

— Николай Васильевич, спасибо за понятное для всех объяснение. Ваше мнение здесь решающее, и я попрошу вас закончить операцию с возвращением короля, — Леонид Ильич посмотрел на бледного Брутенца, отметил бегающий взгляд Пономарева и произнес:

— А теперь перейдем к другим вопросам. Что у нас на повестке дня, Андрей Михайлович?

— Созыв внеочередного пленума ЦК КПСС, — тут же отрапортовал Александров-Агентов.

— Что ж, не буду задерживать приглашенных товарищей, попрошу остаться только тех, кто занимается подготовкой пленума и последующей конференции.

Мы вышли вместе с Удиловым, последними.

— Вот, Владимир Тимофеевич, у кого учиться надо — у наших смежников. ГРУ сработало на опережение и очень результативно.

— Пока еще рано что-то говорить, дождемся результатов, — ответил я. Все-таки меня не оставляли сомнения в благополучном исходе дела.

— Даже не сомневайтесь, все будет разыграно как по нотам. Работают профессионалы, — ответил Удилов и сел в машину. — У вас какие планы на сегодня? — поинтересовался он, прежде чем закрыть дверцу.

— Есть интересные сигналы о нарушениях на местах, хочу плотно заняться именно ими, — ответил ему.

— Что ж, но не забывайте докладывать, — он захлопнул дверцу и я пошел к своей «Волге».

Возвращаясь из Заречья, ехал медленно. Это меня и спасло. При выезде на бетонку МКАДа, откуда-то сбоку вылетела черная «Волга». Она шла на таран…

Вывернул руль влево. И за ту долю секунды, пока моя машина не съехала в кювет, я успел разглядеть лицо человека, сидевшего за рулем.