Тактик.2

Глава 11 Остуженный пыл

Засада и прорыв на поверхность стоил нам дорого. Очень дорого. Когда мы, наконец, выбрались из душного, воняющего кровью и смертью подземелья, спотыкаясь и кашляя, нас встретил… новый кошмар.

Я ожидал чего угодно: орочьей засады, скалистого плато, леса… Но не этого.

Нас ударил в лицо слепящий, ледяной шторм.

Ветер, воющий, как тысяча голодных волков, сбивал с ног, швырял в лицо горсти колючего, как битое стекло, снега. Видимость — нулевая. Белая, бешено пляшущая мгла, в которой тонули силуэты своих и чужих. Холод, пробирающий до самых костей, мгновенно сковал мышцы, заставил зубы выбивать барабанную дробь.

«Какого хрена⁈ – была моя первая, ошарашенная мысль. — Буран? Здесь, в горах? В это время года? Эта планета точно решила меня доконать! Из подземной мясорубки — прямиком в морозильную камеру!».

Гномы, одетые в свои тяжёлые, сковывающие движения доспехи, с трудом передвигались по заснеженным, обледенелым склонам.

Их короткие ноги вязли в сугробах, металл брони мгновенно покрывался снегом и ледяной коркой.

Несколько несчастных, оступившись на скользком уступе, с криками сорвались в белую бездну, зияющую где-то рядом. Их крики тут же поглотил вой ветра.

Ситуация казалась абсолютно, окончательно безвыходной.

— Картина Репина «Приплыли», — скрежеща зубами, прокомментировал я. — Матушка-природа нам не благоволит.

Королевская свита, теперь уже не такая многочисленная и сияющая, вынырнула из зева пещеры на снег.

Король Хальдор, поддерживаемый тремя верными гвардейцами, выглядел совсем плохо. Он то и дело терял сознание, его голова бессильно падала на грудь. Рана, полученная внизу, кровоточила, окрашивая снег в бурый цвет.

Гномы были полностью дезориентированы. Они сбились в громадную кучу, пытаясь согреться и защититься от ветра, но это мало помогало. Их боевой дух, и так подорванный разгромом внизу, здесь, на этой ледяной верхотуре, иссяк окончательно. Они просто стояли, дрожа от холода и страха, ожидая своей участи.

Рядом со мной перетаптывался Зобгин.

«Так, Ростислав, — сказал я сам себе, стряхивая с ресниц намёрзший снег. — Пора включать режим „кризисный менеджер“. Или мы все тут превратимся в ледяные статуи, или эти клыкастые милашки нас добьют».

Я прокашлялся, набирая в лёгкие побольше ледяного воздуха, и заорал на гномьем языке, который успел немного поднатаскать благодаря Воррину и общению на рынке:

— Камнебородые! Слушать сюда, мать вашу так! Собрались! Фалангой! Копья вперед! Не стоять, как овцы на бойне!

Мой крик, усиленный отчаянием и адреналином, прорезал вой ветра. Гномы, услышав родную речь из уст человека, да еще и в таком повелительном тоне, на мгновение опешили. Несколько голов повернулось в мою сторону. В их глазах читалось удивление, смешанное с проблеском… надежды?

— Шевелитесь, бородатые тюлени! — не унимался я, жестами показывая, как им встать. — Плотнее! Щиты к щитам! Образуйте стену! Копейщики вперёд! Пусть эти твари сами на копья лезут!

Удивительно, но они послушались.

Может, от безысходности, может, потому что мой голос звучал уверенно, а может, просто потому, что кто-то наконец взял на себя командование.

Они неуклюже, но быстро перестроились, образовав некое подобие греческой фаланги прямо на снегу. Короткие гномьи копья, которые многие из них носили в дополнение к топорам, выставились вперёд, образовав смертоносный частокол.

И как раз вовремя. Орки, решив, что мы лёгкая добыча, с рёвом ринулись в атаку сквозь снежную пелену. И напоролись на наши копья. Первые ряды атакующих были буквально нанизаны на острия. Дикий рёв сменился удивлёнными, булькающими воплями. Орки, не ожидавшие такого отпора, на мгновение смешались.

Я дрался в первых рядах, рядом с Воррином. Мой клевец обрушивался на орочьи головы и плечи, дробя шлемы и кости. Несколько раз меня спасла только моя великолепная броня Анаи — орочьи ятаганы со скрежетом отскакивали от чешуйчатых пластин, оставляя лишь царапины. «Спасибо, богиня, — мысленно поблагодарил я её. — Кажется, я снова у тебя в долгу».

