Тактик.2

Глава 9 Слово короля

Тронный зал Хальдора Второго Медноборода, правителя Алатора, производил… неоднозначное впечатление.

С одной стороны, чувствовалось стремление к былому великолепию: высокие сводчатые потолки, теряющиеся где-то в полумраке, стены, некогда, видимо, богато украшенные драгоценными камнями, пол, выложенный сложной мозаикой, изображавшей сцены из гномьей истории, великие битвы, строительство подземных городов, добычу несметных сокровищ.

Но время и, похоже, затянувшаяся война всё-таки наложили свой отпечаток.

Камни в стенах потускнели, некоторые и вовсе отсутствовали, зияя пустыми глазницами. Мозаика на полу местами была выщерблена, а в углах зала, если присмотреться, можно было заметить пыль и паутину. Славное прошлое явно контрастировало с не слишком блестящим настоящим.

Сам король Хальдор Второй по прозвищу Меднобород оказался тучным, пожилым гномом. Его некогда, видимо, огненно-рыжая борода, в которой тускло поблёскивали многочисленные медные кольца (не золотые и не серебряные, а именно медные — ещё одна деталь, которая бросалась в глаза), теперь была тронута изрядной сединой, которую он, похоже, пытался неумело закрашивать.

Он восседал на массивном каменном троне, больше похожем на грубо отёсанную глыбу, чем на произведение искусства, и тяжело дышал, обмахиваясь каким-то резным веером. Вокруг трона стояли несколько советников, такие же пожилые, но более подтянутые гномы с озабоченными лицами и десяток стражников в ярко начищенных, но явно не новых доспехах.

Воррин, подойдя к подножию трона, низко поклонился и начал представлять меня. Он говорил долго и цветисто, расхваливая мои боевые навыки, тактическое мышление, упоминал о знаке «Гве-дхай-бригитт» и о той помощи, которую я оказал его клану.

Я стоял молча, с непроницаемым лицом, чувствуя на себе изучающий взгляд короля.

Хальдор слушал Воррина с явным скепсисом, время от времени прерывая его нетерпеливыми жестами. Когда Воррин закончил, король некоторое время молча разглядывал меня, словно диковинного зверя, а затем протянул своим скрипучим, старческим голосом:

— Человек… — он сделал многозначительную паузу, словно само это слово было для него чем-то из ряда вон выходящим. — И чем же ты, человек, можешь помочь моему народу? Народу гномов, который сражается в этих горах, под землей, испокон веков? Народу, который знает каждый камень, каждый туннель, каждую тень в этих бесконечных лабиринтах? Что ты можешь предложить нам, чего мы не знаем сами?

Его голос сочился усталостью и крайне плохо скрываемым пренебрежением. Я почувствовал, как внутри у меня начинает закипать мой фирменный сарказм, но сдержался. Сейчас не время и не место для острот.

— Мы, гномы, — продолжал Хальдор, не дожидаясь моего ответа и раздуваясь от собственной важности, — скоро сокрушим этих презренных орков! Это лишь временные трудности, небольшая заминка на пути к нашей вечной славе! Наш дух не сломлен, наши топоры остры, а наши сердца полны ярости!

Воррин, стоявший рядом, попытался осторожно возразить:

— Ваше величество, но война длится уже четыре года… Мы потеряли почти пять шестых наших исконных территорий, множество древних залов и богатейших шахт… Наши воины гибнут, а орки…

— Помолчи, Воррин! — грубо оборвал его король, недовольно отмахиваясь от старого друга, как от назойливой мухи. — Ты всегда был нытиком! Не смей сейчас сеять сомнения в сердцах моих подданных! Я лучше знаю, что происходит!

Он снова повернулся ко мне, и его взгляд стал ещё более снисходительным.

— Тебе, человек, сколько лет? Двадцать? Двадцать пять? — не дожидаясь ответа, он ткнул себя пальцем в грудь. — А мне — двести девять! Двести девять лет мудрости и опыта! И я всё ещё крепок, как скала!

