Тактик 8

Глава 19 Дорога на восток

Прошло три дня. Три дня, за которые Порт-Арми превратился в растревоженный улей. Десять тысяч орков-умарцев, моих новых союзников, разбили лагерь за городскими стенами, их присутствие ощущалось как низкочастотный гул, обещающий либо защиту, либо тотальное разрушение.

В самом городе мои солдаты «Штатгаля» и городская стража, спешно приведённая к присяге, патрулировали улицы, поддерживая хрупкий порядок.

Напряжение было почти осязаемым.

Особенно оно чувствовалось в глазах тех, кто три дня назад под давлением страха и моего обещания выскреб свои сундуки. Купцы, ростовщики, судовладельцы, они смотрели на меня с затаённой тревогой. Я был для них загадкой: спаситель, захватчик, безумец, поставивший на кон их деньги в игре с чужой армией. Они ждали. Ждали, что я потребую ещё, или объявлю их «добровольный взнос» постоянным налогом, или просто исчезну, оставив их разбираться с последствиями.

На третий день, ровно в полдень, в городские ворота въехал тяжело гружёный караван. Его охраняли не мои орки и не люди, а низкорослые, бородатые воины в тяжёлых доспехах — гномы. На головной повозке развевался герб гномьего международного банка «ДеБран, Камнебород и Сыновья».

Я обратился к Альду и попросил созвать тех же самых людей, что помогли мне расплатиться с принцем Ги. Они собрались возле ратуши.

Горожане тревожились, лица были хмурые, плечи опущены. Альд Дэрш, стоявший впереди, выглядел так, словно пришёл на собственную казнь, хотя и крепился. Он уже, должно быть, тысячу раз проклял тот день, когда позвал меня «посетить» город.

Я вышел к ним, сопровождаемый Муррангом и Хрегонном. За ними шёл взвод сапёров. Я задействовал их потому, что они были гномами, им привычнее всего что-то таскать.

Гномы несли за мной три тяжёлых, окованных железом сундука. Сапёры поставили свой груз на стол передо мной с глухим стуком, от которого вздрогнули несколько купцов.

— Три дня назад, — начал я без предисловий, мой голос разнёсся по затихшей площади, — я попросил вас об одолжении. Я попросил вас инвестировать в будущее этого города. В ваше будущее. Вы доверились мне, хотя, допускаю, что и не без колебаний, — я обвёл их взглядом. — Я ценю доверие. И, хотя я не Ланнистер… Не важно, кто это, я всегда плачу по счетам.

Я кивнул Муррангу. Тот с лязгом откинул крышку сундука. Внутри, тускло поблескивая в полуденном свете, лежали аккуратно перевязанные мешочки с монетами.

— Альд Дэрш, — позвал я. — Подойди.

Купец шагнул вперёд, его лицо было непроницаемо.

— Твой клан дал шестьсот пятьдесят золотых дукатов и первый в списке, — сказал я, указав на Деция. У него был список, новый, который тщательно копировал старый, но там была графа для подписей о возврате.

Я аккуратно положил перед Альдом мешочек, подписанный твёрдым гномьим почерком и с цифрой «650».

Альд открыл мешочек, тот был дьявольски тяжёл, но он держал его уверенно, показывая, что его дом работал и с большими суммами.

Его глаза пробежали по строчкам. Он кивнул, его скулы напряглись, не в силах вымолвить ни слова.

— А теперь, — продолжил я, — возвращаю каждому из вас его взнос, потому что это была временная мера, а не грабёж в форме общего сбора.

Деций выдвинул вперёд по столу список и вручил Альду перо, чтобы тот подписался за полученный возврат.

Альд лихо черканул в нужной графе и пожал мне руку. Когда он оказался ко мне близко-близко, я негромко сказал, что обдумаю его слова.

Альд просиял и помахал своих согражданам тяжеленым мешком.

