Тактик 8

Глава 10 На марше

Уже при следующем дневном переходе Штатгаль подошёл к «Муравейнику».

Это был широкий, неровный, но выглядящий прочным замок, втиснутый в расщелину между двумя скалами. Как и говорили разведчики, ворота были распахнуты настежь.

— Что прикажете, герцог? — спросил Мурранг. — Обойдём его?

— Нет, — я покачал головой. — Если мы его обойдём, он останется у нас в тылу. Не хочу оставлять за спиной потенциальную засаду. Мы не будем его занимать. Но и оставлять его в целости я не намерен.

Я подозвал командира сапёров.

— Классика жанра. Видишь вон те ворота? И цитадель за ними? Сможешь уничтожить безопасно для нас и так, чтобы грохот был слышен на том конце герцогства?

Сапёры с энтузиазмом взялись за дело. Через час два мощных взрыва сотрясли воздух. Ворота разлетелись на части, а центральная башня цитадели, издав жалобный стон, осела, подняв в небо огромное облако пыли.

Мы не стали входить внутрь. Лагерь разбили в двух километрах от разрушенного замка, на открытой, хорошо простреливаемой местности. Я хотел показать герцогу Феллату, что его ловушки нам известны. И что мы не будем играть по его правилам.

Мы продвинулись по Луковому тракту на почти двадцать миль, до следующего колодца. Он оказался засыпан, и маги немедленно принялись за создание родника.

Ночью представление с призрачными фигурами и шёпотом повторилось. Но на этот я экстренно собрал командный состав в своём шатре. Ветер трепал полотно, и казалось, что зловещий шёпот проникает внутрь, пробирая до костей. Мои капитаны были мрачны. Паника ещё не охватила армию, но нервное напряжение достигло предела.

— Наказания! — рыкнул Мурранг, ударив кулаком по походному столу. — Любого, кто поддастся панике или начнёт сеять слухи — плетью по заднице! Дисциплина, вот что нам нужно.

— Дисциплиной не отменишь магию, — возразил Фомир, потирая виски. Он выглядел измотанным. — Это не просто акустические трюки. Я чувствую слабое, но постоянное магическое воздействие. Оно не наносит прямого вреда, но давит на психику, постепенно накапливаясь, это усиливает страх, пробуждает худшие воспоминания. Это как… постоянный зуд, который нельзя почесать. Только в мозгу.

— Он прав, — проскрипела Бреггонида, помешивая в котелке какое-то дымящееся варево. — Эта земля проклята. Давно. Ещё до эпохи королей, а то и до Эпохи Магов. Здесь пролилось много крови, и она помнит. Местный герцог не создаёт страх. Он просто открывает кран, выпуская наружу то, что и так здесь есть. Он умело использует древние проклятия.

У аристократов мира Гинн была магия, магическое зерно. Не всегда, но часто. Наверное, герцог Феллат не просто партизан. Он был искусным психологом и, похоже, неплохим магом-менталистом. Он не собирался вступать в открытый бой, где моя армия имела бы преимущество. Он хотел, чтобы мы сошли с ума, перебили друг друга или просто разбежались в ужасе.

— То есть, надо просто игнорировать угрозу? — спросил я, обращаясь в первую очередь в Фомиру и Бреггониде, всё же это была их сфера ответственности. — Мы просто будем идти вперёд?

— Но воины, герцог… — начал было Хайцгруг. — Они на пределе.

Ему никто не ответил, а я использовал Рой, чтобы не только наблюдать, но и бустить.

Утром я задействовал свой навык, чтобы придать бодрости войску и на какое-то время это подействовало. Тревога отступила, шаг ускорился, настроение поползло вверх. Буст не вечен и после полудня состояние вернулось, однако войско хотя бы на время отдохнуло от давящей тревоги.

Так мы прошли ещё два дня. Днем нас изматывало безжалостное солнце, ночью — психологические атаки герцога. Но мы шли. Каждый отравленный колодец мы засыпали, восстанавливали запасы воды и пёрли по Луковому тракту, не встретив, кстати, ни одного торгового каравана.

Никакого сопротивления, никаких местных. Те поселения, которые встречались на пути, отдельно стоящие пустынные трактиры, всё пустовало.

С одной стороны, так даже и проще, а с другой… Я постоянно ожидал нападения, засады или чего-то в таком духе.

На третий день, когда всё вроде бы, устаканилось, магия Бесплодных земель преподнесла новый сюрприз.

На горизонте, там, где выжженная равнина сливалась с дрожащим от зноя небом, появилось видение.

