Там, где обитают куклы...

Глава четырнадцатая

Теперь их окружали висевшие на стенах сцены из ритуалов поклонения богам. Вдоль стен стояли стенды с луками, копьями, образцами одежды и головных уборов индейских шаманов и жрецов, с десятка полок, глазели на окружающий мир своими пустыми глазницами человеческие черепа, найденные в местах ритуальных захоронений. Фрагменты керамических сосудов, явно религиозного назначения были обильно украшены рисунками с разделенными на части телами, головами, сложенными отдельно от тел и реками крови. «Жестко все тут, у них…» — вполголоса, но так, чтобы все, кто нужно, слышали, произнес Альберт. Он делал многозначительные гримасы, разглядывая новую обстановку.

«Итак, друзья мои, мы с вами наконец-то оказались в том месте, котрое вас интересовало изначально!» — с видом бывалого конферансье произнес гид, оглядывая стоявших возле него парней. «Предлагаю зайти немного издалека и обратиться, что называется, к истокам…» — произнес он. «Для начала, небольшой экскурс в историю!» — сеньор Альварадо жестом расставил друзей полукругом вокруг себя.

«Смотрите, в чем тут дело… Ацтекская теология обосновывала человеческие жертвоприношения следующим образом. У человеческого тела есть две сущности: оболочка и божественная искра, которая была заложена божествами во время зачатия. Богов и мир, который они создавали, нужно было периодически питать энергией путем жертвоприношений и высвобождения божественной энергии из тел людей, растений, насекомых и животных», — доктор на секунду прервал свой монолог, видимо, ожидая реакции слушателей. «Сразу на ум приходит фраза — «Бог дал — Бог взял…», — Генри внимательно посмотрел на него.

«Да, есть что-то похожее…», — согласился с ним доктор, — «Сначала боги дают божественную искру при зачатии, а затем они же, благополучно забирают ее назад!» «Обычная или ритуальная смерть», — продолжил Хуан Альварадо, — «Высвобождала божественные искры, которые спускались на землю, в подземный мир и основывали новую оболочку или материю. Когда растения, Солнце, Луна, животные или люди появлялись вновь, они содержали в себе ту преобразованную божественную искру, которая продолжала жить в цикле рождения, смерти и возрождения».

«Кровь — это один из носителей божественной искры», — доктор сложил ладони «лодочкой» и выразительно посмотрел вверх. «Так вот, в мире ацтеков все так или иначе занимались кровопусканием: кровь пускалась из губ, ушей и бедер, а самые набожные священники пускали кровь из языка и даже гениталий», — теперь Хуан выразительно посмотрел вниз, — «Да, да… вы не ослышались — именно из гениталий! Причем — наиболее набожные! Увы, но таково теологическое обоснование жертвоприношений. Да, друзья мои, это так и тому имеются многочисленные подтверждения». «Вот же… Из гениталий… Это уж совсем жестоко! Они что тут, ненормальные все?» — Генри сморщил лицо и выразительно поежась, поправил что-то в своих штанах. Альберт уловил его движения и тоже принялся поправлять примерно в том же месте.

«Вторая причина жертвоприношений, как уже нетрудно догадаться», — продолжал говорить сеньор Альварадо, переводя взгляд с одного человека на другого, наблюдая за их реакцией, — «Наряду с религиозной, была политической. Многие ацтекские жертвоприношения выносились на публичное обозрение, чтобы показать религиозную легитимность правителей, их военную политику или необходимость обеспечить плодородие урожая. В некоторых случаях правители дружественных или вражеских городов приезжали в столицу, чтобы наблюдать за жертвоприношениями воинов, которых они захватили».

«Между прочим, господа, в жертву тоже приносили не абы кого!» — доктор подошел к картине, на которой изображалось кровавое действо, — «Мы можем наблюдать необыкновенный пример того, как ацтеки выбирали человека для жертвоприношения, можно увидеть в пятом месяце ритуального календаря, который был посвящен плодородию и мужской красоте».

Доктор, тем временем, подошел к висевшему на стене большому холсту, на котором были изображены мнгочисленные символы. Их было настолько много, что как только он оказался вблизи, стало рябить в глазах. «Вот смотрите, это страница из Кодекса Фейервари — Майер, как раз, то, что нам нужно!», — сказал он и стал водить пальцами по рисункам, — «Тошкатль (засуха) 5 мая — 22 мая. Ни одного созвездия. Божества: Тескатлипока (бог Севера, ночного неба, также ассоциировался с Юпитером), Уицилопочтли (бог войны, ассоциировался с Солнцем, огнем, ветром и южными созвездиями, годами со знаком точтли). Мишкоатль (облачная змея, ассоциировавшаяся с Млечным Путем, звёздами, небесами. Он же — бог ветра и туманностей, образующих ночное небо, и лет со знаком текпатль (кремневый нож). Ритуалы: главный праздник обновления. В жертву приносили юношу, целый год игравшего роль Тескатлипоки».

