Тактик 8

Глава 13 Не предначертанный путь

— Прости, герцог, — ответил я. — Но, хотя мы с тобой верно поняли намёк, и напыщенный король не является источником моего благополучия, источник своего финансирования я раскрыть не могу.

— Это значит, — задумчиво произнёс он, — Что за твоей спиной могут стоять силы посерьёзнее, чем маэнский король. Значит, мне правильно говорили, что эта война хитрое сплетение интересов и игр разных политических сил.

Я не стал мешать ему самому додумать объяснение.

— Ну, раза так, то ты понимаешь, что говорить об этом я не могу и не хочу.

Феллат кивнул и я продолжил:

— Я хочу, чтобы ты лично, герцог, а также твои пустынные кланы дали устную и негласную клятву не препятствовать движению моей армии. Вы объявляете фактический нейтралитет в этой войне до её окончания. Публичное провозглашение такого было бы изменой Вейнару и Бруосаксу. Мне это не нужно. Просто негласное неиспользование оружия. Никаких ловушек, никакой партизанщины, никаких союзов с моими врагами. Полный, абсолютный нейтралитет.

Он долго молчал, постукивая пальцами по столу.

Я видел, как он взвешивает все «за» и «против». С одной стороны — унижение, признание поражения. С другой — сохранение семьи, клана, армии и даже возможность подзаработать. А с третьей… Я позволял сделать это всё негласно, неофициально, что позволяло ему и его подданным сохранить лицо.

Моральный компромисс.

Для прагматика, которым он, без сомнения, был, выбор был очевиден.

— Почему я должен тебе верить? — спросил он. — Где гарантия, что ты не убьёшь Бэллни, как только выйдешь из моих земель?

— Здравый смысл, вот моя гарантия. Ну и моя репутация, — спокойно ответил я. — Мне и так ничего не мешает убить и тебя, и Бэллни, и последнего орка в твоём поселении. И что я получу взамен? Бесплодные земли, где выжившие станут на путь мщения. У тебя много родственников и они станут мне мстить. На кой они мне? Что ты сделал мне такого, чтобы я тебе вредил? Ты просто военный враг, противник, не более того.

— А что, — осторожно спросил он, — этого недостаточно?

— Нет, недостаточно, герцог, — сощурился я. — Я воевал против орков и сейчас в моей армии полно орков. Даже мои телохранители, как ты мог заметить — орки. Я воевал против гномов, а потом… А потом я вытянул войну гномам. Меня нанял Назир, но он же отправил меня на смерть… Не буду рассказывать. Смысл в том, что я веду свою игру, личную игру, личную для меня и моих ребят. Нет тут места личной ненависти.

— Что, совсем нет врагов?

— Как говорил один мудрец, Рик Янси: «Враг — это тот, кто в тебя стреляет».

— Ну… Я в тебя стрелял, герцог Рос.

— А я в тебя, герцог Феллат. И вот я выиграл и сейчас у нас хороший шанс закрыть эту игру, дальше не стрелять. У меня своя мотивация в войне. Я дал шанс оркам, гоблинам, изгоям всех мастей. Я держу своё слово. Спроси у старейшины Жбыча. Я обещал ему, что город не пострадает, и я сдержал слово, хотя твои маги и конница дали мне полное право сровнять его с землёй. Мое слово твёрже камня этого замка.

— Гордость? — в его глазах я увидел понимание.

— Да. Чёрт возьми, это гордость. Это не значит, что, если мне не прижмёт хвост, я не приду за каждым, кто получил моё слово, не спрошу с него, не сотру твой город и твой род с лица земли. А может и не сотру. Сейчас я победил, рассчитываю побеждать каждый раз. И на пути к моим целям мне надо спокойно пройти по твоей долбаной пустыне. Без всяких магов я знаю, что по какой-то причине она слушает тебя. И даже если тебя заковать в цепи, ты способен на многое. Поэтому — сделка. Я оставляю тебе жизнь, ты оставляешь жизнь мне. Хорошая, сделка, я считаю.

Он поверил. Не моему благородству, в него такие, как он, не верили. Он поверил взаимной угрозе.

— Я согласен, — сказал он, и это прозвучало как выдох. — Негласный нейтралитет. До конца войны. Ты отпускаешь этого оболтуса, меня держись в кандалах. Не трогаешь моих и двигай на свой запад, восток, хоть на небеса.

