Там, на той стороне

Глава 1

ГЛАВА 1

I

— Дальше придется идти пешком, — сказал Фрэнсис Эйверитт и припарковал машину возле ограждения. Он молча взял из рук Натана чемодан и показал рукой в сторону тротуара, ведущего к особняку. Натан пытался вернуть свой багаж, но мистер Эйверитт возразил:

— Сегодня вы мой гость и мне хочется оставить о себе только хорошее впечатление.

— Благодарю. Но вам не стоит так стараться, я никуда не убегу.

Мужчина засмеялся.

— А вы, я смотрю, остры не только на перо. Мне кажется, мы с вами подружимся.

— Не исключаю такой возможности. Но если у вас найдется одна из моих книг, я так и быть подпишу.

Дорогу освещали фонари в виде ламп, подвешенные на тонких металлических прутьях, из-за чего, казалось, будто они висели в воздухе.

Натан закурил, не снимая перчатки. Он протянул пачку мужчине, но тот отказался.

— Я предпочитаю курить в более уютной обстановке. Тем более, что мы почти пришли.

Натан поежился и случайно уронил пепел на пальто. Он принялся его стряхивать, вместе с этим сметая дождевую влагу. Серебристые капли разлетались в разные стороны, поблескивая на свету.

— Прохладно, да? А скоро будет еще холоднее, начнется сезон дождей, и половина жителей уедет в Сан-Франциско или еще куда.

— Надолго?

— Уедут?

— Сезон дождей надолго?

— А… обычно месяц, но бывает и два. Тут уж, как повезет. В такое время город словно погружается в спячку. Очень занятно иногда побродить по полупустым улицам, особенно перед сном.

— А вы тоже уезжаете?

— Мне нравятся дожди… это напоминает о молодости. Самые лучшие годы жизни. Вот и остается разве, что смотреть, как вместе с дождем, проходит и вся жизнь.

Натан взглянул на мужчину и увидел, как по его тонкому, слегка заостренному носу скатывались несколько капель пота. Идет себе весь сгорбленный, пыхтит как паровоз, уже и пар из ушей повалил, а чемодан никак не отпустит. И ведь ни за что не признается, что устал.

— Ф-у-у-у-х!

Эйверитт тяжело вздохнул и поставил чемодан на крыльцо. Он достал сигарету и положил в рот не поджигая.

— Зря я так плотно поужинал, ну да ладно. У вас что там в сумке, печатная машина?

— Пару костюмов, сменное белье, ботинки, да, пожалуй, и все.

— И когда я успел постареть?

Мужчина сел на ступеньку и пригласил Натана.

— Давайте-ка немного посидим здесь.

Натан присел на ступень ниже и посмотрел туда же куда и он.

На темном полотне, сверкая серебром, рассыпались звезды, словно кто-то неаккуратный споткнулся и обронил их.

— Не правда ли, небо сегодня особенно красиво? Не отвечайте, я это так, больше сам себе. — Он все-таки не выдержал и зажег сигарету, с наслаждением выдыхая клубы дыма.

— Ну и, ну! Сам Натан Кэмпбелл сидит у меня на крыльце! Каких только не бывает чудес!

Натан ухмыльнулся. Он сотни раз слышал подобные фразы при встрече. И никогда ничего не говорил в ответ.

— Линда обожала ваши книги. Она могла целыми днями сидеть в кресле снова и снова перечитывая одну за другой. Они помогали ей отвлечься от болей в суставах. В какой-то степени… я даже благодарен вам.

— А вы? Читали что-нибудь?

— Мне больше нравились фильмы. «Герои Келли», «Война Марфи», дайте подумать… ах да, «Крестный отец», на этом я вырос и спешу заметить, что хоть и не читал книжек, но все же неплохо преуспел. Каждому свое, мистер Кэмпбелл.

Мистер Эйверитт замолчал, все также посматривая в небо. Натан впервые заметил, что правая рука мужчины слегка дрожит как в лихорадке.