Спасибо гномам, что подготовили мешки и подписали их. Альд остался стоять рядом со столом, чтобы организовать процесс и показать, что власть Совета города и власть герцога и генерала Штатгаля близки и работают вместе.

В политике полно негласных сигналов.

Хрегонн потянулся к сундуку и начал вызывать имена из списка. Альд суетился, находил сделавших взнос в благосостояние города и вёл к столу.

— Йорден Смоллс, владелец трёх складов — двести пять дукатов. Старый Матригис, ростовщик — триста пятьдесят. Глава гильдии строителей Капуро Рыжий — сто восемьдесят.

Под каждый названный итог был мешочек с нужной суммой.

Деций контролировал процесс подписания, я пожимал руку.

Я пожал чертовски много рук в этот день, у меня даже у самого разболелась рука.

Купцы, ремесленники, мореходы и мастеровые один за другим, подходили, забирали своё золото с выражением полного, абсолютного изумления на лицах.

Они пересчитывали, проверяли, смотрели на меня, словно ожидая подвоха. Но подвоха не было. Я возвращал всё, до последней монеты.

Когда последний мешочек был передан, народ гудел, как пчёлы в улье.

Эти люди, привыкшие к тому, что любая власть только берёт, с трудом верили в происходящее.

Герцог Ирзиф или любой другой феодал на моём месте счёл бы эти деньги справедливой данью. Но я-то не был феодалом. Я был геймером и я знал, что лояльность — это ресурс, который нельзя напрямую купить, но можно заработать, взаимодействуя с обществом.

— Я держу своё слово, — сказал я в наступившей тишине. — Ваша инвестиция в стабильность этого города окупилась. Так ведутся дела в Штатгале. А теперь, когда с долгами покончено, поговорим о будущем.

Шок на лицах купцов сменился чем-то другим — сложной смесью облегчения, уважения и зарождающегося любопытства. Я здорово изменил их представление о власти. В их мире правители брали. Я — отдал. Это был ход, который они не могли просчитать, и потому он был так эффективен.

— Будущее этого города, этой провинции, зависит от нас, — продолжил я, повышая голос. — Наша армия уходит, армия принца Ги тоже. Сражения не будет. К присяге верности Порту-Арми приведена стража и та часть ополчения, которая была собрана Ирзифом. Это я к тому, что не оставляю в регионе гарнизон Штатгаля.

— Мы теперь сами по себе? — спросил один из мастеровых.

— Нет, вы несёте ответственность за свою судьбу. Вас нельзя обвинить в предательстве. Пленных я заберу с собой, чтобы не было вопросов, почему вы их не выпустили. Потому что, если отпустить Ирзифа, он снова захочет на свою должность. Вами будет временно править городской Совет.

— Как при республике?

— Типа того. Временная ситуация. После войны будет ясно, какое будущее… Но пока что — рады вы этому или нет, но Штатгаль вас оставляет. Да, за эти дни мы здорово укрепили стену и оборону, по многим позициям, так что у вас есть даже возможность держать оборону в случае прибытия тех, кому вы не захотите открывать ворота.

— А если вернётесь вы? — спросил всё тот же мастеровой.

— А вот это вам решать, о том и разговор. Тщательно всё взвесив, я решил, что не стану растягивать оборону и оставлять тут гарнизон.

Рассвет над Порт-Арми был похож на рождение нового мира. Солнце, поднимаясь из-за океана, заливало гавань расплавленным золотом, и в этом свете двадцатитысячная армия, вытягивающаяся из ворот города, казалась рекой из стали и тёмной кожи.

Мой «Штатгаль» шёл в авангарде.

Восемь с половиной тысяч ветеранов. Орки, люди, гномы, эльфы, гоблины в лучшей броне, все в одинаковой чёрной форме, с гербом Штатгаля на щитах. Они двигались не как разношёрстная толпа, а как единый, дышащий механизм. Каждый полк, каждая рота, каждое отделение знало своё место.