Орки, понеся неожиданные потери и ошарашенные такой яростной обороной, отхлынули, отхлынули, но явно лишь для новой атаки. У нас появилась короткая передышка.

— Вы гномы или кто⁈ – заорал я, тяжело дыша и сплёвывая кровь от рассечения губы. — Вы же шахтёры, рудокопы, камнеломы! Неужели вы не можете завалить этот чертов туннель, из которого мы вылезли⁈ Чтобы эти твари за нами не лезли!

Идея, похоже, пришлась по вкусу.

Несколько старых, опытных гномов, чьи лица были покрыты шрамами от многих битв и тяжёлой работы, тут же подхватили её. Они отрывисто скомандовали более молодым, и те, используя свои боевые топоры и боевые крюки как горный инструмент, бросились к выходу из туннеля. Пока орки не пришли в себя, гномы с яростью, достойной лучшего применения, принялись крушить опорные балки и арку входа. Они били точно, зная слабые места в каменной кладке, по каким-то одним им понятным точкам.

И снова — чудо!

С оглушительным треском и грохотом свод туннеля над лестницей начал оседать. Камни, вырванные из кладки, срывались вниз, увлекая за собой другие. Через несколько мгновений вся конструкция рухнула, подняв тучу снежной и каменной пыли. Лестница, наш единственный путь отступления, но и путь преследования для орков, была погребена под тоннами камня. Раздались приглушённые вопли, похоже, обвал накрыл и часть орков, которые уже собирались снова полезть за нами.

Это можно было бы назвать спасением.

Если бы не цена. Мы потеряли по меньшей мере половину гномьего войска и большую часть наёмников-людей. Король Хальдор был смертельно ранен и едва дышал. Почти все уцелевшие были ранены, обморожены, измотаны до предела. И это не считая того что мы находимся на каком-то чёртовом высокогорье, а проклятая пурга, казалось, только усиливалась, грозя заморозить нас насмерть прямо здесь, на этом продуваемом всеми ветрами пятачке.

Именно в этот момент, когда отчаяние снова начало сжимать ледяные тиски вокруг моего сердца, один из молодых гномов, напряжённо всматривавшийся сквозь снежную пелену, вдруг издал радостный возглас.

— Башня! Там… башня!

Он указывал куда-то в сторону, где сквозь редеющий на мгновение снежный вихрь действительно проступил тёмный, угловатый силуэт. Полуразрушенная сторожевая башня, наследие какой-то древней, забытой войны. Одинокая, как перст, и такая же серая, как окружающие скалы.

— Туда! — крикнул Воррин, его голос охрип от крика и холода. — Это наш единственный шанс!

Собрав последние силы, мы — то, что осталось от некогда гордой армии Алатора, что так самонадеянно выступила в поход, побрели к башне. Раненый король, Воррин, я, и горстка измученных, обмороженных гномов.

Башня встретила нас завыванием ветра в пустых бойницах и могильным холодом. Внутри было сыро, пахло плесенью и запустением. Но, по крайней мере, здесь не было этого бешеного ветра и снега. И внутренние помещения башни не были засыпаны снегом, потому что каменная крыша была на месте.

Мы рухнули на каменный пол, не в силах даже говорить. Кто-то стонал от боли, кто-то просто лежал, глядя в пустоту. Я привалился к холодной стене, чувствуя, как дрожь колотит все тело.

Воррин, несмотря на усталость и рану на руке, принялся осматривать башню. И его поиски увенчались успехом. В одном из углов, под грудой обломков, он нашел небольшой, но очень ценный запас — несколько мешков с каменным углём. Видимо, запасы старого гарнизона или же этим местом пользовались пастухи и оставили себе запасы для костров?

— Уголь, — обрадовался Зобгин, — значит, мы не замёрзнем прямо сейчас. Ещё повоюем, человек!

Мы развели несколько костров прямо на полу башни и в основном крепостном камине. Язычки пламени лизали сырые камни, отгоняя тьму и давая немного тепла. Но это тепло не могло согреть ледяной холод, поселившийся в наших душах.

