Там, на той стороне

Глава 15

ГЛАВА 15

I

Встречный поток холодного ветра прикоснулся к обожженному лицу и успокоил тянущую и непрерывно пульсирующую боль.

Это было приятное и освежающее чувство, от которого Натан улыбнулся, впервые, за долгое время. За долгое время? Он мог поклясться, что бродит по пустынной дороге вот уже несколько дней так же искренне, как и то, что прошло всего лишь каких-то пару часов. Его покинуло чувство времени и это придавало путешествию некое подобие бесцельности. Все что он хотел или желал-закинуто в долгий ящик, лишь маленькие искры, появляющиеся у него в голове, напоминали о каких-то далеких и, казалось, несуществующих моментах его жизни. Черная пелена, осевшая в сознании, сгущалась с яростным наплывом, желая поглотит целиком. Он прибавил шаг, словно убегая от навязчивых, подобно рою мух, мыслей. Но понимал, что всего лишь оттягивает неизбежное.

С каждым новым шагом Натан ощущал, как что-то меняется. Медленно, почти незаметно, но уверенно и бесповоротно. Легкие порывы ветра теперь превратились в один непрерывный поток, а подошва перестала увязать в некое подобие барханов, местами переметавших дорогу. Пейзаж мягко переплывал из цвета жареного сыра в редкие, но все же стоящие упрямо кусты деревьев. Облака стали бежать со скоростью собаки, несущейся за пластиковым кроликом на бегах. Натан шел, примеряя твердую поступь по дороге, которая с каждым футом, приобретала знакомые черты. Из глинистого сланца стали появляться артефакты асфальтовой трассы. Вот уже проступила наружу ярко-желтая разделительная полоса. Ровная как туго натянутая стрела, она устремлялась далеко вперед зовя за собой. Она могла вполне себе сойти за какую-нибудь скажем Ю Эс Роуд один.

Джонни отпил из бурдюка немного воды и словив на себе взгляд Глефа, который неустанно следовал за ним, подобно маленькой цепной собачки, которая почуяла неладное, предложил ему.

— Мы простолюды народ неприхотливый. Даже верблюд и тот бы не выдержал в наших краях.

Натан убрал бурдюк обратно и вспомнил о давно забытом чувстве. Ему понравилось это, а значит он приходит в себя.

—Скажите Глеф, в ваших краях есть еще что-нибудь помимо гор-травы?

Глеф усмехнулся, в его лице не было ни страха, ни злости, казалось, что произошедшее в деревни осталось там вместе с его воспоминаниями. Он беспечно шел, не задавая вопросов, словно совершал невинный поход в магазин. И кажется ему было по душе, если, конечно, она у него была, то, о чем спросил его Натан.

— Похоже Натану из Нью-Йоко нравится что-то покрепче! Есть у меня одна дрянь. Но горло дерет так, что ни один простолюд не станет курить.

Он развязал привязанный к поясу туго набитый мешок, в котором хранил трубку и еще несколько маленьких свертков. В одном из них Натан узнал в сеноподобной кучке, похожей на тонкую стружку, табак.

— Только от этой гадости у меня днище срывает напрочь, — произнес Глеф и передал мешочек Натану.

Натан Кэмпбелл с наслаждением вдохнул сладковатый и тонкий запах перемолотого и сушеного табака. Он напомнил ему до боли знакомый запах одного сорта. Кажется, Вирджиния.

— Забирай себе, — произнес Глеф беспечно. — Мне от этой дури проку нет, да и продать ее я не смог.

Натан обнаружил на дне свертка бумагу, предназначенную для самокруток, что изрядно его удивило. Эта вещь была фирмы «РАВ».

— Глеф, это вам торговец продал?

— Да не продал, так, отдал из ненадобности, сказал тоже самое, что и я, мол продать не могу.

— А где можно найти этого торговца?

Глеф удивился.

— А мне почем знать? Он уж давно не появлялся. Они народ непостоянный.

Натан собрал самокрутку, это заставило его вспомнить как будучи в школьном возрасте стащил у приемного отца сигарету, которые он курил втайне от всех. Кажется, Натану было тогда лет тринадцать. Он впервые за столько времени вспомнил об этом и ему стало приятно. Словно на секунду заглянул в замочную скважину квартиры под названием, «ДЕТСТВО НАТАНА КЭМПБЕЛЛА». Он попытался подумать о чем-нибудь еще… нет, тут удача ему не улыбнулась. Его отбросило от двери далеко назад. Но то, что он успел увидеть, он уж постарается не забыть.

Натан зажал сигарету зубами и только сейчас осознал, что ему нечем ее поджечь.

— Глеф, а у вас есть спички? Он почему-то называл его на вы и дело было не в уважении, а скорее в том, что последний был не совсем человеком. Хотя, возможно, это могло звучать грубо.

— Спички?

— Ну, огонь! — пояснил Натан.

— Огонь нам давал староста. Как-то раз я втайне от него поджег сухую траву от восходящего солнца, так за это мне и досталось прилично

Он почесал бок.

Ни того ни другого здесь не было.

Натан пожевал кончик бумаги губами и проговорил:

— Скажите Глеф, это место, оно и правда существует?

Тот глянул на него так, словно увидел безумца.

— Ты, верно, шутишь, да? — он засмеялся. — Шутишь!

Затем, он вдруг заулыбался и изо рта показались мелкие острые зубы.

— Теперь и мне страсть как гор-травы охота. Рассмешил ты меня. Только вот где нам добыть-то этот, огонь.

Он произнес слово огонь так, будто это было обращение к живому существу. Глеф поискал глазами по сторонам, затем потрогал себя за пояс, карманы штанов и поднял руки, коснувшись лица. Он стал улыбаться еще шире, так широко, что Натану стало не по себе и принялся стирать знаки и фигуры, с разрисованного лица.

— Магия! — проговорил с радостью. — Как же я мог забыть, ну конечно!

Пыльца или краска, которой были нанесены эти причудливые знаки, стирались крайне сложно. Глеф с усердием скоблил по лицу острыми ногтями, при этом оставаясь спокойным. Он словно их чувствовал, так ловко обходясь без собственного отражения.

Когда последний рисунок покинул лицо, Глеф с наслаждением вытянул руки в стороны, будто потягиваясь.

— Как же давно я не делал ничего такого. — затем добавил потише: — в нашей деревни за такое бы мне давно снесли котелок.

Он щелкнул пальцами и из указательного посыпались искры. Он проделывал это до тех пор, пока ровный синий огонек пламени не загорелся прямо из мозолистой руки. Кажется, огонь не причинял ему никакого вреда.

— Работает! — торжественно заявил Глеф. — А я уж думал, что разучился.

—Как тебе удалось провернуть этого фокус? — спросил с удивлением Натан.

— Ты убил старосту одной песней и спрашиваешь, как я сотворил пламя? Ты и взаправду чудной Натан из Ню-Йоко! Или тебя и этому не учили?

Натан не ответил. За кажущейся с первого взгляда простотой Глефа, скрывалась хитрая и далеко не глупая личность.

Натан поднес сигарету к пальцу Глефа и втянул воздух через набитую табаком скрученную бумагу. Она раскраснелась и одарила Натана легким покалыванием языка.

— Ну как? — спросил Глеф, который в это время набивал трубку гор-травой.

— В Нью-Йорке, ты бы заработал на ней кучу денег.

Глеф затянулся и загадочно улыбнулся. Он вряд ли знал, что такое деньги.

На небе стали появляться первые звезды. Отсюда они казались ближе и намного ярче чем… чем где?

Возможно ли такое, что на эти же самые звезды он смотрел с окон своей квартиры на Тридцать четвертой улице?

Ноги его гудели от непрерывной ходьбы, а спину ломило. Он уже свыкся с той мыслью, что ему приходится расхаживать в оранжевом комбинезоне испачканным кровью и останками того, что какая-то немыслимая сила исходящая от него уничтожила самым жестоким образом.

— Это было не самое страшное, — сказал он себе.

Он знал только одну истину, которая поможет ему выбраться. Нужно идти вперед. Не смотря на весь ужас и удивление, которое накатывает каждый раз, как он оборачивается назад.

Идти вперед чтобы выжить. Или жить чтобы идти. Он должен это запомнить.

Глеф глянул вдаль и с удивлением посмотрел на Натана, а затем снова посмотрел туда, где он увидел что-то такое, отчего его глаза прямо-таки засветились из-под закрытого лицом капюшона.

— Разрази меня Сирт! — воскликнул он. — Я вижу вдалеке огни! Ты видишь огни, Натан из Ню-Йоко?

Натан сощурил глаза и заметил, или ему так показалось, маяки света, плавающие по горизонту. Они были еще не совсем четкие, но они были. Дорога, извиваясь и исчезая на спусках и подъемах вела прямо к ним.

— Что-то мне подсказывает, что это город, — произнес Натан

— Да быть того не может! Последний оставшийся город, который был в самых низинах темных земель, опустел много циклов назад. Хворь или что, кто его знает. А это скорее поселение или что-то вроде нашей деревни.

Огни исчезли, как только дорога пошла вниз. Натан старался ускориться, но ноги уже отказывались слушаться. Теперь они шли в гору, медленно согнувшись слегка вперед. Даже тот сверток, что он нес с собой завязав на поясе, беспощадно давил к земле.

Молчание нарушил Глеф. Он тяжело вздохнул и произнес:

— Жаль, собаку потерял. Хороший пес. Умный. Не раз меня из беды выручал.

Последний раз Натан видел ее слизывающую кровь с мертвого тела. Эта дворняга выглядела так, будто попала в газонокосилку.