Он грохнул кулаком о подлокотник.

— Мне не нужны советы мальчишки, который не знает ни наших обычаев, ни нашей войны, ни нашей земли! Но… — он сделал еще одну театральную паузу, — раз уж ты носишь знак «Гве-дхай-бригитт», раз уж мои подданные считают тебя «Другом-Лучше-Гномов», я не могу просто так выгнать тебя. Можешь остаться в Алаторе. В качестве… наблюдателя. Смотри, учись, если сможешь. И да, — он хитро прищурился, явно надеясь выглядеть дружелюбным, — гномам всегда нужны деньги. На войну, на восстановление… Так что, если желаешь проявить свою дружбу, закупай наши товары. Поддержи нашу экономику. Это будет лучшей помощью от тебя и зачтётся тебе в будущем, когда наступят светлые времена!

Я слушал эту тираду с каменным лицом, стараясь не выдать ни единой эмоции.

Но внутри у меня все кипело. «Зашибись, самоуверенность, основанная на одном возрасте? Самодовольный, слепой, упрямый старый глупец, — думал я, нейтрально глядя на этого „мудрого“ правителя. — „Временные трудности“ длиной в четыре года и с потерей почти всей территории? Большей части населения? А те, кто не был убит, обратились в беженцев? Военно-промышленный потенциал упал, наверное, тоже процентов на восемьдесят и несмотря на относительное благополучие в столице, эти потери ничем не компенсированы. Оптимист, однако. С таким „великим стратегом“ во главе, гномы Алатора обречены. Им даже орки не нужны, они сами себя в могилу загонят».

Но вслух я, разумеется, ничего этого не сказал. Какой смысл? Разве что проверять терпение короля.

Аудиенция была окончена.

Король махнул рукой, давая понять, что мы свободны. Я молча поклонился и вместе с Воррином, который выглядел расстроенным и подавленным, покинул тронный зал.

«Ну что ж, — подумал я, выходя на более оживлённые улицы подземного города. — По крайней мере, теперь я знаю, с кем имею дело. Иллюзий по поводу „мудрого и дальновидного“ гномьего короля у меня больше нет. Но остаться здесь в качестве „наблюдателя“… может, это и не так уж плохо. Будет время осмотреться, собрать информацию, понять, что здесь на самом деле происходит. И, возможно, найти способ как-то повлиять на ситуацию. Если, конечно, этот старый болван не утащит всех своих подданных в пропасть раньше времени».

Судя по его словам «очень скоро», в будущем, как я уже начинал смутно догадываться, маячила какая-то большая военная авантюра, которую, без сомнения, уже вовсю готовил самонадеянный король Хальдор Второй Меднобород. И что-то подсказывало мне, что слово «большая» здесь будет ключевым. Особенно в части потерь.

Ещё пару дней после аудиенции у его подземного величества Хальдора Второго Медноборода я слонялся по Алатору, изучал его многоярусные улицы, глазел на работу неутомимых гномьих ремесленников и всё больше утверждался во мнении, что этот народ заслуживает лучшей участи, чем тупо погибнуть под ударами войны.

С другой стороны, как я могу пойти против воли короля?

Сложная дилемма. Я решил для себя побыть ещё неделю, после чего, если не будет возможности действительно прямо или косвенно помочь, мне придётся покинуть Алатор. Хотя бы тупо действительно закупив что-то ходовое и поддержав местную экономику, а потом этот товар продать, хотя я ни разу не купец. У каждого человека и не-человека есть свой метод решения проблем, продвижения в этом мире. Доктор лечит, торговец торгует, повар будет кормить, а психолог успокаивать. Я не психолог и не повар. Я, как мне кажется, всего-навсего хорошо управляю воинами на поле боя.

Могу ли я это применить тут, в недрах Туманных гор Оша?

Воррин, хоть и был поглощён какими-то клановыми делами, находил время, чтобы составить мне компанию, но в его глазах я всё чаще замечал тень беспокойства. Видимо, не только у меня были сомнения по поводу «гениального» руководства.