«Занятный городишка», — подумал Натан. Мужчина встретил его лично, у самого трапа самолета. Странно было то, что он был единственным пассажиром. Ему раньше не приходилось летать в подобные места. Уэллстон настолько мал, что его даже нет на карте штата.

— Мистер Эйверитт, давно вы здесь?

— С самого своего рождения. Вот уже седьмой десяток скоро. А я все еще помню, словно это было вчера, запах, который витал по комнатам с самого утра, когда матушка собиралась на работу. Можете себе представить, мистер Кэмпбелл? Запах пудры и горячих блинов. Если их смешать вместе, получается… я даже не могу придумать этому слово. Детство? Взять бы, да запихать его в банку и доставать, когда уж совсем все осточертело. Здорово я придумал?

— А вы романтик.

Все что Натан смог вспомнить, как все детство, с утра до вечера бегал по улицам Нью-Йорка и раздавал журналы. Приемная семья для него была работодателем, а он маленький щуплый работник, которому никак не удавалось сделать план.

— Должно быть, у вас было счастливое детство, — добавил Натан.

— Вот именно, счастливое. И я ни о чем не жалею, честно слово. Все что ни делается, все к лучшему. Ни капли сожаления на мою седую голову.

— Вы хотели о чем-то со мной поговорить? — спросил Натан.

Мистер Эйверитт огляделся с опаской, видно было, что сделал он это не нарочно, а словно и вправду ждал, что кто-то выскочит из кустов.

— Пойдете-ка в дом, — предложил он, выбрасывая окурок в траву. — К вечеру здесь становится еще холоднее.

II

Натан сделал глоток и почувствовал, как бурая жидкость медленно опустилась на дно желудка, отдаваясь приятным теплом по всему телу.

— Особый виски, на особый случай! — произнес Эйверитт так, словно это был тост. — Таких бутылок в мире всего пару сотен. Да-да! Именно так! С этим глотком мой дорогой Кэмпбелл, вам удалось прикоснуться к истории. Если обратите внимание на дно, — мужчина аккуратно наклонил бутылку, — то можно увидеть едва заметные буквы. Видите?

— Не очень.

— Лучше будет, если прислонить руку.

Эйверитт аккуратно, точно ребенка, передал темную бутылку Натану и почти не моргая следил за каждым его движением.

— Что-то и правда есть.

Натан нащупал шероховатость и теперь медленно водил по ней пальцем.

— Кажется это «А», я прав?

— Т-а-а-к, а теперь чуть левее, — мужчину забавляла эта игра. — Нащупали еще?

— Ага… а эта, похоже … на «Г».

— Именно!

— «АГ»?

— Да. Совершенно, верно, «АГ».

— И что это? — спросил Натан и снова провел по дну.

Эйверитт приложил два пальца к виску и «выстрелил».

— Его личная коллекция. А еще добавлю, что он был немцем до мозга костей.

— А-а-а, — Натан вдруг понял и ему захотелось вернуть выпитое обратно в стакан. — Нет… вы серьезно?

— Абсолютно, подарок одного советского офицера, который мигрировал в штаты после войны.

— Будем надеяться, что он действительно кончил самоубийством, а не отравлением.

— Можете быть уверенным. Этому есть уйма доказательств. А вот жена его отравилась.

— Ну спасибо, мистер Эйверитт. От моей смерти толку мало, но, если я не доживу до утра, не думаю, что кто-то будет этому рад.

Фрэнсис Эйверитт рассмеялся.

— Не беспокойтесь. Я пью его на протяжении вот уже двадцати лет и как видите здоров. И планирую прожить как минимум столько же.

Эйверитт забрал бутылку и поставил в сейф, расположенный между двумя полками, доверху заставленными книгами. Натан окинул взглядом ряды, каждая книга стояла смирно, как солдатик, гордо выпятив корешок. Ему стало любопытно, что может храниться у такого человека, как Фрэнсис в коллекции.

Натан встал с кресла и прошелся по просторной гостиной. Мистер Эйверитт любезно зажег свет, так как все это время комнату освещали разожженные угли камина.

— У вас впечатляющая коллекция, — проговорил Натан. — А тут, что у нас… Филипп Пулман «Северное сияние». Это же самое первое издание!

