Тактик.2

Глава 25 Кто спрятался в пещере?

— Делай, как говорит Рос! — рявкнул он своим гвардейцам. — За мной! В тот туннель! А вы, храбрецы, — он указал на нескольких молодых, но уже зарекомендовавших себя гномов, — покажите этим каменным мешкам дорогу!

Несколько смельчаков, вооруженных копьями и дротиками, с отчаянными криками бросились к троллям, нанося им не слишком болезненные, но очень раздражающие уколы, и тут же отскакивая, увлекая разъярённых гигантов за собой. Это было похоже на корриду, только вместо быков были шестиметровые чудовища, а вместо арены — узкий, полутёмный туннель.

Тролли, ревя от ярости и боли от многочисленных мелких ран, ожидаемо повелись. Они неуклюже, но быстро ломанулись в выбранный нами туннель, круша всё на своем пути. Каменные своды содрогались от их топота и рёва. Земля уходила из-под ног.

— Сейчас! — прорычал я, когда первый из гигантов почти достиг середины туннеля. — Огонь!

И тут бородатый народ показал, чего стоит.

Гномы, занявшие позиции по обе стороны туннеля, на небольших уступах и в нишах, обрушили на троллей град стрел, копий, камней из пращей и коротких, тяжёлых болтов из наручных арбалетов. Мы целились в их маленькие, злобные глазки, в сочленения лап, в пасти, когда они открывали их для рёва. Каждый удачный выстрел вызывал у гигантов приступ ярости, но и замедлял их продвижение.

Я сам, вооружившись своим верным клевцом и прихватив у одного из павших гномов пару тяжёлых, одноручных топоров, оказался в самой гуще схватки у выхода из туннеля-ловушки. Нужно было не дать им вырваться, если они вдруг решат отступить, и добивать тех, кого удастся серьёзно ранить.

Один из троллей, ослеплённый на один глаз удачно пущенным дротиком, с рёвом прорвался сквозь завесу снарядов и рухнул прямо передо мной, размахивая своей дубиной. Я едва успел отскочить, чувствуя, как ветер от пролетевшего в сантиметре от моей головы каменного набалдашника чуть не сбил меня с ног. Пахнуло гнилью и сырой землёй.

Увернувшись от ещё одного неуклюжего удара, я изловчился и со всей силы рубанул клевцом по его выставленной вперед ноге, целясь в коленное сочленение. Раздался отвратительный хруст. Тролль взвыл от боли, тонким, почти поросячьим визгом, и завалился на бок, придавив собой нескольких орков, которые пытались прорваться следом.

«Есть! Один готов… ну, почти готов!» — мелькнула торжествующая мысль.

Но радоваться было некогда. Другой тролль, самый крупный, покрытый бородавкой, уже наступал прямо на меня, отшвыривая гномов, как кегли. Его маленькие глазки были налиты кровью. Он явно выбрал меня своей главной целью. Дубина взметнулась вверх. Увернуться в этом узком пространстве было почти невозможно. Я выставил вперёд клевец, как копьё, и приготовился к худшему.

Он замахнулся.

Соревноваться в честной драке против того, кто впятеро тяжелее и сильнее тебя, нельзя. Но я не собирался показывать честную драку.

Когда дубина полетела навстречу моему клевцу, я его убрал и сам, пригнувшись, двинулся вправо. Тролль был левша, бил меня с двух рук, но его замах, не найдя сопротивления, увёл дубину и его самого — влево, то есть на короткий момент я оказался сбоку от него.

И в этот момент, когда гигант на мгновение потерял равновесие, я увидел свой шанс. Рывок вперед, я выхватил короткий гномий меч, оттолкнулся вперёд клевцом, как спортивной палкой-шестом, вытянулся вперёд в отчаянном движении — и острая, закалённая гномья сталь, направляемая всей массой моего тела и отчаянием, вошла ему в незащищённую массивную шею, чуть ниже массивной челюсти. Я почувствовал, как лезвие с треском прошло через шкуру, сквозь мясо, плоть и ударилась обо что-то твёрдое, его позвоночник.

Тролль издал оглушительный, булькающий рев, из его пасти и раны на шее фонтаном хлынула тёмная, почти чёрная кровь, заливая меня с головы до ног. Он сделал несколько шатающихся шагов, слепо размахивая руками, а потом с грохотом, от которого, казалось, обрушатся своды, рухнул на землю, затихнув навсегда. Его туша перегородила почти весь проход.