— Ты не дал своему псу кличку? — спросил Натан. Он все же пришел к выводу, что обращаться к Глефу на «вы», странно.

— А разве надо?

— Ладно, — заключил Натан. — Как ты тогда собрался ее искать?

— Не знаю. Она прежде никуда не сбегала.

И снова молчание.

Он хотел спросить что-то еще… вернее, у него было много вопросов, но каждый раз Глеф лишь удивлялся тому, что Натан ничего не знает о мире.

Огни появлялись и исчезали снова и снова, становясь все больше похожими на свет электрических фонарей.

Натан ясно услышал шум двигателя, а затем увидел впереди огромный светящийся яркими огнями и возвышающийся на футов тридцать вверх, ветряной генератор.

Глеф стоял в изумлении, рассматривая невиданное до сей поры устройство. В его взгляде читалось и восхищение, и страх перед неизвестным движущемся созданием. Это изрядно позабавило Натана. Он представил, что бы случилось с Глефом, очутись он в центре Нью-Йорка. Да он просто сошел бы с ума! Он бы обязательно познакомил его с Микки.

Микки, ну конечно! Он совсем забыл про него. Он знал, что тот ищет его, по-другому и быть не могло и будь Натан хоть на другой планете, это не помешает ему спасти его.

Микки знал о так называемых «провалах» Натана и советовал обратиться к психиатру. Он единственный видел в этом скрытую угрозу. Может именно сейчас он пытается его достать отсюда, поэтому он, Натан и вспомнил про него.

Натан произнес его имя и как мог ущипнул себя за лицо. Боль, которая не заставила себя долго ждать будет ему напоминанием о Микки. Как здорово он все придумал! Хотя и ужасно больно.

Они прошли мимо ветрогенератора, лопасти которого были похожи на огромные крылья пассажирского самолета, с таким же жужжащим звуком делали свой оборот. Глеф, все еще удивленный шел по самому краю, подальше от него. Его пугало все новое, его пугал Натан. Он опасался впускать это в свой ум, ограждая его холодным и пристальным взглядом.

За ветряком пошла ровная широкая дорога. Натан все дожидался, когда навстречу им пронесется хоть один автомобиль, но они были единственными, кто прошел по ней за все время. Вокруг ни души. Воздух окрасился легкой розовой дымкой, которая, превращаясь в мелкие хлопья, подобно снежинкам, плавно садилась на землю.

Глеф поднял голову к небу и принялся ловить их ртом. В этот момент он напоминал Натану человека-оборотня из фильмов ужасов, с той лишь разницей, что Глеф не был покрыт шерстью.

Ему удавалось радоваться тому немногому, что у него было. И эта радость казалось такой неподдельной и заражающей. В мире, где происходят странные, порой пугающие вещи, нужно уметь наслаждаться любым моментом, потому что именно этот момент может стать для тебя последним. И Натан присоединился к Глефу. Он высунул язык и принялся тянуться вверх, стараясь достать как можно больше этих розоватых похожих на конфетти крупинок.

На вкус это походило на что-то сладкое, как ванильный коктейль, но растаяв во рту, превращалось в обыкновенную воду и здорово освежало.

Натан ощутил себя ребенком, пытавшимся поймать как можно больше снежинок или щенком, бегающим за мыльными пузырями.

Это было приятное ощущение. Чувствовать себя свободным от всех забот. От тяжести выбора и жестокой реальности, которую он никак не принимал.

Но им нужно двигаться дальше. Так говорило ему дыхание неизвестного, что могло оборваться в любую минуту и Натан ощущал его так, как если бы оно было его собственным.

— Нам пора, — произнес Натан и двинулся дальше.

Волшебные хлопья ложились на его волосы и лицо подобно снегу. Он заметил, с тех пор как появился розовый туман, его лицо перестало гореть огнем. Он провел по нему рукой - оно стало гладким, как у ребенка и лишь легкое покалывание отросших волос на лице напоминала о возрасте.

Боль в спине ушла, а ноги стали двигаться так, как того желал Натан. Быстро и безболезненно. Неужели его исцелила розовая влага? Надо было спросить об этом Глефа. Натан взглянул на него. Тот шел чуть впереди, напевая что-то незамысловатое и вообще мало похожее на песню, скорее на урчание.

Ему тут же вспомнилась та детская песня, которая прикончила старосту, но он боялся даже в голове пропеть хоть слово. Видимо здесь, в этом мире, где у песни существует своя сила, есть свои правила.

— О чем ты поешь? — поинтересовался Натан, в тот момент, когда его пение стало совсем уж громким. Глеф прервался, на секунду, а затем продолжил.

Они шли еще долго, на пути им встретился еще один ветряк, а Глеф все продолжал. Не сказать, что оно хоть как-то раздражало Натана, но теперь он, кажется, подпевал ему своим внутренним голосом. Также неумело и отрывисто как делал это Глеф. И он догадывался об этом. Натан Кэмпбелл понял это по быстрому взгляду, который он окинул в его сторону. В нем он видел поддержку и благодарность.

Кажется, за время пути он кое-чему научился. Тому, что не встретить ни в Нью-Йорке, ни в каком другом городе Америки или еще какой стране. Оно будто появилось из ниоткуда и теперь жило в Натане так, как жили все чувства, с которыми он появился на свет. Он словно ощущал все, что его окружало на особом, тонком уровне.

Может это было шестым чувством, а может что-то еще, но оно помогало ему не свихнуться.

Глеф умолк и вокруг наступила тишина. Теперь Натан слышал, как ступает по дороге и как шелестят штанины его комбинезона.

— Тебе слишком легко дается песнь, которую подвластна лишь простолюдам, — проговорил Глеф.

— Я всего лишь крутил ее в голове, — ответил Натан. — Мне она показалась довольно простой.

Глеф чуть не поперхнулся от удивления. Но он сдержал себя от лишних слов и спокойно заговорил на непривычном для него диалекте:

— Раньше, давным-давно, когда солнце еще не жарило так сильно, а наши земли были плодовиты, мы, простолюды, были хранителями древних знаний. Этому нельзя было научиться или купить. Ты должен либо родиться с этим даром, либо катись-ка ты отсюда подальше. Вот так!

Но все изменилось… солнце стало жечь наши головы, а зеленые поля высохли и превратились в бескрайнюю пустыню.

Наши руки, которые некогда творили магию, стали возделывать огороды, а сила наших песен угасала, становясь все короче и короче, пока не превратилась в обрывистый лай, пугающий разве что ворон, которых почти не осталось в Экзерии.

Я попытался спеть песнь «Призывающего», потому что вспомнил как тебе удалось исполнить песнь «Смерти», но все, что от нее осталось, это лишь несколько звуков.

Глеф умолк и печально посмотрел вперед.

— Наша встреча не случайна Натан из Нью-Йоко… — он хотел что-то добавить, но не стал. Вместо этого, он словно вернул себе прежний простоватый вид и прокричал, громко, как трактирный пьяница:

— Раздери мою жопу, если за этой штуковиной не здоровенный город!

Натан издали увидел громадную построенную полукругом стену. Ворота, схожие внешним видом с забралом шлема рыцарских времен, задвинуты вниз и сомкнуты на железном мосту, который по всей видимости служил ему входом.

Задолго до него, вдоль дороги, Натан увидел указатель. Он был таким незаметным, что они едва не прошли мимо. Глеф не умел читать и поэтому стоял в ожидании, высекая синее пламя нервными щелчками пальцев.

— Ну что там?

Он щелкнул еще раз, и очередная вспышка блеснула в темноте.

На деревянной доске, будто наспех отодранной, из нее торчали ржавые гвозди, и неумело поломанной, виднелась надпись. Кто-то написал ее обыкновенной половой краской, всюду видны разводы толстой кисти, а буквы выглядели как пивные бочки и воткнутый в землю столбик, на котором держалось подобие таблички, являлся скорее всего черенком от лопаты.

— Трейдпост-Южный Квартал. — он прочитал вслух, чтобы услышал Глеф. Но для того, сказанное, казалось пустым звуком.

На стене города, укрепленного сотнями ржавых листов железа, хотя некоторые из них были окрашены густой блестевшей на свету черной краской, водружен флаг, прямо как на морских судах времен колонистов. Ветер развивал его во все стороны, изредка наматывая и разматывая на флагшток. Перевернутый кубок, из которого сыпались золотые монеты украшал черный флаг.

Со стен послышался голос и мощный луч света выхватил из темноты клочок дороги в том месте, где стояли Натан и Глеф.

Натан зажмурился, стараясь разглядеть того, кто стоял на верхушки стены.

— Эй, вы! — проревел голос через громкоговоритель, низкий зловещий и пугающий.

— Если сейчас же не объясните, что тут забыли в такое время, то я отправлю пару своих ребят и они-то уж смогут вас разговорить.

Натан не знал, что и сказать. Этот свет будто парализовал его, он стоял как вкопанный без каких-либо мыслей. Его словно поймали за непотребным занятием. Глеф принял боевую стойку и обнажив зубы в оскале, приготовился принять бой. Глаза его пылали, казалось, будто из них вырываются языки пламени, желающие поглотить каждого, кто осмелится напасть.

Какое-то мгновение и за тишиной последовал громкий звук. Это громкоговоритель натужно расхохотался, расплескивая эхо в разные стороны, будто капли воды.

— А-х-а-х-а-х-а! Да я… да я ж шучу! Ой не могу! Видали бы вы свои рожи!

Вот умора! Да ладно вам, ребята, давайте сюда!

Было это какой-то ловушкой или нет, но после его слов ворота заскрипели и стали открываться с механическим треском.