Он повернулся к мужчине и с нескрываемым восхищением добавил:

— Где вы его раздобыли? Позвольте… я взгляну.

Натан протянул руку к книге, но мистер Эйверитт раздраженно возразил.

— Нет-нет! Не стоит их трогать! — а затем уже спокойнее. — Понимаете… эти книги… все что у меня осталось от Линды. Когда мы только с ней познакомились, полка была пуста. Сколько лет прошло…

— Извините, — сказал Натан и вернулся в кресло.

— Ничего, — ответил мужчина. — Я понимаю ваше желание. Будь на месте книг коллекция редких сигар, я бы не сдержался. Кстати, о сигарах.

Мужчина потянулся к столу и взял небольшую коробку. Он вытащил сигару и протянул. Натан не отказался.

— Между прочим одни из лучших, — заметил мистер Эйверитт.

Натан не мог взять в толк, чем было вызвана данное высказывание. Для него, она выглядела самой обыкновенной.

Когда в комнате загорелись два горящих светлячка, а воздух наполнился целым букетом запахов, в нем смешались нотки древесины и шоколада, приправленные кофе и чем-то таким тонким, что никак не удавалось понять. И Натан должен был признать, что ошибался, в этом действительно было что-то особенное.

— Должно быть крепкая штука, этот ваш немецкий виски, — сказал он, когда почувствовал, что начал пьянеть.

Мужчина только довольно улыбнулся.

— Вы кажется, что-то хотели мне сказать.

Эйверитт отложил коробку и внимательно посмотрел на Натана, словно проверял, можно ли ему доверять.

— К-х-м…К-х-м... Ну хорошо! Не будем оттягивать. Кое-что я действительно о вас знаю.

— Так расскажите же, — настаивал Натан

— Только постарайтесь забыть о том, что это я вам рассказал! — произнес мужчина, делая ударение на слове я и поглядывая в окно.

— Да что ж вы такого знаете, мистер Эйверитт?

— А вы для начала выслушайте, — сказал он.

Фрэнсис допил разом остатки виски в своем стакане, затем провел рукой по усам и закинул ногу на ногу, из-за чего одна из брючин задралась, и Натан заметил синюю сеточку вен, окутавшую лодыжку. Он начал спокойным, едва не шепчущим голосом, из-за чего Натану пришлось слегка наклониться вперед.

— Отец тогда был помощником шерифа. В то время округ Валевут, был самым спокойным округом во всей Калифорнии.

На улицах Уэллстона всюду был слышен детский смех, тогда как матери спокойно сидели дома и не боялись, что с их ребенком что-то случится.

Но осенью семьдесят третьего все изменилось. Ричард Эйверитт, так звали моего отца, спокойно обедал на кухне, когда по рации сообщили о пропаже ребенка. Он никогда ее не выключал, даже на выходных.

Я тогда сидел рядом и слышал все собственными ушами. Отец собрался и ни говоря ни слова уехал. Вернулся он поздно ночью. Его ботинки были полностью облеплены грязью, а одежда сырой от пота. Тогда я и узнал о пропажи семилетней Сэнди Колман. Повторяю, город у нас маленький и спустя какие-то пару часов, все только об этом и говорили.

В школе ходили слухи о том, что ее нашли на дне озера разделанной по кускам, из-за чего мы перестали какое-то время купаться. Кто-то говорил, что она просто сбежала из дома и уже вернулась, а родители Колман, испугавшись, что это может повториться, переехали вместе с ней в другой штат. В общем их больше никто так и не видел.

Спрашивать о таком своего отца я боялся. Он никогда не обсуждал с нами работу. Это было в нашем доме вроде табу.

Но спустя несколько дней он позвал меня к себе в кабинет. Я сел на диван, а он встал напротив и сказал:

— Фрэнни, сынок! Запомни два правила: никогда не садись в чужие машины и не разговаривай с незнакомцами, ты понял меня?

Я спросил почему, на что он мне ответил:

— Ты же не хочешь пропасть, как та девочка.

Больше мы с ним об этом никогда не говорили.