Бой превратился в кровавую, яростную мясорубку. Оставшиеся четыре тролля, зажатые в узком туннеле, лишенные возможности манёвра, стали отличными мишенями. Гномы, воодушевлённые падением двух гигантов, продолжали бросать в них копья, стрелять, метя с глаза и шею, дрались с орками с яростью обречённых.

Эйтри, с топором в каждой руке, рубился как демон, его борода была вся в крови — своей и чужой. Я, подобрав упавший клевец, застрявший в шее тролля, подобрал пару орочьих тесаков и тоже ринулся в бой, разя орков из-за спин гномов, а когда смог, ударил одному из троллей по ноге, просто сделав там дырку.

Было, судя по крику, весьма болезненно.

Это было долго, грязно и очень страшно. Но, благодаря выбранной тактике и отчаянной храбрости гномов, всех шестерых троллей удалось уничтожить. Последний из них, пытаясь развернуться, чтобы убежать, застрял в узком проходе, и гномы просто закидали его камнями и добили копьями, как загнанного зверя.

Орки, лишившись своего главного козыря и видя, как их несокрушимые «союзники» один за другим падают под ударами «мелких бородачей», окончательно пали духом. Их контратака захлебнулась, а затем они просто обратились в паническое бегство, бросая оружие и раненых. Мы не стали их преследовать. Сил не было, да и потерь мы понесли достаточно.

— Обрушить своды! — прохрипел Эйтри, вытирая кровь с лица. — Завалить эту чертову шахту! Пусть подавятся своей рудой!

Гномы, хоть и измотанные до предела, с энтузиазмом принялись за дело. Вскоре слаженная работа кирок и ломов сделали свое дело.

Главный ствол рудника, где мы приняли бой, обрушился, похоронив под тоннами камня и убитых троллей, и надежды орков на ценную руду. Рейд, несмотря на всё, можно было считать успешным.

Мы спешно собрали трофеи, в основном грубую, но очень прочную броню, снятую с троллей, и какое-то количество орочьего оружия получше, и начали отход.

Многие гномы были ранены, кто-то серьёзно. Из-за того шума, что мы наделали, Эйтри, руководствуясь понятными только ему мотивами, велел нырять в нижние горизонты, те, которыми я уже ходил в составе армии вторжения имени покойного короля Хальдора.

Так же как большинство гномов, я и сам чувствовал себя не лучшим образом.

В пылу схватки я не заметил, как один из орков, прорвавшийся сквозь нашу импровизированную линию обороны, ткнул меня копьём в бок. Удар был сильным, я почувствовал, как треснули ребра, но мой верный доспех от Анаи, эта древняя чешуя, снова спас меня, не дав острию пробить лёгкое. Однако удар сломал рёбра и оставил мощную гематому, заставляя болеть внутренние органы.

Вдобавок, один из тролльих шипов на дубине при взмахе задел мое плечо, оставив там небольшую рваную рану, из которой сейчас понемногу сочилась кровь, пропитывая одежду и доспех.

Несколько ударов орков пришлись по шлему, так что голова гудела как котёл.

Но хуже всего было то, что орочья стрела, пройдя мимо троллей, мимо гномьих щитов, пробила мне бедро ниже доспеха и, хотя я смог (не иначе, на адреналине) выдернуть остриё, рана паскудным образом кровоточила. Причём ране нужен был покой, а откуда ему взяться, если мы убегаем и каждый шаг, необходимый для спасения, так же причинял боль и потерю ещё нескольких капель крови.

Боль была тупой, ноющей, и с каждым шагом становилась всё сильнее. Голова кружилась от потери крови и пережитого напряжения.

«Надо было изготовить бутылки с зажигательной смесью, у алхимиков в Алаторе, — с запоздалым сожалением подумал я, морщась от боли. — Против этих ходячих гор мяса они были бы куда эффективнее, чем наши зубочистки. Э-эх. Все мы сильны задним умом. А мои предки воевали против танков в том числе коктейлем товарища Молотова. Короче, урок на будущее: всегда имей под рукой „коктейль Молотова“, если идёшь на свидание с троллями».

Пока мы, пошатываясь, отступали по тёмным, извилистым туннелям, ведущим вниз, стараясь унести всех своих раненых, Эйтри и другие гномы смотрели на меня с каким-то новым выражением. В их глазах было не просто уважение, а… восхищение. И даже благоговение.