Натан подумал о том, что они выглядели как огромная голова, раскрывающая бездонный беззубый рот. Он стоял в раздумьях, решаясь самовольно зайти в голодную пасть.

Натан обернулся назад и на мгновение показалось, на тот момент это было так естественно, что худая холодная рука легла на плечо, впивая свои пожелтевшие ногти глубоко под кожу. Его всего передернуло, и он устремился к воротам. Идти чтобы выжить…

Глеф попытался его отговорить, но Натан только ускорил шаг.

Ему казалось, что как только он подойдет ближе, ворота закроются. И это пугало его. Он больше никогда не будет оглядываться.

Вот он уже ступил на мост, ведущий к входу в городские ворота. Мост покачивался из стороны в сторону, от каждого шага издавая неприятный скрип. Если бы он знал, сколько тысяч ног прошли через него и лишь малой горстке из них удалось остаться не покалеченными. Сейчас он не думал об этом. Только лишь шаг… и еще... за ним другой. Оказавшись под громадным навесом ворот, Натан почувствовал себя в безопасности, будто на него надели штаны.

Проход стал лишь первым барьером, разделяющим стену и город. Теперь, он стоял перед входом похожим на двери бункера с многочисленными мелкими отметинами вроде тех, что оставляет после себя длинная очередь из автоматической винтовки.

— Чую, что-то нечисто здесь, — прошептал Глеф.

Всю дорогу он едва поспевал за Натаном.

— Когда нет выбора, приходится идти на риск, — проговорил Натан. — Даже если он не оправдан.

—Ты не мудрец случаем? — поинтересовался Глеф с ехидством.

—Будь я мудрецом, никогда бы не оказался рядом с тобой.

Глеф улыбнулся. По-видимому, ему пришелся по душе ответ.

Внезапное шипение, сопровождавшееся открытием заграждения, его нельзя назвать дверью или чем-то еще. Толщина металла была поразительной. Они вполне смогли бы остановить метеорит размером с корову, несущуюся на всей скорости. Или танковый снаряд. Дальше Натан не успел ничего придумать, из пара, заполонившего пространство появилась девушка.

Ее голос был резким, а говорила она короткими приказными фразами.

— Эй ты! — она указала дулом оружия в сторону Натана. — Иди-ка сюда!

Она опустила винтовку и поманила рукой, облаченной в защитную броню.

— Ну и видок у тебя, ты что, кого-то убил?

Натан посмотрел на Глефа, затем на девушку. Между ними словно была целая пропасть эволюции. Или нет, скорее будто они, как и Натан были из другого мира. Возможно, провал в который отправила его та женщина, да он помнит ее имя… ее звали Саманта Де Ламаркан, возможно он и меняет все.

— Что ты сказал? — проговорила девушка, одетая в джинсы и черную кожаную куртку. Не дождавшись ответа, она добавила:

— Мне зачитать правила Трейдпоста или вы остолопы уже здесь бывали?

Она сплюнула под ноги и усмехнулась.

— Да куда уж там, вы видно здесь впервые? Верно говорю?

Ее единственный глаз смотрел на них пристально, отводя в сторону лишь на мгновение затем, чтобы поглядеть за их спины. И это беспокоило ее. То, что было там, за спиной. Но он не станет поворачиваться, чтобы посмотреть.

Натан кивнул.

— Я так и думала.

Она достала два жетона и протянула. Натан взял их, коснувшись ее грубой мозолистой руки.

— Правило здесь одно, — она многозначительно подняла вверх указательный палец. — Всегда носи при себе вот эту штуку, — она указала на жетон. — Все понятно? Нет? Тогда разберетесь сами. Давайте уже, проваливайте, ну же!

Девушка слегка пихнула Глефа прикладом, тот лишь сверкнул на нее взглядом и постучала черным ботинком по трубе. Тут же ворота стали закрываться, опять скрип и треск, но уже тише, и наконец ворота сомкнулись с глухим ударом, от которого все заходило ходуном.

— Советую сперва заглянуть в бар к Мэри! — уже вдогонку крикнула девушка.

Натан взглянул на жетон. Все тот же перевернутый кубок. Он убрал один в карман, а другой передал Глефу который попробовал его на зуб.

— Серебро, — заключил он. — Чистое серебро. Такую вещь не стыдно и показать.

Он засунул ее в рот куда-то под небо, да так ловко, что Натан подумал, что тот ее проглотил.

Они вышли на узкую улочку, петляющую и разделяющуюся домами с редкими фасадами, покрытую мощеными дорожками, выложенными из старинного кирпича. Деревянные вывески и газовые фонари, Натан будто окунулся в прошлое. Хотя фонари были нерабочими и город освещался от круглых, похожих на летающие тарелки лампочек, развешенных на проводах под самые крыши зданий и соединяющие между собой улицы. Единственным напоминанием действительности являлась стена, охватывающая город плотным кольцом. в стиле амфитеатра шестидесятых.

Не хватало людей, прогуливающихся в строгих костюмах и автомобилей с откидным верхом. А может патлатых хиппи в широких штанах с гитарой наперевес. Он мало что знал о тех временах. Улицы были безлюдны, лишь изредка, неторопливо проходящие мимо патрули вооруженных винтовками и другим оружием, которые были для Глефа в новинку. Их разговоры доносились до Натана короткими фразами, но он успел уловить что-то похожее на слово, отдаленно напоминающее ругательство и следом, от Элери не жди прибавки… и еще: скука смертная…

Натана тянуло вперед, пройтись по улочкам, ощутить вкус ночного города и пусть такого, почти ненастоящего и искаженного чьей-то фантазией, но сейчас он чувствовал запах сырости, гнили и возможно еще мочи. Все это было реально. Даже слишком.

Снова прерывистое дыхание, заставило его на пару секунд задержать воздух. Нет, это не он дышит так, словно его легкие сожгли на костре, а кто-то другой, слабый и безвольный, но он был связан с ним, точно часть сознания Натана сдали в аренду.

«Что тебе нужно ?!»— прокричал Натан в голове. В ответ он увидел перед собой нечеткий кадр диафильма. В нем он узнал тот город, в котором он был совсем недавно. Кажется, пару дней назад, где-то на юге Калифорнии. Но зачем ему было туда ехать?

Его дом в Нью-Йорке на Тридцать четвертой улице, он повторял это так часто, как только мог.

Все растворилось, и Натан понял, что все еще идет вниз по улице. Они спустились к самому центру города, на площадь.

Глеф присвистнул, осматривая большой отдельно стоящий дом.

— Вот это хоромы! Должно быть там и живет их староста.

В окнах горел свет. В них мелькали силуэты как женские, так и мужские. Крики и ругань приглушали звуки музыки.

— Что-то мне подсказывает, это что-то другое.

— А я думаю, что это он. Ты глянь какой богатый домина. Весь такой из себя. Кто еще станет в нем жить.

—Нет, Глеф это не…

Тут дверь открылась и из нее кубарем вылетел хорошо одетый мужчина. Следом за ним послышался женский голос:

—Возвращайся, когда сможешь заплатить за выпивку!

Человек окончил свой полет прямо у ног Натана. Его хорошо сшитый велюровый пиджак бордового цвета треснул и из него проступала белая ткань. Даже распластавшись на мокром тротуаре, он все еще держал себя так, словно сделал это по собственной воли.

— Мадам! — пробормотал он пьяным голосом обращаясь к Натану. Он подпер руку под голову, будто лежал на теплых песках пляжа.

— Ох! Заткнись Чарльз! — сказал все тот же женский голос и в проеме появилась маленькая девичья фигура. — Никто не поведется на твои россказни о благородной крови. Уже весь город знает, что ты обычный…, — девушка запнулась, всматриваясь в лица двух гостей. Ее каштановые волосы были собраны в хвост, а красная с белым узором бандана сложена в несколько раз и подвязана чуть выше лба так, что узел смотрел вперед. По-детски бледная кожа излучала мнимое свечение, а туго перетянутый фартук, был ей великоват. Черные глаза с длинными как у куклы ресницами остановились на Натане, делаясь еще шире.

— Майки!

Натан посмотрел на Глефа, но тот смотрел на него. И следующее что произошло, на это ушло не больше секунды, он почувствовал, как девушка со всего маху запрыгнула на него, ее губы прижались к его губам, он почувствовал аромат женских духов, а затем как влажный язык проникает в его рот. Несмотря на внешнюю хрупкость, он ощущал как от нее исходят мощные лучи той энергии, которая заставляет его покориться.

Он не Майки, хотел было сказать Натан, как раз в тот момент, когда ее рука сжала его ягодицы.

II

— Я извиняюсь, черт возьми, как же это нелепо, — еще раз повторила Мэри смущенно. Так звали хозяйку бара, который прям так и назывался «Бар у Мэри».

— Как мне вообще такое взбрело в голову? Да ты и близко на него не похож. Теперь-то уж я вижу.

Она принесла каждому по большой кружке пива и тарелке мясного рулета, который как она отметила, в обычное время не подавался, а лишь исключительно по особым случаям.

Бар встретил холодными недоверчивыми взглядами. Десятки голов, повернутых в их сторону, напряженно следили за каждым движением. В основном, взрослые мужчины в ковбойских шляпах, сидевшие у барной стойки. Но и несколько женщин с весельем, танцевавших под музыку, теперь просто стояли опершись о несущую балку.

Звуки музыки исходили из дальнего угла. Водрузившись на высокий стул, седой старик в соломенной шляпе играл на гитаре, у которой было два грифа. Только делал это по-особенному, ведя по струнам чем-то похожим на китовый ус. Получалось довольно неплохо, что-то в стиле джаза. Он остановился, для того чтобы, прищурившись глянуть на непрошеных гостей, но окрик Мэри заставил его продолжить игру.