И вот, спустя несколько таких дней, наполненных тихим гулом кузниц и моими не самыми радужными размышлениями, гонец от короля пригласил Воррина и, как бы между прочим, ещё и того «наблюдателя-человека» на военный совет. «Наблюдателя-человека», это он про меня. Щедр, однако, его величество, не забыл. Могли бы и просто «того странного типа» написать.

Зал советов, где проходил военный совет, был ещё менее блистательный, чем Тронный зал.

Видимо, перед важным советом уборку решили не проводить, чтобы не отвлекать великие умы от государственных дум.

За длинным каменным столом, куда тоже притащили трон, но поменьше, на котором снова тяжело дышал и обмахивался веером Хальдор, уже собралась вся верхушка алаторского воинства.

Бородатые, суровые вожди кланов, чьи лица были покрыты шрамами, как карты стрелками и линиями древних сражений, почтенные командиры отрядов, бряцающие оружием и наградами, явно гордые своей причастностью к чему-то «великому». Воррин сел поодаль, скромно, но с достоинством, а я пристроился за его спиной, стараясь не отсвечивать. Роль «мебели с правом голоса, если спросят» меня вполне устраивала.

Король Хальдор откашлялся, давая понять, что с его прибытием совет начинается.

Его взгляд обвёл собравшихся, задержавшись на мгновение на мне с выражением лёгкого недоумения, словно он пытался вспомнить, кто я такой и какого чёрта здесь делаю. Затем он важно надул щеки и начал вещать.

— Славные воины Алатора! Сыны гор! — его голос, скрипучий, как несмазанная телега, пытался звучать грозно и вдохновенно. — Пришёл час! Час, когда мы не только остановим подлых орочьих тварей, но и нанесём им сокрушительный удар! Удар, от которого они не оправятся и станет началом их справедливого падения и гибели!

По залу прокатился одобрительный гул. Гномы приосанились, их глаза загорелись фанатичным огнём.

«Ну, началось в колхозе утро, — уныло подумал я, устраиваясь поудобнее. — Сейчас нам представят очередной шедевр стратегической мысли, от которого у любого мало-мальски грамотного тактика волосы заколосятся, причем не факт, что только на голове».

И я не ошибся. План, лично разработанный его величеством Хальдором, который он изложил с помпой и самолюбованием, был воистину «гениален» в своей простоте и предсказуемости. Собрать все до крошки лучшие силы гномов, оставив лишь крохи на защиту пограничных туннелей, отборных воинов из всех кланов, плюс всех наёмников-людей, что удалось наскрести в Узине и окрестностях. Затем, внимание, барабанная дробь… пройти по «давно заброшенным нижним туннелям, построенным ещё нашими великими предками, о которых орки, эти тупые твари, и не подозревают!».

И, разумеется, ударить этим «неожиданным» манёвром прямо в тыл орочьей армии, захватив их главную цитадель, бывшую гномью крепость, которую Хальдор пафосно именовал «Великой Шестиугольной Пирамидой Камма». Эта крепость, по его словам, захваченная орками в самом начале войны, давала им контроль над всеми туннелями средних горизонтов, и её возвращение должно было стать ключом к победе. И, вишенка на торте — вести это славное воинство к неминуемой победе будет он сам, Хальдор Второй Меднобород, собственной персоной!

«Охренеть картоха с салом, — пронеслось у меня в голове. — План уровня „пойдём и всех убьём“. Заброшенные туннели, о которых орки „якобы“ не знают? Серьёзно? Четыре года войны, орки захватили пять шестых территории, включая эту самую „Пирамиду“, которая, надо полагать, не в чистом поле стоит, а наоборот, в сердце гор и является узлом коммуникаций, и они, значит, не удосужились проверить все подходы к ней, особенно такие „секретные“? Да эти „тупые твари“ должны были там уже каждый камень обнюхать и по три ряда ловушек наставить. А „удар в тыл“ такой массой народу? Это ж какой длины кишка должна растянуться в этих узких туннелях? Идеальная мишень для засад. Шестиугольная Пирамида… Звучит, как финальный уровень в какой-нибудь стратегии, где сидит главный босс со всей своей армией. И мы туда полезем с парадного, то есть, с „секретного чёрного“ входа, надеясь на авось. Ну, и король во главе… Это, конечно, добавит эпичности происходящему. Особенно, когда его первым и пристукнут».