Натан чувствовал, как мистер Эйверитт нервничает, его дрожь в руке стала заметнее, а голос дребезжал как расстроенная гитара.

— Эта история до сих пор заставляет меня ужасаться. Подумайте только… всего семь лет. Разве она заслужила это? Какая страшная смерть…

— Вы же вроде сказали, что ее так и не нашли? — спросил Натан. — Это все? Или есть еще, что-то?

Мужчина заколебался. Внутри него шла борьба, известная только ему. Но зажмурившись, будто пересилив страшную боль, он произнес:

— Да! Черт возьми, да! Есть одна деталь, о которой я не говорил никому на свете. Даже Линде. После смерти отца мне достался этот дом. Тогда я уже неплохо преуспел в юридических делах и только подал свою кандидатуру на выборах. До самого последнего вздоха, отец запрещал входить в кабинет без его разрешения. И видимо не зря.

Мистер Эйверитт поднялся и прошелся по залу походкой старика. Казалось, за эти несколько часов он постарел лет на двадцать. Найдя нужную ему книгу, он отодвинул ее в сторону.

— Вот!

Из-за нее, он вытащил желтый конверт, сложенный в несколько раз.

— Здесь все, что мне известно. Постарайтесь не открывать его до тех пор, пока не окажетесь далеко отсюда. У стен есть уши.

Натан покрутил конверт, но не нашел ни одной надписи или чего-то, что хоть как-то указывало на содержимое.

— И какое это имеет ко мне отношение?

— Все в конверте, мистер Кэмпбелл. Все ответы там.

— Мистер Эйверитт, Вы же понимаете, что как только я его вскрою, об этом узнают миллионы людей. Я не стану прятать прошлое в бумажных конвертах на книжной полке.

— Я хочу этого…, — он сделал паузу, казалось, что его глаза заблестели и он вот-вот расплачется.

— Только постарайтесь исполнить одну вещь … Я не желаю, чтобы доброе имя моего отца, Ричарда Эйверитт, было запачкано. Он был хорошим человеком. Просто оказался не в том месте и не в то время. Как и я…

— Ну что ж, — ответил Натан. — Что бы там не было, я надеюсь вы не зря меня пригласили.

— Уж поверьте, — ответил шепотом Фрэнсис Эйверитт. — Но это все, что я могу вам рассказать.

Угли в камине уже давно догорели, а Натан Кэмпбелл и Фрэнсис Эйверитт все сидели и смотрели на один единственный светящийся уголек, который никак не сдавался. Тогда Фрэнсис не выдержал, взял и плеснул в него из стакана Натана, отчего тот зашипел, выпустил небольшой дымок и затих.

— Думаю, на сегодня хватит. Ваша комната самая первая наверху. Кстати, мистер Кэмпбелл, следующий самолет только через два дня, а завтра у меня важная встреча с администрацией округа, не хотели бы вы присоединиться? Они будут рады вашему визиту.

— Я подумаю, — произнес Натан. Он встал и на удивление осознал, что с трудом может идти, не придерживаясь руками. Чтобы с одного стакана так развезло? Либо там что-то подмешано… Натан посмотрел на мужчину, тот с интересом разглядывал ногти на руке и вид при этом у него был вполне благопристойный. А может я просто очень устал.

— Спокойной ночи, мистер Кэмпбелл! — сказал мужчина, все еще не вставая с места.

— И вам… того же.

Натан обессиленно упал на кровать. Он ослабил на шее галстук и теперь пытался расстегнуть пуговицы рубашки. Перелет из Нью-Йорка в Уэллстон оказался и вправду для него испытанием, да еще эта разница во времени сбивала с толку. Его визит был чем-то вроде незапланированной встречей. Даже его книжный агент считал, что Натан сейчас сидит в своей квартире на Тридцать четвертой улице и как он любил добавлять, протирает штаны.