— Ты… ты убил тролля, человек! — выдохнул один из гномов, молодой парень с перевязанной головой, помогавший мне идти. Его глаза сияли. — Сам! Один на один! Я видел!

— Он не просто убил тролля! — подхватил другой, постарше, с седой прядью в бороде. — Он придумал, как их всех завалить! Он — Победитель тролля!

Это прозвище «Победитель тролля» тут же подхватили остальные. Оно передавалось из уст в уста, обрастая подробностями и приобретая почти легендарный оттенок. «Победитель тролля! Рос Победитель Тролля!»

Я лишь криво усмехнулся, чувствуя, как краска стыда (или это от потери крови?) заливает лицо.

«Победитель тролля» , ну надо же, — мелькнула ироничная мысль. — Ещё одна ачивка в мою коллекцию. Звучит пафосно. Интересно, какие бонусы она даёт? Может, скидку в местных тавернах? Или « +10 к харизме » при общении с гномами?'

Хотя, где-то в глубине души, очень глубоко, шевельнулось что-то похожее на гордость. Я действительно это сделал. Я, Ростик, бывший студент, геймер, а теперь вот — убийца троллей. Мир определённо сошёл с ума. Или я вместе с ним.

Отступая с ранеными и добычей, стараясь замести следы, наш отряд спустился так низко, что в какой-то момент Эйтри остановил продвижение колонны.

— Что? — спросил я и по гномьей привычке (я видел они так время от времени делают) понюхал воздух в туннеле. Запах затхлый, ещё и влажно.

— Этого ответвления нет на карте, — проворчал Эйтри, сверяясь со своими записями и схемами в потрёпанном дневнике.

— Орки прокопали.

— Да нет же, кладка старая, даже очень. Просто мы в этой части нижних горизонтов никогда не были.

Путь выглядел заброшенным, давно забытым. Вход был частично завален покосившимся каменным блоком.

— Но нам он по пути, если, конечно, не оканчивается тупиком, — проворчал Эйтри, решаясь, идти ли туда.

И всё же мы ступили в этот проход и через несколько сотен метров справа попался заваленный боковой ход.

Обычно мы бы прошли мимо, но что-то… что-то заставило меня остановиться. Какое-то странное чувство, почти физическое ощущение, что там, внутри, есть что-то важное. Или это просто начинался бред от ранений и усталости?

— Эйтри, — прохрипел я, указывая на щель. — Туда… надо заглянуть. Я хочу посмотреть.

Эйтри посмотрел на меня с беспокойством, потом на заваленный проход.

— Рос, ты еле на ногах держишься. Нам нужно на пределе сил уходить, пока орки не нашли нас и не напали.

— Просто… заглянем, — настоял я. — У меня… ощущение, незнакомое. Не знаю. Надо посмотреть.

Любопытство, или, скорее, мое необъяснимое упорство, пересилило осторожность. Эйтри, вздохнув, попросил нескольких гномов расширить проход. Через несколько минут мы смогли протиснуться внутрь.

Это был ход в просторную, естественную пещеру, явно не тронутую киркой гнома. В центре её, на небольшом естественном возвышении, стояла статуя. Древняя, высеченная из цельного куска какого-то тёмного, почти чёрного камня, она изображала коренастого воина в полном боевом облачении, с огромным двуручным молотом в руках. Лицо его было суровым, но исполненным какой-то внутренней силы и мудрости. Величественная, даже в своем нынешнем состоянии, статуя излучала ауру древности и могущества.

— Дикаис… — благоговейным шёпотом произнес Эйтри, снимая шлем. — Бог-справедливости и науки… Здесь? Это же святилище? Я никогда не слышал даже упоминания о нём…

Святилище было осквернено. Статуя была измазана грязью и какой-то вонючей слизью, на прочном камне были следы зарубок от ятаганов и молотов орков. На ней были нацарапаны грубые, похабные орочьи символы и ругательства. Это было буквальное такое святотатство.

Эйтри и другие гномы застыли, их лица потемнели от гнева и скорби.

— Твари… — прорычал один из них, сжимая кулаки. — Даже богов не боятся…

— Эйтри, — сказал я, чувствуя, как силы покидают меня. Голова кружилась всё сильнее, ноги подкашивались. — Отправляй остальных. С ранеными, с добычей. Пусть уходят. А мы… мы тут немного задержимся.