«Доктор, откуда вы это все знаете? Мы бы в жизни ничего на этом рисунке, кроме непонятных символов не увидели!» — восторженно проговорил Том. «Вы знаете», — Хуан внимательно посмотрел на Тома из-под толстых стекол, — «Когда этим занимаешься всю свою жизнь, то научишься читать не только какие-то индейские символы! Они выбирали человека, которого считали самым красивым мужчиной. Сохранилось прекрасное описание того, как выбирали этого человека. Они имели определенную формулу для каждого месяца, я думаю, что вы мне поверите на слово! Они захватывали воинов, держали их в определенной зоне и искали наиболее красивого».

«Красивого мужчину?» — Ральф удивленно вскинул брови, — «А я думал, что красивым, мужчина не может быть по определению! Он должен быть чуть красивее обезьяны! Вот тогда — он мужчина! Красота — это блльше к женщинам подходит!» «Вы знаете, здесь видимо, речь идет не в смысле латентного гомосексуализма» — охотно отозвался на эту шутливую фразу доктор Альварадо, — Они искали очень красивого мужчину, который бы соответствовал их стандартам. То есть — мужчину без каких бы то ни было физических недостатков. Чтобы у него были все руки и ноги, чтобы сами руки и ноги, и прочие части тела, соответствлвали определенным требованиям». «Я так понимаю, больше всего везло тем, кто стал инвалидом на какой-нибудь войне, или попросту родился некрасивым?» — поинтересовался Генри, с интересом наблюдая за реакцией гида.

Хуан Альварадо, видимо, наученный опытом общения с экскурсионной публикой, был однако, невозмутим, — «Они обучали этого человека: как правильно держать цветы, играть на флейте, говорить на науатле — языке ацтеков. В течение года этот человек жил в ацтекском городе как бог. К нему относились как к богу, кормили лучшей едой, и он всегда передвигался с окружением, в котором была охрана». «Наверное, чтобы попросту не сбужал…» — едва слышно сказал Макс.

«Совершенно с вами согласен! Именно поэтому! Хуже всего — ожидание неизбежного!» — оживился доктор. Макс удивленно посмотрел на друзей и пожал плечами. Такого поворота событий и такой остроты слуха он от Хуана не ожидал. А тот, в свою очередь, невозмутимо продолжал, — «Согласно достоверным источникам, ему давали четырех божественных женщин для компании и сексуальной активности, чтобы питать космос энергией. Ближе к концу он уезжал из города и поднимался на пирамиду, где и происходило жертвоприношение. Дети и женщины также приносились в жертву в некоторых ритуалах. Описания этих ритуалов тоже сохранились».

«Что интересно», — Хуан Альварадо подвел их к стеллажам, на которых были собраны обсидиановые ножи, посредством которых и умерщвляли предназначенных для принесения в жертву, — «Жертвоприношение воспринималось как честь! Да, именно так! И для близких того, кого будут приносить в жертву и для него самого. Это было возвышением, и несмотря на то, что члены семьи были, естественно, опечалены потерей близкого, ацтекская идеология считала жертв божественными искрами, которые помогали питать космос энергией». «Обалдеть!» — Макс развел руки в стороны, — «Вот представляю себе, что выдернули кого-то из моей семьи и решили принести в жертву… Да еще и сказали, что это почетно… Дичь какая-то!»

«Да, в наше время многие из тех религиозных ритуалов, которые отправлялись в доколумбовой Америке, выглядят по меньшей мере дико, в то время, судя по всему, это было в порядке вещей. Просто было другое время.» — доктор Хуан посмотрел на Макса с оттенком легкой досады. Затем, после небольшой паузы, во время которой он собирался с мыслями, продолжил, — «Практика жертвоприношения высшим силам была известна многим древним культурам — от вавилонян до греков. Помимо закланных животных их алтари орошала и кровь человека. Однако нигде, подобные жестокие ритуалы, не достигали такого размаха, как у индейцев Мексики. Первыми свидетелями их кровавых действ стали испанцы-конкистадоры, с ужасом живописавшие местные обычаи».