Это был не просто призрачный мираж за горизонтом. Это была идеальная картина мечты любого путника в пустыне. Цветущий оазис. Изумрудная трава, раскидистые пальмы, и в центре — озеро с кристально чистой, голубой водой, манящей своей прохладой.

Солдаты остановились. Даже самые стойкие не могли отвести взгляд от этого чуда. В Рое я почувствовал волну почти непреодолимой жажды и надежды. Люди были готовы поверить во что угодно, лишь бы это оказалось правдой.

— Это ловушка, — прохрипел рядом со мной Хрегонн, облизывая пересохшие губы.

— Я знаю, — ответил я, не отрывая взгляда от манящего видения. — Самая опасная из всех.

Оазис был слишком идеальным. Слишком ярким. Слишком настоящим. И я знал, что если моя армия сейчас сорвётся с места и побежит к нему, она просто увязнет в зыбучих песках. Это была очередная и, возможно, самая смертоносная ловушка герцога Феллата.

Я смотрел на мираж, а через Рой чувствовал, как трещит по швам воля моей армии. Народ устал на марше, а шагали мы по возможности быстро.

А тут такое. Надежда, воплощённая в картине рая, была ядом посильнее того, что отрава в колодцах.

Я видел, как передние ряды начали медленно, почти неосознанно, двигаться вперёд. Ещё минута и они побегут. И тогда их уже ничто не остановит. А надо помнить, что бойцы мои, чуть-чуть бывшие каторжане, люди не особенно морально стойкие.

— Фомир! — мой голос был резким, как щелчок кнута. — Твоя оценка!

Главный маг моего воинства стоял, вглядываясь в дрожащий горизонт. Его лицо было бледным, по лбу катился пот.

— Это… это невероятно, герцог, — пробормотал он, не отрывая взгляда. — Сильнейшая иллюзия, какую я когда-либо видел. Комплексное плетение, оно воздействует на все органы чувств. Запах влажной земли, пение птиц, ощущение прохлады… Оно почти материально. Рассеять его напрямую… потребует времени и сил, которых у нас нет. Бойцы сорвутся раньше.

— Ведьминская рота? — я повернулся к повозке Бреггониды.

Ведьма сплюнула на выжженную землю.

— Это не просто картинка, мальчик. Это ловушка для души. Морок уже подействовал на них. Он тянет их за самые сильные желания — воду, отдых, безопасность. Чем сильнее хочешь, тем крепче он тебя держит. Пока не высосет досуха.

Она была права. Я не мог бороться с их желанием, отдавая приказы. Приказ «не хотеть пить» — самый глупый из всех возможных. Я должен был противопоставить их желанию что-то более сильное. Не приказ. Ощущение.

Я закрыл глаза, полностью сосредотачиваясь на Рое. Я перестал быть просто командиром. Я стал нервным центром громадного организма. Я чувствовал их пересохшие глотки, их гудящие от усталости ноги, их отчаянную надежду.

И я решил утопить эту надежду в ледяном холоде.

Я полез в самые дальние уголки своей памяти, в мир, которого для меня больше не существовало. Я нашёл там воспоминание. Декабрь. Москва. Я, продрогший до костей студент, стою на автобусной остановке. Пронизывающий ветер со снегом бьёт в лицо, залезает под куртку. Температура — минус двадцать. Воздух такой холодный, что больно дышать. Каждый вдох — как глоток жидкого азота. Ощущение, когда пальцы на руках и ногах теряют чувствительность, превращаясь в деревяшки. Безнадёжное, бесконечное ожидание автобуса, которого всё нет.

Я схватил это чувство — чувство всепроникающего, беспощадного холода — и толкнул его в Рой.

«Рой, слушай меня!».

Мой мысленный посыл был не приказом, а ментальным вторжением.

Волна ледяного ужаса прокатилась по армии.

Солдаты, которые уже почти чувствовали на коже ласковое тепло оазиса, вдруг содрогнулись, как от удара. Их накрыло ощущением лютого мороза. Орк из авангарда, который уже сделал шаг в сторону миража, замер и недоумённо посмотрел на свои руки, покрывшиеся гусиной кожей. Гном из арьергарда, задремавший на ходу и видевший во сне прохладный ручей, вскрикнул и проснулся от фантомной боли в замерзающих ступнях.

Контраст был чудовищным. Их разум, готовый принять иллюзию тепла и жизни, столкнулся с абсолютной, неопровержимой реальностью холода и смерти.

И иллюзия дрогнула.