Обоз, выстроенный с математической точностью, скрипел колесами, гружёный провизией, водой и боеприпасами, которые я выкупил у всего города. Я выкупил все запасы продовольствия, излишки, и теперь готов не только к переходу через Бесплодные земли, я в принципе готов к длительной войне.

Результат работы многих умов, современная армия, детище не только и не столько моего геймерского опыта, сколько мыслей и новаторских решений моих офицеров, а подчас и рядовых бойцов.

Следом за нами, сохраняя дистанцию, шли умарцы. Десять тысяч орков принца Ги, элита наёмного мира. Они были крепкими и физически сильными, монолитными в своём этническом составе, их доспехи сверкали на солнце, а знамена с экзотическими гербами заокеанских формирований полоскались на ветру. Но в их строю не было той железной, почти роботизированной слаженности, что отличала «Штатгаль».

Они были громадной волчьей стаей, смертоносной, но дикой. Мы же были ульем, каждый знал свою функцию.

Горожане высыпали на стены и улицы, чтобы проводить нас. Но в их глазах не было страха, который я видел всего несколько дней назад. Была надежда. Они махали нам, выкрикивали слова поддержки. Женщины бросали под ноги моим солдатам цветы. Они провожали не совсем чужую армию.

Я ехал во главе колонны рядом с принцем Ги. Он молча наблюдал за моими войсками, и его лицо, обычно непроницаемое, выражало плохо скрываемое удивление.

— Я командую армиями с тех пор, как научился держать в руках меч, Рос Голицын, — наконец произнёс он, не отрывая взгляда от марширующих колонн Второго полка. — Я видел королевские гвардии, легионы республик и орды кочевников. Но я никогда не видел такой организованности, тем более откованной из рабов, отребья и каторжан.

— У нас нет рабов. У каторжан своя гордость, у бандитов своя, но рабов у нас нет. Соискателей с рабской психологией я не брал.

— Вы? Вы так говорите, будто лично отбирали каждого.

— Ну, может не каждого, но, пожалуй, большинство. Это называется система, — ответил я, похлопав по шее своего коня. — И дисциплина. Каждый солдат знает, что ему делать, куда идти и за что он сражается. Они сражаются не за короля или бога. Они сражаются за парня, который идёт рядом с ним, и за паёк, который получат на привале. Все просто.

— Не просто, — возразил Ги. — Вы заставили их поверить в это. Вы смешали расы, которые ненавидели друг друга веками.

— Вам это не нравится?

— Меня это удивляет.

— У них есть общий враг. И общая цель, — я усмехнулся. — А ещё у них есть я. Тот, кто без колебаний выпотрошит любого, кто поставит свои старые обиды выше приказа. В моей армии нет рас. Есть только солдаты Штатгаля. Грубо говоря мы «субраса».

Принц Ги хмыкнул и покачал головой, словно не до конца веря своим глазам. Он, аристократ до мозга костей, привыкший к кастовой системе своего народа, смотрел на живое опровержение всего, во что верил. Он взял моё золото и отправил в Умар. Для него золото и власть были где-то на вершине системы ценностей, а теперь он видел, что для меня есть совершенно иные ценности и важные вещи, в свете которых золото не так уж и важно.

И теперь его система ценностей покачнулась с риском развалиться.

Мы неспешно двигались на восток, чтобы покинуть Газарию, оставляя за спиной гудящий от новой жизни Порт-Арми. Весна расцветала пышным цветом. Нас ждали земли Бруосакса и основной театр военных действий.

Через два дня пути так называемого неспешного, но всё же довольно быстрого марша вдоль побережья мы достигли границ моего домена. Наш Луковый тракт шёл мимо моего Пинаэрри.

Место, полученное мной сравнительно случайно, вместе со статусом рыцаря.

На деле — бесполезный кусок земли на территории вражеского государства. Несколько песчаных пляжей, скудные пастбища, на которых паслось с десяток тощих овец, и одна-единственная рыбацкая деревушка, ютившаяся в небольшой бухте.