Сделка была заключена. Хрупкое, основанное на чистом прагматизме и взаимных угрозах, но все же перемирие. Я обезопасил свой тыл.

Мы пожали друг другу руки, и чтобы он понял, насколько я не шучу, он поучаствовал в инспекции его собственного замка, чтобы убедиться, что женщин его рода и служанок не насилуют по углам, что его вассалы не лежал обескровленной кучей.

Да, по традиции я выгребал арсенал, однако на этой традиции кончались. Сразу после битвы мы лечили и выпускали часть пленных и думали над восстановление ворот Жёлтого замка.

…

Несмотря на крупный тактический успех, на душе у меня скребли кошки. Пока я заключал сделки и двигал по карте фигурки полков, мой самый уникальный боец лежал без сознания, и судя по ответам, полученными через Рой, никто не мог ему помочь.

Лазарет разбили в одном из самых больших домов Фелзеня, временно реквизированном у местного торговца. Воздух здесь был тяжёлым, пропитанным запахом крови, пота и лечебных трав. Раненые лежали на импровизированных койках, стонали, бредили. Мои медики и ведьмы работали без отдыха, но их сил и умений хватало не на всех.

Тайфуна положили в отдельной комнате, просто на полу, подстелив несколько тюфяков — ни одна кровать не выдержала бы его веса. Он лежал на спине, огромный, неподвижный, как поверженная каменная статуя. Его грудь едва заметно вздымалась. Он был жив, но это была не жизнь, а слабое мерцание, которое могло погаснуть в любой момент.

Рядом с ним, на низкой скамеечке, сидела Бреггонида. Старая ведьма выглядела измотанной. Она что-то бормотала себе под нос, перебирая в руках пучки сушеных трав. На импровизированном столике стояли склянки с дымящимися отварами.

— Как он? — спросил я, подходя ближе.

Бреггонида подняла на меня свои выцветшие глаза.

— Живой, — проворчала она. — Если это можно назвать жизнью. Я поддерживаю в нем огонёк, вливаю отвары, которые заставляют его сердце биться. Но это все равно что подливать масло в лампу, в которой нет фитиля. Он не приходит в себя. Его дух… он где-то далеко.

— А Зульген что говорит? — лекарь Зульген, наш главный полевой хирург, был опытным врачом, но в магии он не смыслил ничего, хотя его самого инициировали в маги. Это сделало его ещё более эффективным медиком, но теория была далека от него так же, как квантовая механика от ЖЭКовского электрика из Лобни.

— А что он может сказать? — хмыкнула ведьма. — Осмотрел его, пощупал пульс, развёл руками. Сказал, что физически тролль здоров, если не считать полного истощения как после тяжёлой болезни. Но почему он не просыпается — для него такая же загадка, как и для меня. Это магия, герцог. Сильная, древняя магия, которую он разбудил в себе. И она его сжирает.

Тут она была права.

Тайфун же был не просто троллем.

Магия работала в нём, потому что у него была кровь древних титанов. Он смог управлять стихией, он мог сам быть стихией. Но чтобы выиграть для нас бой, он пожертвовал собой.

Он отдал всего себя, до последней капли. И теперь его сознание просто… растворилось.

С другой стороны — он же жив, значит шанс есть.

Я положил руку на грудь тролля. Кожа была холодной, как камень. Через Рой я едва мог нащупать его присутствие. Он был там, где-то очень глубоко, как огонёк свечи на дне бездонного колодца.

— Мы не можем его так оставить, — сказал я твёрдо. — Должен быть способ.

— Ну, я пробую все методы, — вздохнула Бреггонида. — Все мои ритуалы, все зелья. Его тело их принимает, а вот его беспокойный дух не отзывается. Мне трудно такое говорить, но тут нужно что-то… или кто-то… кто разбирается в таких вещах лучше нас.

— Фомир?

Она отчетливо и громко фыркнула, давая понять, что маг так же бессилен, как и она и даже больше.

— Нет… Не знаю, герцог. В общем, я поищу, что ещё можно придумать, а пока сделаю парочку ритуалов, помогу другим раненым и спатушки. Я всё же женщина старая, мне это всё трудно даётся.