Идеальная картинка на горизонте пошла рябью, как отражение в воде, в которую бросили камень. Изумрудная трава на мгновение подёрнулась трупной синевой. Кроны пальм изогнулись, превращаясь в костлявые, скрюченные лапы.

Я усилил давление, вливая в Рой всё новые детали воспоминания: скрип снега под ногами, пар изо рта, заиндевевшие ресницы, ломоту костей.

И тогда иллюзия сломалась.

Она не исчезла. Она показала свое истинное лицо.

Кристально-чистое озеро на наших глазах превратилось в зловонное болото, затянутое чёрной, пузырящейся тиной. Раскидистые пальмы стали мёртвыми, гнилыми деревьями, с ветвей которых свисали клочья чего-то похожего на человеческую кожу. А из чёрной воды, медленно, с утробным чавканьем, начали подниматься раздутые, бесформенные фигуры. У них не было лиц, только зияющие дыры ртов, из которых доносился тот самый шёпот, что преследовал нас по ночам.

Армия ахнула. Это был единый, полный ужаса и омерзения вздох восьми с половиной тысяч бойцов. Солдаты, которые мгновение назад готовы были бежать к оазису, теперь пятились назад, в панике поднимая щиты и выхватывая оружие.

Кошмарное видение продержалось с минуту, а затем медленно растворилось в раскалённом воздухе, оставив после себя лишь выжженную равнину и тяжёлый запах болотной гнили.

Тишина.

А потом вся армия, как один, развернулась и посмотрела на меня. В их глазах больше не было ни жажды, ни страха. Там было благоговение. Они не поняли, как я это сделал. Но они поняли, что я это сделал. Я не просто приказал им. Я вошел в их разум и лично вытащил каждого из смертельной ловушки.

Мой взгляд прошёл по рядам.

— Хватит с нас обороны, — мой голос прозвучал тихо, но благодаря Рою его услышал каждый. — Ударим в центр этой паутины, раз местный паук не хочет давать нам спокойно пройтись по его паутине.

Мой приказ повис в оглушающей тишине. Восемь с половиной тысяч воинов, только что вырванные из когтей иллюзорного кошмара, смотрели на меня с благоговейным трепетом. Страх, вызванный жутким видением, сменился яростью. Яростью на того, кто так долго и изощрённо играл с их разумом.

Я развернулся и тронул коня.

— Армия, ускоренный марш до следующей стоянки.

Вечером при свете наспех собранного костра состоялось совещание командиров. Не было больше ни усталости, ни нервного напряжения. В глазах моих ближайших соратников горел огонь. Они жаждали крови.

— Наконец-то! — пророкотал Мурранг, даже не пытаясь скрыть своего восторга. — Давно пора было раздавить эту гадину в его норе! Я поведу штурмовой отряд!

— Нет. Наша стандартная штурмовая тактика тут не работает, — охладил я его пыл. — Герцог Феллат ждёт, что мы пойдём на его Жёлтый замок. Значит, нас среди прочего ждёт десяток ловушек на подходе. Мы меняем отработанную, но известную ему тактику.

— Мы не можем идти дальше по тракту, — первым нарушил молчание Хайцгруг. — Это не дорога, а сплошная полоса препятствий. Мы потеряем больше людей от этих ловушек, чем в открытом бою.

— Он прав, — поддержал его Фаэн. — Мои разведчики докладывают, что дальше плотность магических аномалий только возрастает. Весь тракт до самой границы на западе — это одно большое поле с разнообразными капканами. Герцог Феллат превратил свою землю в оружие.

Я молча слушал, глядя на карту. Они говорили очевидные вещи. План «идти напролом» больше не работал. Мы не могли позволить себе терять бойцов впустую. Нужно было что-то менять. Кардинально.

— Значит, мы не пойдём по тракту, — сказал я, поднимая голову.

Все взгляды устремились на меня.

— Мы обойдём его.

Я ткнул пальцем в карту. Мой палец указал на огромное белое пятно к югу от тракта. На нём было написано всего одно слово: «Солончаки».

— Герцог, но это же безумие! — воскликнул Фомир. — Солончаки — это мёртвая земля! Там нет воды, нет дорог, ничего! Днём — испепеляющая жара, ночью — ледяной холод. Даже кочевники обходят это место стороной. Мы там просто погибнем!

— Кочевники — да. Но мы — армия. У нас есть маги, способные добывать воду из-под земли. У нас есть сапёры, способные проложить дорогу где угодно. И у нас есть цель, — я обвёл их тяжёлым взглядом. — Герцог Феллат ждёт нас на тракте. Он расставил свои игрушки и ждёт, когда мы в них попадёмся. Он уверен, что мы никогда не сунемся в Солончаки. И именно поэтому мы пойдём туда.