Мы были живы. Пока. Запертые в разрушенной башне, посреди бурана, на горе, кишащей орками. С умирающим королем и горсткой бойцов, едва способных держать оружие. Это был не «стратегический манёвр» и не «временное отступление». Это было бегство.

И я, Ростислав Голицын, бывший студент, а ныне рыцарь и тактик-самоучка в мире меча и магии, сидел у этого чадящего костра, смотрел на огонь и понимал, что у меня закончились все блестящие идеи. Экран «Game Over» настойчиво маячил перед глазами, и на этот раз, похоже, кнопки «Продолжить» на нём не предвиделось.

Ветер снаружи выл все яростнее, словно оплакивая нашу судьбу. Или предвкушая скорый пир.

Ночь в полуразрушенной башне тянулась, как пытка китайской водяной каплей — медленно, монотонно и неотвратимо приближая к чему-то скверному.

За стенами, словно раненый зверь, выл буран, швыряя в пустые бойницы пригоршни ледяного снега.

Ветер завывал в дырах крыши, создавая жуткую, давящую на уши музыку отчаяния. Внутри, у чадящего, едва греющего костра, сбились в кучки остатки некогда гордого гномьего воинства.

Кто-то тихо стонал, перевязывая свежие раны, кто-то забылся в тяжёлом, беспокойном сне, вздрагивая и бормоча что-то нечленораздельное. Другие просто сидели, уставившись невидящими глазами в огонь, их лица, освещённые тусклым пламенем, казались высеченными из камня масками скорби и безнадёжности. Запах сырости, крови, пота и дыма смешивался с ледяным дыханием бури, проникающим сквозь щели. Атмосфера была такой, что хоть топор вешай.

К счастью, некоторая часть гномов и правда несла с собой провизию (по приказу короля) для долгого сидения в крепости «Шестиугольная Пирамида Камма». Эту провизию гномы сейчас осторожно уничтожали, чтобы восполнить силы после грандиозной, но провальной для них битвы.

Я тоже без огонька погрыз своё вяленое мясо, запивая водой из фляги.

— Весёленькая ночка, — пробормотал я, кутаясь в свой плащ и пытаясь согреть замёрзшие пальцы. — Прямо как в лучших традициях хоррор-квестов. Осталось только дождаться, когда из темноты полезут финальные боссы.

Я не спал. Какой тут, к чёрту, сон, когда каждая минута может стать последней?

Мозг, привыкший к постоянному анализу и поиску решений в самых задрипанных игровых сценариях, лихорадочно работал, перебирая варианты.

Сидеть здесь и ждать, пока нас либо заморозит, либо орки возьмут штурмом, когда утихнет буря — это был самый очевидный и самый хреновый вариант.

Нужно было что-то делать. Что-то, пусть даже трудное и рискованное, но дающее хоть какой-то шанс. Идея, сначала смутная, как огонёк в тумане, постепенно обретала форму. Дикая, почти безумная, но… единственная.

Я поднялся и подошел к Воррину. Старый гном сидел, прислонившись к стене, его лицо было серым от усталости, но глаза, смотревшие на меня, оставались ясными и внимательными. Он тоже не спал.

— Воррин, — тихо сказал я, присаживаясь рядом. — Нам нужно сделать вылазку. Разведка.

Гном медленно повернул голову. В его взгляде мелькнуло удивление, смешанное с недоверием.

— Вылазку? — переспросил он, его голос был хриплым. — Сейчас? В эту бурю? Ты в своём уме, человек? Там же ничего не видно, а орки… они могут быть где угодно. Это самоубийство.

— Может, и самоубийство, — согласился я. — Но сидеть здесь и ждать, пока нас перебьют, как куропаток в загоне — это гарантированное самоубийство, только отложенное. Орки не дураки. Они знают, что мы где-то здесь, наверху. Как только буря утихнет, они прочешут каждый камень. Может, они не знали про этот туннель на поверхность, но они найдут другие и окажутся тут. Может, они не знают про эту башню, но они её найдут. Нам нужна информация. Где они? Сколько их? Какие у них планы? Без этого мы слепые котята.

Я помолчал, давая ему обдумать мои слова.

— И ещё, — добавил я. — Если мы найдём какой-нибудь неучтённый ход, которым они могут воспользоваться, мы должны его завалить. Отсечь им пути.

Воррин долго молчал, глядя в огонь. Его морщинистое лицо было непроницаемо. Я видел, как в его голове борются здравый смысл и отчаяние. Наконец, он тяжело вздохнул.