И всё же её слова заставили меня кое о чём вспомнить.

Кто-то, кто работает не с жизненной силой, а с её отсутствием.

Её слова ударили меня, как молния.

Кто-то, кто работает с отсутствием жизни. Некромантия. Запретные знания. Само собой, у меня в армии не было некромантов. Ну, если говорить про живых, которые берутся повелевать мёртвыми.

Решение пришло мгновенно. Оно было рискованным, безумным, но это был единственный шанс. Я не мог позволить себе потерять Тайфуна. Он был не просто оружием. Он был мне дорог.

— Продолжай делать то, что делаешь, — сказал я ведьме. — Не дай ему угаснуть. Я попробую кое-что.

Бреггонида проводила меня удивлённым взглядом, но ничего не спросила. Она была слишком умна, чтобы задавать лишние вопросы.

Я вышел из лазарета. Начинало темнеть. Город, переживший за день штурм и бурю, затихал, погружаясь в тревожную ночь. Но для меня она только начиналась.

Глубокая ночь окутала Фелзень.

Луны не было видно, и только звёзды тускло мерцали в бархатной черноте неба. Лагерь спал, выставив усталые караулы. Я дождался, пока утихнут последние звуки, пока даже самые стойкие ветераны не отправятся отдыхать. Мне нужна была полная секретность.

Мой путь лежал к обозу, в ту его часть, где стояли неприметные, обитые железом повозки. На каждой из них висела табличка: «Личная собственность герцога Роса. Не вскрывать под страхом трибунала». Солдаты обходили их стороной, полагая, что там хранятся мои личные сокровища или особо ценные артефакты.

Они были правы лишь отчасти.

Эти повозки были со мной ещё со времен Кмабирийских болот. Внутри, в специальных металлических контейнерах, покоились мои самые тёмные союзники, мой самый рискованный актив — Мёртвые рыцари, найденные в подземельях Чёрного замка. Я заключил с ними сделку: они служат мне, а я найду способ освободить их от вечного проклятия.

До сих пор я не прибегал к их помощи ни разу, если не считать того, что там же, у Чёрной крепости они добровольно легли в эти ящики.

И вот, похоже, пришло время дёрнуть их не то, чтобы на бой, а так… Консультация.

Убедившись, что вокруг ни души, я залез в одну из повозок. Внутри было темно и пахло застарелой пылью и озоном. Нащупав один из контейнеров, я достал из потайного кармана небольшой артефакт-ключ — тёмный, гранёный кристалл, который был изготовлен гномами. Я приложил его к замку саркофага.

Раздался тихий щелчок, и крышка контейнера со скрипом начала подниматься, выпуская облако холодного тумана. Внутри, в абсолютной неподвижности, лежала фигура в чёрных доспехах.

Я выбрал именно этого рыцаря не случайно. Он был их лидером, самым мудрым и самым… разговорчивым из всех. Именно с ним я вёл переговоры в первый раз.

Секунду ничего не происходило. А затем в пустых глазницах шлема вспыхнул ледяной, потусторонний огонь. Мёртвый рыцарь-отступник пробудился. Он медленно сел, его движения были плавными, без единого звука.

«Ты призвал меня, смертный герцог», — раздался в моей голове его голос, лишённый всяких эмоций. Он звучал как шорох ветра между могильных плит.

— Да, — ответил я вслух, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. — Мне нужен твой совет. И твои знания.

«Говори».

— Один из моих воинов умирает. Тролль. Он использовал силу, которую не смог контролировать. Его тело живо, но его дух угас. Мои целители бессильны. Они не понимают природы его состояния.

Мёртвый рыцарь молчал, но я чувствовал, как он обрабатывает информацию. Ледяное пламя в его глазницах на мгновение вспыхнуло ярче.

«Надо увидеть».

— Он в лазарете. Это в другой части города. Нам нужно пройти незамеченными.

Рыцарь медленно поднялся во весь свой внушительный рост. Он был на голову выше меня, и даже в тесном пространстве повозки от него веяло аурой древней, нечеловеческой мощи.

«Твои люди слепы и глухи в ночи. Они ничего не увидят», — прозвучал его ответ.

Я накинул на него тяжёлый дорожный плащ с глубоким капюшоном, который прихватил с собой. Он полностью скрыл его фигуру и доспехи. В ночной темноте он будет выглядеть просто как высокий воин, закутанный от холода.