Пока две армии медленно ползли на восток, я, взяв с собой принца Ги, офицера Новака, Фомира и прихватив буквально несколько телохранителей, свернул к побережью, чтобы ступить на земли своего домена и посетить мой замок.

Замок считался родовым, хотя все Голицыны рождались на Земле, я тут вообще — первый.

«Замок» оказался громким словом для того, что мы увидели при свете дня.

В прошлый раз я видел его ночью и в большой спешке перед тем, как ввергнутся в очередную военную авантюру.

Это был старый, обветшалый дом, скорее похожий на укреплённую усадьбу, чем на крепость. Каменные стены, позеленевшие от сырости, местами обвалились. Крыша прохудилась, а окна, лишённые стекол, завывали на ветру, как скорбящие вдовы.

— Внушительное герцогское гнездо, — не удержался от сарказма Фомир, с сомнением ковыряя носком сапога трухлявое крыльцо.

— Когда я получил этот домен, то был бароном, — буркнул я. — Это место ничего не стоит, поэтому прежний рыцарь Пинаэрри бросил его и отправился в Кайенн. Мне это досталось как трофей. Однако какая бы ни была, это «моя» земля.

Из деревни, завидев наш небольшой отряд, к нам трусцой поспешили несколько местных. Бородатые, обветренные мужчины в просмоленной одежде, от которых за версту несло рыбой и дешёвым табаком. Они остановились на почтительном расстоянии, с опаской глядя на наши гербы.

— Я Рос Голицын, владелец домена Пинаэрри, ваш новый господин и герцог, — объявил я, не слезая с коня. Мой голос звучал жёстко, не терпя возражений.

Рыбаки переглянулись и один из них, самый старый, шагнул вперед, сняв шапку:

— Ваша милость… Мы люди маленькие, бедные…

— Я вижу, — перебил я его. — И я вижу, что дом вашего барона похож на сарай. Почему?

Старик замялся, теребя в руках шапку:

— Так ведь… никто тут не живёт, Ваша милость. Последний барон уехал от нас двенадцать лет назад

— И не вернулся. А я вернулся и мне не нравится то, что я вижу, — я вытащил из поясной сумки тяжёлый мешочек и бросил его старику. Тот едва поймал. — Здесь двадцать серебряных марок. Этого хватит, чтобы нанять плотников, купить черепицу и привести этот дом в порядок. Я хочу, чтобы к осени он был пригоден для жилья.

Старый рыбак с недоверием развязал мешочек. Увидев серебро, он ахнул, его глаза округлились. Для этой глуши это были огромные деньги.

— Мы… мы всё сделаем, Ваша милость! — залепетал он, кланяясь. — Всё будет в лучшем виде!

— Я надеюсь, — мой голос стал ледяным. — Потому что, если я вернусь осенью и увижу ту же картину, я не буду спрашивать, куда делись деньги. Я просто выпорю по жопе каждого из вас около этого дома и изгоню всю вашу деревню с моей земли. Вам ясно?

Страх и жадность боролись на их лицах, но жадность, как обычно, победила. Они начали клясться и божиться, что всё будет сделано, что дом будет сиять, как новая монета, и что они будут молиться за моё здоровье.

— Вот это я понимаю — феодальное управление, — хмыкнул принц Ги, когда мы отъезжали от деревни. — Кнут и пряник в чистом виде.

— Да, блин… Некогда мне домом заниматься. И вместе с тем, эти руины никуда не годятся даже при условии, что я тут не бываю. Позорище. Это называется постановка в рамки, — возразил я. — Надеюсь, что, дав им ресурс и поставив чёткую задачу с понятными последствиями за невыполнение, я получу результат. Это не тирания, а простой выбор. К осени здесь будет отличная перевалочная база или много поротых жоп.

Фомир, который всю сцену молчал, задумчиво чертя в воздухе какие-то символы, неожиданно произнёс:

— А место-то сильное. Чувствуешь, Рос? Здесь земля дышит. Древняя магия. Неудивительно, что судьба привязала тебя к нему.