Микки был республиканцем и с самого детства привык трудиться на износ. Благодаря терпению и усердию, он создал целую издательскую империю. Его знали, как человека со связями, который решает проблемы одним звонком. Его боялись, но в то же время обожали. Попасть к Микки, означало успех на всю жизнь. Любой писатель отдал бы руку на отсечение, лишь бы выпускаться под его именем. Но он был крайне избирателен и в основном отказывал. Чем заслужил большую репутацию.

Натан достал с кармана брюк телефон и обнаружил несколько пропущенных звонков.

Все они были от Микки.

Представляю, как он сейчас злиться. А может уже стоит на пороге моей пустой квартиры и пытается вынести дверь.

— Алло? Микки?

— Когда я говорю, что твой телефон должен быть всегда рядом, это значит, что он должен быть рядом, черт возьми!

Кажется, он был не так уж зол.

— И тебе привет… конечно, но последнее время что-то со связью.

— Ты что пьян? Ты где сейчас?

Натан помолчал. Затем ответил:

— В Уэллстоне…

— Что? Ты свихнулся? Это где вообще?

— Послушай, я, кажется, нашел что-то… но точно не уверен.

Несколько секунд паузы, а затем:

— Калифорния? Натан, у тебя скоро встреча с киношниками по поводу экранизации.

Сердце у Натана застучало словно отбойник.

— Ты серьезно, Микки?

— Конечно! Сейчас идут переговоры о создании мини-сериала. «Призрачная охота: Души в плену». Но им настолько понравилась идея, что они хотят выкупить права на все последующие книги. Конечно, я сказал, что хрен им, а не права. Все по канонам, малыш.

— И когда я должен там быть? Следующий самолет только через два дня.

— Не торопись сюда возвращаться, встреча будет в Калвер-Сити, так что займет пару часов пути от твоего … как он?

— Уэллстон.

— Да точно. Так что, как следует отдохни, посмотри на… в общем постарайся за эти два дня не выкинуть ничего такого, окей?

— Конечно, ты же меня знаешь.

— Теперь у меня такое впечатление, что нет. Уэллстон, — проговорил он с усмешкой, — это что стриптиз-клуб?

— Пока что, я видел только одного мужчину, так что, точно сказать не могу.

— Ладно, проехали. Буду ждать тебя в Калвер-Сити. Арендуй машину или… черт, ты же не водишь автомобиль. Тогда, я позвоню тебе завтра, и мы все решим.

Натан хотел уже отключиться, но снова услышал голос Микки:

— Так что ты там нашел?

Натан взглянул на конверт, лежащий на кровати, и произнес:

— Забудь, это я так, сказал спьяну.

— Понятно. Ты похоже не исправим. До связи сынок. Если вздумаешь еще раз не брать от меня трубку, я сломаю тебе обе ноги.

Он рассмеялся. — Отбой!

Натан привык к грубым шуткам Микки и пропускал их мимо ушей. Как говорится: «Хороших агентов не выбирают, а лучшие выбирают тебя сами».

Кажется, все налаживалось. Он вытянул губы, но сделал это нарочно. Представляя, насколько он выглядит сейчас глупо, Натан улыбнулся. Рядом, предательски лежал желтый квадрат, который так и желал оказаться в руках. Натан проклинал свою нравственность, которая не давала ему нарушить обещания.

Завтра, он найдет возможность отсюда уехать, хотя бы на попутке, но ему не хотелось больше здесь оставаться. Какое-то внутренне напряжение от всей этой таинственности. Люди пропадают и по сей день, мир вообще несправедливое место, но рассказ мужчины неприятно запал в душу. Словно, он утаил что-то. Что-то настолько отвратительное, что нельзя произносить вслух.

— Калвер-Сити, — произнес он вслух, отгоняя от себя дурные мысли, но вместо этого ему слышалось будто он произнес Уэллстон.

— Завтра, я уеду и все эти неприятные мысли исчезнут, — повторил он несколько раз. — Я обязательно уеду…

Сознание Натана стало проваливаться в темноту и подобно рождению звезды, в его мозгу на секунду возникла вспышка, от которой все его тело передернуло, после чего он крепко уснул.

III

Темный коридор освещался одной единственной лампой, которая постоянно мерцала, издавая при этом раздражающее жужжание, словно на нее слетелись тысячи мотыльков.