— Следуй за мной, — приказал я. — И не издавай ни звука.

Мы выскользнули из повозки. Как и обещал рыцарь, наше движение было абсолютно бесшумным. Он ступал так тихо, что я, идущий впереди, не слышал его шагов. Мы двигались тенями, по задворкам, избегая освещённых факелами участков и постов караульных. Усталые солдаты, дремавшие на своих постах, даже не пошевелились, когда мы проскользнули мимо.

Путь до лазарета занял не больше десяти минут. Я провёл своего спутника через чёрный ход, который заранее присмотрел. Внутри было тихо, лишь изредка доносились стоны раненых.

Мы вошли в комнату, где лежал Тайфун. Бреггониды уже не было.

Я подвёл рыцаря к импровизированной койке тролля:

— Вот он.

Мёртвый рыцарь-отступник медленно, почти благоговейно, протянул руку в латной перчатке и остановил её в нескольких сантиметрах от лба Тайфуна. Он не касался его. Он сканировал.

Ледяное пламя в его глазницах разгорелось с новой силой. Я чувствовал, как вокруг него концентрируется некротическая энергия, как воздух в комнате становится холодным и плотным. Рыцарь молчал, но я знал, что в этот момент он видит гораздо больше, чем я или Бреггонида. Он видел не тело, а душу. Или то, что от неё осталось.

Мгновения тянулись, как часы. Я стоял, затаив дыхание, боясь пошевелиться и нарушить эту зловещую диагностику. Холод в комнате стал почти невыносимым, на моих губах выступил иней.

Наконец, Мёртвый рыцарь отнял руку. Ледяное пламя в его глазницах вернулось к своему обычному тусклому горению.

«Его дух не угас, смертный, — прошелестел его голос в моей голове. — Он вытеснен и рассеян той силой, что он пробудил».

— Что это значит? — прошептал я. — Что там за силу он пробудил?

«Сила, которую он высвободил, была слишком велика для его смертной оболочки. Представь себе глиняный кувшин, в который попытались вместить океан. Кувшин не выдержал. Его дух раскололся на тысячи осколков. Они всё ещё здесь, — рыцарь обвёл рукой пространство вокруг Тайфуна, — но они больше не единое целое. Они блуждают, потерянные, не в силах найти дорогу обратно к телу».

Я похолодел, но уже не от магии рыцаря. Раздроблен. Это звучало хуже, чем «умер». Шизофрения?

— Его можно… собрать? — с надеждой спросил я.

«Дело не в этом. Дело в том зове, который он испустил».

— Что за «зов»?

— «Он умирал, перегруженный магией и от той силы, что он использовал сам. Как тонущий хватается за всё подряд, он ухватился, явно неосознанно, позвал свою кровь».

— Кровь титанов? — предположил я.

— «Да».

— Погоди, а что мы можем сделать?

— «Ничего — голос Мёртвого рыцаря прозвучал в голове холодно и жёстко. — У него шанс умереть, утеряв свою душу, примерно такой же, как выжить. Вопрос только в том, сможет ли кровь титанов его вытащить обратно в мир живых».

— И что тогда?

— «Есть два варианта. Первый — хороший. Он умрёт и ты его похоронишь».

Я поперхнулся и покосился на могущественного мертвеца. Может, у него такая профдеформация? Как представитель живых, я от такого развития событий был не в восторге и наше «хороший» сильно отличалось.

— А второй?

— «Кровь титанов его вытянет и он выживет».

— И что тут плохого?

— «Плохого то, что он пробудит в себе кровь титанов. Он станет превращаться в титана. И плохое тут то, что это прямо очень не понравится богам. Пусть я и умер много лет назад, но не думаю, что их отношение к ним изменилось. Когда-то этот мир принадлежал титанам и созданным им существам, а потом туда вторглись боги и в результате войны захватили мир, а всех титанов убили. То есть, сменялись эпохи и династии, а титанов ни одного не было. И богов это устраивает. А появление хотя бы одного, пусть и новообращённого, их буквально разгневает. Если боги узнают, а они рано или поздно заметят, они убьют его, тебя и всех, кто рядом, в том числе и меня. А меня повторная смерть не радует. Понятно?».