Эйтри непонимающе посмотрел на меня.

— Рос, ты…

— Нам надо побыть тут, — перебил я его, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, хотя он больше походил на шёпот. — Это важно.

Он колебался мгновение, но потом кивнул. Видимо, мое прозвище «Победитель тролля» все-таки давало некоторые бонусы к убеждению. Отдав распоряжения, Эйтри остался со мной, пока остальные гномы, бросая сочувственные и немного испуганные взгляды на меня и осквернённую статую, поспешно покидали пещеру.

Когда мы остались вдвоём, я, шатаясь, подошел к статуе. Несмотря на сильную боль, на слабость, которая туманила сознание, что-то в её скорбном, поруганном виде тронуло меня до глубины души. Это было не просто изваяние. Это был символ. Символ веры, стойкости, чего-то настоящего, что эти тупые, жестокие орки пытались уничтожить, растоптать. И во мне вскипело какое-то иррациональное, почти детское желание — это исправить.

— Воды… — прошептал я, обращаясь к Эйтри. — И… тряпку. Любую.

Эйтри, с удивлением глядя на меня, молча протянул мне флягу с водой и подал мне из походной сумки ветошь для очистки оружия и доспеха.

И я, к собственному изумлению, начал сам, своими руками, очищать статую от грязи, от орочьей скверны. Вода смешивалась с грязью, смывала и снимала её.

Я стирал похабные рисунки, отмывал запекшуюся грязь, стараясь вернуть этому древнему лику хоть часть его былого величия. Это было странное, почти медитативное занятие. Боль отступала на второй план, вытесняемая каким-то новым, непонятным чувством. Уважением к поруганной статуе?

Это отняло у меня последние силы. Мир вокруг начал меркнуть, звуки затихать. Я успел стереть последний орочий символ с каменного сапога Дикаиса, и в этот момент ноги окончательно подогнулись. Темнота сомкнулась перед глазами, и я рухнул без сознания к подножию очищенного мной божества. Последней моей мыслью было: «Интересно, зачтётся ли мне это… как хороший поступок… в этой безумной игре…»

Сознание возвращалось медленно, неохотно, как утопленник, вытащенный на берег. Сначала — боль. Тупая, всепроникающая, она пульсировала где-то в боку и в плече, отзываясь на каждое движение, на каждый вдох. Потом — холод. Липкий, промозглый, он пробирал до костей, заставляя дрожать всем телом. И, наконец, звуки. Приглушённые, неразборчивые, они постепенно обретали форму: тяжелое дыхание, скрежет камня, чей-то встревоженный голос…

Я попытался открыть глаза, но веки показались свинцовыми. С трудом разлепив их, я увидел над собой низкий, тёмный свод пещеры, едва освещённый колеблющимся пламенем факела, воткнутого в расщелину скалы. Рядом, склонившись надо мной, маячило знакомое, бородатое лицо Эйтри. Его обычно суровые черты были искажены тревогой и… чем-то ещё. Отчаянием?

— Рос… Рос, ты меня слышишь? — его голос звучал глухо, как из-под воды. Он что-то делал с моей раной, задрав доспех и разрезав штаны. Кажется, пытался сшить рану, стянуть края грубой ниткой, но руки его были неловки, а нитка, перемазанная кровью, выскальзывала из пальцев. Кровь, тёмная и густая, все равно сочилась, пропитывая мою одежду и спину. Я чувствовал, как она течёт, тёплая и липкая, и с каждой её каплей уходили силы.

— Кажется… слышу, — прохрипел я, пытаясь сфокусировать взгляд. Голова кружилась, как после хорошей пьянки, только вместо веселья была тошнота и слабость. — Что… что случилось?

— Ты потерял сознание, — Эйтри мрачно покачал головой. — У статуи… после того, как ты… Кровь не останавливается. Дело дрянь, Рос. Тащить я тебя не смогу. Да мы бы и не успели, судя по глубине раны. Наконечник задел кровеносный сосуд, тут сколько не сжимай… В общем, друг, всё плохо.

Я попытался приподняться, но острая боль пронзила тело, вырвав из груди стон. Эйтри осторожно уложил меня обратно.

— Лежи спокойно, человек, — пробормотал он. — Не трать силы.