К моему удивлению, а точнее, к ожидаемому разочарованию, план короля вызвал бурный, почти экстатический восторг у большинства присутствующих гномьих командиров. Они вскакивали с мест, стучали кулаками по столу, выкрикивали здравицы в адрес «мудрейшего Хальдора» и клятвы «умыться орочьей кровью». Падкие на громкие слова, тщеславные донельзя, ослеплённые жаждой реванша и обещаниями лёгкой победы, они даже не пытались включить мозг и проанализировать услышанное.

Воррин сидел молча, сжав губы, и лишь покачал головой, встретившись со мной взглядом. В его глазах я прочёл то же самое, что творилось у меня в душе: «Это безумие!».

Я молчал. Какой смысл что-то говорить? Меня никто не спрашивал, да и слушать бы не стали. «Человек, что он может понимать в нашей, гномьей, войне?» — наверняка подумали бы эти бородатые вояки. Я лишь отметил про себя несколько ключевых моментов: полное отсутствие разведданных о противнике в этих «нижних туннелях», абсолютная уверенность в их непроходимости для орков и такая же абсолютная вера в собственную непобедимость.

Хорошее начало для эпического провала. Всё равно как послать танковый полк на минное поле.

После того, как восторги немного поутихли, и Хальдор, раскрасневшийся от удовольствия и самолюбования, милостиво позволил задавать «незначительные уточняющие вопросы», несколько наиболее осторожных (или наименее глупых) вождей попытались было что-то промямлить о возможных трудностях, о снабжении такой большой армии в узких туннелях, о необходимости хотя бы минимальной разведки… Но их тут же зашикали более ретивые «патриоты», а король отмахнулся от них, как от назойливых мух.

— Трудности? — горделиво прогремел он. — Какие могут быть трудности на пути к славе и отмщению? Гномы не боятся трудностей! Снабжение? Каждый возьмёт с собой достаточно провизии! А разведка… зачем нам разведка, если мы идём туда, где врага нет и быть не может? Мы сами будем для них разведкой! Внезапной и смертоносной!

«Ага, — скептически подумал я. — Особенно внезапной для нас самих, когда мы наткнёмся на хорошо подготовленную оборону. И смертоносной — тоже для нас».

Совет закончился всеобщим ликованием и немедленным приказом готовиться к походу. Выходя из зала, я чувствовал себя так, словно побывал на репетиции очень дорогого и очень кровавого спектакля, где мне, к счастью или к сожалению, досталась лишь роль зрителя.

И вот началась она, эта «лихорадочная подготовка».

Алатор загудел, как растревоженный улей. Гномы с энтузиазмом, достойным лучшего применения, точили топоры и мечи, латали старые доспехи, ковали новые наконечники для стрел и болтов. Кузнечные горны не угасали ни днём, ни ночью, разнося по подземному городу запах раскалённого металла и гари.

Женщины и дети таскали мешки с провизией, сушили мясо, пекли лепёшки. Все это делалось с невероятным рвением, но, как я успел заметить, наблюдая со стороны, без малейшего намёка на какую-либо систему или организацию. Каждый клан, каждый отряд готовился сам по себе, царила невообразимая суета и неразбериха.

«Энтузиазм — это, конечно, хорошо, — думал я, глядя, как два гнома чуть не подрались из-за последнего точильного камня. — Но без грамотного управления он быстро превращается в хаос. А хаос на войне — это первый шаг к братской могиле».