Особое внимание привлекал Глеф, непохожий ни на кого из присутствующих. Его красные глаза и пепельная кожа хорошо выделялись на фоне других.

Он шепнул Натану на ухо о том, что еще никогда не заходил так далеко от дома. Все что он позволял, это невинные прогулки в ущелье.

— Я тоже, — ответил Натан. Он даже не представлял, насколько далеко. Прошлая жизнь казалась теперь ему призрачной и нереальной.

Пар, поднимающийся от еды, пробудил в них животный аппетит.

— Я уж думал так и помру с картофелем в зубах, — произнес Глеф глядя на тарелку, а затем двусмысленно улыбнулся Натану и с проворным рвением принялся поглощать рулет.

— А может я Майки? А?

— Ешь уже, — ответил Натан. Он все еще чувствовал во рту ее вкус, с кислинкой, поэтому сделав большой глоток пива, прополоскал рот. К слову, о пиве, оно оказалось довольно неплохим.

Мэри пообещала, что обязательно присоединиться к ним, как только станет меньше народу. В баре действительно было не протолкнуться.

Парень в брюках на подтяжках взобрался на стойку, отбивая чечетку красноносыми туфлями. Он принялся петь высоким, прямо-таки девичьим, но на редкость красивым голосом, а старик, едва услышав первые звуки, стал ему подыгрывать веселой дергающейся мелодией.

В Южном Трейдпосте рос мальчик один,

С блюзом в сердце, крепким как дуб.

Словно родился он с музой в душе

Богатеньких дамочек за нос водил.

Натан прислушивался к словам. Кто-то принялся хлопать в такт музыке, а мужчина, что сидел напротив и был так пьян, что не хватало сил поднять головы, подпевал парню.

Вечерами в клубе он играл,

Унесенный свингом и ритмом в ночи.

Отдавал гитаре всю душу,

В Южном Трейдпосте, где жизнь была дружной.

В Южном Трейдпосте, где ж-и-и-и-и-и-и-и-знь была д-ру-у-у-у-у-ж-ной, — повторял мужчина, находясь почти в полном отрубе.

Парень как бешеный отстукивал ритм, заставляя стойку, на которой стоял, всякий раз подскакивать от начищенных до блеска туфель, расплескивая содержимое кружек на сидящих рядом зевак. Он наклонился и взял одну из них, осушив разом. Мужчина возмущенно поднял руку пытаясь скинуть, но парень увернулся и как ни в чем не бывало продолжил после небольшого проигрыша:

Мечтал о музыке, что изменит весь мир

Свои истории он в ноты вложил

Когда звучит его блюз, он живет настоящим,

В Южном Трейдпосте, где жить …

Он вдруг умолк, и Натан увидел своими глазами как тот рухнул во весь свой рост на пол с щелкающим звоном. Так неожиданно, что наступила тишина.

А затем голос парня закончил нараспев:

— где ж-и-и-и-и-и-ть стало д-у-у-у-у-шноооо!

— Разрази меня Сирт! Лучше этой песни и не слыхал! Во дает! — восторженно произнес Глеф, хлопая в ладоши и пощелкивая языком.

— Кто такой этот Сирт? Ты его часто упоминаешь?

— Сирт? — он облизнул жирные пальцы и задумался. — Смотря для кого… Для простолюдов это заклятый враг. Колдун из темных земель.

—Как Волан Де Морт? — спросил Натан.

— Он украл Песнь, — продолжил Глеф, не понимая, о чем говорит Натан. — И теперь уже от нас осталась лишь жалкая кучка никчемных существ. А для остальных… не знаю, спроси кого-нибудь. Раньше я думал, что мир не такой большой, но едва я сделал шаг в сторону, как оказалось, что мне всю жизнь врали. Может и вправду где-то там есть твой Нью-Йорк.

За все время он впервые произнес правильно.

— А у тебя была когда-нибудь мечта? — спросил Натан.

— Мечта?

— Это когда ты о чем-то очень сильно желаешь.

— Я знаю, что оно означает, Натан из Нью-Йоко! Дай подумать.

Он снял капюшон и его острые уши прижались к голове еще сильнее.

— Ну и вопросы ты задаешь… я всегда хотел попробовать какое на вкус мясо и вот я сижу и уплетаю его.

— Это не то, — проговорил Натан.

Глеф принялся напряженно вглядываться в полупустую кружку.

— Девушка из дома старосты. — ответил тихо Глеф.

— Девушка?

Натану стало любопытно.

— И кто она?

— Дочка его. Только она совсем другая, не как ее мать, похожая на дикого вепря. Как-то мне довелось увидеть ее … ну ты понял.

— Нет, — ответил Натан, он хотел, чтобы Глеф это произнес.

— Сиськи! Я увидел ее сиськи, как раз после того, как ты очутился у меня во дворе.

Натан заулыбался, Глеф стал будто мальчишкой.

— Стало быть я вроде как твоего счастливого талисмана?

— Куда уж там!

— И почему ты не познакомишься с ней? С этой девушкой?

Глеф от всей души расхохотался. Натан впервые видел его таким. Тот стучал по столу и никак не мог успокоиться. Но Натан не единственный кто наблюдал за Глефом. Своим смехом тот привлек внимание мужчину, недовольного их присутствием.

Кажется, он шел к ним. Тяжелой поступью, под которой натужно скрипел дощатый пол.

На его руке была повязана черная бандана, а из пояса выглядывал револьвер. Одна из щек мужчины носила глубокую отметину, последствия пьяной драки или жестокой разборки.

Мужчина занял свободный стул по соседству и сопя ноздрями с торчащими из них густыми черными волосами, проговорил:

— Не слишком ли вы двое, пользуетесь добротой Мэри? За весь вечер я не увидел ни цента, оплаченного за все удобства.

Он закинул жевательный табак за нижнюю губу и добавил, указывая на Глефа:

— А ты еще что за урод?

Мощный удар в грудь заставил мужчину пролететь через свободную часть зала, сбивая собой несколько человек, словно шар для боулинга, а затем растянувшись по полу вырубиться. Хотя скорее всего, когда он летел, то уже был без сознания.

Толпа мужчин в ковбойских шляпах подскочили со своих мест, кто-то просто выкрикивал оскорбления, а кто-то, размахивая ножом, угрожал расправой.

— Кажется у нас неприятности, — произнес Натан, ставя перед собой стул, как единственный способ защиты.

— Не боись, — проговорил Глеф, его губы растянулись в довольной усмешке.

Первый мужчина, желавший напасть на Глефа получил такую затрещину, что сделал сальто назад и ударившись лицом о стол, застонал от боли. Натан тем временем запустил стул в троицу пытавшихся его атаковать, как только заметил у одного из них нож. На помощь подоспел Глеф выхватив оружие с таким хрустом, что Натан поморщился.

Мэри пыталась остановить потасовку, но ее никто не слушал. Она бегала среди них, отталкивая и успокаивая.

Кто-то, из тех заводил, выкрикнул ее имя и добавил слово шлюха. Как же глубоко он ошибался, на него опустилась пустая кружка, которая с грохотом разлетелась об голову. Человек сделал пару пьяных шагов и рухнул на стоящий рядом стул. Девушка, прыгая по столам, как по льдинам, добралась до конца зала и очутившись на полу, встала возле Натана сжимая в руке ведерко из-под льда.

— Если бы знала, что этим все закончится, то ни за что бы вас не впустила.

Она обратилась к Глефу:

— Ты хоть представляешь, во сколько мне обойдется все это?

Но ему не дали ответить. Тучного вида джентльмен с огромными ручищами навалился на него всем своим весом. В нем было фунтов четыреста, не меньше. Глеф схватил толстяка с длинными усами за ноги и повалив ничком, принялся отбивать звонкие пощечины на его заплывшем от жира лице.

Еще несколько человек встали на их сторону. В их числе был старик, играющий на странной гитаре и поющий парень, который от всего происходящего успел протрезветь. Он разбрасывал ногами в своих блестящих туфлях, пока кто-то не стукнул его по затылку. Парень упал навзничь как мешок с кукурузой, второй раз за вечер.

— Нам пора уходить, — проговорил с дрожью в голосе Натан, оказавшись рядом с Глефом, но народ теснил их все дальше от выхода.

— Надо что-то придумать, — сказал Глеф, схватив за волосы девицу, что норовила накинуться на Натана.

— Под стойкой есть дробовик, — сказала Мэри.

— Или огонь, — ответил Натан и тут же исчез, уворачиваясь от ударов.

— Какой еще огонь? Ты с ума сошел? — крикнула Мэри, чье имя красовалось на неоновой вывеске, которую Натан и Глеф так и не заметили.

В тот самый момент раздался никому не слышный щелчок и тот, кто все это время прятался за спинами дерущихся, прицелился в голову Натана, которая то и дело исчезала и появлялась из виду. Но к счастью, ему так и не удалось осуществить задуманного.

Глеф выпустил из двух рук мощный поток пламени, вызвав дикий ужас у всех находившихся в баре. Он, возможно, слегка перестарался, заметив, как на голове одной девушки загорелись волосы. Вся толпа ринулась к выходу сбивая друг друга с ног. Кто-то пихнул стрелка в плечо и он, задрав руку кверху спустил курок. Выстрел еще больше напугал народ, теперь они с бешеным рвением наступая друг на друга неслись прочь. Но были и те, кто пытался унести с собой хоть что-то.