На обшарпанных бетонных стенах, виднелись трещины, через которые прорастали комья плесени белого цвета, похожие на искусственный снег.

Где-то в конце коридора послышалось тихое всхлипывание, схожее с детским. Натан, осторожно стараясь не касаться стен пошел навстречу звуку.

Свет погас, и он остановился. Щелк! Лампа загорелась, затем снова щелчок. И так несколько раз, пока все снова не стало прежним. Дойдя до конца, он уперся в железную дверь.

Наступила тишина. Натан наощупь, нашел ручку и дернул на себя. Дверь была закрыта, но небольшой пучок света пробивался через отверстие. Он приложился к нему правым глазом, пытаясь заглянуть по ту сторону. Холодная сталь неприятно обожгла веко. На полу полупустой комнаты лежал большой плюшевый медведь с единственным ухом. Даже через дверь ощущалось неприятное зловоние. Пахло гнилью и лекарствами.

Он услышал шуршание и сильнее прижался к двери. В плохо освещенном углу комнаты, обняв руками колени, сидела девочка. Ее белые колготки запачканы грязью, а на одном сандале не было застежки. Она знала, что кто-то стоит за дверью и кажется, даже что-то говорила. Но эти слова доходили до него короткими урывками.

— Ты как здесь оказалась? — спросил Натан шепотом, чтобы не напугать девочку.

Девочка перестала плакать, но не ответила.

— Скажи, как тебя зовут? Я помогу тебе выбраться.

Натан еще раз подергал дверь, похоже, она была закрыта изнутри.

— Сэнди, — произнесла вдруг девочка громко. Она разжала кулачок и показала застежку от сандалика.

— У меня порвался башмачок, а без него я не могу никуда пойти.

Натан пытался рассмотреть ее лицо, но из-за слишком маленького отверстия ему это не удавалось.

— Слушай, Сэнди, если ты подойдешь к двери, может быть, я смогу тебе помочь.

Девочка на несколько секунд показалась из темноты. Этого было достаточно, чтобы хорошенько ее разглядеть.

Рыжие волосы аккуратно заплетены в косичку и украшены белым бантом. Глаза изумрудного цвета горели маленькими искорками, а загорелое лицо сплошь усыпано веснушками. На груди клетчатого сарафана виднелся круглый бейджик с цветными буквами «СК».

С — это значит Сэнди, подумал Натан и эта мысль ошпарила его изнутри.

— Ты, Сэнди Колман? — спросил Натан. От волнения он почувствовал во рту сухость.

— Ага, — ответила девочка и вышла из темноты. — Я шла со школы и запнулась об камень. Застежка порвалась, а мама и папа ждут, когда я вернусь.

— Кто тебя сюда привел?

— Тетя в темных очках, — ответила Сэнди. — Она сказала, что если не починить башмачок, то родители будут ругаться и пообещала, что поможет.

— И где эта тетя? — спросил Натан.

Девочка подняла игрушку и крепко обняла.

— Это Боб. И он знает много интересных историй. Она притянула его к себе и поцеловала в нос.

— Сэнди, ты знаешь где сейчас эта тетя?

Девочка утвердительно кивнула.

— Вон там, — произнесла девочка и показала рукой в его сторону. — За тобой.

Натан почувствовал, как что-то острое гладит по спине. Он отскочил от двери и развернулся, пытаясь смахнуть рукой. Он представил мелких пауков, которые ползут сейчас по его спине и возможно уже пробрались под одежду. Натан снова одернулся, столкнувшись с женщиной.

Лицо ее было закрыто вуалью, закрепленной на шляпе, а глаза скрывали темные очки. Но даже так, Натан заметил, насколько хороши черты ее лица. Светлое платье подчеркивало фигуру женщины, а бледные руки добавляли ее виду благородство, одна из которых крепко держала Натана.

— Извините, — пробормотал Натан.

Женщина властно рассмеялась. Ее голос был настолько резким и неприятным, что походил на скрежет ржавого гвоздя по стеклу. Это никак не сочеталось с ее обликом. Натан хотел сделать шаг в сторону, но женщина сжала его плечо так, что он вскрикнул. Она расхохоталась.