«Можно, конечно, усомниться в правдивости таких описаний», — сеньор Альварадо слегка пожал плечами, — «Ну слишком уж они были на руку завоевателям! Логика здесь предельно простая — раз индейцы, это дикари и людоеды, то их, конечно, следует истребить или цивилизовать. А награда за это — присвоение себе их богатств. Однако, к сожалению, многое из рассказов испанцев подтверждается этнографами, а найденные свидетельства заставляют неподготовленного современного европейца содрогнуться».

«Давайте подойдем вот сюда!» — с этими словами, доктор Хуан, как они стали его называть между собой, подвел их к диораме, изображавшей начало ритуала жертвоприношения. «Давайте представим себе! Верховный жрец поднялся на великую пирамиду. Его четверо помощников уже крепко держали девушку, лежащую на высоком помосте. Держали не для того, чтобы она не вырывалась! Напротив, посланница к богам была горда своей миссией. Держали ее лишь для того, чтобы на момент вскрытия грудины ее тело не дернулось от острого зазубренного ножа жреца!», — показывая на фигурки, застывшие в ответственный момент ритуального действа, доктор Хуан обратил ладони с растопыренными в стороны пальцами в сторону друзей, словно стараясь их загипнотизировать.

Глаза доктора горели не совсем нормальным огнем, видимо, он оказался на месте того самого жреца, но он уже не обращал ни на кого внимания и продолжал, — «Сердце следовало изъять быстро, хирургически точно и поднести к статуе божества еще живым, пока «не отлетела душа», иначе боги отвергнут послание». «Еще секунда…» — Хуан Альварадо вскрикнул, подняв глаза, словно к небу, а гулкое эхо высокого зала повторило этот вскрик — «…и жрец поднимает к небесам пульсирующий источник человеческой жизни. А бездыханное тело посланницы катится вниз по ступеням пирамиды. Здесь служители привычным движением сдирают с него почти всю кожу, оставив нетронутыми лишь кисти рук и ступни…»

Он говорил все быстрее, нагнетая и без того, ставшей напряженной, обстановку, — «Скинув ритуальные одеяния, жрец натягивает на себя кожу девушки, чтобы возглавить танец, в котором его движениям вторят старухи в специальных нарядах. Еще одна жертва принесена. Боги вновь примут посланника, который расскажет им о нуждах ацтеков». Друзья вдруг почувствовали, что предательский холодок забирается, несмотря на жару, за воротник и им становится очень не по себе, словно они стали невольными свидетелями.

«Что же стоит за массовыми человеческими жертвоприношениями ацтеков и майя?» — вдруг, безо всякого перехода, задал вопрос доктор Хуан. Вопрос не предназначался кому-либо. Он просто повис в воздухе. Макс уже было, собрался набрать воздуха в легкие, но доктор опередил его. «В древней Мексике», — продолжал он, — «Люди искренне верили в то, что душа умершего отправлялась к высшим покровителям. А значит, могла передать им просьбы людей. Иными словами, среди древних племен жертвоприношение являлось своего рода письмом, направляемым в «небесную канцелярию».

«Между прочим…» — сеньор Альварадо многозначительно поднял вверх указательный палец, — «Посланники могли быть как «регулярными», их посылали по обычным календарным праздникам. Так и «чрезвычайными» — для их отправки к богам требовался какой-то особый повод — неурожай, засуха, бедствие, эпидемия, война и так далее. Согласно описаниям францисканского миссионера Диего де Ланды, в первом случае в качестве «регулярных» посланников индейцы майя подносили богам животных». А в «случае несчастья или опасности», — доктор развел руками, словно изображая сожаление, — «Они шли на человеческие жертвоприношения. Обычно для ритуала выбирали девственных юношей и девушек».

«Истово религиозные родители добровольно готовили своих чад к священному акту. Да», — снова воскликнул гид, уже окончательно вошедший в роль, — «Бывали и такие!» «Между прочим, не просто оберегали, но и всячески ублажали их, дабы у тех не возникло соблазна убежать или «оскверниться плотским грехом», — доктор уже успокоился и снова говорил ровным, но в то же время, выразительным голосом, — «Чуть повзрослев, дети передавались в обучение жрецам и помогали им в обрядах. А накануне жертвоприношения в сопровождении специальных процессий их торжественно возили по селениям. Человек, отправлявшийся к богам, считался не страдальцем, а героем, способным отказаться от личного счастья ради общественного блага».