Такого хитреца, Мэри встречала на выходе с дробовиком наперевес и воришка, бросая награбленное убегал подальше от бара.

— Среди них, между прочим, были и охотники на демонов, — заметила Мэри, когда последний хромающий и стонущий покинул бар.

Остались только Натан, Глеф и старик-музыкант.

Мэри перевернула табличку и закрыла входную дверь на замок.

— И что это значит? — поинтересовался Натан, собирая разбитую посуду в мешок.

— О-о-о, голубчик! — произнес старик. — Это значит, что они не оставят вас в покое, пока не отомстят, так уж здесь заведено.

Мэри кивнула.

— Еще и этот огонь. Я думала, что все волшебники уже давным-давно исчезли.

— Он простолюд, — объяснил Натан.

— Просто-кто?

— Да не старайся ты, Натан из Нью – Йоко, им до нас нет никакого дела.

Мэри стрельнула в него взглядом и протянув веник, проговорила:

— Да если бы не я, быть тебе повешенным на стене позора.

— Тут она права, — согласился Натан. — Спасибо Мэри.

— Да ладно, должен же был хоть кто-то вам помочь. Да и не меня благодарите, а вон, папашу Дженкинса, видали как он махал своей гитарой?

— Я и не такое пережил, — пробормотал старик.

Ну в-с-е-е-е! — протянула Мэри. — Теперь его точно не заткнешь.

Пока Глеф собирал мусор, слушая истории папаши Дженкинса о былых подвигах, Натан расставлял уцелевшую мебель. Он взглянул на Мэри, девушку что не успела потерять своей красоты. Он увидел, как в ее волосах заблестел осколок от разбитой посуды и подошел почти вплотную. Она вся замерла, опустив глаза.

— Стекло, — проговорил Натан, аккуратно вытащив его двумя пальцами.

— Твой друг сказал, что ты из Нью-Йорка, это так?

— А ты знаешь где это?

Мэри покачала головой и села на край стола.

— Не я, Майки.

Сердце Натана затрепыхалось, сейчас он почувствовал, что очень близок к дому. Словно он стоял в кассе, покупая билет на поезд, а Мэри была тем самым кассиром.

— И… этот Майки… он что, тоже с Нью-Йорка?

Натан инстинктивно зажмурился, боясь услышать ответ.

— Да, — просто ответила Мэри. — Он рассказывал мне об этот удивительном и шумном городе, где по дорогам ездят машины, так кажется он их называл.

— И… и где сейчас Майки?

— Где-то там, — она указала в сторону лестницы, ведущей наверх, но Натан понимал, что она имела ввиду совсем другое.

— Он обещал, что если выполнит самый крупный заказ и заработает больше денег, то сможет погасить мой долг перед городом и забрать с собой. Но так и не вернулся.

— Заказ на что?

— Заказ на самого крупного демона в нашем мире. Можешь посмотреть, — она указала на сколоченный стенд, висевший на стене. — Он все еще не выполнен, — добавила она с усмешкой, в которой было что-то грустное или одинокое.

Натан подошел и принялся рассматривать пожелтевшие листы. Их награды не сильно превосходили друг друга. Но один из них, самый потрепанный и с загнутыми краями, что прибит ножом с рукоятью, перемотанной черной лентой, разительно отличался от остальных изрядным количеством нулей. Хотя, судя по зачеркнутым цифрам, сумму увеличивали несколько раз.

ОБЪЯВЛЕНА НАГРАДА МЭРОМ ЦЕНТРАЛЬНОГО РАЙОНА ТРЕЙДПОСТА

1000000 ДОЛЛАРОВ

ТОМУ, КТО ПРИНЕСЕТ ГОЛОВУ ЧЕРНОЙ КОРОЛЕВЫ

ОСОБЕННОСТИ – ИМЕЕТ НЕСКОЛЬКО ОБЛИЧИЙ

ОБОЖАЕТ НАБЛЮДАТЬ, КАК ЖЕРТВА МУЧАЕТСЯ ОТ БОЛИ, ПЕРЕД ТЕМ КАК УМЕРЕТЬ.

СТАТУС КОНТРАКТА- НЕ ВЫПОЛНЕН

Рисунок, сделанный механическим карандашом, отражал собой ужасающую картину. Это было мерзкое существо с выступающими наружу клыками. Крылья, схожие с крыльями гигантской летучей мыши, вырастали у нее прямо из спины, покрытой чешуей. Глаза - узкие щелочки, смотрели на Натана с каким-то презрением. Он отвернулся, испытывая неподдельный страх перед существом. Появись она сейчас здесь, он скорее всего бы умер раньше, чем ее когтистые лапы впились в тело.

Натан прошел мимо Глефа, пытающегося освоить игру на гитаре под чутким руководством папаши Дженкинса, чьим долгом было то и дело поправлять его, делая разного рода замечания.

К этому времени бар обрел прежний вид.

Мэри наблюдала за Натаном, за его движениями, разговором, словно пытаясь узнать в нем свою давно пропавшую любовь. Она сняла с себя фартук представ перед Натаном в серой футболки с надписью на груди: БОЙСЯ БОРОДЫ

Натан вцепился взглядом в ее грудь, вчитываясь в фразу.

Мэри прикрыла ее, скрестив руки.

— Это подарок, от Майки. Она мне не особо нравится, но…, — она замолчала.

— Ред Сокс, — подметил Натан. — А я не особо люблю бейсбол.

Мэри налила две кружки пива и протянула одну Натану.

— Считай это своим авансом.

— За что?

— За то, что сейчас, я начну докучать тебя своими вопросами. Майки не любил трепаться языком, он был человек дела. Сильный и бесстрашный, как про таких говорят, сначала суют руку, а уж потом спрашивают зачем.

Она горько усмехнулась.

— Но тебе не отвертеться!

— Хорошо, — согласился Натан. В этот момент из-под стойки послышался звук. Натан вскочил и как ошпаренный отбежал на пару футов. Мэри, заметив его реакцию громко рассмеялась.

— Ты точно не Майки!

Это был поющий парень, в уже не таких блестящих туфлях как раньше. Он поднялся и пошатываясь направился к папаше Дженкинсу, что-то бормоча на ходу. Глеф с радостью принялся выуживать у него слова той песни, что он исполнял, щегольски пританцовывая.

— Талантливая семейка, — сказала Мэри. — Я разрешаю им снимать одну из комнат наверху, в обмен на музыку и песни. Папаша Дженкинс мне уже как родной, а вот у внучка не смотря на чудесный голос, с головой беда. Ну ты и сам видел.

—Иногда я также думаю и про себя, — признался Натан.

— У любого поедет крыша оказавшись здесь.

— Но не у Майки? — спросил Натан.

Мэри не ответила, но чуть позже, когда пиво было выпито, а молчание прервано, она напомнила Натану о их сделке и тот вернулся на прежнее место.

— Расскажи, как ты сюда попал? — спросила Мэри.

— Я помню одну женщину, ее зовут Саманта Де Ламаркан.

—Какое дурацкое имя, — вставила Мэри.

— Не знаю, может быть. А потом вдруг темнота и первое, что я увидел — это как Глеф пытается меня засыпать землей.

— Я ж думал ты помер, — проговорил Глеф с нотками извинения, несмотря на то что Натан говорил тихо. — У простолюдов отличный слух, Натан из Нью-Йоко. Не забывай это.

— А что было до этого?

— До этого, я сидел в своей квартире на Тридцать четвертой улице Манхеттена в Нью-Йорке.

— Ну дорогой, так не бывает, — ласково произнесла Мэри

— Я просто… словно… в каком-то провале. Я пытаюсь вспомнить, но никак не могу.

— Провале? — спросила Мэри и серьезно посмотрела на Натана. — И как часто у тебя случались эти провалы?

—Не знаю… что-то мешает мне вспомнить, словно… держит своими цепкими пальцами.

Мэри наклонилась над ухом Натана и прошептала:

— Я помогу тебе оставить то, что увязалось за тобой как хвост и тяготит твою душу.

Натан глянул в ее черные как ночь глаза и увидел в них теплоту и сочувствие.

Он кивнул.

Она задержалась у его уха еще ненадолго. Ее дыхание было горячим и равномерным, от этого кожа на его голове покрылась мурашками.

— Только пообещай мне, что ты никому не расскажешь об этом?

— Обещаю.

Она отстранилась и принялась раздавать приказы:

— Папаша Дженкинс, отбой!

— Так точно, моя юная леди, — отчеканил старик и водрузив на спину инструмент, пошаркал к лестнице.

— Не такая уж и юная, — ответила Мэри и подмигнула Натану.

Парнишка, которого кстати звали Ноа, напевая что-то себе под нос, потащился вслед за своим дедулей.

— У меня есть свободная комната наверху. Если что, в самом конце второго этажа есть туалет.

Глеф тут же помчался, поднимаясь по лестнице и обгоняя семейство Дженкинсов.

— А он хороший, — произнесла Мэри с улыбкой. — Только странный очень. Прям как эти музыкальные ребята. Мне кажется, они успели подружиться, — добавила она, глядя как старик Дженкинс пытается шуткой удержать Глефа.

— Надеюсь, — ответил Натан.