Я прислушался к своим ощущениям. И правда, здесь, у моря, под крики чаек, в воздухе висело что-то ещё. Что-то спокойное и древнее, как сам океан. Сила, которую я пока не мог понять, но которая, несомненно, была жива. Мой домен имел какую-то не вполне понятную ценность.

Мы оставили побережье за спиной и углубились на север, где дорога в Газарию становилась единственной и шла вдоль горной гряды.

Горы назывались — Таворсы. Так их называли эльфы, что в переводе означало «горы-быки». И они действительно были похожи на застывших в камне гигантских быков, чьи могучие спины подпирали небо. Ровные, не зубчатые вершины, покрытые вечными снегами, сверкали на солнце, а по склонам, поросшим сосновым лесом, сбегали вниз шумные, кристально чистые реки.

Дорога вилась у самого подножия, то ныряя в тень скалистых утесов, то выходя на залитые солнцем долины. Воздух был чистым и прохладным, пах хвоей и талым снегом. Красота была дикая, первозданная.

Но эта красота была обманчива. Примерно на полпути дорога проходила через руины старой гномьей крепости. Когда-то она охраняла этот проход, но теперь от неё остались лишь развалины стен и заросшие мхом башни. Место было дурное. По слухам, в руинах обосновалась стая горных волков, крупных и свирепых тварей, которые не боялись нападать даже на вооружённых путников.

Когда авангард нашей армии приблизился к развалинам, разведчики Фаэна доложили о присутствии волков. Я приказал остановиться и выслать вперед лучников. Но этого не потребовалось.

Волки, очевидно, были не только свирепыми, но и неглупыми.

Увидев не небольшой караван, а двадцатитысячную армию, они не стали испытывать судьбу. Из руин донесся протяжный, разочарованный вой, и вскоре мы увидели, как серые тени одна за другой скрываются в горах. Они уходили. Вид почти двадцати тысяч вооружённых существ, марширующих единым строем, оказался лучшим оружием, чем любой меч или стрела. Мы были силой природы, перед которой отступала другая, более древняя сила.

Армия прошла через руины без единого выстрела и через ещё две стоянки мы оставили Таворские горы позади. Вскоре мы вступили в уже знакомые нам земли Бесплодных пустошей.

Пустынный герцог оставался верен своему обещанию, на наш громадный караван не нападала ни пустыня, ни конница, ни враждебная магия.

В этот раз перемещение было сравнительно спокойным и лёгким.

Вскоре мы вернулись в Фелзень. Городок, который я оставил всего несколько недель назад, встретил нас настороженно. Местные жители, привыкшие к гарнизону моего Четвёртого полка, с опаской смотрели на десятитысячную армию орков-умарцев, разбившую лагерь у стен. Нужно было срочно решать вопрос с гарнизоном в Жёлтом замке герцога Феллата, который теперь служил мне тыловой базой. Оставлять там своих ветеранов, когда они нужны на передовой, было непозволительной роскошью.

По этому поводу я решил поговорить с принцем Ги.

— Мне нужен гарнизон для Жёлтого замка, — сказал я ему без обиняков. — Один батальон. Пятьсот бойцов. Это ключевой, пусть и скучный регион, выход в южные степи и мелкие приморские городки. Гарнизон будет охранять замок и поддерживать порядок в городе. Я буду платить им жалование, как и остальным.

Принц Ги нахмурился:

— Мои люди — воины, а не стражники, Рос. Они привыкли к битвам, а не к сидению в тылу.

— В замке есть всё, что нужно воинам, — возразил я. — Тренировочные площадки, оружейные, запасы продовольствия. Они будут не просто сидеть, а поддерживать боеготовность. Существует риск, что на них нападут и замок возьмут в осаду. Кроме того, это вопрос доверия. Я оставляю свой тыл под охраной твоих людей. Это покажет всем, что наш союз — не пустой звук.