Наёмники-люди, те самые, кого вербовали и собирали в Алаторе, восприняли новость о походе с особым воодушевлением.

Для них это был шанс поживиться.

Большую часть времени они проводили в немногочисленных алаторских кабаках, пропивая аванс, горланя песни и хвастаясь будущими подвигами и несметной добычей. Я несколько раз сталкивался с той троицей, которой преподал урок вежливости на рынке. Они старательно делали вид, что меня не замечают, и обходили меня десятой дорогой, что не могло не радовать. Их бывший главарь, здоровяк с выбитыми зубами, теперь шепелявил и смотрел на мир с плохо скрываемой обидой.

Пару раз я пытался заговорить с некоторыми гномьими командирами, которых Воррин считал более-менее вменяемыми.

Задавал простые, на мой взгляд, вопросы: проводилась ли хоть какая-то разведка этих самых «нижних горизонтов» за последние годы? Есть ли информация о численности орков в районе «Шестиугольной Пирамиды Камма»? Их вооружение, тактика, имена вождей, если таковые известны? В ответ я получал либо снисходительные усмешки, либо откровенно пренебрежительные ответы.

— Орки — тупые твари, человек! — с учительскими нотками басил мне в лицо один такой командир, чья борода была украшена золотыми кольцами вперемешку с зубами хищных зверей. — Мы просто будем крушить их! Их вождь — дубина! А тактика — бежать и орать!

— Разведка? — искренне удивлялся другой, поглаживая рукоять огромного топора. — Зачем? Мы и так знаем эти туннели, как свои пять пальцев! Мы там когда-то жили, наши предки их строили! Орки туда и носа не сунут, кишка тонка!

«Ну да, ну да, — думал я, отходя от этих гениев военной мысли. — А орки, значит, четыре года сидят на верхних и средних горизонтах и тупо ждут, пока вы к ним в гости с „сюрпризом“ заявитесь. Никто не допускает даже мысли, что орки могут быть не такими уж и тупыми, какими их хотят видеть».

Вечером, накануне выступления, Воррин пришел ко мне в мою каменную келью. Он выглядел уставшим и подавленным.

— Рос, — начал он, присаживаясь на грубо сколоченную лавку. — Я предполагаю, что ты думаешь обо всем этом. И, честно говоря, я во многом с тобой согласен. Но приказ есть приказ, и король… он не терпит возражений. Наше клановое ополчение выдвигается, возглавляю его я.

Он помолчал, разглядывая свои мозолистые руки.

— Так вот, — Воррин поднял на меня взгляд. — Я хочу предложить тебе присоединиться к походу. Как вооружённому другу, наблюдателю. Ты сможешь идти с моим отрядом, мы постараемся обеспечить твою безопасность, насколько это возможно. Ты не обязан сражаться, если не захочешь. Но… попробуй увидеть то, чего в упор не видим мы, ослеплённые своей гордыней.

Он снова, как и в тот раз, чуть заметно усмехнулся:

— Король и его советники уверены, что даже если что-то пойдёт не так, мы всегда сможем отойти обратно в нижние горизонты, запечатать проходы и перегруппироваться. Мол, эти туннели — наш последний рубеж и одновременно путь к отступлению.

Я задумался. Предложение было… интересным.

— Ну, друг мой… Если уж смотреть на войну, то из первых рядов, — ответил я. — Я пойду. Но, как ты и сказал, в качестве наблюдателя. И не ждите от меня чудес. Я не собираюсь в одиночку останавливать орочью орду.

Лицо Воррина немного посветлело.

— Спасибо и на этом, Рос. Я не хотел тебе об этом говорить, но… Мне было видение от Скафса, бога-кузнеца, который велел заручится твоей поддержкой, мол этот человек непростой, он может быть той песчинкой, что перевесит чашу весов в пользу гномов. Не думал, что расскажу тебе, ведь использовать тебя было и есть — эгоистично, но… Вдруг поговорить больше не удастся.

— Давай попробуем перевесить, Воррин.