III

Натан Кэмпбелл лежал на спине, уставившись в побеленный потолок. Через полупрозрачную тюль висевшую на окнах он мог видеть звезды, что, сбившись в кучу, отражали свой блеск на стеклах. Он вспомнил Тридцать четвертую улицу снова и почувствовал неведомое ему до сей поры чувство отчуждения. Впервые, ему не хотелось домой. Это и удивляло, и беспокоило его одновременно. Удивляло - потому что он стал ощущать, как стал привыкать к этому невообразимо искаженному миру, словно ему здесь было самое место. Беспокоило - Натан думал, что возможно кто-то играет с его сознанием, заставляя желать этого. Он уже не мог с уверенностью сказать, чего хочет на самом деле. Словно его мысли стали для кого-то публичной лентой бегущих новостей. Может, стоит задать вопрос этой силе, что держала его в своих объятиях. Но Натан побоялся, что ему ответят. Он не был готов. Случись подобное в Нью-Йорке, ему тут же прописали бы сильнодействующие и порекомендовали поменьше смотреть телевизор и побольше гулять на свежем воздухе.

Натан прислушался к дыханию Глефа, который мирно развалился на соседней кровати. Его рука свисала, подергивая пальцами. Может быть, ему сейчас сниться та девушка, из дома старосты. Как он ласкает ее груди.

Ему вдруг стало жалко, этого одинокого, но весьма любопытного существа. Шутка ли, но ему почему-то захотелось назвать его другом.

Натану показалось, что с коридора донесся еле слышный шорох. Легкое дуновение ветра. Он закрыл глаза, пытаясь услышать что-то еще. Ничего, кроме ровного дыхания Глефа. И его собственного.

На его обнаженную грудь, легла теплая нежная рука и Натан, открыв глаза, увидел перед собой Мэри. Она стояла перед ним в одной сорочке, которая с трудом доходила до колен. Мэри медленно провела рукой вдоль груди, затем ниже и коснувшись живота, остановилась.

— Я хочу, чтобы ты спал со мной, — прошептала она. — Одну единственную ночь, я не прошу больше.

Ее лицо освещали звезды, и оно было прекрасным. Без единого недостатка, совершенно во всем. Темная прядь волнистых волос спала на лицо, и Натан увидел для себя некий знак.

Он перехватил ее руку и прижал к губам. Это означало только одно. Он хотел разделить с ней одиночество, которое съедало ее душу изнутри.

Едва они дошли до кровати, держась за руки подобно влюбленным, как Мэри тут же скинула с себя то единственное, что скрывало ее красивое стройное тело.

Натан прижал ее к себе, изучая губами каждый изгиб. Она встрепенулась, когда он коснулся груди.

—Я хочу, чтобы ты назвал меня по имени, — шептала она, а ее грудь вздымалась в его руках.

— Мэри, — произнес Натан полушепотом. И она откликнулась на зов. Натан вошел в нее, почувствовав горячее, почти обжигающее лоно.

Подобно дикой кошки, она дралась и кусалась, запустив руку в его длинные волосы, но Натану это только доставляло удовольствие. Она то умоляла его быть нежнее, то просила осыпать ее лицо пощечинами.

Он был ей всем. Сладострастным нектаром и до безумия жгучим терном, жестоким инквизитором и нежным любовником. Она упивалась им, словно он был бокалом, наполненным страстью. Ей хотелось владеть им полностью, осушить, целиком не оставив и капли. Чтобы каждая его клеточка служила во благо ее удовольствию. Их разум сплелся воедино, закручивая в водовороте чувств. Они стали частью одного целого и как только он ощутил, как к ней подступает сладкая и долгожданная победа, то схватил за горло и слегка надавив пальцами прижал к губам. Послышался стон и тело Мэри забило мелкой дрожью в экстазе, которое продолжалось несколько минут, а затем содрогнувшись в последний раз и сжав его руку с такой силой, что он вскрикнул, она обмякла. Следом за ней, Натан ощущал как на него накатывает мощная волна. Она прошла через тело, снося все на своем пути и вырвалась наружу, словно атомный взрыв, сопровождаемый диким рычанием, которое разнеслось по всей комнате добираясь до каждого уголка.

Натан устало склонился возле Мэри, которая в благодарность, осыпала его лицо и шею поцелуями.

— Я никогда тебя не забуду, мой хороший, нежный мальчик, — шептала она ему на ухо. И затем снова принялась целовать.

Он лишь улыбался и, казалось, был счастлив.

Это было счастье, которое продлится лишь одну единственную ночь, но он с уверенностью мог сказать себе, что оно было настоящим.

А она все целовала и шептала ему на ухо, и в ее шепоте была заключена вся нежность и любовь, какая только могла сохраниться от разбитого горем утраты сердцем.

VI

Звон разбитого стекла, такой оглушительный и ненужный, подобно ледяной воде, с неприятным дребезжащим звуком прокатился по комнате. Тяжелый стук стал следующим незваным гостем в это холодное неприветливое утро.

Натан поднял голову и огляделся. На месте, где до недавнего времени спала Мэри, было пусто. Лишь смятая простынь и сдавленная подушка, съежившись от чьих-то рук и сиротливо прижавшись к стене, свидетельствовала о том, что происходило ночью.

Натан Кэмпбелл поднялся с кровати и обнаружил на полу вместе с осколками стекла камень с привязанным к нему клочком бумаги. Он, стараясь ступать так, чтобы не пораниться, аккуратно достал записку из обвязанным в несколько раз вокруг камня шпагатом.

ГРЯЗНАЯ ШЛЮХА

Почерк был детским, но Натан знал, что тот, кто это написал, давно уже не ребенок. И тем более не мужчина. Он порвал бумагу и выкинул через разбитое окно как раз в тот момент, когда на шум прибежала Мэри.

Она открыла дверь и увидев Натана, стоящего обнаженным, тут же ее прикрыла, оставив небольшой просвет, откуда за ним наблюдала.

— Какая-то птица случайно врезалась и разбила окно, — проговорил он в спешке накидывая на себя одеяло. — Случается же такое?

Это был немой вопрос, которым Натан хотел увести все подозрения.

Мэри вошла. Она выглядела свежей и веселой. Ее улыбка, которой она одарила Натана, была способна растопить самое холодное сердце.

— Доброе утро, мой мальчик, — проговорила Мэри. — Надеюсь, ты спал хорошо?

— Даже слишком. Я не слышал, как ты ушла.

— Когда это необходимо, я могу быть очень тихой.

Она глянула на пол и проговорила:

— Ох уж эти проклятые птицы. Сиди здесь, я принесу тебе вещи.

Натан и не думал уходить. Он прислушался к самому себе и не услышал ничего, что бы его смутило. Не было ни странного дыхания, похожего на шепот умирающего, ни воспоминаний, всплывающих в голове как реклама по кабельному телевидению. Он чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. А легкость, которую ощущал во всем теле, придавала уверенность и спокойствие, словно этой ночью с него срезали толстые комья засохшей грязи, которая давила на него тяжелым грузом ответственности. Прежний страх перед неизвестностью побежден и теперь он готов ко всему.

Мэри вернулась с большим свертком в одной руке и парой ботинок в другой.

— Ту одежду, что ты носил я выкинула, уж извини, но в том ярком комбинезоне ты выглядел слишком жутковато.

— Главное не скажи это Глефу, — ответил Натан.

— Твоему дружку сейчас не до тебя. Он уже успел освоиться и теперь во всю играет на гитаре папаши Дженкинса, у него прямо-таки талант.

—Получается, он нашел способ отплатить тебе за ночлег, — сказал Натан, одевая чистое белье.

— Ты уже это сделал, мой мальчик, — ответила Мэри. Она собрала осколки и уже на пороге проговорила:

— Я буду ждать тебя внизу. Не задерживайся.

Натан осмотрел аккуратно сложенную одежду. На вид она была не новой, но чистой и выглаженной. Мэри позаботилась и о его волосах, оставив на кровати резинку, которой Натан собрал волосы в пучок.

Он одел белоснежную рубашку и затянул ремнем синие грубые джинсы, на пряжке которой был выбит дракон.

Черную бандану, применение которой Натан так и не нашел, он засунул в карман. Пыльник телесного цвета накинул поверх плеч, придумывая чем займется. Черные истоптанные ботинки были ему в пору.

Майки, видимо, был одного с ним роста и одного размера обуви, заключил он, догадываясь откуда все вещи.

Пройдя мимо овального зеркала Натан остановился. Он впервые за долгое время увидел себя в отражении.

Бронзовое от загара лицо, придавало здоровый вид, а синие мешки под глазами, что были ему неразлучным спутником, исчезли. Густая щетина покрыла часть лица, делая его отдаленно похожим на Скотта Иствуда. Наряд пришелся в пору и внешне, казалось, будто он прибавил в весе. Плечи выглядели шире, а грудь выпирала колесом, прорисовываясь через рубашку.

Натан улыбнулся сам себе. Он не помнил, когда последний раз принимал ванну или чистил зубы, но и не видел в этом нужды. Он дыхнул на ладонь и почувствовал сладковатый запах. Это был запах Мэри.

Натан справил нужду и спустился вниз по лестнице в зал, где уже было полно народу, будто вчерашней потасовки и не было вовсе. Среди них были и те, кого Натан узнал сразу по подбитому глазу или перемотанной тряпкой руки. Один из тех суровых мужчин в ковбойских шляпах, сидел, опершись на костыль.

— А вон и твоя красавица пришла, — проговорил он сиплым голосом, обращаясь к Мэри.

Натан сделал вид, что не расслышал, да и звуки музыки заглушали все остальное.

Это Глеф - мастерски водя редкой приспособой по струнам, наполнял зал приятной мелодией. Папаша Дженкинс вне себя от счастья пританцовывал около Глефа.

Натан подошел к стойке и сел рядом с костылем.

— А ты дерзкий, щенок, — проговорил мужчина с удивлением. — Думаешь, я не могу тебе всадить прямо сейчас пулю в лоб?

Он помолчал, а затем добавил.