— Ты прав, Рос, — сказал он глухо. — Хуже уже, наверное, не будет. Твоя логика, как всегда, безупречна, хоть и отдаёт безумием. Но кто пойдёт с тобой? Большинство моих ребят ранены или слишком измотаны. Да и ты видел, передвигаться по снегу — не самая сильная сторона гномов.

— Мне не нужен отряд, — ответил я. — Хватит пары крепких, отчаянных парней. Тех, кому терять уже нечего, и кто готов рискнуть. И тех, кто умеет держать язык за зубами, если что-то пойдет не так. Рискну позвать Зобгина.

Воррин снова задумался, оглядывая своих воинов. Затем он кивнул на двух гномов, дремавших поодаль.

— Возьми ещё Брора, — сказал он. — Потерял всю семью в этой войне. Отчаянный, но верный, как сталь. Если кто и согласится на такую авантюру, то это он.

Он подозвал Зобгина, который согласился пойти со мной сразу, а потом и Брора, который тоже не стал колебаться.

Два коренастых, широкоплечих гнома с суровыми, обветренными лицами, подошли, поправляя оружие. В их глазах не было страха, только мрачная решимость. Я коротко изложил им мою идею сходить на разведку. Гномы переглянулись, затем Зобгин, тот, что был постарше, коротко кивнул.

— Мы не знаем что нам это даст, но давай попробуем, — сказал он просто, без лишних слов. Брор молча подтвердил его слова таким же решительным кивком.

«Что ж, команда смертников в сборе, — подумал я, чувствуя, как по спине пробежал холодок, то ли от предвкушения, то ли от ледяного сквозняка. — Пора начинать наш „стелс-экшен“ с элементами выживания».

Выбраться из башни оказалось не так уж и сложно. Окон нет, одни проломы. Я попёрся первым, всё же люди ловче и тише гномов.

Мы выскользнули наружу, один за другим, и тут же оказались во власти ледяного шторма. Ветер сбивал с ног, снег слепил глаза, проникал за шиворот, под доспехи, мгновенно превращаясь в талую, ледяную воду.

Видимость, в первый момент — нулевая.

Но человек — не честное дневное существо. Человек весьма неплохо видит в темноте, не как кошка, конечно, но вскоре глаза привыкли, а белый снег вокруг по крайней мере давал точные представления о поверхности.

Снегопад скрывал звуки, скрывал силуэты друг друга на расстоянии вытянутой руки.

— Ходить трудно, — сплюнул я. — Зато нас никто не видит.

Гномы, как я и предполагал, передвигались с грацией беременных бегемотов на льду.

Их тяжёлые доспехи скрипели, оружие бряцало, а короткие ноги то и дело проваливались в глубокие сугробы, из-за чего они чертыхались себе под нос на всех диалектах гномьего языка.

К счастью, вой ветра поглощал большую часть этих звуков.

Я шёл первым, полагаясь больше на интуицию и свой пока ещё не проклюнувшийся магический дар, чем на зрение. Я был уверен, что если орки и высунутся из своих нор, то будут искать укрытие от бури, какой-нибудь защищённый от ветра выступ скалы, пещерку, или, что более вероятно, попытаются найти другие выходы из основной системы туннелей, чтобы ударить нам в тыл, когда буря стихнет.

Мы двигались медленно, наощупь, стараясь держаться поближе к скалам, которые хоть как-то защищали от пронизывающего ветра. Я внимательно осматривал каждый выступ, каждую расщелину, каждый подозрительный сугроб.

И моя чуйка меня не подвела. В какой-то момент я уловил едва заметный, но отчётливый запах дыма, смешанный с характерной орочьей вонью — смесью пота, немытого тела и чего-то кислого. Запах был слабым, его почти сразу уносило ветром, но он был. Я подал знак гномам остановиться и, пригнувшись, пополз вперёд, к источнику запаха.

Это оказалась небольшая, почти незаметная под наносами снега нора или вход в неглубокую пещеру, откуда действительно тянуло дымком и откуда доносились приглушённые голоса.

Орки. Они развели там костер, чтобы согреться, и, судя по всему, чувствовали себя в полной безопасности.

«Ленивые ублюдки, — мелькнула мысль. — Вместо того, чтобы прочёсывать местность, как им, вероятно, приказали, они решили отсидеться в тепле. Что ж, это их ошибка».