Я выдержал паузу, давая им осознать дерзость плана.

— Мы совершим марш-бросок через самую опасную часть этой пустыни. Мы обойдём все его ловушки и выйдём прямо к его столице, городу Фелзень, с той стороны, откуда он меньше всего ждёт удара. Пока он караулит нас на тракте, мы возьмём его столицу.

В шатре повисла тишина. Мои капитаны смотрели на меня, кто с восхищением, кто с ужасом. Это был невероятный риск. Но в то же время, это был единственный способ перехватить инициативу.

— Это будет адский марш, — наконец проговорил Хрегонн, задумчиво поглаживая бороду. — Но в этом есть… стиль.

— Это будет наш ответ на его подлые трюки, — закончил я. — Мы не будем играть в его игру. Мы сломаем доску.

Я поднялся, давая понять, что решение принято и обсуждению не подлежит.

— Новак и Мурранг, подготовьте армию к форсированному маршу. Фомир, вся надежда на твоих магов. Нам понадобится много воды. Фаэн, твои разведчики идут первыми. Найдите нам путь.

Впереди нас ждала безжизненная пустыня. Но теперь я знал, что мы её преодолеем. Потому что мы шли не через неё. Мы шли сквозь неё, чтобы нанести удар прямо в сердце врага.

Утром армия Штатгаль резко сменила направление. Мы больше не ползли на запад по предательскому тракту. Мы повернули на юг, прямо в пасть мёртвой пустыни.

Этот марш не был похож ни на что из того, что мы переживали раньше. Не было больше иллюзий, отравленных колодцев и призрачных фигур на холмах. Врагом стала сама природа.

Днём солнце превращало солончаковую корку в ослепительно белое зеркало, отражавшее его лучи с удвоенной силой. Воздух был неподвижен и горяч, как в кузнечном горне. Каждый вдох обжигал лёгкие. Солдаты шли, опустив головы, укутав лица тряпками, чтобы защититься от раскалённой пыли.

Ночью адская жара сменялась пронизывающим холодом. Солёная земля быстро отдавала тепло, и температура падала почти до нуля. Мы сделали короткий привал, чтобы поесть и попить. Костры разводить было не из чего, на многие километры вокруг не было ни единого деревца, ни единого куста.

Вода стала главной ценностью. Она была дороже золота, дороже жизни. Каждый день был борьбой за нее. Маги Фомира, работая на пределе, бурили глубокие скважины, вытягивая из недр земли солоноватую, тёплую воду. Затем ведьмы Бреггониды своими ритуалами опресняли её, делая пригодной для питья. Это был медленный, изнурительный процесс. Воды хватало ровно на то, чтобы не умереть от обезвоживания. Каждый солдат получал строго отмеренную порцию.

Я почти не спал. Рой был активен круглосуточно. Я был мозгом этого многотысячного тела, я чувствовал каждого солдата, каждую уставшую лошадь. Я контролировал темп, перераспределял нагрузку, перебрасывал медиков и магов туда, где они были нужнее всего. Это выматывало меня ментально, но я знал, что только так мы сможем пройти этот путь.

К середине второго дня марша, когда мы были в самом сердце Солончаков, я заметил неладное. Я ехал на своем коне во главе колонны, когда почувствовал изменение в воздухе. Ветер, до этого слабый и горячий, начал усиливаться, меняя направление. На западном горизонте, где солнце уже клонилось к закату, я увидел тонкую, едва заметную полосу пыли.

Я не был метеорологом, но годы, проведённые в играх с реалистичной симуляцией погоды, научили меня обращать внимание на такие детали.

— Тайфун! — крикнул я.

Огромный тролль, шагавший рядом с повозкой Фомира, обернулся. Его лицо было спокойным, но глаза внимательно изучали горизонт.

— Что скажешь? — спросил я, указывая на пыльную полосу.

Тайфун прикрыл глаза, его ноздри затрепетали, втягивая сухой воздух. Он был связан с природой этого мира так, как ни один из нас.

— Буря, — его голос прозвучал в моей голове, спокойный и глубокий, как гул земли. — Большая. Идёт быстро. Через час будет здесь.

Слова Тайфуна упали в оглушающую тишину пустыни, как приговор. Буря. Здесь, в этом белом аду, где негде было укрыться.

— Всем стоять! — мой приказ, усиленный Роем, разнёсся по всей колонне. — Разворачиваем колонну в круг, ставим телеги по краю, лагерь в режиме глухой обороны!