— Хотя, с другой стороны, ты и так уже наполовину мертвец. Мэри мне рассказала куда ты собрался. Считаю своим долгом тебе в этом не мешать.

— Куда? — просил Натан. Но Мэри, которая все это время наблюдала за ним, показала ему глазами.

— А-а-а, да! Как только улажу все дела, то сразу в путь.

Мужчина усмехнулся.

— Ну-ну.

Затем поднял стакан виски, наполовину наполненный льдом, и произнес:

— Желаю, чтобы ты хорошенько помучился, перед тем как сдох!

И разом осушил стакан. Он поморщился, а затем засмеялся. В его смехе слышались нотки дружелюбия. Видимо, он был не такой уж законченной сволочью.

— Брендан, рейнджер Трейдпоста и охотник на демонов, — проговорил мужчина, протягивая мозолистую руку, похожую на лапу здоровенного медведя.

Натан протянул руку в ответ и услышал облегченный вздох Мэри.

— Ну и наделали вы вчера делов, Натан. Сам мэр хочет тебя видеть. Хотя признаюсь, в этом есть и моя вина. Не надо было вас недооценивать. Особенно твоего темного дружка.

Он глянул в сторону Глефа, который танцевал как сумасшедший.

— Теперь на пару недель придется только и делать, что сидеть в баре, да тратить заработанные деньги.

— Двери этого бара всегда открыты для тебя, Брендан, — сказала Мэри.

— А как насчет тебя?

Натан почувствовал укол ревности.

— Не льсти себе, я отделаю тебя твоим же костылем раньше, чем ты сможешь произнести три первых буквы из своего имени, — ответила Мэри.

—Повезло тебе парень. Она тут у нас вроде скромницы, но отпор даст такой, что будешь ноги уносить.

— Ага, — согласилась Мэри. — Кстати, передай от меня Клайду привет и скажи, что он мне должен за разбитую посуду.

— У парня серьезный ушиб, — подметил Брендан.

—Зато в следующий раз не забудет о манерах.

— Твоя правда.

Брендан поковылял через зал к выходу и уже перед самой дверью посмотрел на Натана, который провожал его взглядом. Мужчина постоял, ничего не сказав, а затем просто вышел наружу.

— Что ты сказала тому мужчине про меня? — поинтересовался Натан, когда Мэри присела, чтобы немного отдохнуть.

Она вытерла полотенцем со лба испарину. Помощника у нее не было. Мало кто желал работать за еду.

— Сказала, что ты берешь заказ на Черную Королеву, — проговорила она.

Натана даже сейчас при упоминании этой твари пробрало до мурашек.

Он рассмеялся, представив, сколько секунд проживет при встрече с ней.

— Не смейся, — строго сказала Мэри. — Только так ты найдешь дорогу в Нью-Йорк. Майки, вот твой ключ. Живой или мертвый, он подскажет тебе выход. Ты ведь этого хочешь?

— А чего хочешь ты? — спросил Натан.

Мэри так и не ответила. Вместо этого она вынула из печи ароматную индейку, начиненную кукурузой, и принялась нарезать на тонкие ломти. Запах жареного мяса заставил Натана проглотить слюну.

Возможно, сказанное девушкой или может чудесное озарение свыше, помогло ему понять, что он должен прислушаться к ней и это было так ясно и понятно, что он удивлялся как ему не пришло в голову раньше. Он пойдет и убьет ее. В мире все просто, либо ты, либо тебя.

Он взглянул на Мэри. И хотя в милом лице, которое он успел полюбить и было спокойствие, на самом деле Натан хорошо знал, что скрывалось в глубине души. Полное отчаяние и беспомощность.

Ради Мэри. Нет, ради всех тех, кто испытывает тоже что и она.

После плотного завтрака, Мэри упрашивала его остаться до вечера, но Натан не мог. Ему словно нужно было куда-то бежать, может быть так он пытался скрыться от самого себя или от того, что начинает по-настоящему привязываться к ней. Даже Глеф, искушенный и повидавший на своем веку немало горести, пребывал в забвенном веселье.

Здесь, в этом неустойчивом мире, он понял одну важную вещь. Не доверяй никому, даже самому себе. Поэтому-то он и гнался вперед, в погоне за чем-то призрачным, чем-то, что даст ему не воспринимать жизнь всерьез.

Мэри достала из его кармана пыльника бандану и повязала Натану на шее.

— Майки всегда прикрывал им лицо от ветра. И вот еще…

Она ушла наверх, а спустя пару минут вернулась с револьвером, патронами и ковбойской шляпой. Она приладила оружие к поясу и закрепила на грудь ленту.

— Тебе все-таки придется постоять за себя, мой мальчик, — проговорила Мэри, одевая на него шляпу. В ее глазах была грусть расставания, которая ей слишком хорошо знакома.

— Помнишь, что ты мне пообещала? — произнес шепотом Натан, прижав ее к себе.

— Не забывай меня, мой мальчик, — ответила она. И Натан понял, что все что было там, далеко в Нью-Йорке, уже не имеет никакого смысла.

— И возвращайся, слышишь?

Натан почувствовал, как несколько капель упали ему на руку. Ту связь, что они создали той ночью, теперь жила в его душе, обжигая и истребляя весь страх перед неизвестностью. Он верил, что все будет хорошо, но знал, что это неправда. Это подсказывало ему то чувство, что зародилось в бескрайних песках Экзерии.

Когда он собирался уже уходить, Мэри его остановила, она так же пылко, как в тот раз, когда он стоял в нерешительности перед входом в бар, одарила его самым нежным и страстным поцелуем, словно пыталась забрать с собой частичку его души. Только теперь поцелуй предназначался для него.

Глеф, наотрез отказавшийся сменить сутану, на привычную для той местности одежду, уже ожидал его на пороге. Папаша Дженкинс наставлял его в дорогу, призывая как он выразился: давить этих демонов, как он давил их много лет назад. Даже Ноа, по обыкновению всегда веселый, сидел с грустным лицом. Кто-то приказал ему спеть, кинув пару монет, а он швырнул их обратно с такой злостью, что больше его никто не беспокоил.

Натан отвернулся от Мэри и быстрыми шагами вышел на улицу. Самый верный способ расставания, это бежать сломя голову от человека, который тебе дорог, пока чувства, что живут внутри, не полезли наружу как макаронины.

Уже отдаляясь от места под названием «Бар у Мэри», место, где он посеял семя тех чистых и бескорыстных чувств, он ощутил холодный, пронизывающий ветер.

Натан надвинул бандану на нос, совсем как Майки и спросил, обращаясь к Глефу, который, что-то напевал:

— Как тебе идея быть убитым демоном?

— А какого будет демону, быть убитым простолюдом?

Натан заметил, как быстро Глеф осваивается в новом для него мире. Его деревенский говор почти пропал, а сам он вел себя спокойно и почти равнодушно.

— Это значит ты со мной? — обрадовался Натан.

Глеф в ответ продолжил петь.

Все-таки чудной народ, эти простолюды. Только далеко не простой.

Южный квартал состоял из центральной площади и уходящих вверх, похожих на лепестки улочки. В основном это были торговые лавки всевозможного товара, от продуктов питания и ружей до сушеных голов демонов. Последнее, было выставлено напоказ и представляло собой что-то похожее на огромную тараканью голову, с тем лишь различием, что пасть этой твари была огромной, а ряды акульих зубов торчали в разные стороны и выглядели крайне зловеще.

Для того, чтобы получить лицензию на поимку демона, как ему объяснила Мэри, необходимо было обратиться в местный орган самоуправления, другими словами, вмэрию. Дело пяти минут, так как никто не желал возиться с бумажками ради очередного глупца, возомнившего себя охотником. Совсем просто, приобрести ее на неограниченный срок. Такие обычно имелись у таких ребят как Брендан, но даже он не решался на такой крупный заказ, как сказала Мэри, он назвал это «выстрелом в собственное лицо».

Они пересекли Южный Трейдпост и двинулись в направлении центрального квартала. Помимо насаженных деревьев и фонтанов, которых здесь было в изобилии, Центральный квартал отличался еще и своей опрятностью и скажем так, новизной.

Дороги тщательно выметены, а небольшой заборчик, ограждающий какое-то странное дерево, похожее на пальму, по-видимому, выкрашен еще с утра, это чувствовалось по блеску и запаху свежей краски.

Перед входом в длинное одноэтажное зданием с плоской крышей, растянувшимся футов на сто в стороны, стояли двое мужчин. Их вид напомнил Натану о классическом вестерне, который он смотрел еще в школе. Два бравых парня, одетые в строгие костюмы с расстегнутыми пуговицами пиджака и стволами, торчащими поверх рубашки. Кажется, в этом городе слишком быстро разносились слухи.

Они узнали Натана и Глефа, глядя на них в презрительной усмешке и дожидаясь пока те подойдут поближе.

— Эй, красавчик, — проговорил тот, что был повыше и покрупнее. — Почему бы тебе не взять сразу все заказы? А? Я смотрю ты у нас бравый парень, еще и револьвер нацепил.

— Нам просто нужно пройти к мэру, — проговорил Натан, видя, как в глазах Глефа появляется недобрый огонек.

—Да ты не ссы, пропустим тебя, ты скажи лучше где взял эту пряжку? — спросил тот, что был поменьше.

— Это подарок от друга, — просто сказал Натан.

—Разве Майки стал бы якшаться с такими придурками, что скажешь? — спросил коротышка у приятеля.

— Не думаю, — ответил здоровяк

Они расступились, когда Глеф стал подниматься по ступенькам.

Натан поспешил за ним. Еще одна стычка могла обернуться для них смертной казнью.