— Отпусти его! — закричала Сэнди через дверь.

Женщина с еще большей силой сжала пальцы, отчего Натан почувствовал, а может и услышал, как лопнула кожа в этих местах.

— Отпусти его, или я все расскажу Бобу!

Голос девочки был серьезным.

Но женщина уже обнимала Натана, проникая глубоко под кожу. Ее рот плотно обхватил губы, а язык пытался проникнуть внутрь.

И тогда послышался звон. Пронзительный, словно дребезг разбитого бокала, смешанный со свистом летящей пули.

Это кричала Сэнди. Ее крик заставил женщину прийти в замешательство, и Натан что было силы, стиснул ее язык зубами и сомкнул челюсти.

Женщина расслабила хватку и пошатываясь, схватилась за лицо. Натан услышал внутри себя голос Сэнди:

— Беги, Натан!

Он бежал со всех ног. Через темные коридоры, бездумно сворачивая словно в лабиринте. Все это время ему казалось, что он слышит шуршание платья у себя за спиной.

— Подожди здесь, — услышал Натан голос Сэнди, теперь он казался гораздо взрослее.

Натан остановился. Это была приемная, какие бывают в больницах. С краю стойки на одном гвозде свисала покосившаяся и выцветшая надпись, в которой не доставало по меньшей мере половины букв.

— Загляни туда, — приказала девушка.

Натан понимал ее, словно это были его собственные мысли. Он заглянул под стол, заваленный пожелтевшей бумагой, и нашел там покрытый слоями пыли пистолет. Он взял его за ребристую рукоятку и вытер о брюки, затем проверил обойму: один патрон.

— Она уже близко, — прошептала Сэнди.

Натан увидел ее в дверях приемной.

Из перекошенного от злобы рта женщины текла кровь. Вид у нее растрепанный, а платье и туфли запачканы в грязи. Лицо уже не казалось таким прекрасным. Она пошатывалась и выглядела уставшей. Женщина сделала пару шагов к Натану.

Одну руку, ту, что сжимала пистолет, он спрятал за спину, а другой, отдернул затворную раму. Раздался щелчок.

Женщина улыбнулась. Она облизнула губы, измазав их кровью.

— Хочешь, чтобы я показала свои глаза?

— Стреляй, — произнесла Сэнди.

Натан не решался. Женщина нарастала над ним, увеличиваясь в размерах. Вот ее рука же совсем скоро ляжет ему на голову.

Он направил пистолет в ее сторону.

Я должен уехать, — подумал он.

— Стреляй, Натан, — произнесла Сэнди Колман.

— Сейчас, — он был напряжен и смотрел вперед слегка прищурившись.

— Не дай ей снять очки, Натан! Не дай снять очки!

Сэнди продолжала повторять эти слова. Они отчеканивались в его разуме с металлическим боем.

Женщина взялась за душку солнцезащитных очков и с надменным видом посмотрела на Натана.

— Ты такой же, как и все, жалкий и ни на что не годный!

Голос Сэнди в его голове казались уже целым оркестром.

Женщина отдернула руку в сторону, и Натан нажал на спуск.

Выстрел, с оглушительным треском оборвал все те звуки, что он слышал до этого.

Ему казалось, что это был не выстрел, а взрыв атомной бомбы. Вспышка света ослепила Натана, отчего он что есть силы зажмурил глаза.

Вокруг сделалось тихо. Он обнаружил, что стоит посреди комнаты Фрэнсиса Эйверитт. В руке он держал девятимиллиметровый Глок, а напротив, в неестественной для обычного человека позе, лежал хозяин дома. Между глаз у него зияла небольшое отверстие, из которого сочилась струйка крови.

Стена, за ним, окрасилась красными абстрактными брызгами, неравномерно стекающими на пол.

Словно в бреду, Натан выронил пистолет и пошатываясь подошел к столу, на котором стоял телефон.

— Девять-один-один. Что у вас случилось?

— Кажется… я застрелил человека.