Мэри рассказала за завтраком, что здесь действуют довольно суровые законы, за воровство, например, лишают кистей и навсегда изгоняют из города, а что касается публичных драк, за это попросту вешают.

Но вместо этого, Глеф спокойно потянул за ручку двери и скрылся за ней.

— Я советую тебе сегодня же убраться из города, красавчик, — проговорил здоровяк. — Послушай моего доброго совета. Никто не любит, когда лезут в его сладкий пирог.

Эта злая доброжелательность сбивала Натана с толку. Он последовал за Глефом, который ждал в просторном помещении.

— Ты быстро учишься — произнес Натан, похлопывая Глефа по плечу, но тот нервно откинул его руку.

— Извини, забыл, — сказал Натан Кэмпбелл.

— Тебе что, мало той девицы из трактира?

— Ее зовут Мэри. Слушай, ты мог бы быть добрее. Я видел, как ты выплясывал там. Куда делся веселый Глеф?

Глеф вздохнул.

— Просто меня злит, что все считают нас чужаками.

— Рано или поздно мы найдем свой дом, Глеф, поверь мне. И знаешь… вот это, — он сложил свои ладони в рукопожатии, — …в Нью-Йорке называется приветствием.

Глеф рассмеялся

— Ну и чудной ты, Натан из Нью-Йоко! Ха! Приветствие!

Мистер Бюллет сидел за большим деревянным столом, держа в руках медную статуэтку, в виде перевернутого кубка и монет. Этот долговязый мужчина разительно отличался от многих, кого Натан успел повидать. В его неуклюжей манере держаться, все же было что-то аристократичное. Он медленной рукой поставил символ города на место, которое было отмечено темным квадратом, из-за отсутствующей на нем пыли и с любопытством оглядел гостей.

— А вот и вы, — проговорил он приятным голосом. — Жаль, что приходится в последнюю очередь знакомиться с такими… известными в городе… кхм..., — он глянул на Глефа и все же продолжил, —…людьми.

— Очень приятно мистер Бюллет. Я Натан Кэмпбелл, а это Глеф… просто Глеф.

— Значит, вам уже известно мое имя, что ж, вы не даром провели время в Южном Трейдпосте, не так ли? Ну и как вам наш город? Не правда ли миленький? Не заметили ли вы по дороге сюда ветряную электростанцию?

Натан кивнул.

— Даже две.

— Прекрасно. Вы очень внимательны, мистер Кэмпбелл, — проговорил мэр.

Он напоминал Натану школьного учителя.

— В ближайшем будущем, я планирую расширить зону влияния нашего города и поставить еще двадцать таких ветряков, обеспечив электричеством всю трассу, вплоть д-о-о-о…, — он задумался. — …вплоть до самого рубежа. Так мы сможем увеличить зеленый периметр, тем самым восстановив безопасность торговых маршрутов.

— Разве есть еще города? — поинтересовался Натан.

— Мистер Кэмпбелл, таких городов как Трейдпост десятки по всему миру. И в каждом из них есть свое производство. Нам лишь необходимо научиться защищаться от темных существ, чем мы, кстати, и занимаемся.

Он позвонил в колокольчик, и девушка с милой мордашкой тут же прибежала на звон.

— Уилли? То есть, да мистер Бюллет?

— Не принесешь ли ты нам, чаю, дорогая?

— Конечно, мистер Бюллет. — проговорила она тоненьким голосом. Девушка ускакала как кузнечик, такая уж у нее походка.

— Вот и славно, — проговорил Уилли Бюллет, откидываясь на спинку стула. Его серый пиджак придавал лицу ложное спокойствие. Вот он глянул на Натана с меланхоличным видом, но глаза, как два голодных хорька, поблескивали, выдавая скрытый интерес.

— А зачем же нужно столько электроэнергии? Дороги пусты и в этом нет необходимости

— Мыслите глубже, мистер Кэмпбелл. Вам известно, что эти, извиняюсь, твари, боятся больше всего?

Натан пожал плечами.

— Вы пугаете меня, мистер Кэмпбелл, — он сказал это так, словно Натан забыл сделать домашнее задание.

— А вы Глеф? Знаете, чего боятся демоны?

— Хорошего пинка под задницу?

Мистер Бюллет прыснул, не удержавшись, а затем его прежнее спокойное лицо снова вернулось к нему.

—Электричества, мои дорогие друзья, ну конечно, э-лек-три-чес-тва!

Он развел руки в стороны.

— В ближайшее время, мы установим вдоль дороги ограждения, через которые будут проходить ток. Неправда ли гениально?

— Действительно, — согласился Натан.

Девушка принесла чай в небольших фарфоровых кружечках. Глеф сделал глоток и демонстративно поставил кружку на стол мэру. Тот сделал вид, что не заметил, но через минут десять пришла все та же девушка и унесла весь набор.

— Слушайте мистер, или как вас там, — неожиданно начал Глеф. — Я одно не понимаю, зачем нам все это рассказывать? Мы пришли за этим…

— За лицензией, — подсказал Натан.

— Ну да, — согласился с ним Глеф. — И хотели бы ее получить как можно скорее.

— Что ж отлично, — проговорил Уилл Бюллет и достал лист бумаги. Он поставил на нем печать и протянул Глефу.

— Пожалуйста, дорогой друг, не смею вас задерживать.

Глеф попытался встать, но Натан шепотом попросил его задержаться.

— Мистер Бюллет, нам бы очень хотелось узнать побольше о Черной Королеве, уверен, вы как никто другой знаете о ней если не все, то очень многое.

Мэру польстило тонкое замечание, и он положил перед собой коричневую папку.

— Мистер Кэмпбелл, а вы хорошо воспитаны. Какого рода ремеслом занимались до того, как решили податься в охотники на демонов?

— Я больше мыслитель, — ответил Натан Кэмпбелл, представляя, что если бы мэр попытался в этот момент прочесть его мысли, то увидел огромную зияющую дыру.

— Уважаю. Но одними мыслями, знаете ли, демона не убьешь.

Он выжидающе глянул на Натана.

— Вы уверены, мистер Кэмпбелл?

— Абсолютно, — ответил тот беспристрастно.

— Тогда контракт ваш.

Он протянул папку.

— И будьте к себе милосердны, не поленитесь заглянуть в нее и хорошенько изучить, возможно это вас если не переубедит, хотя бы спасет жизнь.

— Благодарю, мистер Бюллет и всего вам доброго.

— До встречи, мистер Кэмпбелл, приятно было пообщаться с образованным человеком.

На выходе из здания никого не было.

— Ну и мерзкий же этот… мистер, — пробормотал Глеф.

— А мне он показался довольно приятным, — отозвался Натан.

— П-ф-ф-ф! Бросил бы ты эти свои словечки. А то, что ни слово, то ругательство какое-то. Ни черта непонятно!

— Кажется, ты тоже неплохо их понабрался.

Глеф махнул на него рукой.

Их ждал путь через часть Центрального квартала, уставленного жилыми домами. Видимо, здесь жила состоятельная часть населения, дорога шире и ровнее, подстриженные лужайки во дворах и дети. Здесь были дети. Их смех раздавался по всей улице, такой заразительный, что Глеф тоже заулыбался.

Центральные ворота, через которые необходимо покинуть город, охраняли похлеще Белого дома. Несколько стационарных пулеметов, напоминавших турели, с десятка два вооруженных до зубов людей и три ограждения с табличками:

ПОД НАПРЯЖЕНИЕМ

— Глеф, тут уж постарайся без шуток, — просил его Натан.

—Все нормально, малыш, — ответил Глеф.

Натан усмехнулся. Осталось построить завод Кока – Колы, запустить Макдональдс и вот тебе-американская демократия, в самых лучших ее проявлениях.

По громкоговорителю потребовали:

— Достаньте свои жетоны и поднимите руки вверх, чтобы я их видел!

Натан вспомнил, что оставил его в кармане тюремного комбинезона. Он инстинктивно пошарил рукой по карманам джинс и с облегчением обнаружил жетон.

— Мэри, — прошептал он. Ее заботливая рука чувствовалась даже сейчас. Как же ему хотелось сейчас вернуться обратно.

Глеф ловким движением руки вытащил жетон изо рта. Спустя столько-то времени!

Они подняли руки высоко над головой. Жетоны засверкали на бледном солнце.

— Ты заметил, что солнце здесь не такое сильное, чем в твоих родных землях?

— Это все проклятие Сирта, — ответил Глеф.

— Отлично! Откройте ворота!

После многочисленных операций по обесточиванию заграждений, проверки исправности системы обороны и прочей ерунды, они наконец оказались по ту сторону. Один из тех, кто провожал их до ворот с сочувствием пожелал удачи.

Удача… что это такое? Какое-то случайное число, что выпадает на твою долю и решает жить тебе или нет? Или это рок? А может все-таки все наоборот? Случайна не удача, а ты, который подвернулся ей под руку, и она забросила тебя к себе на хребет? Пронесла над всеми бедами и несчастьями.

Натан Кэмпбелл не верил в удачу. Он верил в предназначение. И сейчас, он сделает снова шаг, который поставит новую точку в его судьбе, только может ли он отказаться?

И он шагнул.

Дорога, все также одинокая и бескрайняя предстала перед его взором. Не было ни пустынных залежей с дюнами, уходящими далеко за горизонт, ни глинистого сланца, выжженного палящим солнцем. Вместо этого, повсюду лежал вулканический пепел, щедро осыпая все пространство, за исключением дороги, которая словно ему не подвластна.

У Натана от всего этого засвербело в носу, и он громко чихнул.

— Не к добру это, — проговорил Глеф.